Недосказанное

Дождь идёт. Идёт миллионом ног, что топчут и топчут ставшую рыхлой и скользкой землю, идёт и поглощает твердь. Поглощает землю, поглощает небо – идёт неумолимо чеканя шаг. Дождь идёт - идёт самый страшный из врагов. Он неумолимо надвигается непроглядным мраком, он всё ближе и ближе, и вот он здесь – миллионом ледяных ладоней лупит по лицу. Дождь идёт. Он проникает всюду, его звук, его запах, его присутствие – в земле и воздухе, во рту и в лёгких, нутро дрожит и сжимается чудовищным спазмом. Многорукое, холодное и злое божество, оно давит на глаза – закрой их, оно давит на плечи – опусти их. Беги. Спасайся. Вода идёт. Вода здесь. Поздно. Темная и вязкая, она поднимает землю и мешает её с небом – и невозможно идти, невозможно двинуться с места. Уравнивая всех и вся, она не делает различий – она идёт и поглощает все. С ней бесполезно бороться. От нее бесполезно бежать. Беги! Идёт вода, жадно пожирая темными ртами всё на своем пути, пожирая войско, пожирая деревни. Пожирая его самого. Слышишь? Я слышу – только воду и ничего кроме воды. Она уже внутри, растекается свинцовой тяжестью, она тянет за собой – легко, будто ещё один камень. Я слышу, как бурлит и лопается всё, до чего она добирается. Я слышу только воду – и среди густого, вязкого мрака вдруг вижу почему-то... огонь. Вижу почему-то... её. Что она здесь?.. нет... только не это... нельзя здесь... не может, здесь... Грохот воды – нестерпимый, от него кровоточат уши. Её лицо все рябит и дрожит – от воды, его заливающей. Ледяные ладони касаются лица, и под ними взрывается кожа, на миг заглушая невыносимый грохот. Глаза-фиалки, истекающие слезами – прямо перед лицом. Плачешь? Почему... Уходи... Здесь столько воды... Уходи... Но ты не уходишь. Почему-то говоришь что-то... ведёшь меня куда-то...куда? Неважно... Все равно, пока твоё тепло так согревает ладонь... Так согревает... всё... Нужно больше... больше этого тепла... Нужно больше тебя... Больше, ближе... Ведь можно, да? ...Шелест тяжёлой, мокрой ткани, он громче дождя за хлипкими стенами. Дыхание влажным жаром опаляет только шею – но всё тело мелко дрожит отчаянной благодарностью – ещё, ещё... Бледная кожа потом мерцает в полумраке, но это теплая, живая влага, она растекается между телами, стягивает их, склеивает... Твой неразборчивый плачущий шепот, он вливается внутрь, вытесняет воду, её нет уже – есть только огонь, живой, жгучий, яростный... его хочется ещё - ещё жарче, ещё больше, ещё... Хотя куда жарче – тело и так плавится, тяжёлое, ноющее, непослушное... Оно ищет тепла – и найдя его, больше не подчиняется. Оно повинуется лишь твоим рукам на лопатках, твоим губам на шее, твоим бёдрам под моими... Оно твое - всегда было и всегда будет. И кажется, ты это понимаешь. ... Дождь все ещё идёт – где-то далеко его лезвия кромсают землю на слизкие ошмётки. Вода все ещё здесь – проникает сырость её дыхания всюду, но в лёгких от нее уже не осталось ни следа. В лёгких один запах, в ушах один звук. Вода все ещё здесь – но бежать от неё больше не нужно.