IDWtBYH

      Он смотрит в темные глаза напротив и не может уловить в них ни одной эмоции. Лишь беспросветная темнота, которая отталкивает, но в то же время затягивает в бескрайнюю пучину, из которой нет выхода. И, кажется, Чонин не против в ней увязнуть, цепляясь взглядом за отдельные черты лица, что стали спустя годы немного острее. - Уже определились с заказом, Ким Чонин?       Бесцветный, совершенно отрешенный и такой далекий голос возвращает Чонина в реальность, буквально вытаскивает из оцепенения и дает звонкую пощечину, приводящую в чувства. Чонин тупит взгляд на меню сбоку и не может рассмотреть буквы, тихо прокашливаясь и избавляясь от вязкого кома, застрявшего в горле. Даже манера общения стала чуждой для Чонина. Он не может сопоставить того Кенсу, образ которого долгие годы хранился в воспоминаниях на дне разума, от теперешнего, изменившегося даже внешне определенно в ту сторону, которая Чону пришлась по душе. - Холодный латте, - Чонин все же протягивает карточку парню, подняв взгляд.       Их пальцы всего на мгновение соприкасаются, и Кенсу буквально прошибает током изнутри. Он сглатывает вязкий ком в горле и пробивает нужную стоимость, возвращая карту. Но не протягивает, а резко кладет ту перед Чонином на деревянную поверхность, отделяющую парней сорока сантиметрами.       В кафе ни одного посетителя, за исключением Чонина, что накаляет обстановку. Он старается сохранить самообладание, отходя в сторону ближайшего столика. Отодвигает стул в сопровождении тихого скрипа и занимает место так, чтобы удобно было наблюдать за действиями Кенсу. Губы приподнимаются в чуть заметной ухмылке, пока Су не торопясь готовит латте. Сложив руки на груди, у Чонина в голове крутится одновременно столько мыслей и тысяча не озвученных вопросов, которые он хотел бы задать прямо сейчас. Чон прикусывает собственный язык и старается не сболтнуть лишнего, вспоминая о том, что Кенсу, скорее всего, просто ненавидит его за все прошедшие года неведения, однако ведет себя наперевес всем предположениям.       Чонин терпеливо ждет свой заказ и чуть выпрямляется в спине, когда парень ставит перед ним стакан латте. Подвисает на заклеенных пластырем пальцах, крепких руках, пока это возможно, и в который раз поднимает взгляд, вовремя открыв рот. - Поговорим? - Чонин в приглашающем жесте указывает на рядом стоящий стул и подхватывает второй рукой латте, отпивая совсем немного, пытаясь распробовать горечь на кончике языка. - Нам не о чем разговаривать, благодарю за заказ. – Кенсу отвечает, одаривая Чонина обворожительной улыбкой во все тридцать два, разворачиваясь на пятках.       Су держит себя в руках до последнего, контролирует рвущийся поток эмоций, натягивая максимально естественную улыбку. Он разворачивается в сторону кассы, пока перед глазами картина, которую Кенсу мечтал бы воплотить в жизнь прямо сейчас: удар с правой ровно по челюсти одного индюка, что заявился ни с того ни с сего, распечатывает старые раны и нещадно разрывает защитный слой, не успевший хорошо закрепиться .       Он чувствует обжигающее тепло чужой кожи на собственном запястье и вопросительно приподнимает брови. Хватка не на столько сильная, чтобы причинить боль, но и не настолько слабая, чтобы так легко выскользнуть из нее. Кенсу смотрит на смуглые пальцы, окольцевавшие бледную кожу, а сердце пропускает короткий, но вполне отчетливый удар, запускаясь по новой. Су не понимает, как можно чувствовать настолько широкий спектр эмоций от простого прикосновения, но продолжает держать на себе стремительно сползающую маску, удерживает ее тисками и поднимает взгляд к шоколадным глазам, что смотрят слишком глубоко, слишком резко, слишком пронзительно. - Тебе идет, - на лице парня расплывается легкая улыбка, пока взгляд скользит по короткой стрижке Кенсу.       Его волосы так завораживающе переливаются в лучах утреннего солнца, раскрывают новые оттенки отдельных прядей, что сложно оторвать взгляд. Кенсу хочется разглядывать снова и снова, изучая как в первый раз, постепенно, наслаждаясь всем по отдельности. Художник, сидящий глубоко внутри Чонина дает о себе знать. Он старается ухватить, запомнить всё, вплоть до отдельных волосков, неровностей, четкого контура пухлых губ. Все в его внешности смотрится настолько гармонично, что Чон начинает забывать о всем том, что было в его памяти до сегодняшнего дня.       Внутри закрадывается легкое сомнение, видит ли Чонин в Кенсу лишь давнего друга. Эта атмосфера, момент - все кажется слишком правильным. Эта встреча не случайна, и Ким будет уверять себя в этом до конца жизни. Чонин стал проще относиться к некоторым вещам, но принять Су в другом свете так и не смог. Возможно, до этого момента. - Руку убрал, - голос звучит уверенно, пока подсознание кричит совершенно обратное, просит Чонина не отпускать, умоляет о возможности чувствовать его тепло собственной кожей как можно дольше.       Но нет, не сейчас, когда они встретились спустя столько времени, когда здравый смысл подкидывает прошедшие года, пережитые моменты, когда он так нуждался в поддержке со стороны Кима, а злость перекрывала остальные чувства. Кенсу улавливает взгляд на своих волосах, внутренне ежиться от того, с каким не прикрытым интересом Чонин разглядывает его, и, кажется, мысленно растекается лужей под его ногами, на деле инстинктивно вырывает руку из крепкой хватки, ведь Чонин смотрит слишком во всех смыслах. "Хорошо, будем играть по твоим правилам"       Ким приподнимает уголок губ в улыбке, значение которой невозможно прочесть. Кенсу слишком сильно изменился, стал резче, и Чонина это ничуть не отталкивает, а наоборот, притягивает, заключает в крепкие тиски и притягивает ближе, держа на короткой привязи, но в то же время на относительном расстоянии от себя, не позволяя подойти ближе, коснуться хоть кончиком пальца.       Это то, чего действительно не хватало Чонину: колких фраз, надменного взгляда, родных глаз напротив, смотря в которые по телу разливается тепло. Чувство, будто вернулся в далекое прошлое, такое родное и давно забытое, от которого кончики пальцев приятно покалывает. - Ты изменился, - Чонин поднимается с места, оставив напиток на столе, и подходит ближе, не отрываясь от больших глаз. "Слишком близко"       У Кенсу в легких воздух резко заканчивается, когда Чонин подходит почти вплотную, буквально нависая над парнем в силу их разницы в росте. По телу проходит табун мурашек. Су ощущает его размеренное дыхание, буквально слышит, чувствует при каждом вздохе аромат дорогого одеколона и мечтает им задохнуться. Это сводит с ума еще больше, заставляя ноги онеметь, из последних сил удерживая тело. Непозволительно близко. С Чонином всегда так: либо его катастрофически не хватает, либо он заполняет каждую клетку твоего тела, не давая вздохнуть, занимает все мысли, пространство, давит своим натиском и напором, даже не представляя что творится внутри Кенсу под маской безразличия.       Его голос звучит так мягко, что Су мечтает умереть в его руках прямо сейчас, лишь бы этот момент не заканчивался, а низкий голос с хрипотцой звучал постоянно. - А ты ни капли, - тянет Кенсу, осмотрев Чонина снизу в верх оценивающим взглядом.       Отшатываясь назад и направляясь в сторону кассы как ни в чем не бывало, хотя, на деле ноги еле отлеплялись от пола, Кенсу слышит, как Чонин позади копошится, отвечая на входящий звонок, и незаметно ни для кого выдыхает.       Он не вслушивается в слова, только в голос, который так приятно оседает где-то в глубине, заполняя все пространство. Су дышит слишком часто, сжимая пальцы в кулаки, стоит за кассой и безразлично наблюдает за просыпающимся городом через прозрачное стекло входной двери.       Он представлял их встречу тысячи раз, прокручивая отдельные моменты и выбирая нужные слова. Проигрывал всевозможные развития событий, но и представить не мог, что все обернется совершенно иначе. В груди поселяется странный коктейль из противоречивых чувств. С одной стороны, он ощущает облегчение "С ним все хорошо", а с другой стороны, столько хочется сказать, спросить. Руки чешутся, и Кенсу сдерживается из последних сил, чтобы не пробить лицо Кима чем-нибудь тяжелым. Хочется закатить истерику, но он не позволяет сам себе, подпирая ладонью подбородок и удобнее опираясь о стойку, продолжая наблюдать за яркими лучами, виднеющимися меж высоток.       Чонин ходит по помещению, вымеряя его равными шагами, не в силах оторваться от профиля Кенсу. От аккуратного носа, который лижут языки солнца, мягко ложась на светлую кожу, придавая ей песочный оттенок. Ким скользит взглядом по циферблату наручных часов и только тогда отрывается от разглядывания парня. - Отлично, но глаз с него не спускай, - Чонин слушает о том, что произошло за вчерашний день, подробности, касающиеся разговора Чондэ с Бэнни и хмурит брови. "Слишком быстро согласился"       Чонин отводит взгляд в сторону, размышляя о чем-то своем, а после скидывает звонок, суя руки в карманы слегка потертых черных джинсов. Он подходит слишком тихо, пока Кенсу погружается в мысли и наклоняется к его лицу, расплываясь в улыбке.       Смотря на его лицо Чон не может не улыбаться, наблюдая за тем, как парень слегка щурится от яркого солнца. Буквально 15 см и Чонин сможет к нему прикоснуться, легкое движение пальцев и он сможет почувствовать мягкость кожи, обвести слегка выделяющиеся скулы, спуститься указательным пальцем по подбородку. Но это лишь фантазии, которые обрываются на корню, стоит Су почувствовать чужое дыхание вблизи и буквально физически ощутить непривычно повисшую тишину, прерываемую тиканьем настенных часов. Он резко отшатывается в сторону, переводя взгляд на Чонина. "Идиот" Чонина забавляет его реакция, что напоминает очередной раз того Кенсу, о котором воспоминания еще теплятся в груди, пусть и не так ярко. Как бы он не изменился в мелочах, это все тот же Кенсу, которого Чон знал лучше себя самого. - Еще увидимся, Су, - Чонин пытается сдержать улыбку, но выходит не так хорошо, как хотелось бы, наблюдая за невозмутимым выражением лица Кенсу, в котором отчетливо прослеживается раздражение. Он отходит от стойки и скрывается за входной дверью в сопровождении звенящих колокольчиков, махнув на прощание.       Кажется, у Кенсу сейчас голова пойдет кругом от произошедшего. Он до сих пор ощущает легкий, едва уловимый запах одеколона и слышит низкий рык бугатти, что становится все тише, унося черный автомобиль вглубь города. Это единственное, что заставляет Кенсу верить в реальность происходящего, не дает усомниться в том, что запястье до сих пор хранит прикосновения Чонина, обжигает кожу ярким пламенем, окольцовывая своим жаром.       В кафе воцаряется тишина, а в голове Су до сих пор звучит его голос, что отдается эхом на подкорке сознания.

***

      Гиперкар пролетает мимо плетущихся спереди единичных машин, а Чонин крепче сжимает кожаный руль, расстегивая несколько верхних пуговиц рубашки свободной рукой. Стрелка спидометра переваливает за двести, и Ким резко сворачивает влево, сбавляя скорость. Он останавливается на парковке около многоэтажного здания и прикрывает глаза, глуша автомобиль. Зарывается в уложенные волосы смуглыми пальцами и откидывается на спинку сиденья.       В голове абсолютный бардак, во главе которого маячит образ Кенсу. Чонин скользит языком по нижней губе и не желает открывать глаза, продолжая прокручивать раз за разом их встречу. Глубоко внутри подсознание кричит о том, сколько Чон потерял за упущенные года, выстраивает все новые варианты их возможного разговора, перекручивая все существо изнутри.       Он столько хотел сказать, но, видимо, не время. Дверцы бугатти взмывают вверх, и Чонин выходит из салона, закрывая гиперкар по пути к главному входу. Нужно сконцентрироваться на том, что твориться в наркобизнесе, а Чон попросту не может, отгоняя в очередной раз мысли о невысоком парне, что отгородил себя непреодолимой стеной одним лишь взглядом, спустя столько лет.       В правой руке Ким крутит смартфон, смотря время от времени на потухший экран и поднимается на нужный этаж. Открыв дверь, Чонин замечает стоящего около бара парня и проходит вглубь, нарушая тишину стуком обуви о ровную поверхность. - Как прошло? – начинает Чонин, располагаясь на кресле и поворачиваясь на том к парню, наливающему в стакан янтарную жидкость. - Слишком хорошо, - цедит Чондэ, разворачиваясь корпусом к Киму и опираясь поясницей о своеобразную барную стойку, - он согласился на все наши условия, при том, что я приставил к нему одного из наших людей.       Янтарная жидкость медленно переливается по стенкам стакана, пока Чондэ крутит тот в руках, наклоняя из стороны в сторону, прежде, чем подносит к губам. Его брови чуть нахмурены, а взгляд устремлен в пустоту. Все сидят буквально на иголках в ожидании. Ни Чонин, ни Чондэ не имеют понятия как устранение Хуан Ши повлияет на темную сторону бизнеса, поэтому проводят большую часть в напряжении, перепроверяя все источники и связи во избежание конфликтов и восстаний против Чонина.       Чондэ тоже не безразлична данная ситуация, пусть она только косвенно его касается. Если пострадает Чонин, пострадает и его бизнес, который Ким помог поднять буквально с нуля. Чондэ должен ему и прекрасно это осознает.       Губы касаются кромки стакана, а горькая жидкость обжигает и одновременно согревает, растекаясь по горлу. Парень опрокидывает в себя практически все содержимое стакана и немного морщится, отходя от бара к Чонину.       Его цветастая майка, облегающая крепкое тело, никак не вяжется с серьезным выражением лица, когда Чондэ присаживается на соседний стул около Чона, опираясь локтями о стол. - Что будем делать? – он заглядывает в глаза Киму и поднимает брови в вопросе. - Ждать. Мы сделали все, что могли, - голос Чонина звучит спокойно и ровно, пока пальцы тянутся к карману джинсов за пачкой сигарет.       Он достает одну из оставшихся и зажимает фильтр между губ, закуривая. Едкий дым плывет вверх к потолку, и Чонин расслабленно откидывается на спинку кресла. Как-никак, еще не все приняли и осознали масштаб того, что заполучил Чонин, стерев с лица земли Хуан Ши. Многие соперники, возможно, даже не задумываются о том, чтобы бросить Чону вызов прямо сейчас, пока его территория слишком не стабильна, пока он не обосновался на новом месте окончательно. По крайней мере, Ким предпочитает больше склоняться к этому варианту, но и другие отрицать не станет, держа ситуацию под контролем, ожидая любого исхода. - Тогда, предлагаю отметить расширение наших границ! – Чондэ оживленно хлопает по столу ладонями и поднимается с места, отодвинув стул с не приятным скрежетом.       Чонин усмехается, зажимая тлеющую сигарету между зубов, и отмечает на лице друга предвкушение от предстоящего вечера, согласно кивает и заводит руки за голову, сцепляя пальцы в замок. - Только не к тебе, - Чонин заливается смехом, получив в плечо несильный удар, и театрально размахивает руками, наконец-таки расслабляясь и отгоняя лишние мысли в сторону. – Извиняй, но приелось. - Ну, раз так, выбирай сам, - пожимает плечами Чондэ, отходя в сторону бара и подхватывая открытую бутылку бурбона.

***

      Кенсу нервно прикусывает губу, выполняя очередной заказ и протягивая тот с дежурной улыбкой на лице покупателю. Совсем недавно здесь был тот, кого Су так мечтал увидеть еще хоть раз и одновременно мечтал стереть из памяти, отгородив себя от изнуряющих тело и душу мыслей.       Приятный запах давно улетучился, испарился, а запястье руки отдаленно помнит хватку чужих пальцев. Кенсу старается сконцентрироваться на работе, отгоняя мысли куда подальше, но не может. Ему так хотелось размазать Чонина по ближайшей поверхности, растоптать его сердце в ответ на то, что пережил Су в его отсутствие, но не смог.       Злость стремительно подступала, но не смогла одержать верх над оцепенением и машинальным защитным рефлексом. Кенсу так и не смог высказать все то, что копилось внутри на протяжении нескольких лет, нарастало тяжелым грузом и мечтало вырваться наружу при удобном случае. Значит не время.       Перед глазами мелькает образ Чонина, Кенсу быстро мотает головой, отгоняя его, и протягивает бумажный пакет со сладостями молодой девушке, поклонившейся и быстро взявшей пакет в руки. - Кенсу-я, я подменю, - на плечо парня опускается рука, и Су немного вздрагивает от неожиданности, оборачиваясь.       Он кидает короткое «хорошо» и натягивает на лицо улыбку, заглянув в глаза коллеге по работе. Из людей, работающих в кафе, он пробыл здесь дольше всех, чуть ли не с времен открытия. Кенсу в первый же день отметил розоволосого парня, что пытался подружиться первые несколько дней, всячески пытаясь вывести Су на разговор. Но Кенсу даже имени его не запомнил, когда тот представлялся, не видел в этом необходимости.       Кенсу не считал нужным привязываться к людям на работе, которую может потерять в любой момент, поэтому и отгородил себя изначально ото всех, поддерживая общение на уровне базовых фраз, касающихся работы.       Дверца шкафчика тихо захлопывается и Кенсу устало выдыхает, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Он достает разбитый телефон из кармана, на экране которого виднеются отчетливые трещины, и пересматривает сегодняшнее число в самом углу, блокируя экран и продолжая удерживать телефон в руке.       Кенсу незаметно проходит мимо склада, где оживленно работают люди, и направляется в сторону кабинета Минсока, поправляя пальцами свободной руки капюшон излюбленной толстовки, в которой не так холодно в этот сезон года.       Тихий стук разносится по коридору, и Кенсу, не дожидаясь ответа по ту сторону двери, открывает ее, заходя внутрь. Минсок как раз откладывает телефон в сторону, по всей видимости, только что завершив с кем-то разговор, и поднимает взгляд, заглядывая в темные глаза напротив. - Точно, подожди минуту, - Минсок отмахивается рукой, вспоминая о не так давно сказанных словах при виде Кенсу, и поднимается со своего места, направляясь в дальний угол кабинета.       В просторном кабинете веет свежестью и легким, едва уловимым запахом освежителя, что разносит по помещению аромат морского бриза и свежего воздуха, проникающего через приоткрытое окно. Кенсу не спеша проходит вглубь кабинета и словно в первый раз разглядывает окружающие его предметы, цепляясь взглядом за незначительные, совсем не примечательные вещи. Он почти доходит до кресла напротив стола Минсока, когда тот возвращается с пачкой денег в руках. Он быстро отсчитывает нужную сумму и протягивает Кенсу.       Их пальцы буквально на секунду соприкасаются и Минсок, незаметно для Кенсу, вздрагивает, неожиданно отходит и возвращается к работе, беря в руки ближайшую кипу бумаг.       Су не замечает странного поведения Минсока, а прячет телефон в карман, пересчитывая купюры, согласно кивая и разворачиваясь к выходу. - Тут больше, чем нужно, - Кенсу в недоумении поднимает глаза, стоя у самой двери. - Премия.       Голос Минсока звучит будничным тоном, и Кенсу сначала молчит некоторое время, обрабатывая услышанное только что слово. Любому понятно, что в его случае о премии и речи не может идти с учетом того, что Су почти две недели провалялся дома, не появляясь на работе. Ему понадобилось несколько долгих минут для осознания поступка Минсока, после которого он наконец потянул ручку двери вниз, нервно закусывая нижнюю губу. - Спасибо.       Кенсу не нуждается в жалости. Идя по людной улице, он буквально вскипает от злости из-за своей беспомощности. Су всегда хотел справляться со всем сам, своими силами, а в итоге принял подачку со стороны Минсока, не сказав ни слова в противовес. Как бы это прискорбно не звучало, а деньги нужны. И отказаться от них Кенсу не мог, от чего становиться только хуже.       Сжимая пальцы в кулаки и ускоряя шаг, Кенсу отсчитывает часы, когда наконец наступит вечер, и он сможет отдать всего себя тренировкам, выплеснуть все скопившиеся эмоции и облегченно выдохнуть.

***

"Едем в Хэннесси"       Чонин быстро печатает сообщение на номер Чондэ и откладывает телефон на стол, беря остро наточенный карандаш. Он гипнотизирует лист бумаги перед собой уже битый час, не решаясь провести первую линию.       Перед глазами отчетливый образ Кенсу, который смотрит душу, и Чон старается вспомнить каждую деталь, включая тени, падающие на лицо парня. Он уже и не помнит, когда в последний раз брал в руки карандаш, поэтому чувствует некое предвкушение от конечного результата, что появится на чистом листе тетради.       Чонин тушит тлеющую сигарету в пепельнице и уверенно ведет острием карандаша, вырисовывая плавные линии. Обводит несколько раз точеный подбородок и прорисовывает тени, переходя к глазам. Он долго вырисовывает каждую ресницу, бессознательно хмуря брови, пока перед глазами сегодняшнее утро проигрывается заевшей пластинкой снова и снова.       Рука останавливается в миллиметре от листа, когда Чонин переходит к губам. В голове всплывают воспоминания, что плавно перетекают в совершенно другие. Перед глазами та самая ночь, когда Чон решил забыться в Шанхае, тот самый парень, его пухлые мягкие губы, которые было так приятно сминать в поцелуе, истязать и оттягивать зубами, наслаждаясь реакцией.       Только теперь до него доходит, что эти губы напоминают аккуратные, пухлые губы в форме сердца, которые Чонин так старательно пытается отобразить на листе бумаги. Он не хочет признавать, что подсознательно Кенсу ассоциируется с той ночью, но и отрицать не сможет, находясь на грани.       Последний штрих и Ким откладывает тетрадь с карандашом на столик перед собой, доставая сигарету из покоящейся на столе пачки. Скользит взглядом по собственному творению и закуривает, глубоко затягиваясь, а после выпускает едкий дым, клубящийся и расползающийся в воздухе пеленой.       Голова постепенно пустеет, когда Чонин зажимает фильтр сигареты между зубов и вырывает рисунок из тетради, поднося его ближе. Он не спеша разглядывает его, а губы трогает легкая улыбка.

***

      Темно-синяя рубашка расстегнута на верхние две пуговицы, а рукава закатаны по локоть, открывшие вид на жилистые руки. Чонин укладывает волосы, проводя по ним пальцами, и подхватывает ключи от бугатти, накидывая на плечи легкую куртку.       Сегодня он намеревается расслабиться, поэтому старается отодвинуть мысли в сторону, отдаваясь во власть манящей ночи. Садясь в салон любимицы, Чон опускает пальцы на руль и чуть сжимает их, поворачивая ключ зажигания. За спиной слышен рык и приятная вибрация растекается по салону, когда автомобиль срывается с места, уносясь вглубь города. Это успокаивает.       Ким опускает окна по обе стороны и глубоко вдыхает свежий воздух, вжимая педаль газа в пол. За несколько секунд скорость достигает ста семидесяти, а в зеркале заднего вида начинает мелькать знакомый автомобиль.       Ярко-желтый шевроле камаро сравнивается с широном, а из окна выглядывает Чондэ. Он выжимает из шевроле как можно больше, уносясь вперед, и победно усмехается, набирая Чонина.       С пассажирской стороны раздается тихая вибрация, которую едва слышно, а экран смартфона вспыхивает, оповещая о входящем звонке. Ким тянется за мобильным и принимает звонок, переключая на громкую связь. - Погоняться решил? – спрашивает Чон, даже как-то издевательски, расплываясь в улыбке и держа дистанцию буквально в несколько метрах от камаро, ловко объезжая проезжающие мимо машины. - В этом районе обычно легавых нет, - начинает объясняться Чондэ, чуть сбавляя скорость. - Хотел опробовать свою малышку, не зря же раскошелился на нее. - И то правда, - Чонин размышляет вслух и поправляет сбившиеся пряди волос, не отвлекаясь от дороги. - Но мы не гонщики, так что до ближайшего поворота.       Звонок резко обрывается, а камаро стремительно набирает скорость, уносясь вперед. Ближайший поворот еще не близко, и Чонин хмыкает, не удивляясь азарту, внезапно проснувшемуся в Чондэ.       "Только бы не разбился" мимолетно проносится в голове Кима, наблюдая за тем, как ярко-желтый автомобиль петляет между машинами, увеличивая между ними расстояние. У Чонина кровь в венах закипает, когда бугатти разгоняется, пролетая мимо обращающих внимание на черный автомобиль людей. Чувство облегченности заполняет все тело, и ему уже плевать, придет ли он первым, сможет ли нагнать желтое пятно впереди. Ким просто наслаждается моментом, рассекая темноту в свое удовольствие.       Неоновая вывеска приветливо встречает парней, подошедших ко входу, к которому тянется длинная очередь из оживленных и что-то бурно обсуждающих людей. Чонин проходит вперед, кидая безразличный взгляд на охранника. Каждый в Сеуле знает его машину, знает самого Ким Чонина в лицо, ведь скрываться – не его конек.       Парень проходит в помещение, заполненное льющейся буквально из стен музыкой. Танцпол полностью оккупирован танцующими людьми, что двигаются в такт громкой, басистой мелодии. Ким продвигается дальше, пока Чондэ идет следом, поднимаясь по лестнице.       Они занимают один из ближайших столиков. Чонин расслабленно откидывается на спинку дивана, устремляя взгляд вглубь танцпола, а Чондэ подается вперед, поднимая руку и подзывая к себе одного из сотрудников клуба.       Пока Чондэ увлеченно перечисляет желаемые алкогольные напитки, Чонин сканирует зал, наблюдая за телами, извивающимися в танце. Ему больше нравится наблюдать за тем, как это делают другие, нежели самому выходить на танцпол. Для него танец – это нечто особенное, в некотором смысле даже интимное, что не раскроешь каждому.       Чондэ подливает не только себе, но и не забывает о приятеле, толкая того в бок локтем. Слегка охмелев, он достает пакетик с белым порошком из потертых светлых джинсов и чуть высыпает на низкий столик, стодолларовой купюрой делая из него дорожку. Чондэ глубоко вдыхает, проводя носом по порошку и откидывается на спинку дивана рядом с Чонином, облизывая пересохшие губы.       Голову кружит, и Чондэ невыносимо тянет на безрассудства. Он чувствует прилив энергии и необычайную легкость от подействовавшего наркотика, поднимается с дивана и поворачивается к Чонину, прежде чем двинуться в сторону танцпола. - Ты как хочешь, а я пошел танцевать, - играя бровями, Чондэ усмехается и слишком быстро пропадает из виду, теряясь в толпе.       Чонин тоже хотел бы забыться, уйдя в отрыв, но не может, даже больше не хочет. Продолжая сидеть на мягком диване, переливающемся в свете софитов, Чонин подносит к губам стакан с каким-то алкоголем, что налил ему Чондэ и чуть отпивает, перекатывая на языке горечь напитка.       К Чонину подходит не одна девушка, то двусмысленно задевая рукой, то задавая не ловкие, совсем не уместные вопросы, всячески пытаясь привлечь внимание. Как же осточерствели эти однообразные подкаты со стороны представительниц женского пола. Чона, откровенно говоря, перестали завлекать даже аппетитные формы женского тела. И это чертовски пугает.       Вместо какой-нибудь красотки перед глазами отдельные части тела, принадлежащие Кенсу и тому парню, благодаря которому фантазия может достроить желаемое. Алкоголь завладевает разумом, когда Чонин перестает сопротивляться собственным желаниям и пытается отыскать в толпе хоть кого-нибудь, отдаленно напоминающего его.       Тщетно, ни один человек не может заменить его. Ни один не сможет смотреть так же, как смотрит он. Ни один не имеет подобные черты лица, телосложение, голос. Видимо, Ким был слишком пьян в ту ночь, принимая глубоко желаемое за действительность, но это мучает еще больше. Оставляет Чонину надежду на то, что все-таки отыщет, что это был не мираж и игра воображения.       Он запрокидывает в себя еще один стакан алкогольного напитка и с характерным звуком ставит его на столик, расплываясь в оскале. Если бы Чонин мог, то приполз в таком состоянии под дверь квартиры Кенсу, выговорив все, что копится на душе с каждым днем. Он мог бы, ведь алкоголь срывает все установки напрочь, но не станет, цепляясь за остатки разума.

***

      Стойка в чуть согнутых коленях, тяжелое, прерывистое дыхание и звук покачивающейся от очередного удара груши. В зале никого, кроме Кенсу, который отводит руку в сторону перед очередным ударом. Секунда и в пустом помещении раздается громкий хлопок от удара.       Цепи, на которых груша подвешена к потолку, неприятно скрипят, а Кенсу переводит дыхание, стирая тыльной стороной ладони проступившие капли пота на лбу.       С каждым ударом становится в разы лучше, а мысли улетучиваются. Злость и раздражение сменяются чувством расслабленности, сосредоточенности на другом. Су чуть отходит, точным движением нанося удар правой ногой по раскачивающейся груше. Сквозь ткань бинтов, что окольцовывают руки парня проступают красные пятна, но Кенсу не обращает на них внимания, разбивая о плотную грушу все свои переживания и смятения, окончательно освобождая голову от назойливых мыслей.       Он единственный, кто приходит так поздно, и Кенсу несказанно рад тому, что смог выхватить у тренера дополнительный комплект ключей ради посещения зала.       С висков стекают единичные капли, и Су накидывает на плечи белое полотенце, присаживаясь на ближайшую скамейку. Дрожащие пальцы, что пока что не чувствуют последствий несколько часовой тренировки, подхватывают бутылку с водой, откручивая крышку.       Парень припадает к горлышку бутылки как к источнику жизни, жадно вливая в себя прохладную жидкость, выпивает чуть больше половины и отставляет бутылку в сторону, выпрямляясь в спине.       Запястья свисают с колен, а взгляд расфокусирован и направлен куда-то вперед. Кенсу дает себе обещание и поднимается, направляясь в сторону практически остановившейся груши. "В следующий раз я точно пришибу его"