Скажи это громче, повтори это громче! Кто ещё будет прикасаться к тебе так, как я? О-о, говорил, что хочешь быть хорошим, но не смог удержаться. The Weeknd «Shameless»
(°◡°♡)
Луи не помнит, когда в последний раз просыпался с кем-то рядом. То есть с кем-то, кто не был Зейном или Стэном. Но сейчас, проснувшись, он чувствует крепкое тело рядом с собой, что тихонько дышит ему в ухо, и грудь, поднимающуюся вверх-вниз, грудь, на которой покоится его голова. На нижней части его спины устроилась рука, их ноги переплетены, и сердце Луи пропускает удар, когда он понимает, что в его постели Гарри. Тот самый Гарри, который был таким очаровательным прошлой ночью. Тот самый Гарри, который делил с ним еду и напитки, который рассказывал ему глупые шутки и внимательно слушал каждое его слово, даже если они и были ничего не значащими. Тот самый Гарри, к которому с каждым днём всё тяжелее сдерживать симпатию, тот самый Гарри, который… Тот самый Гарри, возбуждение которого сейчас прижимается к бедру Томлинсона. (Технически, это бедро Луи прижимается к промежности Гарри, но… только технически.) Точнее говоря, у Луи есть два варианта: он может встать и решить свою «проблему» в душе и позволить Гарри спать дальше, или он может разбудить его поцелуями в шею и рукой на члене. Если быть честным, его больше привлекает второй вариант. Он пытается подвинуться так, чтобы его дыхание опаляло шею парня, и когда он проводит рукой по торсу Гарри, то чувствует, как напрягаются мышцы под его ладонью. — Гарри, — шепчет он, чувствуя, что начинает дрожать, когда видит, как губы парня трогает мягкая улыбка. — Доброе утро, — отвечает Гарри и берёт руку Луи, что лежала на его торсе, в свою, переплетая их пальцы и поднося к губам. Гарри должен чувствовать своё возбуждение, как и то, насколько твёрдый Луи, ведь их тела плотно прижаты друг к другу. Ведь Луи не единственный, кто сейчас думает о сексе, не так ли? Он надеется на это. Гарри слегка целует костяшки его пальцев, заставив Луи на несколько секунд погрузиться в свои мысли, ведь нежность для них не совсем характерна. Он осторожно опускает руку на шею Гарри, и тот поворачивает к нему голову, поэтому Луи не теряет времени, накрывая губами рот Гарри, чтобы подтолкнуть того к действиям и попробовать то, чего он не делал раньше. (Темп немного странный, потому что он медленный и спокойный, и если так продолжится, Томлинсону под каким-нибудь предлогом нужно будет выйти из номера.) — Луи, — говорит Гарри ему в губы между поцелуями. Луи никогда не думал, что ему когда-нибудь будет всё равно на утреннее дыхание, но как только они поцеловались, с этим кислым привкусом после сна, он понял, что может позволить себе это только с Гарри. — Лу. — Да? — спрашивает он, открывая глаза. — Мы… хм, возбуждены, — говорит Гарри, как будто это не было очевидным. — И что мы будем с этим делать? — спрашивает Луи и садится на него сверху, прижимаясь к его груди и хватая за руки, он проводит дорожку поцелуев от челюсти к шее, засасывая там кожу, но не оставляя засосов. Гарри немного отодвигается, и Луи останавливается, глядя на него с любопытством в глазах. — Разве это… Я имею в виду… — пытается Гарри сказать Луи. «Пожалуйста, не думай о том, что это плохо» — хочется сказать Луи. — Это не сделает всё неловким, верно? Ведь мы… хм, вроде как… друзья? — Это не будет неловким, если мы не сделаем всё неловким, — отвечает он быстро, положив руку на член Гарри и заставляя того на мгновение закрыть глаза. — Мы сделаем всё неловким? — шепчет он ему на ухо, облизывая мочку и слегка прикусывая её. — Нет, — задыхается Гарри, его руки находят место на талии Луи, заставляя двигаться против его промежности все быстрее и сильнее. — Хорошо, — отвечает Луи, не останавливаясь, но в процессе снимая с себя футболку. — Потому что я собираюсь объездить тебя так сильно, что ты увидишь звёзды даже при дневном свете, — заканчивает он, прижимая губы к левому соску Гарри, пока тот ловко снимает с себя боксеры, а затем и с Луи. С этого момента всё перерастает в смесь громких стонов и горячей кожи, слишком большого желания и нехватки времени. Луи хочет проследить каждую клеточку тела Гарри и в то же самое время чувствует, что нуждается в нём прямо сейчас, и не может больше ждать. Гарри растянулся на кровати и извивался по простыне, с красными отметинами по всей груди, шее и рукам, которые вскоре станут фиолетовыми (и пока ни один из них не заботится о том, что им нужно выглядеть безупречно на фотосессиях). Луи чувствует, как их члены трутся друг о друга, и это ощущается настолько хорошо, даже слишком хорошо, как никогда не бывало раньше. «Боже, перестань думать и доставай всё необходимое» — даёт сигнал ему мозг, и он поднимается с тела Гарри, открывая в сумку, чтобы найти презервативы и смазку, потому что они были где-то там. — Ты готовился к этому? — спрашивает Гарри, садясь на кровати с глупой усмешкой на лице. Всё в Гарри глупое. — Не могу отрицать этого, — он пожимает плечами и запрыгивает обратно на кровать, приземляясь на Гарри, который громко смеётся и переворачивает их тела, устраиваясь между ног Луи. — Ты так и не позвонил мне, — серьёзно говорит он, пытаясь что-то прочитать на лице Луи. — Почему? И Луи хочет, чтобы у него была веская причина. По крайней мере, которую он мог бы сказать Гарри прямо сейчас. Но у него её нет. — Мы оба были заняты. — наконец рассуждает он, и Гарри, похоже, не удовлетворён подобным ответом, поэтому он продолжает. — Но сейчас я здесь, не так ли? — Мы постоянно работаем. — Ох, так мы сейчас снимаем порно? — он причудливо поднимает брови. — Где камеры? Гарри смеётся и прижимается к губам Луи, целуя его быстро и глубоко, и Томлинсон не понимает, что парень уже открыл смазку и покрыл ею свои пальцы, пока тот не кладёт руку между его ног и не раздвигает его задницу большим и указательным пальцами. — Хитрый, — обвиняюще произносит Луи и приподнимается на кровати, раздвигая ноги шире и ожидая, что Гарри что-нибудь предпримет, потому что хоть это и было милым, его возбуждение по-прежнему даёт о себе знать ноющим чувством внизу живота. — Скажи мне, если я причиню тебе боль, — предупреждает Гарри и немного наклоняет своё тело, быстро чмокая Луи в лицо, но не задерживаясь там, просто отвлекая его достаточно, чтобы надавить средним пальцем на его отверстие, заставив Луи закрыть глаза и немного приподнять шею. «У кого вообще могут быть такие длинные пальцы?» — думает он, приподнимая бёдра, тем самым пытаясь показать Гарри, что он в порядке, что тот может дать ему большее и что он хочет его безумно сильно. Гарри проникает в него уже тремя пальцами, снова и снова накрывая ртом член Луи, и тот начинает волноваться, что кончит прежде, чем получит член Гарри в своей заднице, поэтому он оттягивает голову парня за волосы и поднимает его, целуя и проникая языком ему в рот, чувствуя, как стоны Гарри вибрируют у него в горле. Его пальцы не останавливают своего движения, время от времени задевая простату, из-за чего Луи закатывает глаза от удовольствия. — Думаешь, ты готов? — спрашивает Гарри, тут же оставляя засос на его бедре и снова нажимая на простату. — Д-да, -с трудом отвечает он. — Я… Гарри, — зовёт он, когда тот снова и снова нажимает на простату, кусая его пупок. — Помню, как мне было хорошо под тобой, — говорит Гарри, выдыхая слова в кожу парня. — Я не думаю, что смогу выбросить эту картинку из своей головы, — он немного улыбается и снова раздвигает пальцы ножницами, что заставляет ноги Луи непроизвольно дёрнуться. — Блять… так горячо. — Тебе… а-ах, тебе придётся, — говорит Луи. — Потому что сейчас моя очередь, принцесса, — он смеётся и снова двигает бедрами, когда Гарри наконец вытаскивает пальцы из Луи и берёт презерватив, быстро открывая пакетик зубами, что заставляет Луи снова закатить глаза. — Ну-у, раз мы снимаемся в порно, — тянет он, и они оба смеются. Луи берёт у него презерватив и подталкивает Гарри к матрацу, оседлав его и целуя мягкие губы ещё раз, прежде чем сжать его волосы и переплести их пальцы, что заставляет Гарри выпустить странный звук. — Когда ты так делаешь, — начинает Луи. Эти звуки… Я клянусь Богом… — он опускается на него, целуя его в живот и поглаживая член, замечая, что в этом нет никакой необходимости, ведь Гарри и без этого ужасно возбуждён. — Когда ты закрываешь глаза и открываешь свой проклятый рот, детка… — Просто… Боже, — стонет Гарри. — Что ты… делаешь со мной, я… ЛУИ, — Гарри громко кричит, когда Луи удаётся надеть презерватив на его член с помощью рта. (У него не всегда получалось, и он гордится тем, что сделал это сейчас.) Луи ухмыляется и приподнимается над Гарри, направляя его член себе в задницу, и только сейчас ему приходит в голову, насколько велик Гарри, и как давно он был снизу. По крайней мере, он был прекрасно подготовлен. — Двигайся медленнее, — говорит Гарри, чувствуя внезапное понимание Луи. — Я не один из тех краснеющих девственников, ты ведь знаешь? — улыбается он и гладит Гарри по шее, поддерживая себя на коленях и положив одну руку на грудь парня. — О, я знаю, — фыркает Гарри и кладёт обе руки на бёдра Луи, направляя его вниз, и они одновременно шипят, когда головка Стайлса проникает в отверстие шатена, Луи тяжело дышит сквозь ноздри, медленно сползая вниз. — Иисус, блять, Христос, — Гарри снова выпускает странный звук, когда открывает рот и закрывает глаза с такой силой, что по бокам появляются морщинки. Луи не уверен, что сейчас сможет сказать хоть слово. Он чувствует себя заполненным и горячим, и внутри него всё жжёт, но это лучший вид ожога. Гарри оставляет одну руку на его бедре, другую перемещая на задницу, сжимая в ней одну из половинок и шепча что-то вроде «эта чёртова задница», но Луи толком не может расслышать. Он снова целует его и чувствует, как одна рука Гарри движется от его позвоночника к волосам на затылке, сжимая их в кулак и пытаясь контролировать поцелуй, захватывая губы Луи в свой плен, в то время как шатен выводит бёдрами восьмёрки, пытаясь привыкнуть к заполненности, и когда он чувствует себя достаточно комфортно, он снова садится прямо, двигаясь на пробу вверх-вниз три раза подряд, тем самым вырывая стоны из губ Гарри и заставляя другую модель сжимать руками его бока. — Такой… большой, — выдыхает Луи, медленно двигаясь и беря Гарри за руки, чтобы использовать их в качестве опоры, находя идеальный угол, чтобы, наконец, начать объезжать его член, как он того и хотел с тех пор, как впервые взглянул на это кудрявое божество. Луи чувствует, как его ноги начинают гореть, а мышцы бёдер — дрожать, но он не собирается останавливается. Он нашёл подходящий темп, что заставил их обоих громко стонать на всю комнату. Они полностью вспотели, а лоб Луи был прижат к щеке Гарри, и всякий раз, когда он начинал стонать ему в ухо, он чувствовал, как член Гарри дёргается внутри него, из-за чего из его рта вырывалось лишь бесконечное «ГарриГарриГарри». Гарри отпускает его руки и вытягивает ноги на кровати, снова хватая Луи за бока и помогая ему двигаться или просто держа его бёдра неподвижными, чтобы он мог трахать его, быстро двигаясь, как настоящая секс-машина, и Луи клянётся, что у него никогда не было такого же секса, как этот, раньше. — Скажи мне, что ты… ты… — начинает он, но не может закончить. — Я что? — спрашивает Гарри, двигая бёдрами и каждый раз очень быстробыстробыстро задевая его простату. И, просто… КАК? — Б-близко, — Луи откидывает голову назад, его руки обездвижено болтаются по бокам от тела, полностью игнорируя стоящий член. Он не смеет прикоснуться к нему сейчас, иначе он тут же кончит. — Я… да, — хриплым голосом говорит Гарри, снова двигая бёдрами, на что Луи поднимается и опускается, как гребаная марионетка. Гарри всегда был податливым для него, и Луи всегда нравилось это. Но теперь, когда эти огромные руки делают с ним всё, что хотят, кудри закрывают его лицо, а зелёные глаза пронзают каждую часть тела, он не думает, что грубое обращение — это плохо. Или всё это. — Не… не останавливайся, — говорит он, когда чувствует, как Гарри замедляет темп, и он начинает встречаться с ним бёдрами на полпути и громко стонать, когда член Гарри ударяет его простату снова и снова. — Я… Я… ГАРРИ, БОЖЕ, — кричит Луи, когда Гарри снова останавливает движения его бёдер и начинает двигаться сильнее, чем раньше. Луи падает на его грудь, и оба выпускают смешок, когда их тела падают на матрас, и Луи снова целует Стайлса, не в силах ничего сказать. Гарри опускает руки на задницу Луи, сильно сжимая его, помогая Луи в его коротких движениях, крепко прижав их тела к друг другу. Луи, наконец, обращает на свой член внимание, когда тот оказывается в ловушке между их торсами, и тут же кончает на грудь Гарри, позволяя тому сделать ещё несколько коротких движений, прежде чем заполнить презерватив, с именем Луи на губах. Они оба, пытаясь отдышаться, лежали бок о бок, когда Гарри, кажется, собрал достаточно сил, чтобы выбросить презерватив в мусорное ведро и сходить за полотенцем, чтобы очистить их тела от спермы. Дыхание Луи только начало восстанавливаться, когда Гарри отбрасывает полотенце в сторону и притягивает его ближе к себе, начиная целовать медленно, но глубоко, закрыв глаза и положив руку на его щёку, большим пальцем слегка поглаживая его челюсть, будто пытаясь запечатлеть этот момент. Солнечный свет начинает проникать сквозь занавески, и Луи может лишь поблагодарить всех существующих богов за то, что сегодня у них нет фотосессий. Он смотрит на фиолетовый засос, красующийся на шее Гарри и на другие, прямо над его левым соском, и когда он надавливает на один из них пальцем, губы Гарри растягиваются в улыбке, и всё, о чём может подумать Луи, это то, насколько парень красив. «Ты такой красивый. Боже, твоя улыбка… Это настолько несправедливо, что твои клубничные красные губы так прекрасно растягиваются вокруг этих белых идеальных зубов. И эти глаза, я не романтик, но клянусь, что могу всегда смотреть лишь в них. Всё твоё тело такое мягкое и горячее. И я думаю, что теперь ты мне очень нравишься, что я тебя не ненавижу. Мне было намного легче, когда я ненавидел тебя. Почему я больше не ненавижу тебя?» — хочется сказать Луи. — Я ненавидел тебя потому, что ты был прав, — и это то, что он говорит вслух. — Что? — Я ненавидел тебя потому, что ты был прав на мой счёт, — объясняет он. — Когда мы встретились на той вечеринке. Я ненавижу, когда люди правы. Но ты был. — Я… — Луи останавливает его, прежде чем Гарри сможет продолжить, даже если он ничего не скажет. — Я внимательный, — утверждает он. — Это был твой номер один, верно? Ты сказал, что я внимательный, потому что вырос в доме, полном женщин, и… да. Это заставило меня не только уважать женщин, но и стать более лучшим человеком, я полагаю. И у меня, возможно, сложная судьба, хоть ты не знал и всё ещё не знаешь почему, но ты тоже был прав. — Луи. — Осталось ещё три, — говорит он, прижимая палец к губам Гарри. Гарри целует его палец, и Томлинсон изо всех сил пытается не дать слабину. У него ничего не выходит. — Ты также сказал, что я скользкий, и я думаю, что последние несколько недель это доказали. Я мог бы позвонить, но не сделал этого, и я даже не жалею об этом, ведь дело тут не только в работе, это больше похоже на результат второй причины. — Лу, остановись, — говорит Гарри и берёт его руку, прежде чем Луи снова заткнёт его. — Мне всё равно. — Но я… — Я оставил тебя одного той ночью потому, что ты не не был моим типажом, — объясняет Гарри и закатывает глаза. — Я сделал это только потому, что ты был. Ты до смешного был моим типом. И ты нравился мне слишком сильно, и я не хотел стать тем, чьё сердце разобьёт модель. — Гар… — И на тот момент у меня только закончились прошлые отношения, и… я никогда не умел быть одиноким, хм? Поэтому, думаю, я просто… просто пытался учиться. Ты казался идеальным ночным приключением, потому что, ну, ты бы не пытался найти меня после, не так ли? Луи хочет сказать, что да, он бы сделал это. Но он не уверен. Он, конечно, хотел бы, но, вероятно, не решился бы на это. — А после моя жизнь перевернулась вверх ногами, и когда мы снова встретились, ты уже ненавидел меня, поэтому я играл по твоим правилам, — заканчивает он и целует Луи в щёку. На некоторое время комната погрузилась в тишину, пальцы Гарри прослеживали родинки на плече Луи. — Мне жаль, что я думал, что твоя жизнь очень лёгкая, — тихо сказал Луи. — Я не знал о твоей маме и… Да. Мне жаль, — говорит он так, будто ему почти стыдно. — Мы просто не обсуждали это, не так ли? — Гарри нежно улыбается, и Луи завидовал тому, как он не боится показывать эмоции на своём лице. — Никто не ходит с надписью на лбу о погибшей матери и гомофобном отце. Сердце Луи сжимается от его слов, потому что, хоть Гарри и говорит это небрежно, его демоны проявляются более зелёным цветом глаз. — Нет. Но всё же мне жаль, — говорит он. — Я рад, что ты больше меня не ненавидишь, — говорит Гарри и притягивает шатена ещё ближе к себе, так, что кончики их носов соприкасаются. — Я тоже, — и они целуются. И это… Круто. — Знал, что ты всё-таки объездишь меня, — говорит Гарри, начиная смеяться, когда Луи возмущённо открывает рот. — Ох, заткнись.(°◡°♡)
Сейчас четыре часа дня, а они всё ещё не вышли из номера. Они заказали обслуживание в номерах, обменялись минетами в душе и в настоящее время играли в видеоигры, когда отключают свет. И… что? Ведь свет не отключают в пятизвёздочных отелях, не так ли? Но в четыре часа дня они узнают, что на Бали такое происходит довольно часто — но только со светом, электроникой и кондиционерами, по крайней мере, в отеле работают телефоны, а также лифты, по словам человека за ресепшеном, который вежливо объяснил, что же всё-таки произошло. По-видимому, на Бали в марте проходит один из крупнейших фестивалей. Он называется «Ньепи», что означает «тишина» на индонезийском языке. Гарри узнаёт, что это религиозный индуистский день празднования Балийского Нового года, и чтобы отпраздновать его, люди выключают электричество и воздерживаются от всех видов развлечений в течение 24 часов, оставаясь в своих домах. Идея заключается в том, чтобы прислушаться к самому себе. — Ожидается, что туристы последуют нашему примеру, сэр, но если это вызывает неудобства, мы можем попытаться снова включить его в ваш номер, — продолжает мужчина. — Мы пытались связаться с вашим номером, чтобы предупредить, но никто не взял трубку, за что мы приносим свои извинения. — Нет, всё… всё в порядке, — говорит Гарри. — Что мы можем делать без света? — Местные охранники патрулируют и наблюдают за улицами, чтобы никто не вышел наружу и не нарушил правила, поэтому я не думаю, что на самом деле есть чем заняться… Ох. Хорошо. Гарри благодарит его и кладёт трубку, поворачиваясь к Луи и объясняя ему всё. Луи смеётся и говорит, что, по крайней мере, у них есть телефоны для игр. Он снова гуглит название фестиваля, когда у него садится батарея, что заставляет Гарри громко засмеяться, снова падая на кровать. В дверь постучали. Гарри — тот, кто встаёт и открывает её, потому что Луи слишком занят тем, что бьётся головой о спинку кровати, бормоча что-то вроде «я слишком городской парень для этого дерьма» и «пожалуйста, отвезите меня в Англию». — Привет, — улыбается Джиджи, удивляя Гарри. — Я же говорила тебе, что они спят, — обращается она к Кендалл, которая прямо рядом с ней держит бутылку, похожую на виски. — Я никогда не говорила, что это не так. — Кто там, Гарольд? — спрашивает Луи с кровати, и Гарри открывает дверь, позволяя девушкам войти. — Ох, привет. — Света нет, поэтому мы подумали, что можем напиться вместе, — объясняет Кендалл. — Вы уже ели? — они оба кивнули. — Ты будешь пить с нами? — Я хотел бы избежать этого всеми возможными способами, — говорит Гарри и садится на ковер спиной к дивану. — Почему? — хмурится Джиджи. — Мы выпили слишком много прошлой ночью, — объясняет Луи. — Как мило, он говорит «мы». Очень соответствует паре, — усмехается Кендалл. — Мы не пара, — одновременно говорят они и слишком быстро для своего собственного блага, на что девушки хихикают и закатывают глаза, а Кендалл отвечает «Конечно». Но ведь это на самом деле не так. Гарри знает это, потому что он не позволяет себе даже искры надежды, когда дело доходит до Луи. Он всё ещё не уверен в том, что действительно нравится Луи. — Знала ли ты об этом фестивале, когда согласились приехать сюда? — спрашивает Луи Джиджи, когда та делает свой первый глоток. — Да, я уже была здесь в марте. Балийцы считают, что если на острове будет тихо, и все будут в помещениях, злые духи посчитают, что он пуст и пройдут мимо. Как бы то ни было, очищение места их новогоднего праздника, — объясняет она. — Ты веришь в это дерьмо? — А ты нет? — спрашивает она, и он снова закатывает глаза. — Я думаю, что глупо не верить в зло. — Духи не злые, Джиджи. Это люди, — серьезно говорит Луи. — Но как насчёт плохих людей, которые уже умерли? — спрашивает Кендалл. Луи дважды пытается открыть рот, но ничего не выходит. — Что они могут сделать плохого? Если они мертвы? — спрашивает Гарри. — И вообще, почему мы говорим о мертвых людях? Бр-р, — он изображает дрожь. — Ты испугался, Хазза? — спрашивает Луи, и ох, новое прозвище. Хорошо. Ну, не совсем новое, так как Найл часто звал его так, когда они были детьми. Но оно отлично звучит с уст Луи. — Давайте посмотрим и на яркую сторону, — говорит Джиджи прежде, чем Гарри может даже сформулировать ответ. — Завтра будет «Нгембак Гени»! — И ты думаешь, я знаю, что это, потому что…? — спрашивает Гарри. — Люди здесь называют его «Омед-омедан», это «Фестиваль поцелуев» — это также балийская традиция, проводящаяся среди молодежи, чтобы почтить исцеляющую силу поцелуя. — Мне нравится эта традиция, — отвечает он. — Мне тоже, — говорит Луи, и Гарри уверен, что он видит искру в глазах Луи, когда смотрит на него.(°◡°♡)
Когда наступает ночь, девушки уходят, говоря, что хотят пойти на пляж, и Гарри требует, чтобы они вернулись в свои номера. Он укладывает их в постели, и Луи завороженно наблюдает за этим, не понимая, как кто-то может быть таким… Полезным? Заботливым? Он не может подобрать ни слова. Он просто нелепо очарован им. Ему трудно принять это, когда он знает, что так будет хуже для них обоих. Гарри просто сказал ему, что он переезжает в Лос-Анджелес с Найлом сразу же после того, как они закончат съёмку на Бали, и хотя он и много гостит у Зейна, он не думает, что будет легко оставаться на связи, тем более, когда Луи никогда этого не делал. Его «отношения», которые никогда не были настоящими отношениями, всегда заключались в походах на вечеринки и показы мод, и ему никогда не приходилось писать кому-то с предложением о встрече, если только не «клуб, 9 вечера, увидимся там». Он не знает, что Гарри ожидает от него после этой недели, и это пугает его, потому что это не тот разговор, который он хочет сейчас заводить, это не тот разговор, который он может себе позволить, не раскрывая слишком многого о себе. Прямо сейчас Гарри смотрит на него так, словно Луи загадка, и он прав. Потому что Гарри прав во всём, и это то, что признаёт Луи, поэтому он целует его и шепчет ему на ухо грязные словечки, так, как он умеет, что-то вроде «я хочу трахнуть тебя на балконе», просто чтобы узнать, какая у Гарри выдержка.(°◡°♡)
— Вы, ребята, будете целоваться? — пытается перекричать музыку Кендалл. Они уже давно танцуют, найдя группу местных жителей, и большинство из них довольно хорошо говорили на английском. Луи сделал совместный снимок с Гарри и девушками и выставил его в свой Инстаграм, потому что утром у них всё заработало. — Ну, это ведь фестиваль поцелуев, не так ли? — спрашивает Гарри, с улыбкой поворачиваясь к Луи. — Кого ты поцелуешь? — спрашивает Луи Кендалл, и она поворачивается к блондину с идеальным прессом и карими глазами. — Ты меня поцелуешь? Во имя празднования молодости? — Ты ведь Кендалл Дженнер, — говорит парень, испытывая небольшой шок. — Да ладно, Шерлок! — восклицает она, и все смеются. — Итак? Поэтому парень целует её. А Луи целует Гарри. И мир вокруг исчезает. «ОпасноОпасноОпасно» — бьётся где-то в глубине его души. На данный момент он не хочет об этом думать.(°◡°♡)
По мере того, как неделя продолжается, усталость полностью овладевает их телами. Они просыпаются рано и ложатся поздно, поскольку их команда старается больше взаимодействовать друг с другом и узнать местность. Гарри каждый вечер выбирается из отеля с Луи, ну, не только с ним… Многие люди идут вместе с ними (в торговый центр, на пляж, в музеи), но все думают, что они вместе. И Гарри тоже слишком много об этом думает. Съёмки видео намного утомительнее, чем фотосессии, так как у них есть определённые отметки и линии, которые им нужно запомнить, чтобы повторять каждый раз, когда сцена получается недостаточно хорошей для телевидения. Гарри бормотал что-то о том, чтобы ему никогда не быть актёром, на что Луи отвечает, что он хотел бы, чтобы тот был. И это также единственное, что Гарри узнал о нём на этой неделе. Ну, это не совсем правда. Он узнал, что Луи предпочитает левую сторону кровати и просыпается посреди ночи, обычно около трёх часов утра, чтобы пойти в ванную, потому что они спали вместе с пятницы и занимались сексом каждую ночь. Он узнал, что его кожа не красная от солнца, как у него, вместо этого она приобретает карамельный оттенок, который он видел только на моделях, чьи снимки были обработаны в фотошопе. По прошествии дней Гарри узнал, что Луи не особенно сердит по утрам, если его разбудят мягкие поцелуи в ухо, а его завтрак будет состоять из чая и чего-то ещё. Чай — это религия для Луи, видимо, именно это делает его британцем. Он также узнал, что шатен отличный слушатель, который заслуживает доверия, поэтому Стайлс постоянно извиняется за тот день, когда они встретились. Всё, чему научился Гарри — это наблюдать. «Хотелось бы мне быть одними из них» (он имел ввиду актёров) — это первое, что Луи на самом деле говорит ему отдельно от заявления «Я рос с большим количеством женщин», и, конечно же, избегая подробностей. Гарри держится за эту информацию больше, чем нужно, но только потому, что, когда наступает конец недели и они летят вместе на самолёте обратно в Лондон, он понимает, что влюбляется в кого-то, кого он на самом деле не знает.