Когда все закончится...

— Она ненавидит меня? — Рейгар наливает в золочёный кубок вина и смотрит на неё, без слов спрашивая наполнить ли второй кубок для неё. Эшаре кажется, что она трещит по швам от боли. Она качает головой прячет это ощущение за вымученной улыбкой, которая находит отражение на лице принца. — Нет, — тихо отвечает девушка и отводит взор в сторону. За окном видны очертания мрачных замковых башен, в темноте они представляют собой воистину унылое зрелище. Но Эшара не хочет смотреть на Рейгара — от этого становится тяжко в груди, — не хочет говорить с ним да и знать его не хочет, только Боги жестоки, им все равно на её и вообще чьи-то желания. — Она должна ненавидеть меня, — произносит принц устало. Печаль в его фиалковых глазах заставляет её сердце биться сильнее, а просьба помочь, которая читается в каждом взгляде, убивает вновь и вновь, будто со всей силы ударяя хлыстом по незащищенной плоти. Эшара перенесла бы все: его равнодушие, его презрение, его ненависть, его жалость, — но его доверие к ней потихоньку её убивает, как хмелем отравляет разум вино, которым принц стал злоупотреблять. — Но она не ненавидит, — она улыбается грустно, почти нежно, и берет со стола кубок, который Рейгар так и не выпил. Ей вино сейчас нужнее, потому что птица, попавшая в плен грудной клетки, старательно бьётся внутри, пытаясь вырваться. Даже дышать больно. — Почему? — спрашивает принц. Он смотрит, как осторожно фрейлина его супруги делает глоток, и даже не замечает, что она касается губами золотого покрытия именно там, где несколько минут назад тронули стенки кубка его губы. — Почему? — на устах Эшары появляется горькая усмешка, когда она, качав головой, повторяет его вопрос. Тёмные волосы водопадом скользят по спине, уже распущенные ко сну. Девушка не ждала его в столь поздний час, но Рейгар, видимо, больше не мог откладывать разговор об Элии. Видимо, слишком сильно ему необходимо сказать о том, что съедает его изнутри. Эшара понимает. — Быть может, потому что любит, — усмешка превращается в кривоватую, а пурпурные глаза блестят. Девушка делает еще один глоток, но это не помогает унять разбушевавшуюся птицу. Рейгар опускает голову. Тусклый свет подсвечников бликами играет в его серебряных волосах, скользит по концам длинных прядей, ласкает макушку. Ресницы, густые и пушистые, словно у юной красавицы, отбрасывают замысловатые тени на фарфоровые щеки, от этого скулы кажутся выше и острее. Эшаре Рейгар видится куклой, очень красивой и очень хрупкой. Тронь — сломается, но не потому что он не силён, а потому что слишком открыт миру. Опасно открыт и чист. Ей хочется оберегать его, не дать его душе зачерстветь, а ещё — долго-долго — она готова даже всю жизнь — слушать песни, которые он поёт под аккомпанемент плачущей арфы. Но единственное, что Эшаре даровано, это разговоры с принцем об Элии, которая дорога им обоим, которую не любить у Дейн не хватит сил. — Я не люблю её, Эшара, — говорит Рейгар, ожидая ответа. Но она и вовсе никак не реагирует на его слова, глядя, как плещется бордовая жидкость в кубке. Эшара нисколько не удивляется его признанию (этого следовало ожидать) и лишь просит у Богов, чтобы Рейгар замолчал и не говорил о своей любви с ней. Но у Богов просить ничего нельзя, они ведь выслушают и сделают все с точностью наоборот. — Я люблю Ли… — Я знаю. Она знает. Конечно, знает, просто принимать этот факт до сегодняшнего дня не хотела, не могла смириться, хоть надежду и потеряла давно. Она знает, потому что помнит, как Рейгар взглянул на северянку, положив на её колени злосчастный, проклятый венок. И дело даже не в этом венке, не в том, что он короновал дикарку как королеву любви и красоты, не в том, что для всех едва ли не в открытую признался Лианне Старк в любви. Дело в его взгляде, коротком и полном восхищения и нежности. Этого взгляда было достаточно, чтобы понять всё. — Элия не должна знать, — Эшара смотрит ему в лицо, чуть склонив голову к плечу. Она тонет в глазах Рейгара, но пытается казаться серьёзной и убедительной. — Она привязана к Вам, это её убьет. — Я тоже привязан к ней… — шепчет Рейгар и вновь видит ту самую усмешку, кривящую губы. — Что же мне делать, Эшара? — Соврите ей что-нибудь. Придумайте оправдание своему поступку завтра же. Вы слишком долго ждали, Рейгар. Вы не можете так с ней поступить. «Как ненарочно поступили со мной», — думает Эшара и отставляет кубок на стол. Он пуст, но можно наполнить из графина потом. Потом, когда Рейгар уйдет, а она будет метаться по комнате, воя, как дикое животное, и глуша стоны ладонью. — Спасибо Вам, Эшара, — в его голосе слышится благодарность. Эшара ненавидит его и себя за то, что он ей доверяет. Она предает его доверие своей любовью. Принц касается сухими губами её руки, склоняясь в полупоклоне, и уходит, пожелав сладких снов. Сладкими сны у Эшары будут лишь, пока она спит, а потом девушка вновь проснется в коконе покрывал и поймет, что все это — нереальность, сон. Что Рейгар где-то у постели Элии, думает о своей Лианне, и боль пронзит сердце клинком. — Что же мне-то теперь делать, Рейгар?