Моя, Снежная...

      Я просто никак не мог прийти в себя. Все эти рассказы Поттера настолько шокировали меня, что какой тут сон? А Поттер знай себе посапывает на моей кровати. Вот же непробиваемый. Хотя что ему — о большинстве причин моих поступков он и так догадывался, так что для него это не было таким уж потрясением. А вот для меня… Союз, значит. Я и Поттер. Ну, дожили. Но разве не этого я хотел на первом курсе, когда протягивал ему свою ладонь? Ну вот, на последнем получилось. Малфой и Поттер — союзники. Не смешно, да. Зато правда. Правда! Потому что никто больше не верит ни мне, ни тому, что Гермионе можно помочь. А Поттер верит. И хочет этого. И я верю, и хочу того же. Только вот как это сделать? Как пробраться в дом? Как вскрыть тайники. Я не мог колдовать, кроме как на уроках, под присмотром преподавателей. Я не мог призвать эти книги, потому что на них наложены специальные чары против этого. Только тот, кто знает, как снять запирающие и скрывающие чары, кто знает, где сам тайник — только тот сможет взять их в руки, вынести, читать. Их не так много там, но я все же надеюсь, что в них есть пусть не ответ, но хоть подсказка, где искать это чертово контрзаклятие от вечного холода в душе. Тайники в доме… Интересно, сколько их там вообще? А сколько знаю я? Ну, вот этот с книгами, потом еще с артефактами в виде ювелирных украшений, еще с ядами, их даже несколько. Там такие есть зелья, что одного запаха хватает, чтобы тихо сдохнуть. А еще эта шкатулка отца, которую он так хотел сбагрить в Косом переулке, да не успел. Интересно, что в ней такого? Хотя я догадываюсь, конечно. Скорее всего там артефакты со смертельными заклятиями. Как то ожерелье, что я когда-то пытался подсунуть Дамблдору. И этот ларец до сих пор лежит… О, а что, если…       Драко кинулся тормошить Гарри. Он тряс его со всей силы и орал, чтобы тот проснулся. Гарри даже испугался — что это нашло на Малфоя? — Да все, все. Отпусти уже, проснулся я, — сонно промычал он, пытаясь оторвать руки Драко от своей рубашки и нащупать на тумбочке рядом с кроватью очки. — Что случилось? С ума сошел? — Поттер, я, кажется, придумал, как мне попасть в дом законным путем! — выпалил Драко. Гарри моментально проснулся окончательно и сел. — Я знаю, где хранится шкатулка со смертельными артефактами. И я напишу в министерство… Ну, или пойду к директору и скажу прямо ей, что готов сдать это министерству. Но за это потребую, чтобы мне разрешили побыть в доме на каникулах. Скажу, что мне тут опасно, бьют — ну, мы потом подумаем почему, может, ты врежешь мне пару раз для большей убедительности. Пусть они только позволят мне там побыть пару дней. А ты потом прилетишь ко мне. Или через камин в кабинете директора, или трансгрессируешь, я покажу ориентиры. Ну, или просто на метле, блин. Мне все равно, как ты там доберешься, главное — с палочкой. Потому что палочку они мне вряд ли рискнут отдать даже на каникулы, — Драко тяжело вздохнул. — И тогда мы откроем тайник с книгами и даже успеем порыться в них. Как думаешь — это сработает?       Гарри задумался. Сама идея ему нравилась, но… Это было опасно. Для Драко опасно, потому что… — Ты хоть понимаешь, что они могут взять тебя за задницу просто за то, что ты до сих пор не сдал им этот тайник? То есть, тебя просто могут вернуть в Азкабан.       Драко молчал. Да, он только сейчас, когда Поттер озвучил это, понял, что тот прав. Его реально могут не домой отправить, а прямиком в тот кошмар, в который возвращаться хотелось меньше всего. Но других идей у него не было. Да и у Гарри тоже, видимо. Но Поттер упрямо ждал от Драко ответа. Драко зажмурился. Крепко сжал кулаки. Трусливый хорек! К чему были все красивые слова Поттеру про несчастную твою любовь, если ты тупо трусишь сейчас? Конечно, Поттер не знает, как страшно в Азкабане. Не знает, и потому не понимает твоего молчания. Он бы пожертвовал для подруги жизнью. А ты для… любимой? — Понимаю, — голос подвел его, но он повторил, уже громче, — Понимаю. — Допустим, ты попытаешься провернуть этот договор, но министерство откажется? Тебя увезут. Как я тогда попаду в твое поместье и в тайник с книгами? И даже если ты меня всему необходимому научишь — что, если я не найду в этих книгах ответа? Тогда жертва будет вовсе напрасной. — Понимаю, — Уже уверенней.— Но ты ведь тогда продолжишь искать дальше? Ты же не остановишься? И, если у тебя получится, ты расскажешь ей все. Кроме этого. Не хочу, чтобы она чувствовала себя обязанной мне. Но все остальное… — Ладно. Мы еще поговорим об этом завтра, на свежую голову, хорошо? Надо все как следует обдумать, подготовится, продумать. Время у нас пока есть. До каникул еще далеко. А сейчас давай все-таки поспим. Ложись. А я пойду к себе, — и Гарри отправился в гостиную своего факультета.       Я лежал и думал о сегодняшнем дне. Столько нового я узнал. О стольком надо было подумать. Но Поттер прав — надо и поспать хоть немного. Нужны силы — днем опять уворачиваться от слизеринцев и стараться не попадаться Гермионе на глаза. Тогда может она, со временем, и забудет про свою угрозу. Эх, раньше, когда Герми была еще той, желанной и горячей заучкой, я часто представлял себе, что затащил ее сюда, в Выручай-комнату, заколдовал, и она под Империусом такое со мной вытворяет, что… В паху предательски поднялся жар от воспоминаний об этих фантазиях. Черт, если у меня такая реакция только на воспоминания, то что было бы со мной, окажись тут вдруг она сама? О, Мерлин!.. Аж дух захватывало от таких мечтаний. А теперь я реально боюсь того, что может придумать извращенный ум этой ледяной стервы. И если она просто и тут вернет мне мои фантазии, то я не против, я даже очень не против, но если не с ней? А если вообще не с девушкой? Пффф, меня аж в холодный пот бросило. Надеюсь, ей не придет в голову ничего такого, иначе я вообще не знаю, как потом дальше жить буду. Надо было все же попрактиковаться сопротивлению заклятью. Завтра же попрошу Поттера об этом. Ничего он мне не сделает, если у меня не получится сопротивляться. Это ж Поттер. Он благородный гриффиндорец и таким и останется. А я бы, наверное, не удержался… Раньше… Ну и гадом же я был, самому тошно… А она все равно ослепительно красива в этой своей снежной неприкосновенности. Ледяная королева. Моя королева…       И с этими мыслями Драко, наконец, уснул.       Гермиона лежала в ванной старост и наслаждалась тишиной и покоем. Радужная подсветка, ароматная пена, ласковая вода — все это доставляло ей непередаваемое удовольствие, и мысли ее текли тихо и умиротворенно. Сюда она приходила всегда, когда ей надоедали глупые поклонники и эти ее бывшие «друзья». От первых еще можно было отделаться, просто рявкнув на них, но вот от вторых… И тогда она просто уходила сюда и наслаждалась. Все остальное время она была Снежной, Ледяной королевой, но только здесь, окунувшись в эту радугу тепла и аромата, она ненадолго становилась похожа на ту, какой была раньше. Запах шоколада и корицы, кажется, проникал в самую душу, отогревая ее, напоминая о чем-то приятном, радостном, теплом. Она расслабленно закрывала глаза, и в памяти начинали всплывать какие-то люди, события — вот мама и папа ведут ее в музей, огромный и красивый, как дворец, и она безумно счастлива, что наконец попала сюда. А вот она впервые попадает в Хогвартс и видит Большой зал, так похожий на тот музей ее детства, и она снова млеет от восторга и всем рассказывает, какой тут волшебный потолок и еще, и еще… А вот странное воспоминание — она плачет, кто-то обидел ее, сказал гадость, и друзья утешают ее, и она улыбается им сквозь слезы. А вот она с кем-то летит на гиппогрифе и ей до слез страшно и, в то же время, так прекрасен этот полет, что дух захватывает. И она кричит от восторга, раскинув руки, потому что знает — ей ни за что не дадут упасть… А вот бал, она в прекрасном платье, как в сказке, кружится с сильным юношей, и в душе поет радость, восторг, счастье… Она вспоминает еще и еще, но почти никогда не видит лиц. Порой ей кажется, что это те самые ее «друзья», которые так утомляют ее теперь, а порой — что кто-то другой. Разве могут те, с кем было так хорошо, теперь стать такими занудами? Интересно, но она почти совсем не помнит себя просто в школе. Какие-то смутные воспоминания, как сон. Какая она была? Всегда такая ледяная? Почему она видит короткие обрывки и ничего больше? Впрочем, нет. Иногда, когда у нее особенно плохое настроение, она видит еще кое-что. Она видит какого-то человека, который все время ее обижает. Кажется, он тоже тут учится. Потому что на нем тоже форма, но не такая, как у нее, а с зелеными вставками. Значит — Слизерин? Выходит, не зря она их терпеть не может? Наверняка было за что. Жаль, что она не помнит. И этот человек — он говорит гадости. При каждой встрече. И ей так хочется ответить побольнее, ударить, обидеть, унизить, чтобы он прочувствовал, каково это — но у нее не выходит. Она слишком добрая, она не умеет. И вот тут случается полная неразбериха в голове и воспоминания гаснут. Потому что — как это она и не может? Да она сейчас любого словом так растопчет, что и пыли не оставит. Ее даже профессора стараются не задевать лишний раз. Значит ли это, что она была раньше не такая? Гермиона не помнит, и все попытки понять это ведут только к головной боли и раздражительности. И тогда она уходит из ванной, чтобы не нарушать покоя этой комнаты, в которой она — не такая, как всегда теперь. Не такая… ледяная…       Вот и сейчас — она лежала и наслаждалась покоем, ароматом и теплом, но почему-то никак не могла расслабиться. Этот змееныш со Слизерина все время крутился у нее в голове. Да как он вообще посмел налететь на нее, едва не сбив с ног, вывернув всю ее сумку на пол. Мерзкий ублюдок!       Нет. Не получается. Она пыталась вызвать в себе ярость. Чистую, кристальную злость. Но получалось лишь вялое подобие. Было даже как-то лень злиться, но было приятно вспоминать, как он не смел посмотреть ей в глаза. О, да! Сейчас мало кто мог рискнуть открыто взглянуть ей в глаза, тем более сказать ей «нет»! А этот смог. Этот — посмел. И хоть сначала она была в ярости, но теперь, лежа тут, расслабившись, она просто вспоминала, как он стоял перед ней, опустив голову и сжав кулаки до побелевших пальцев. А он красив, между прочим. Она как-то лениво отметила для себя это и стала вспоминать дальше. Очень светлые волосы, глаза цвета расплавленного серебра, разбитая губа… Это выглядело даже мужественно. Она улыбнулась. Интересно, откуда у него… А, там стояла толпа с его же факультета — неужели это они его так? Выходит, он с ними не в одной упряжке? Что ж, хоть он и умудрился свалиться ей под ноги и этим вполне заслужил наказание, все же, если он не с ними… Пожалуй, для начала не мешало бы разобраться. Она, конечно, не собиралась на самом деле накладывать на него Империус, но поговорить с ним все же придется. Чтобы не забывался. А то еще пойдут слухи, что кто-то осмелился ей перечить. И решив для себя, что прежде, чем казнить, она все же поговорит с осужденным, Гермиона милостиво улыбнулась своему отражению в бесконечных зеркалах, полюбовалась на себя и, наконец расслабившись, окунулась в привычные теплые воспоминания, всегда успокаивающие ее душу, согревающие ее…       А Драко спал, беспокойно прижимая к груди подушку, что-то шепча пересохшими губами, и знать не знал, как только что решалась его судьба…