Когда-то я был совсем один, Некуда было идти, нечего было назвать домом. Моим единственным другом был лунный человек, Но даже он порой уходил… «Беги, беги, потерявшийся мальчик!» — говорят они мне. «Прочь от реальности». Ruth B «Lost Boy»
(っ˘з (˘⌣˘) ♡
Когда Гарри просыпается, Луи нет рядом. Вместо этого он находит стикер, прилепленный к его лбу, в котором говорится, что Луи нужно лететь обратно в Англию и чтобы Стайлс написал ему, когда проснётся, но парень снова засыпает, прежде чем задуматься над тем, что, чёрт возьми, вообще происходит. Когда он снова открывает глаза, часы показывают десять тридцать, и единственное сообщение, которое он посылает Луи, — это куча вопросительных знаков, потому что он ожидал другого прощания, возможно, поцелуя. Зная, что не получит ответ прямо сейчас, Гарри встаёт с кровати и идёт в душ, думая о тех скучных днях, что ждут его впереди, пока не придёт время лететь во Францию, чтобы подписать несколько контрактов. Он ожидал провести их с Луи, но теперь просто не знает, чем заняться. Если он просто проведёт их за чтением или просмотрами сериалов, то никто не должен знать, верно? Луи не отвечает на его сообщение до двух часов следующего дня. Он мало что объясняет, лишь написав, что отъезд связан с телефонным звонком Саймона и он всё расскажет Гарри, когда будет готов. И хоть Гарри и соглашается с этим, он всё ещё не знает, где Томлинсон будет находиться в течение следующих нескольких недель. В среду ему всё надоедает, и он говорит Найлу, что улетает в Париж немного раньше времени. — Разве ты не должен быть там только в пятницу утром? — его друг хмурится и ставит видеоигру на паузу. — Мне ведь всё равно нечего здесь делать, верно? — Гарри пожимает плечами. — Предположим, нет, — соглашается Найл. — Хей, как обстоят дела с Луи? Найл почти всегда соблюдает границы. Не физические, но он понимает, когда не должен вмешиваться, Найл также знает, когда нужен его совет, даже настолько глупый, каким он иногда может быть. Хоран давно знает Гарри, он всегда был рядом с ним: и в лучшие, и в худшие времена. Он получает невидимый бесплатный пропуск, когда видит взгляд Стайлса, чтобы спросить всё то, что он хочет, тем не менее Найл начинает с малого, потому что знает, что именно это необходимо его лучшему другу. Этот вид дружбы — самая удивительная вещь, и если вы спросите Гарри, то он скажет вам, что больше всего ценит не то, что люди просто находятся рядом, а моменты, когда они не обязаны быть с вами, но вы всё равно можете рассчитывать на их поддержку, моменты, когда вы не знаете, что сказать, но в разговоре с ними начинаете понимать. Настоящая дружба — это особый вид магии. — Мы вместе, если ты об этом, — улыбается Гарри и садится рядом. — Я не об этом спрашиваю, — Найл щурится. — Тогда о чём ты? — Ты влюблён в него? — хорошо. В точку. — Я… — и какой смысл лгать тому, кто знал, что ты гей, ещё до того, как ты в этом признался? — Я… — повторяет Гарри. — Я влюблён в него. Это первый раз, когда он говорит об этом вслух. Похоже на то, что с его плеч сняли груз, и в то же время он просто раздавливает его тело. Любить кого-то должно быть нетрудно, верно? Но, возможно… — Он любит тебя в ответ? Может быть, это всё же трудно, потому что Гарри не знает ответа на этот вопрос. — Я не знаю, — честно отвечает он. — Он… он другой, знаешь? Я с трудом могу понять, что творится в его голове большую часть времени, не говоря уже о том, что творится в его сердце… — он откидывает голову назад и кладёт её на спинку дивана, просто глядя в потолок. — Разве это имеет значение? — он переводит взгляд на Найла. — Мы вместе. И я не перестал бы любить его, даже если бы он не любил меня ответ, потому что сейчас именно так всё и работает, не так ли? — К сожалению, да, — соглашается ирландец. — Но, чего бы это ни стоило, он смотрит на тебя, как на солнце, и это хороший контраст, ведь сам он мрачный? — Луи не мрачный, — смеётся Гарри. — Он сияющий. — Он действительно мрачный, приятель. Тем не менее это хорошая черта, — смеётся Найл, только тише, чем обычно, что для него нехарактерно. — Я думаю, что вы подходите друг другу. — Я тоже так думаю, — улыбается Стайлс и даже звучит почти убедительно. Гарри не знает, так ли это на самом деле. Он, конечно, знает, что они на одной волне, что их разговоры легки и что секс, откровенно говоря, лучший из тех, что у него когда-либо был. Он знает, что они дополняют друг друга разными способами и что их жизни похожи, поэтому он знает, что они понимают проблемы друг друга. Он также знает, что они оба всё ещё сдерживают свои чувства, и единственная причина этому, конечно же, Луи. Ведь Гарри всегда был очень открытым человеком. Он, конечно, не расскажет историю своей жизни первому встречному, который сядет рядом с ним в поезде, но он ничего не скрывает. Если речь пойдёт о нём, то он расскажет о своей семье, своей предыдущей работе, своих друзьях по универу и своих предпочтениях в отношении кошек. С Луи же всё по-другому, потому что с ним Гарри хочет говорить обо всём, даже если тема не совсем подходит для разговора. Рядом с Луи ему хочется плакать, потому что он скучает по своей матери, даже если это не его день рождения и он не под кайфом. Он хочет злиться на своего отца, не нуждаясь в поводе для этого, и он хочет испечь с Луи огромное количество кексов только для того, чтобы украсить их и, возможно, раздать людям на улице. Уже пару месяцев он хочет сделать это с Луи. Но Луи… Луи не говорит о своём прошлом. Чёрт, он едва ли говорит о своём настоящем. Луи не рассказывает истории из своего детства и даже не притворяется, что на самом деле многое скрывает. «Это не должно быть так важно», — думает Гарри. Он должен быть в порядке, не зная некоторых аспектов жизни Луи. Кроме того что… Это важно. И он не в порядке.(っ˘з (˘⌣˘) ♡
Гарри приземляется в Париже в четверг утром и проводит весь день за шопингом. Он узнаёт, что Ник тоже сейчас здесь, поэтому они идут на обед в ресторан с завышенными ценами рядом с магазином «Найк», в котором и был Гримшоу. — Ты носишь «Найк»? — недоверчиво спрашивает Гарри. — Для тренировок, — отвечает Ник и допивает свою газировку. — Итак, завтра великий день, дорогой? — Да, — смущённо улыбается Стайлс. — Я взволнован, точнее… Это ведь «Ив Сен-Лоран». — Саймон на седьмом небе от счастья. Знаешь, ведь до этих пор Луи был главным достоянием Модеста, — глаза Ника сияют. Саймон не единственный на седьмом небе. — Был? — хмурится Гарри. — Он всё ещё приносит много денег, но это только потому, что ты с нами сколько? Менее двух лет? Да. — Он потрясающий, Ник, — Гарри закатывает глаза. — Да, он не должен мне нравиться, чтобы признать, что он великолепная модель, но я просто говорю… Ещё каких-то шесть месяцев, и ты будешь главным достоянием. — Я не буду. — Хорошо, Гарольд… Обманывай себя. Той же ночью они идут в клуб, и там очень весело, Гарри чувствует себя свободным и счастливым, и Ник платит за напитки, говоря, что это раннее празднование того, что он собирается сделать на следующий день. Когда наступает почти полночь, к ним присоединяется Оливия, и к трём часам утра они, совсем пьяные, возвращаются в свой отель с огромными улыбками на лицах и с пониманием того, что их ожидает сильнейшее похмелье через несколько часов. В течение всей ночи он снапчатится с Луи, и тот отвечал ему снапами, где корчит смешные рожицы вместе с Зейном и… Лиамом. Потому что сейчас они, по всей видимости, вместе. Ведя с Ником пьяные беседы, Гарри показывает ему это фото и говорит, что не может не чувствовать зависть, ведь они так быстро поняли, что нравятся друг другу, и решили попробовать построить отношения. На следующее утро он делает вид, что этого не было, когда Гримшоу начинает дразнить его за завтраком. — Но разве вы с Луи не вместе? — хмурится Оливия. — Вместе, — Гарри не может сдержать улыбку, которая расплывается на его лице. — Тогда в чём проблема? — Гарри думает, что недостаточно хорошо знает Луи. — Дорогой, я знаю его больше пяти лет, и у меня всё ещё возникает чувство, что я не знаю его и вовсе… — Отличный совет, Оливия, вау, — Ник закатывает глаза. — Просто поговори с ним. Отправься в Лондон и скажи ему, что ты чувствуешь себя некомфортно, практически ничего не зная о нём. — Но я ведь сказал ему, что подожду и… Почему я вообще говорю об этом с вами, ребята? — Гарри пытается казаться рассерженным, но тут же смеётся, потому что единственный человек, на которого он сейчас злится, — это он сам. — А я говорю, что тебе нужно отложить это всё на время, пойти наверх и надеть костюм от «Дольче и Габбана», потому что у нас всё расписано… — Оливия прерывает его мысли. — Зачем мне надевать костюм от «Дольче и Габбана» на подписку контракта с «Ив Сен-Лоран»? — хмурится он. — Ты бы пошёл на показ мод «Фенди» в костюме от «Фенди?» — она поднимает бровь. — Ну, нет… — и когда она уже собирается посмотреть на него убийственным взглядом, он заканчивает: — Но только потому, что бренд «Фенди» отвратителен и я бы не стал носить его. Никогда, — Ник бьёт его ногой в колено. После этого Гарри идёт переодеваться. Он не надевает костюм от «Дольче и Габбана», вместо этого он выбирает лавандовый джемпер от «Барберри» и джинсы от «Ливайс», потому что это именно та одежда, в которой он чувствует себя очень комфортно. Гарри и Оливия прощаются с Ником в одиннадцать утра и вместе отправляются в штаб-квартиру «ИСЛ». И даже если руки Гарри потеют, а внутренний ребёнок кричит от страха, никто не должен об этом знать.(っ˘з (˘⌣˘) ♡
— Ох, чёрт возьми, Боже, просто прекрати! — стонет Луи. — Я уже пожалел о том, что разрешил вам остаться здесь, Малик. — Ты просто завидуешь, потому что Гарри здесь нет, — говорит тот и снова целует Лиама. — Чёрт, — Томлинсон встаёт и закатывает глаза, подходя к холодильнику, чтобы взять себе третье пиво за ночь. Когда он приехал в Лондон в начале недели, он надумал решить все волнующие его моменты, не дожидаясь августа. Первое, что он сделал — это назначил срочную встречу с Саймоном, на которой большую часть времени плакал и чувствовал себя бессильным, почти так же, как тот шестнадцатилетний юноша, но он вовремя напомнил самому себе, что теперь у него всё под контролем и он действительно может принести кому-то пользу. Саймон попросил его подождать хотя бы месяц, прежде чем сообщать Монике, что он, наконец, приедет снова, и сказал, что пойдёт с ним в случае необходимости. Луи знал, что ему нужно было сделать это одному, он просто не знает, сможет ли теперь что-то скрыть от Гарри. Они вместе, не так ли? Вся эта «несерьёзность» является лишь оправданием того, почему он не использует слово «бойфренд», ведь он немного идиот и боится своих собственных чувств. Луи никогда не умел справляться с сильными эмоциями, возможно, поэтому он научился подавлять их в молодом возрасте. Но… ему нравится Гарри. Вероятно, даже больше, чем нравится, и мысль о том, чтобы смотреть ему в глаза и держать в неизвестности, заставляет Луи чувствовать себя плохо. Конечно, он говорил об этом со Стэном. Тот сказал ему, что перед Гарри нужно прояснить ситуацию, как и перед Зейном. «Лу, они заслуживают этого», — сказал ему его друг детства, и это правда. Так что теперь Луи решил рассказать обо всём Зейну, вопрос лишь в том, когда это сделать, ведь тот с Лиамом. Всё. Время. Томлинсон не ревнует, ему просто нужен момент. Возможно, лишь только возможно предположить, что их поцелуи так сильно беспокоят, потому что его мальчик находится в другом городе, празднуя свой новый контракт, а не рядом с ним, целуя его. «Всё ещё не твой мальчик, ты, придурок», — говорит ему разум. «Пока нет», — отвечает сердце. В шесть вечера Лиама вызывают на работу, и он тут же собирается, оставляя Луи наедине с Зейном. — Ох, Лу, передай Гарри, что его интервью выйдет в воскресенье, — улыбается Пейн у двери. — Увидимся позже? — спрашивает он Зейна. — Я приеду, — улыбается тот, и Лиам уходит. — Чувак, ты так быстро погряз в этих чувствах, как это произошло? — спрашивает Луи, делая вид, будто ему противно. Он просто находит это смешным, правда. — Мы нравимся друг другу. Мы нашли общий язык ещё в первый день, и теперь я думаю, что чувствую себя с ним в безопасности, вот и всё. — Да? — Луи толкает его в бок. — Мне нужны подробности. — Он журналист, Луи. Если бы он захотел, то смог бы уничтожить мою карьеру… Соглашение о неразглашении работало только для той вечеринки, — напоминает Зейн. — Но… я ему нравлюсь. — Так и есть, приятель. Гарри рассказал, что Лиам паниковал из-за того, что больше никогда тебя не увидит, — и, как по команде, на экране телефона загорается сообщение от Стайлса: «Скоро буду в Лондоне, не стал бронировать номер в отеле». Луи просто отправляет ему свой адрес, ставя в конце несколько «иксов». Ох, чёрт возьми, он тоже становится романтиком. — Как он, кстати? — спрашивает Зейн, кивая на телефон. — Неплохо, но, кажется, мне надоел «Эппл»… Думаю, что следующим возьму Самсу… АЙ, — Томлинсон почти кричит, когда друг бьёт его кулаком. — Пошёл нахуй, Малик, — тот терпеливо ждёт, когда Луи снова заговорит. — С ним всё в порядке. Это не то, о чем я хочу поговорить с тобой. Зейн становится абсолютно серьёзным. В течение следующего часа он слушает всё, что рассказывает ему Луи, временами он потирает его спину, успокаивая, и говорит, как гордится им и насколько сильным считает. Луи не плачет, но только потому, что плачет Зейн и ему приходится утешать его. (Одна из многих причин, по которым Луи не открывается людям, — они расстраиваются сильнее, чем ты, и в итоге тебе приходится их успокаивать, даже если ты сам в этот момент действительно нуждаешься в утешении. Но Зейн того стоит.) — Извини, приятель, — смеётся Зейн. — Этого просто слишком много, чтобы принять. — Полагаю, что да, но это просто жизнь, — Луи пожимает плечами, потому что привык, тогда многие начинают казаться менее важными, чем они есть на самом деле. Может быть, поэтому он справляется с трудностями намного лучше. Зейн говорит, что он, вероятно, напишет одну или две песни об этом: о нём, о его жизни и их дружбе. Ведь это нужно для принятия Луи того, что он значит гораздо большее для людей, чем думает. В десять часов вечера прилетает Гарри, и только тогда Зейн уходит, взяв с Луи обещание, что тот признается во всём Стайлсу, как только примет свои чувства к парню. На губах Луи сияет улыбка, когда Гарри крепко обнимает его, и он понимает, что это ненормально — так сильно скучать по кому-то, кого ты видел совсем недавно. Луи достаточно одного поцелуя, чтобы понять, что впервые за долгое время он снова чувствует любовь.(っ˘з (˘⌣˘) ♡
— Хм, ты пахнешь «Блю Де Шанель», — говорит Луи, нюхая шею парня и прикусывая её зубами, просто чтобы подчеркнуть сказанные им слова. — Так хорошо, Хазз, — бормочет он, заставляя дрожь прокатиться по позвоночнику Гарри. — А ты пахнешь чипсами, — посмеивается тот ему на ухо. — Я знаю, — отвечает он, и Гарри чувствует его улыбку на ключице, ведь Луи лежит лбом на его плече. — Я должен принять душ. Ты голоден? — Не совсем, — он пожимает плечами и начинает расстёгивать рубашку. — Нужна помощь в душе? — поднимает бровь. — Секс в душе? — Луи улыбается и начинает подтягивать его к себе за пояс. — Или просто примем вместе душ, как ты захочешь. — Ты устал? — спрашивает Луи и мягко улыбается, проводя кончиками пальцев от щеки Гарри к его челюсти, другой рукой цепляя его запястье и оставляя на нём мягкий поцелуй. — Немного, — отвечает тот, вытягиваясь всем телом и поднимая руки вверх, когда зевок покидает рот. — Лёг поздно ночью, встал рано утром. — Давай тогда примем душ, а затем ляжем спать… Гарри позволяет отвести себя в душ и согласно угукает, когда Луи обещает, что они примут вместе ванну завтра. Он позволяет вымыть свои волосы и делает то же самое для Луи, они целуются под водой, пока их руки лениво бродят по телам друг друга, будто заново открывая для себя каждую маленькую часть, несмотря на то, что их губы были там бесчисленное количество раз. Луи позволяет губам Стайлса покрывать поцелуями его шею и грудь, хватает его за задницу, не сжимая её, а просто массируя. Затем он тянется к бёдрам Гарри и падает на колени, прижимаясь лицом к полутвёрдому члену. Он берёт его в рот, не дразня, и насаживается, будто точно знает, что сейчас нужно Гарри, поэтому всё происходит медленно и ровно, и не нужно абсолютно никаких слов — лишь вода падает на их плечи и горячий рот Луи обёрнут вокруг члена Гарри. Всё это заставляет Стайлса сходить с ума и сжимать в кулаке мокрые волосы Луи. Гарри может громко стонать, не беспокоясь о том, что кто-то другой услышит, он чувствует стоны Луи совсем другим способом, поэтому вибрация на члене — это то, что подводит его к краю, и, когда он ощущает, что вот-вот кончит, он поднимает Луи, яростно целуя его и обхватывая рукой оба их члена, слушая мягкое хныканье Луи прямо ему его рот, а затем всё его тело начинает дрожать. Сейчас Гарри думает о том, что ничто и никогда не сравнится с этим моментом, и он прикусывает язык, чтобы не сказать это вслух.(っ˘з (˘⌣˘) ♡
Кровать Луи большая и мягкая. — Я буду спать на правой стороне? — спрашивает Гарри, когда Луи входит в комнату с двумя чашками чая. — Ты можешь выбрать любую сторону, которую только захочешь, я всё равно в итоге окажусь на тебе, — посмеивается Луи и передаёт парню одну из чашек, садясь рядом с ним. Они потихоньку делают несколько глотков, когда Луи снова говорит. — Ты знаешь… — начинает он. — Я думаю, что Бали испортил меня. — В каком смысле? — Гарри приподнимает уголки губ. — Я не думаю, что теперь могу нормально спать один, — полуулыбка Гарри становится огромной за миллисекунду. — Конечно, я всё так же могу спать, но я просто знаю, что сегодня ночью буду спать в десять раз лучше, — говорит Луи, ставя чашку на тумбочку. — Ты бы лучше спал всю неделю, если бы не оставил меня в постели в одиночестве… — дразнит его Гарри и тоже ставит чашку, чувствуя себя более комфортно на кровати. Он получает грустную улыбку от Луи и протягивает ему свою руку, которую тот тут же сжимает своей ладонью. — Хей… — Гарри пытается словить его взгляд. — Просто дразнил тебя. — Мне жаль, — говорит Луи, но не смотрит ему в глаза, вместо этого он очерчивает взглядом его губы, затем целует их очень мягко, прежде чем положить голову на грудь Гарри и скрестить одну руку над его головой, кладя свою ногу между их телами. — Я не должен был оставлять тебя с одной лишь запиской. — Не должен был, — соглашается Гарри. — Думаю, я просто… Я к этому не привык, понимаешь? — Гарри хочется спросить, к чему именно, но он чувствует, что нельзя перебивать Луи прямо сейчас. — Я не привык иметь кого-то рядом. — У тебя есть Зейн. И Стэн. — Да, но я имею в виду другое, — Луи снова двигается и смотрит Гарри в глаза. — Ведь я не влюбился в них, — рот Гарри широко открывается. Его сердце бьётся так быстро и так сильно, что он слышит это. — Так что это действительно тяжело, потому что я не знаю, как управлять своими чувствами. Особенно такими, которые я испытываю к тебе. — Лу, — выдыхает Гарри. А потом целует его. — Ты… ты невероятный, правда, — он смеётся ему в губы. — Что? — вопросительно смотрит на него Луи. Они находятся очень близко к друг другу, и глаза Луи очень голубые. Гарри чувствует, что смотрит на небо или море. Это что-то одинаково красивое, конечно. Ведь это Луи. Луи. Человек, который в него влюблён и в которого он влюблён в ответ. — Я думал, что буду первым, кто скажет это… — улыбается Гарри. — Я имею в виду, что был в этом уверен, но ещё я был так сильно напуган, что ты просто сбежишь от меня в Австралию или куда-нибудь столь же далеко… — он замолкает. Луи ласкает его волосы и укладывает половину своего тела на Гарри. — Я ужасно люблю тебя. — Ты? — Луи выглядит… поражённым. — Я, — улыбается Гарри. Он не уверен, что сможет перестать улыбаться прямо сейчас. — И я тоже не знаю, что с этим делать, понимаешь? Рядом был только я сам и, ну, Найл, уже очень давно. — Я тоже долго был один, Хазз, — шепчет Луи. — Очень долго. — Как долго? — спрашивает Гарри и хмурится. — С пятнадцати лет. Жил, не зная, что буду есть на следующий день в одиночестве, — это самое большое признание Луи, которое он когда-либо ему говорил. Гарри чувствует, как тело рядом начинает дрожать, и он может видеть по лицу Луи, насколько тому трудно произносить эти слова. Да, прямо сейчас он, конечно, чувствует себя любимым, более того, он ощущает себя особенным. — Мне очень жаль, Лу, — говорит он и целует его в лоб. — Я понимаю, знаю ли я, как любить кого-то, — говорит Луи самым низким и самым тихим голосом. — И я также не знаю, каково это — быть любимым. Но я постараюсь для тебя, Эйч. Я действительно постараюсь. — Тсс, всё в порядке, любимый. Давай спать. Луи целует Гарри в грудь, в то время как тот оставляет поцелуй на его макушке, проводя пальцами сквозь волосы, понимая, что не сможет заснуть в ближайшее время, ведь теперь он представляет подростка Луи Томлинсона, бродящего по улицам Англии в одиночестве. У него щемит в груди. Когда он думает, что Луи наконец-то заснул, он бормочет «я люблю тебя» и поворачивается на бок, обнимая Томлинсона поперёк груди. — Я тоже люблю тебя, — отвечает тот, и Стайлс целует его в затылок, почти сразу же погружаясь в сон.(っ˘з (˘⌣˘) ♡
Луи открывает глаза и видит перед собой поднос с завтраком. Ему снились странные сны, и он просыпался дважды за ночь, но, ощущая крепкие объятия Гарри, снова погружался в сон, чувствуя себя в безопасности. Сейчас же он… проснулся. Запах бекона распространился по всей комнате, а улыбка Гарри сияет ярче тысячи звёзд. Луи даже не пытается избавиться от навязчивой мысли о том, что может привыкнуть к этому, ведь Гарри ответил ему взаимностью. — У тебя прекрасные соседи, — первое, что говорит Гарри, когда ставит поднос на кровать. — Неужели? — Ага. У тебя не было яиц, а мне было лень идти в магазин, — Гарри пожимает плечами, а затем чмокает Луи в губы. — Ты попросил у моих соседей яйца? — Луи недоверчиво смотрит на него. — Определённо, — снова улыбается тот. — Они согласились дать тебе яйца только из-за твоего пресса, именно поэтому они были так с тобой любезны… — фыркает Луи. — Они бы дали тебе всё что угодно, — закатывает глаза он. — Я бы всё равно не позволил им увидеть его, глупый, — говорит Гарри и садится на матрас, скрещивая лодыжки. — Боже, теперь мы станем одной из тех отвратительных парочек, которые до сопливого милы друг с другом двадцать четыре часа, семь дней в неделю? Потому что они мне не нравятся, но, опять же, я никогда не был… Что? — Луи останавливается на полуслове, когда видит сияющие глаза и огромную улыбку Гарри, поэтому он просто обязан был спросить. — Хм, мы пара? — Ну. А ты этого хочешь? — спрашивает он, потому что другого выхода уже нет, верно? И он действительно этого хочет. — Хочу чего? — Гарри приближается, понижая голос и целуя Луи в челюсть, а затем в шею и плечо. — Гарри Стайлс, ты будешь моим парнем? — спрашивает Луи, улыбаясь. — С превеликим удовольствием, Луи Томлинсон, — смеётся Гарри, седлая Луи и прижимаясь к его губам в поцелуе. — А теперь, мой бойфренд, съешь свой завтрак, потому что тебе понадобится энергия в течение всего дня. — Мы куда-то уходим? — Ох, нет… — ухмыляется он. — Мы останемся здесь, и ты оттрахаешь меня так, что я не смогу потом ходить. Луи нравится эта идея. Очень.(っ˘з (˘⌣˘) ♡
Прошло четыре дня с тех пор, как Гарри приехал к Луи. В воскресенье, как и говорил Лиам, выходит статья о Гарри, поэтому Луи будит его с копией журнала «GQ» в руках, читая статью вслух и ведя себя так, будто Гарри только что выиграл награду. Ну, появляются именно такие ощущения. Статья от Лиама оказывается действительно очень милой. Затем они едут к Пейну, чтобы посмотреть футбол и выпить несколько бутылок пива с ним и Зейном, поскольку руководство певца наговорило ему кучу дерьма из-за того, что он так далеко от США, и из-за того, что с ним рядом нет девушки. Они обсуждают нахождение Зейна в шкафу и пытаются убедить его раз и навсегда сделать каминг-аут, и когда парень говорит: «Я думаю, они хотят, чтобы у меня сначала появились серьёзные отношения», — они делают вид, будто он не смотрит прямо в глаза Лиаму. В понедельник они звонят в агентство, чтобы сообщить о том, что встречаются, на что Саймон просто ухмыляется и поздравляет их. Пять минут спустя Гарри звонит Ник и напоминает ему о том, как он хулиганил в Париже, в то время как Луи не может перестать смотреть на него влюблённым взглядом. Этим утром Гарри получает своё первое электронное письмо от «ИСЛ», которое они отправили уже как для их модели; в нём находится его график и документ с обязательствами перед брендом. Конечно же, он ежедневно может носить всё, что захочет (даже если скоро получит тонну одежды от «Ив Сен-Лоран» для рекламы), но модель обязана быть в наряде именно от этого бренда на официальных мероприятиях. — Даже если это «Британская Церемония Награждения в Сфере Моды?» — спрашивает Луи, читая через его плечо. — Думаю, да… — Ты же знаешь, что британцу неприлично быть в костюме, сделанном французами, на подобных мероприятиях, верно? — Разве на тебе не был костюм от «Диор» в прошлом году? — Гарри с усмешкой оглядывается на Луи. — Но-о я думаю, что, когда ты всемирно известная модель, которой не нужно задумываться над тем дерьмом, что говорят о тебе окружающие люди, у тебя получается справляться с этой задачей, — заканчивает Томлинсон и целует Гарри в щёку, поднимаясь с кровати и направляясь в душ.(っ˘з (˘⌣˘) ♡
На пятый день снова поднимается тема о прошлом Луи. Зейн сообщает о том, что возвращается в США из-за записи нового альбома. — Я рад за вас, — говорит он тогда, обнимая Луи. Они благодарят его, и парень уходит, поэтому Луи и Гарри возвращаются домой, садятся на диван и проводят вечер с мороженым и вином; по телевизору идёт повтор «Друзей», пока они беспорядочно целуются, совершенно не обращая внимания на экран. Луи вздыхает и кладёт голову на плечо Гарри, прежде чем сказать: — Раньше я смотрел его со своими сёстрами. — У тебя есть сёстры? — спрашивает Гарри. — Две, — Гарри ждёт продолжения. — Лучше спроси меня, Гарри. — Спросить тебя о чём? — хмурится он. — Обо всём, что ты бы хотел узнать… — Луи поворачивается к нему, целуя в губы ещё раз, будто заверяя, что всё в порядке. В голове у Гарри столько вопросов, что он просто не знает, с чего начать. — Я… Они старше тебя? — Моложе. Шарлотте семнадцать. Фелисите, как я предполагаю, четырнадцать. — Ты… предполагаешь? — Я не видел их с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, — он не смотрит Гарри в глаза, но тот сейчас в этом не нуждается, так что всё в порядке. Луи лишь крепко держит его за руку, словно ему необходим Гарри, чтобы оставаться в сознании момента. — Лу… — Гарри с трудом сглатывает. — Разве… твоя мама, эээ… она выгнала тебя из-за того, что ты гей? Луи… Луи смеётся. Гарри повергает это в шок. Почему ему смешно? — Моя мама даже не знает, что я гей. В последний раз, когда я видел её, я сам ещё не знал, что гей, — говорит он и наклоняется вперёд, ища больше контакта. Гарри снова целует его, на этот раз в щёку, и проводит по его волосам рукой. — Я не знаю, о чём спросить, Лу, — признаётся он. — Я хочу знать о тебе всё, но не могу нормально сформулировать свои мысли. — Хорошо… — Луи глубоко вдыхает. — Хорошо, я смогу сделать это… Да, — он снова вдыхает. И снова. — Я жил в Донкастере. Когда мне исполнилось пятнадцать, Лотти уже было девять, а Физзи было… семь. Так что я всегда забирал их из школы. Я никогда не тусил с друзьями во внеурочное время, потому что мне нужно было отвести их домой, ведь мама всегда работала… Она… она была медсестрой, поэтому постоянно брала только дневные смены, чтобы вечером быть дома… Она много работала, и я всегда, как только мог, помогал девочкам. Было тяжело, потому что мы не имели так уж и много денег, но были по-своему счастливы, понимаешь? — он впервые смотрит на Гарри, и тот ободряюще ему кивает. Он мало что может сделать сейчас, поэтому просто спокойно ждёт. — Однажды мы вернулись домой, там, как обычно, никого не было… Я приготовил что-то, потому что мы все были голодны, а затем включил телевизор, пока мы сидели и выполняли домашние задания. Я ненавидел учиться, но пытался показать хороший пример девочкам… — фыркает Луи, Гарри чувствует его боль. Взгляд Луи теперь расфокусирован, будто он снова вернулся в тот день. Гарри хочет сказать ему, чтобы он прекратил, что ему не нужно ничего вспоминать, что он не хочет, чтобы Луи снова плакал. Но также ему нужно это знать, ведь он хочет быть частью жизни Луи, чтобы быть в состоянии ему помочь. Гарри больше не хочет оставаться в тени. — Было десять часов вечера, когда я понял, что мама не придёт домой той ночью, поэтому я… я подумал, что у неё завал на работе, понимаешь? И, может быть, поэтому она не смогла позвонить нам… Я… я не знаю. На следующий день она так и не вернулась, я отвёл девочек в школу, а затем пошёл в больницу, чтобы узнать, там она или… — Её там не было? — Её там не было, — повторяет Луи, и ему становится больно от этих слов. — Я вернулся домой, ведь надеялся, что, может быть, она всё-таки будет там… Но её нигде не было, Гарри, нигде. Я помню, как сидел на нашем крыльце часами в то утро, пытаясь позвонить ей или кому-нибудь ещё. А потом пришёл наш сосед. Он был из тех стариков, которые в свои семьдесят выглядят достаточно хорошо… Тогда он сказал мне: «Сынок, она не вернётся». Луи продолжает говорить. Он рассказывает Гарри о том, как она ушла в тот день и никогда не возвращалась; о том, насколько беспомощным он себя чувствовал, каким разбитым и каким хрупким был. Гарри может представить, он может представить всё это. И картина просто ужасная. И такая грустная. Он не знает, что делать в этой ситуации, поэтому просто обнимает Луи. Гарри выключает телевизор и использует обе руки, чтобы удержать ими этого хрупкого парня в своих объятиях. Он говорит ему, что любит, тысячу раз, пока слова не начинают эхом разноситься вокруг них, обещает никогда не уходить, совсем не заботясь о том, что их отношения такие… новые. Он не хочет, чтобы Луи снова чувствовал себя одиноким. — Через две недели пришли какие-то люди и сказали, что нам нужно пойти с ними… Девочки были в ужасе, и я тоже… Я даже не объяснил им должным образом, что вообще произошло, да и не думаю, что сам понял всё до конца… Поэтому я убежал. Я сказал им, что мне нужно в ванную, и просто убежал через заднюю дверь. В моём кармане было лишь тринадцать фунтов… и больше ничего, — слёзы Луи начинают литься рекой. Его голос становится на октаву выше. Он начинает терять себя. — На этом всё? — спрашивает Гарри тихим, спокойным голосом. Это ложное спокойствие. На самом деле ему хочется кричать. — Я позволил им забрать моих сестёр, — всхлипывает Луи. — Я бросил их, и я… и я… Гарри, — рыдает он. Слёзы текут по щекам, он начинает громко всхлипывать, поэтому Гарри идёт на кухню, чтобы принести воды: он боится, что Луи может задохнуться в любую секунду. — Тсс, Луи, тсс, пожалуйста, успокойся, хорошо? Я люблю тебя. Успокойся. — Гарри! — кричит он. — Я знаю, пожалуйста, тссс, — Стайлс проводит рукой по волосам Луи и заставляет его выпить больше воды. Он понимает, что тоже начинает плакать, но решает не обращать на это внимание, посвящая всего себя Луи. — Если ты хочешь остановиться, то лучше сделай это. Всё нормально. — Осталось не так уж и много, — выдыхает Луи. — Большую часть времени я провёл на улице, — говорит он. — Иногда у меня появлялась работа то здесь, то там… Подметал полы и прочее. Тогда Саймон и нашёл меня. Думаю, ты слышал, что многие люди говорят, что я его пёс, которого он держит на коротком поводке. Что моя жизнь в его руках. — Я слышал это, да. — Это правда, — он пытается улыбнуться. — Я благодарен ему, знаешь? Я бы сделал всё, что бы он попросил, но я также обязан ему и по контракту. Он сказал, что предоставит мне жильё и работу, но я буду работать на него и только на него. В то время, клянусь, я думал, что он хочет, чтобы я стал мальчиком по вызову… — фыркает он. — Я не покупался на все эти «модельные штучки», пока до меня наконец не дошло, что это правда. — Он помог тебе. — Так и есть. Он единственный человек, который знал историю целиком в течение долгого времени. Ну, и Стэн, потому что он был тогда рядом. — А Зейн…? — Рассказал ему только на этой неделе, — говорит Луи. — А теперь тебе. — Спасибо, — говорит Гарри и подносит их переплетённые пальцы к губам, чтобы оставить поцелуй на костяшках Луи. — Первую реальную зарплату, которую я получил, я отправил девочкам. Они были в приюте в Донни… Я перевёз их в Лондон и всегда боялся или надеялся… Я не уверен… Что их удочерят, но… Думаю, никто не хочет брать детей постарше. — И ты никогда не пытался связаться с ними? — спрашивает Стайлс. — Я ведь конченый придурок, Гарри, я… — Ты был молод, Луи. Ты был ещё ребёнком! Я не осуждаю, я просто… спрашиваю. — Я никогда не пытался связаться с ними и со временем просто отправил большую сумму денег в приют и попросил, чтобы о них позаботились, они всегда получают подарки в свои дни рождения и Рождество, и им постоянно покупают новую одежду. Я просто не мог… — он фыркает. — В любом случае Моника — та женщина, которая управляет этими деньгами… Помнишь тот день перед поездкой на Бали? В аэропорту? — Определённо. — Я вёл себя странно, даже если мы договорились о перемирии, но… Она позвонила мне. И я знал, что этот звонок всё-таки случится, но надеялся, что не так скоро. — О чём она говорила? — Лотти исполнится восемнадцать в августе. Её выгонят из приюта. — Дерьмо! — восклицает Гарри, прежде чем подумать. — Да, дерьмо. И тогда, в тот день в твоей квартире, позвонил Саймон. Девочкам перечисляли деньги от его имени, поэтому его номер всегда был на экстренном наборе. Моника позвонила ему, и он хотел, чтобы я знал, что с этим делать, — Луи больше не плачет и старается говорить ровно. — Я не могу таким способом выпустить её в этот мир, ведь, если она захочет поступить в университет, я хочу, чтобы она это сделала. Я хочу, чтобы ей было где жить, хочу, чтобы она устроилась на нормальную работу, и, может быть, теперь я смогу сделать это и для Физзи, но всё так сложно. Мой мозг начинает плавиться от всех этих мыслей. — Я могу себе представить, — говорит Гарри, выдыхая слова, будто всё это время он задерживал дыхание. — Ты знаешь, что будешь делать? — Да, я просто… не знаю как, и я не хочу ждать до августа, потому что это пожирает меня живьём в течение последних нескольких месяцев, так что… Да. И, несмотря на всё это, Гарри… Несмотря на всё это, я влюбился в тебя, потому что… с тобой действительно легко. Даже сейчас, выгружая всю эту кучу эмоций, несмотря на грусть и то, что моя жизнь в какой-то момент превратилась в полную жопу, я не могу не думать, что всё то, что со мной произошло, привело к тебе. — Да, — соглашается Гарри. — Лу… — Томлинсон поднимает голову, которую положил на грудь Гарри, с нежной улыбкой смотря на него, и вопросительно мычит, призывая продолжить. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе разобраться с этим? — спрашивает Гарри. И под «этим» он подразумевает всё. Он не произносит этого вслух, потому что Луи прекрасно всё знает. — Да, я… я бы очень сильно хотел этого, — признаётся он с лёгкой улыбкой на лице. Гарри снова обнимает Луи и говорит, что ему больше никогда не придётся оставаться одному. И он готов подписаться под каждым словом.