/
Лухан был в подвешенном состоянии и в прямом и в переносном смысле. Вишенка ничего лучше не придумала, как подвесить его голову за рога. Теперь комната выглядела “атмосфэрно”, как выразилась сама жрица любви. Кровать располагалась по середине комнаты, к крюкам в потолку были привязаны две веревки, а другой их конец - к рогам. Лухан полулежал полусидел на подушке с весьма страдальческим видом на лице. Он уже передумал оставлять себе рога, как и передумал считать их атрибутом роскоши и благородства. Сама Вишенка то и дело неоднозначно намекала принцу, что такого случая в ее профессиональной карьере не встречалось и ей было бы неплохо пополнить свой резерв разнообразия, благо Лухан плохо понимал намёки, а потому и дальше продолжал сосредоточенно сверлить дверь. Лухан монотонно повторял про себя слово “Hacca”, которое с эльфийского напрямую передавало значение той ситуации, в которой он оказался. Всего за сутки эльф исчерпал всевозможные ругательства, и теперь старался припомнить то, чему учили его когда-то гномы и краснолюды. Человеческие стойкие выражения он приберег для крайнего случая отчаяния. Вишенка же просто не замечала ярости Эльфийского Оленя, как благородно она его назвала, (Лухан же считал это прозвище просто идиотским, но был не в том положении, чтобы возражать) и пыталась ублажить его с помощью ароматных масел, которые втирала эльфу прямо в грудь и в шею, и создать атмосферу умиротворения, расставив по всей комнате блюдца с благовониями. Запах стоял такой, что его, кажется, можно было резать топором. Для Эльфа, впрочем, это было даже наруку, он уже ждал того момента, когда задохнется и его страдания закончатся. Он не знал за что заслужил такую привязанность со стороны проститутки, да и знать не хотел. Его раздражали ее пальцы, которые норовили все время дальше расшнуровать рубашку, его раздражала ее большая грудь, которая то и дело касалась его кожи, его раздражало ее прозвище “Вишенка”, которым она прямо таки требовала, чтобы к ней обращались. Подавленный, привязанный рогами к потолку, он не знал до этого момента пыток хуже, думая о пальцах, которые скользили все ниже, и о выражении своего лица, на котором сложно было преобразовать отвращение в каменную маску. Но тут послышались шаги. Много шагов и голоса. В дверь деликатно постучали, и не дожидаясь ответа, тут же открыли. На пороге стоял Чондэшко, за ним Вэн, а за ней еще два неизвестных Лухану эльфа. - Пресвятой Мэрлин, что здесь происходит? Вэн явно не была в восторге от увиденной картины, а Вишенка нехотя отпрянула от кровати, измеряя новоприбывшую даму с ног до головы с явной неприязнью во взгляде. То что Вэн увидела злило, расстраивало и не давало ей покоя. Злило по неведомым ей причинам - не хотелось, чтобы к Лухану кто-то прикасался, расстраивало, потому что она даже вообразить не могла что было до того как они вошли, а не давало покоя ей то, что в своей голове она уже прикинула парочку вариантов, как можно было получить отростки на голове и ни один из них не был утешительным. На заднем фоне уже слышались удивленные возгласы эльфов, а Бэкхён прямо на ходу пытался подобрать рифмы для увиденной картины, потому как такому эпизоду нельзя было дать кануть в Лету. Вэн тем временем наклонилась над Луханом, а за ней вслед и Вишенка, обеспокоенная тем, что делала Чародейка. - Вы бы не могли немного отойти? Желательно за пределы комнаты? Вишенка была настолько близко, что Вэн с легкость смогла проговорить это ей в ухо. - Неужели я мешаю, в своем-то собственном доме? - возразила проститутка. Вэн не стала повторять и посмотрела на Чондэшко, который по ее взгляду сразу же понял, что надо действовать, если он не хотел развязки, как после битвы с трупоедам: много крови и вещи не отстираешь. - Ты нам нужна будешь на...ээээ….кухне. - Там ведь легко разобраться... Предложения Вишенка не договорила, так как Чондэшко схватил ее под руку и настойчиво вывел из комнаты. Чанёль и Бэкхён не долго думая, тоже покинули помещение. Чародейка, не давая Лухану возможности начать оправдываться, достала из кармана какой-то амулет и, приложив его ко лбу эльфа, начала произносить заклинания. Лухан, кроме холода металла, не почувствовал ничего. - Ну, хотя бы демоном не одержим, - выдохнула Вэн. - Каким еще демоном, разве Чондэшко не сказал тебе, что... - Что? - Что я немного перепутал и не то приготовил и выпил, а затем проснулся наутро уже с рогами, которые продолжают расти. - Немного тише произнес эльф. - Странно, а я думала в тебя демон вселился, потому что только так я могу объяснить то, что я вижу. - Вэн сделала размашистый жест руками. - Демон, который пробрался в твой череп, а теперь с помощью рогов, которые в него проросли, питается твоим мозгом. - Вэн, ты что несешь? - Пытаюсь понять, какой эликсир ты пытался приготовить. - Я не помню - соврал эльф. - Не сомневаюсь. Вэн продолжила осмотр рогов Лухана и заключила, что они действительно растут, и если ему не помочь, то он скорее будет напоминать гигантское дерево, чем что-то способное само передвигаться. - Ну что там с вашим рогатым? - поинтересовался Чанёль. Вэн оперлась о стену и приложила руку ко лбу, высказывая все свое отношение к происходящему. Они все теснились на кухне, ожидая, что скажет Вэн после осмотра. - Из того что я увидела, рога у него действительно, как у Cerviae. Это хорошо и плохо одновременно. Если бы они были, скажем, как у лесного демона, отрубить их или спилить не составило бы труда. Но оленьи рога характерны тем, что они чувствительны и это все равно что отпиливать часть тела, кроме того, даже если их отпилить, они вырастут снова. - И что же нам тогда делать? - задал вопрос Ведьмак. - Думаю, стоит попробовать нетрадиционный способ выведения этого всего. В Чёрной книге есть заклинание, которое позволяет вырастить конечность, если его немного поменять, то, думаю, можно будет избавиться от побочных эффектов. В разговор тут же встряла Вишенка, которая уже определила Лухана, как “моя прелесть никому не отдам” и запереживала за сохранность этой самой прелести. - То есть ты хочешь сказать, что только с помощью чёрной магии от этого всего можно избавиться? - где-то на этом месте проститутка скривилась, выражая все свое презрение к “чернокнижнице” - А если что-то пойдет не так, что тогда? - Все что угодно. Я серьезно. Начиная от превращения эльфа в овощь и заканчивая смертью. Вэн забавляло наблюдать за тем, как преобразилось лицо Вишенки, которая пыталась взвесить все плюсы и все минусы ситуации. Чародейка могла поспорить на все что угодно, что Вишенка уже видит как обтирает тело эльфа маслами, как поет ему на ночь и как пытается обратить на себя внимание любыми известными ей способами, но ничего не получается. Если что-то пойдет не так, то толку от овоща эльфа все равно что от камня, хотя даже от последнего будет меньше хлопот. - Ты должна сделать все, чтобы он стал….стал как прежде. “Словно ты знаешь как было прежде” подумала про себя Вэн, но не стала вступать в дискуссию. - Есть еще кое-что. Заклинание может быть болезненным, потому нужно приготовить сильное обезболивающее для Лухана. В него входят фисштех, с которым проблем возникнуть не должно, и, - Вэн на мгновение замолчала многозначительно переводя взгляд на Ведьмака, - и нужна свежая слюна ревуна. Чондэшко начал массировать переносицу не находя слов. Бэкхён, хоть и не знал многого о чудовищах, открыл широко рот, Чанёль недоверчиво посмотрел на чародейку. - Они же вымирают, - осведомился эльф. - Его не нужно убивать, только добыть слюну. - А на базаре рядом с фисштехом это не продается? - поинтересовался бард. - Слюна должна быть свежей, чем дольше она хранится, тем скорее из нее выветривается опиоморфин. - Фисштех и опиоморфин, - Ведьмак все не сдавался, - такое ощущение, что ты его в вечный сон погрузить хочешь. Неужели одного порошка не достаточно? - Не достаточно, фисштех только слегка притупит боль, а нам нужно из головы извлечь рога. Если ты предлагаешь ему терпеть, то как только я начну читать заклинание он взвоет так, что о нас узнает не только вся округа, и до небезызвестных мест долетит. Чондэшко в сердцах сплюнул. - Вот же курва мать его була, бардзо хоче побить его за глупоть. Как для существа, которого лишили чувств и эмоций (как утверждали сами Ведьмаки), Чондэшко выглядел сейчас немного эмоциональнее обычного. - Курва что? - Чанёль наклонился к Вэн в надежде, что она переведет ему с польского. - А что это за Ревун такой? - решила поинтересоваться Вишенка. - Бес, одного удара которого хватит чтобы меня распороть. - ответил Ведьмак, все еще не спуская глаз с Вэн, в надежде, что она под напором его доводов придумает другой выход. - Убивать его ни в коем случае нельзя, а это значит, что мне понадобиться застать его спящим и попытаться добыть слюну. Но в округе очень много бесов, пока мы найдем нужного может пройти очень много времени. - Можем ничего не делать, Лухан превратится в ветвистое дерево и будем присылать к нему птиц, чтобы он рассказывал нам куда идти. Вэн уже начала терять терпение, можно было подумать, что всю кашу заварила она, а теперь просит их о каком-то одолжении для себя. Чондэшко уловил волны негодования и вздохнул. - Будет тебе, Вэн, я же шучу. Пойду и найду я этого Ревуна, большое дело. - Мы пойдем с тобой, - решительно заявил Бась. - Правда ведь, Пчёль? - Это слишком опасно, - возразил Ведьмак - Не больше, чем идти самому. Тем более ты знаешь: Басю нужны впечатления, чтобы писать свои песенки, а мне нужны подвиги. Мы станем ведьмаками на время охоты, у меня уже ноги трясутся от восторга, - заявил Пчёль, который всегда был готов помахать мечом, а если в кругу друзей, так и вовсе за милое дело. Чондэшко не стал больше возражать. Ему действительно не помешали бы помощники, только придется постоянно затыкать барда, у которого от рождения выявлена болезнь недержания языка за зубами, а лишний шум для них может оказаться последним./
Тройка отправилась в лес без коней: слишком сложно было бы их успокоить в случае опасности. Первый день не принес желаемых результатов, где-то в глубине души Чондэшко надеялся, что они выйдут на след беса очень быстро и покончат с заданием. Но лес словно не желал выдавать своих обитателей. Ведьмаку не помогало даже ведьмачье чутье, Ёлю, который обычно хорошо ориентировался на любой местности, тоже не удавалось найти и следа от преследуемого чудища, а бард даже не старался, он все равно не знал, как этот бес выглядит. В любом случае он надеялся оказаться в стороне, когда все произойдет, наблюдая за боем,чтобы затем перенести события в героическую поэму, название которой он уже даже придумал. “Ilfirin”, что с эльфийского переводилось как “бессмертный” должна была рассказать о странствии Ведьмака, о его подвигах и о двух эльфах, которые встретились ему на пути и помогли сделать его подвиги более зрелищными. Бась уже видел успех, особенно среди дам, и одобрение от воинов, которые пропускали мимо ушей все романтические детали и наслаждались детальными описаниями боев. Замечтавшись, бард не заметил, как ступая по мягкому мху и листве, он перецепился через ловушку и в мгновение повис в самодельной сетке на дереве. Бась открыл было рот, чтобы крикнуть, но вспомнил предостережение Чондэшко - кричать строго настрого запрещалось. Можно было не только всполошить добычу, но и разбудить более нежеланных чудовищ. С трудом, проделывая странные изгибы своего тела, ему все же удалось достать из ножен маленький кинжал, но он оказался бесполезным против грубых сплетений сетки. Прошел час, но мимо него кроме диких собак и оленей никто так и не прошел. Ни Ведьмака, ни Пчёля видно не было. Солнце, пробиваясь сквозь густые кроны, клонилось к закату. Бард чувствуя, как коченеют его конечности, начинал беспокоиться о том, как долго ему еще предстоит здесь висеть и как скоро его смогут найти. Еще пару часов спустя Бэкхёну стало все равно, что он может привлечь каких-то тварей, и он начал понемногу выкрикивать имена Ведьмака и друга эльфа поочередно. - Чондэээшко - Пчёёёль Получалось то со свистом, то хрипло, но друзья сейчас на его волну просто не были настроены. Лес зловеще молчал, окончательно погрузившись во тьму. Но тут, Бась уловил краем глаза какое-то движение в кустах. Тут же он перестал ворочаться и звать на помощь. Что-то в кустах тоже остановилось и эльф почувствовал на себе взгляд, хотя и не мог увидеть, кто или что его так внимательно разглядывало. Врожденная коммуникабельность и обаяние куда-то испарились, вместо них пришел самый настоящий страх. В голове уже всплывали образы, как с него сдирают кожу, как расчленяют, а потом жарят. Если существо разумное, то оно сварит из него суп, потому что тело барда было весьма костлявым и ни на что другое, по его мнению, в готовке пригодится не могло. - Доброго вечера, - с дрожащим от волнения голосом произнес эльф. - Я попал в некоторое затруднительное положение, вы не могли бы мне помочь? Что-то в кустах не отвечало. - Пожалуйста? - попытался еще раз Бэкхён. Что-то по-прежнему молчало. Как только солнце окончательно зашло и лес погрузился во тьму, Бась потерял счет времени. Он не мог определить: висит он час или два, или несколько минут. Паника нарастала. Существо сделало несколько шагов ближе или ему только показалось? В лесу что-то истошно завыло, на этот вой отозвалось еще несколько голосов, затем послышался скрежет, шипение. Лес, который хранил молчание днем, теперь ожил и начал запугивать непрошеного гостя, угрожая ему, показывая на что он способен. Бэкхёну казалось, что кровь в его жилах застыла и он превращается в какой-то камень, ведь все его тело онемело. Существо все еще смотрело, выжидало, осторожным шагом приближалось все ближе и ближе. Хруст сломанных веток под тяжелым шагом, тяжелое дыхание с хрипом, когти которые врезаются в кору дерева, еще пару мгновений и он окажется на земле. Будет совсем мало времени, чтобы выпутаться, отбить атаку и как можно скорее бежать. Только как бежать, если ноги затекли? Существо протянуло руку и начало раскачивать сетку, чтобы удобнее зацепиться и, видимо, срезать веревки, которыми крепилась ловушка. Эльфу стало совсем страшно, паника подкатывала к горлу, его начинало тошнить. Треск одной оборванной веревки, резкое падение, глухой звук. Он приготовился к тому, что на него сейчас нападут, утащат...но вместо этого он услышал Чанёля, который отчетливо звал его по имени. - Я здесь, - с первого раза не получилось. Голос был сдавленным, тихим. - Сюда! - прокричал собрав всю силу Бэкхён. - Чондэшко, он там. Первым эльфа нашел Ведьмак, тот даже не удивился, ведь ему помогали кошачьи глаза, которых у эльфов не было. - Ты как? - Жив, - с улыбкой на лице ответил Бэкхён. “Снова выпутался, снова смерть обошла стороной”./
Домик охотника, в котором тройка нашла на ночь пристанище оказался заброшенным. От тяжести времени, он почти на четверть погрузился в мягкую землю. Внутри хижины был деревянный пол, который в некоторых местах порос мхом, а иногда зиял дырами. Крыша была помятой и перекошенной, окна были грязными до такой степени, что можно было даже не стараться что-то в них разглядеть, кроме узоров паутины. “А пауки тут настоящие ценители искусства, - отметил про себя Бард. - Отменно у них получается ткать полотно смерти для своих жертв”. Кроме явных признаков заброшенности, в хижине было на что посмотреть. Напоминало место какую-то старое место пыток. Кругом были почти до последнего сожженные восковые свечи, цепи, которые крепились огромными шурупами прямо к мясу стены. Чанёль поднял их с трудом и что было мочи дернул на себя, но они не поддались. - Старым здесь все только кажется, - заключил он. Здесь так же был массивный деревянный стул с кожаными ремешками, на котором еще остались пятна крови. Подносы, разбросанные то тут то там с разными ножами, и хитровыкованными и изогнутыми лезвиями. - Мы же не останемся здесь ночевать? - поинтересовался бард. - Если здесь кого-то убили, то неупокоенный дух будет нас тревожить. - Неупокоенные духи тревожат в первую очередь своих мучителей, а в эту категорию мы не попадаем, - поспешил с ответом Чанёль, - а во-вторых ты совершенно не знаешь, что жертв убивали. Скорее всего их тут только пытали. Чондэшко ничего не чувствовал, как и его медальон, который начинал дрожать при любых аномальных явлениях. Место казалось тихим и, как ни странно, безопасным. Он прошелся по всей хижине, пользуясь знаком игни, при котором из его ладони выстреливали искры огня и зажег оставшиеся свечи. Чанёль достал из мешка холодные пожитки: вареную курицу, хлеб, сыр и яблоки. - Сейчас бы зажаренную свинюшку, - недовольно косясь на стол проговорил Бэкхён, - и к ней бочку красного вина. Он облизался, полузакрыв глаза. - Может тебе еще девку привести? - поинтересовался Чанёль. - Не отказался бы, - честно признался Бэкхён, - хотя, знаешь, здесь место такое, совсем не располагает к познанию духовной материи друг друга. Зато располагает сочинить что-то новенькое, пока все рифмы из моей головы не улетучились. - Он весело бренькнул по струнам лютни и уселся в углу что-то тихонько напевая и подбирая мелодию. Чондэшко и Чанёль закончили свое исследование хижины, перекусили и почти мгновенно почувствовали, как их глаза закрываются. Они достаточно находились по лесу в поисках беса, а затем в поисках Бэкхёна. Под тихие звуки лютни они задремали. Первым непонятный шорох и шаги услышал Ведьмак, его обостренный слух услышал то, что даже эльфы не могли уловить. Кто-то приближался к хижине. Чондэшко мигом потушил свечи и разбудил Чанёля. Теперь уже и он мог услышать как кто-то к ним приближается. - Что будем делать? - спросил он. - Думаю стоит посмотреть кто это. Там от силы двое, мы успеем дать отпор в случае опасности. Чанёль разбудил Бэкхёна и троица уселась так, чтобы их можно было заметить только перешагнув порог. Помимо тяжелых шагов был слышен лязг цепи и какое-то кряхтение. Наконец-то дверь распахнулась и в проеме появился огромных размеров мужчина. Он без лишних разговоров направил арбалет на незнакомцев и чуть было не выстрелил, Ведьмак успел сложить пальцы в знак аксий и проговорить: “Мы не причиним тебе зла”. Немного одурманенный мужчина повторил: “Да, вы не причините мне зла”. Он вошел немного покачиваясь, подтянув за собой тяжелую цепь на которой держал сильно потрепанную женщину. Как только он зажег свечи, их можно было рассмотреть детально. Лицо мужчины скрывала борода, хотя глаза казались очень выразительными, а взгляд даже под действием аксия, был жестоким. Он был одет в шубу на голое тело, которая делала его еще габаритнее. Женщина, которая была у него на цепи была вся грязная. Ее лицо напоминало один большой синяк и кое-где можно было увидеть пятна запекшейся крови. Она постоянно скалила рот, в котором не доставало передних зубов. - Кто вы? - немного отходя от дурмана спросил мужчина. Ведьмак представил всех поочередно. Мужчина кивнул головой. - А меня зовут Роджи. Я охотник за головами. - На свою пленницу он даже не взглянул и не имел никакого желания представлять ее. Но правила хорошего тона все же возымели свое действие. - Ее имени не спрашивайте, такие как она не заслуживают, чтобы их как-то называли, я зову ее Ведьмой и пусть утопцы вырвут мне язык и глаза, если это не так. Сущий дьявол, оттого пришлось заковывать в серебряные оковы. Ведьмаку на мгновение показалось, что взгляд Ведьмы поменялся. Она внимательно исподлобья изучала их, кривя лицо, пытаясь предать ему улыбку, что-то недоброе было в этой эмоции, что-то, что заставило Ведьмака отвернуться. - Что же вы забыли в лесу в моей хижине? - В вашей? - Бэкхён сначала посмотрел на пленную на цепи, затем на все предметы пыток, которые наполняли маленькое пространство. - Мы весь день охотились, но так ничего и не нашли, потому решили переждать ночь здесь, а с утра отправиться вновь на поиски. Роджи почесал бороду. - Видимо не простая у вас добыча, раз не нашли. Ведьмак интуитивно нащупал на себе ремешок, чтобы в случае чего схватиться за меч. - Понимаете в чем беда. - Роджи поочередно перевел взгляд на каждого, - из вас охотники так себе. Два эльфа и ведьмак что-то ищут в лесу и ночуют в моей хижине. Я чувствую себя в безопасности только когда либо знаю гостей, либо они прикованы. Выбирайте. Троица переглянулась между собой, Чондэшко едва кивнул в знак согласия. Первым начал Бэкхён. - Я полуэльф-полугном. Мой папенька был гномом и, как поговаривает мама, тем еще бравым молодцом, правда я его никогда не видел. Воспитывал меня отчим с твердым убеждением, что из меня должен получиться хороший воин, раз я не особо похож на остальных. И кое-чему научился, но так случилось, что открыл в себе талант к сочинению мелодий и стихов, а потому мне нужно было придумать срочно причину чтобы удалиться от неустанно бдящих глаз моего отчима, чтобы заниматься любимым делом, а заодно и убедить моего названного папеньку в том, что я должен в странствиях набраться “мужественности”. Как раз кстати Чанёль решился отправиться в Туссент, куда мы сейчас и держим путь. Не вот прямо сейчас, разумеется, но как только в Вызиме закончим все свои дела, разойдемся с Ведьмаком и отправимся своим путем. - Не знаю хорошо ли вам известно о том крае, о котором мы говорим, - подхватил Чанёль, - но Туссент, прежде всего, славится рыцарями, по моему мнению бестолковыми, и хорошим выдержанным вином. Кроме того, поговаривают, в этом краю солнца и моря прекрасные женщины. Но не за тем я туда решил отправиться. Совсем недавно там объявилась банда лесных эльфов. Как мне удалось узнать, собрал их Радовид, внушил, что Туссент это их земли и они должны во чтобы то ни стало отвоевать их. На самом же деле Радовид просто спит и видит, чтобы заграбастать эти земли себе. А как только замысел его осуществиться, он найдет этим эльфам еще применение, я в этом просто уверен. Княжну Туссента нужно убедить в том, что с эльфами возможно договориться, своего они должны послушать. Это не их война, а потому нельзя допускать, чтобы они бились и проливали свою кровь за какого-то поганого человека. Ведьма, которая все это время внимательно слушала эльфов, внезапно разразилась противным писклявым хохотом, оголяя свои полусгнившие зубы. - Мерзкие чистоплюи, ни на что неспособные вестники добра, чтоб вы все в своей же крови и захлебнулись! Роджи не говоря ни слова с размаху ударил свою жертву кулаком по лицу, с ее носа мгновенно полилась кровь. Женщина застонав, сплюнула несколько зубов. - Значит так, доргая. Давай мы с тобой разработаем систему тайных знаков? Например, когда я бью тебя по лицу, ты должна заткнуться, уяснила? - Катись к чёрту! Еще одна оплеуха. Ведьма сочла уместным замолчать. - А что будешь делать, если не удастся их переубедить? - Охотник даже глазом не моргнул, продолжая разговор. - Примкну к личной охране княжны. - Чанёль счел уместным не подавать виду, что что-то произошло. - Если что-то с княжной произойдет, не только Радовид захочет эти земли, начнется война. Не то чтобы меня это сильно волновало, но во всем окажутся виновными эльфы, а это породит ненависть людей, опять начнутся гонения нелюдей из городов, снова придется укрываться в горах. - Тебе это не по вкусу? - Почти все города людей построены на руинах эльфов, мы старший народ и нас же почему-то выгоняют, как паразитов, хотя паразитируют люди. Но у нашего племени хватает ума не ввязываться в войны, мы хотим переждать. А вот банда ждать не хочет, они слишком молоды, слишком наивны, им кажется что они поступают верно, но это не так. - Ведьмак, а ты тоже с ними? - У меня по этому вопросу нейтралитет. - Даже так? Ну а если, допустим, твоих друзей эльфов будут убивать те другие эльфы, ты будешь просто стоять и смотреть? - Я бы предпочел, чтобы такой выбор мне не предстоял. Это не моя война, я не имею права принимать в ней участия. - Да, вы ведьмаки, всегда старались оставаться максимально далеко от всех событий которые происходят. Вам не интересна политическая арена и это, как мне кажется, вас и погубит. Так или иначе вы будете вынуждены примкнуть к кому-то, скорее всего к роду человеческому, ведь изначально вы были людьми, и вам придется биться против своих друзей-нелюдей. Нелегкая задача, а? - Надеюсь, что какое-то чудовище меня убьет раньше, чем это произойдет. - Если ты не с ними заодно, что ты делаешь здесь? - Ищу Ревуна, чтобы взять у него слюну. - Не слишком ли странное это развлечение? Мне кажется проще его убить. Чондэшко утвердительно кивнул. - Проще, но я не намерен этого делать. - Ты поражаешь меня все больше и больше. Ладно, хватит болтовни, растопите печь, я жутко проголодался. - Странно, - обратился шепотом к Чондэшко Бэкхён, - вроде как медведь, а человеческую одежду носит, такого даже не прокормишь, наверное будет эту свою на цепи есть. Ведьмак улыбнулся, повернулся к печи и знаком квен разжег одним махом огонь. Тем временем Роджи грубо толкнул пленницу так, что она влетела в дальний угол хижины, лихо зашипев и ощурившись, как самая настоящая крыса, но охотник даже не обратил на это внимания. Он потоптался немного в центре, расчистил от соломы крышку от погреба и залез внутрь. Уже через пару мгновений он вынырнул с котелком в руках и небольшими пожитками, среди которых был виден кусок сыра, яблоки и солонина. Все это он достаточно ловко разломал на ровные куски, а котелок поставил в печь. Как оказалось он был полон вина и охотник решил его разогреть. Роджи предложил разделить с ним его скромный ужин, но троица отказалась, правда только от еды, от вина никто в здравом уме отказываться не станет. Теплое вино согревало и разморило, тусклый свет от лампы, в котором почти закончилось масло, а потому она светила все слабее, какое-то ощущение полной защищенности и уюта окутало хижину и все незаметно для себя уснули. Чондэшко разбудил грохот. Как только он открыл глаза, перед ним тяжело рухнуло тело охотника, в боку которого торчал нож. Ведьмак тут же вскочил на ноги и в тускнеющем свете увидел перед собой Ведьму, которой каким-то образом удалось освободиться от оков. Теперь, когда ее руки были свободны от серебра, лицо и фигура приобрели естественный вид. На голове у нее почти не было волос, только несколько длинных словно паучьи лапы пасм, которые прилипли к черепу и свисали на лицо, один глаз ее напоминал какое-то кровавое месиво, в котором кажется копошились опарыши. Впереди на платье у ведьмы было что-то вроде огромного кармана, из которого висела чья-то рука. Ведьма мерзко улыбалась, то и дело облизываясь. Не разговаривая и не раскрывая своих планов, она перевела взгляд на Чанёля, который тоже только что вскочил и на Бэкхёна, который стоял за спиной Ёля. Одним движением руки Ведьма подняла полуэльфа в воздух и со всей силы швырнула в стену. Бэкхён упал навзничь и не откликался, как бы истошно не вопил Чанёль. Чондэшко не успел остановить эльфа, который со всей яростью кинулся в атаку, закрывая Ведьмаку возможность атаковать с другой стороны. Чанёлю удалось несколько раз уклониться от летящих в него заклинаний и за два прыжка преодолеть расстояние, которое их разделяло. Эльф занес меч и хотел ударить сильной атакой, но Ведьма уловчилась отскочить, получив только царапину. Потеряв равновесие, Чанёль не успел отпрыгнуть в третий раз, только быстро произнес защитное заклинание, единственное которое знал. В одно мгновение в воздухе образовалось множество мелких осколков, которые полетели ему прямо в лицо, его защитное заклинание сработало и только благодаря ему он не ослеп. Но осколки попали в руки, которыми он пытался прикрыться. Ведьма занесла еще одну руку в воздух и ударила со всей силой так, что Чанёль вылетел в окно. - Остался только ты, - повернулась она к Ведьмаку, - из тебя я выужу все что можно, а твои кошачьи глазки я приживлю себе. - Обойдешься, курва. С этими словами Чондэшко сложил пальцы в знак квен и тут же образовался полупрозрачный пузырь-щит, который защищал его от первого залпа тех же осколков, от которых пострадал Чанёль. Одним махом он разбил лампу над головой, что давало ему видимое преимущество: он отлично ориентировался в темноте, ведьма - нет. Затем он зачерпнул тлеющие угольки из печки, которая была прямо за его спиной и швырнул их прямо в лицо Ведьмы. Та истошно завыла, так, что Ведьмак едва удержался, чтобы не упасть на колени и не закрыть уши. Сила звука буквально вкручивала гвозди в голову, что сбило атаку Чондэшко. Ведьма перестала вопить и тут же нанесла вторую атаку - телекинетическим ударом отбросила Чондэшко в стену. Тот упал навзничь, но тут же как кошка подпрыгнул на ноги. Он сложил руку в знак ирден и образовал ловушку вокруг Ведьмы, которая тут же замедлила ее движения. Он быстро достал свой меч и нанес два сильных удара снизу, которыми отсек Ведьме руки. Еще один ужасающий крик потряс округу. Чондэшко потянулся в карман, в котором лежала его серебряная цепь, но с ужасом понял, что в этот раз не взял ее с собой. Чтобы Ведьма не смогла колдовать, нужно было ее связать этой нитью. Ведьма воспользовалась его промедлением и через боль и льющуюся кровь, произнесла громко заклинание. Она широко раскрыла рот из которого вылетел рой пчёл и целенаправленно атаковал Ведьмака. Он упал на пол, пытаясь защитить глаза, чувствуя как сотни жал жгут его и как лицо и шея начинают неметь. Ведьма стояла в ловушке, неспособная пошевелиться, истекая кровью, но продолжала бороться. Ведьмак кричал от боли, почти ослепший он никак не мог сложить пальцы в знак, чтобы сжечь рой. “Неужели все вот так и закончится?” в последний момент подумал Чондэшко, он слышал как жужжат пчёлы и уже не чувствовал как они его жалят, он даже не мог их увидеть, настолько сильно распухло его лицо. Но вдруг он услышал сильный глухой удар, затем словно что-то тяжелое свалилось на пол. Затем сильные руки схватили его и несколько раз окунули в холодную воду. Больше Ведьмак ничего не помнил. Он очнулся от громкой трели за окном. Аккуратно потрогал свое лицо и удивился тому, что на нем были листки подорожника и никаких следов опухоли или укусов пчёл. Он было даже подумал о том, что ему это все приснилось, но открыв глаза, увидел перед собой Чанёля, который зашивал рану Роджи и как раз собирался прижечь ее острием ножа. В дальнем углу с какой-то тряпкой, приложенной к голове, лежал Бэкхён, в другом углу лежало что-то окровавленное и перемотанное цепями. Чондэшко догадался, что это то, что осталось от ведьмы. - Кто догадался приложить ко мне подорожник? - хрипло спросил он. Чанёль, который все еще был занят раной охотника, ответил: - Весьма находчиво, правда? Люди обычно недооценивают силу этого растения, а ведь королевский вид приносит немало пользы. - Не в подорожнике ведь дело? - догадался Ведьмак. - Ты совершенно прав. Мне пришлось сделать мазь, состав которой я не буду тебе раскрывать из соображения этики. Мы все же друзья, если узнаешь из чего я ее сделал, то нам будет наверное неловко в обществе друг друга, потому опустим эти подробности. А подорожником я ее втирал. Затем Роджи утолил любопытство Чондэшко и сказал, что это он, очнувшись, зарядил Ведьме лопатой, пока та была занята Ведьмаком. Пока она лежала в без сознания, Чанёль успел очухаться и отправил ее туда, где ей и следовало быть, ну а труп перевязал цепью на всякий случай, ведь как известно, чтобы окончательно убить Ведьму, нужно вырезать ее сердце и закопать с соответствующими ритуалами, которые знает только Ведьмак. Затем эльф занялся приготовлением мази для Ведьмака, проверил как себя чувствуют Бась и Роджи, и принялся им всем помогать. “И в этот раз обошлось”, подумал про себя Ведьмак и обратно откинулся на лавку. “Бес подождет”.