Человек

      Мир изменился резко, будто кто-то перевернул страницу альбома с репродукциями (Тим однажды видел такой в гостях у мисс Миллз – то ли действительно родной тетушки, то ли просто знакомой семьи, успевшей прорасти в нее генеалогическими корнями). Не было больше дождя, лупящего со всех сторон, до того осточертевшего, что, казалось, еще немного – и сойдешь с ума от его постоянной стылой дроби. Не было холода – обогреватель шпарил в машине от души (наверное, чтобы Рафу было проще согреться, когда его найдут). Не было отвратительного, сминающего внутренности, сомнения – поверил ли Тиму тот, кого звали Леонардо, приедет ли, найдет ли, успеет ли?       Зеленая рука помогла Тимми забраться внутрь. Слегка оглушенный всеми, свалившимися на него разом, событиями, он покрутил головой и, встретившись с золотисто-карим взглядом, открыл было рот, чтобы поздороваться, но другой голос – не тот, что только что звал внутрь, а более глубокий и низкий, раздался с водительского сидения:       - Тимми? Меня зовут Леонардо, это со мной ты связывался пару часов назад. Подойди, пожалуйста, мне необходимо, чтобы ты показывал дорогу.       Это его он слышал по телефону! Ну конечно же! Как можно было перепутать… Эти особенные нотки привыкшего отдавать распоряжения человека (Тим отстранено отметил, что как-то совсем легко начал называть брата Рафаэля человеком) было трудно не заметить и не узнать.       Одновременно с этим еще чьи-то руки легко, без малейшего усилия, втянули внутрь фургона Тимов велик и осторожно подтолкнули мальчика в сторону Леонардо.       - Ой.       Тим растерянно переводил взгляд с одного… на другого… и третьего.       Машина дернулась, выводя мальчика из ступора, и с глухим рокотанием рванула вперед.       - Ты ожидал, что мы будем выглядеть иначе?       Водитель кинул быстрый взгляд на Тима и снова сосредоточился на управлении автомобилем. В его голосе не было слышно удивления, раздражения, обиды – ничего такого. У Тимми было ощущение, что назвавшийся Леонардо просто собирает информацию, делая в голове какие-то свои заметки. «Контакт установлен. Объект ведет себя подозрительно».       Тим мотнул головой – ну и чушь же в нее лезет! – и, осторожно обогнув устроившегося у навигатора кареглазого – того, что подал ему руку, – быстро подошел к водителю и встал за его креслом, вцепившись в спинку.       - Нет, я просто не думал, что вас будет… эм… трое. Сейчас пока прямо, я предупрежу, когда надо будет сворачивать. Рафаэль говорил только про вас. Сэр.       Слегка дернув бровью на такое явно непривычное обращение, тот, что был Леонардо, растерянно кивнул.       Тиму почему-то было очень важно объясниться. Пусть они не думают, что он имеет что-то против их облика! Да Тим расцеловать каждого был готов только за то, что они все же приехали!       - Хо, сразу понятно, о ком больше всех думает наш бука! – немного нервно пошутил третий – тот, что втаскивал велосипед Тимми внутрь.       - Сразу понятно, к кому все кидаются, когда возникает очередная необходимость вас спасать, – если Леонардо и хотел поддержать шутку, то у него явно не получилось. В общем-то, и понятно: сейчас все они наверняка были на нервах.       Кажется, старший брат Рафаэля и сам это понял, поскольку, раздраженно дернув щекой, прибавил:       - Прости, Тимми. Мы немного на взводе. Позволь познакомить тебя с остальными: у компьютера сидит мой брат Донателло, а сзади остался Микеланджело. Мы, как ты, вероятно, уже понял, братья Рафаэля и такие же мутанты, как он. Тебе не нужно нас бояться, – неожиданно мягким голосом прибавил Леонардо.       - О…чень приятно, – только и сумел выдавить из себя Тимми.       Не то, чтобы ему было страшно ощущать за своей спиной присутствие парочки здоровых малознакомых нервничающих мутантов, но уютно явно не было. Что ж. Зато хоть узнал наконец, кто они такие. Все-таки не пришельцы. Мутанты. Ну и ладно. Без разницы.       - Как… он, Тим?       И тут Тимми почувствовал, что уши начинают гореть от стыда. Балбесина! Братья Рафа, небось, извелись уже от неизвестности, переживают до невозможного, а он вынуждает их политесы разводить… Надо было сразу про Рафаэля рассказать, только вот… Как же им сказать-то… Язык не поворачивается.       - Он… Плохо, сэр.       Леонардо позволил себе лишь на секунду прикрыть глаза и сжать губы, затем, видимо страшным усилием воли, вернул лицу нейтральное выражение.       - Можешь поподробнее? Донателло сведущ в медицине, ему необходимо подготовиться.       - Я понял. Простите, сэр. У него сломана нога, ниже колена, некрасивая рана на боку… Были вывихнуты плечи и что-то с челюстью, но он, кажется, сам вправил… Вроде бы все. Это то, что я видел…       Донателло молча кивнул и принялся копаться в каких-то ящиках и контейнерах, которыми был заставлен фургон. Тиму почему-то сразу стало спокойнее: этот явно знает, что делает. Он спасет Рафа. Наверняка. Вот только…       - Вот только… – озвучил свои опасения Тим. – Когда я ехал к вам навстречу, заметил, что в сторону той фермы едет Сид… Сидни – тот… кто сделал это с Рафаэлем. Они… привязали его в сарае и… издевались… И… У одного из них пистолет… А Раф сегодня был очень плох… Сэр! Он обещал дождаться! – отчаянно и почему-то просительно закончил Тимми.       Леонардо молча кивнул, сцепив зубы и напряженно следя за дорогой.       Раф, ты обещал…

***

      Никогда еще дорога от Рединга не казалась Тиму такой длинной и утомительной. Даже когда он мчался сквозь дождь к телефонной будке. Нетерпение горячей пульсирующей волной проносилось по телу, обжигало пальцы и заставляло сердце рваться из груди, пытаясь опередить, казалось, еле-еле движущийся фургон.       Кинув взгляд на спидометр, Тим убедился, что на самом деле они летели с предельной для машины таких габаритов скоростью. А, учитывая, что дорога из гладкого широкого хайвея, свернув, стала больше походить на маршрут русских горок, Тиму осталось только мысленно поаплодировать мастерству водителя.       - На развилке вправо. Осталось не больше мили.       Голос Тимми звенел от напряжения. Что они там увидят? Кого? Будет ли там… хоть кто-то… живой?       - Вот она.       - Я понял.       Да уж, Леонардо наверняка и сам догадался – дорога-то заканчивалась. Других вариантов все равно не было.       Остальные братья, неслышно подойдя, встали за спиной Тима. Все молча вглядывались в силуэт сарая, периодически выхватываемый светом фар. Напряжение достигло пика. Тимми закусил губу. Горит ли там свет? Вроде… вроде нет… Может, его надежды оправдались, и Сидни решил не мокнуть, отдав предпочтение более уютному развлечению? Внутри Тима разгорелась надежда такой силы, что, казалось, еще чуть-чуть, и покрывшаяся мурашками кожа засветится, а тело, будто наполненный гелием шарик, взлетит куда-то в небо, прямо к тучам.       Взревев напоследок, машина замерла прямо у распахнутой двери, и Тим снова почувствовал вкус соли во рту.       Свет все-таки горел. Свет горел! Тимми отчетливо помнил, что не включал его перед уходом. Незачем было – солнце же тогда еще не село, а подумать на будущее ему почему-то в голову не пришло – слишком торопился.       Выросший внутри Тима шарик надежды неслышно лопнул, окатив внутренности горьким и ледяным.       Они все-таки пришли…

***

      Выпрыгнув из фургона последним, Тимми на ватных ногах бросился к дверям. Что бы там ни было, он должен быть рядом с Рафаэлем. Должен.       Он хотел было кинуться внутрь, но куда там – братья Рафа (господи, какие же они огромные!) осознанно или случайно оттеснили Тима назад и, как назло, почему-то замерли в дверях, не двигаясь.       Тимми подсунулся кому-то под локоть, ужом проскользнул между костяным боком и косяком, рванулся внутрь... и замер на месте, вцепившись пальцами в лицо.       Раф лежал на полу, свернувшись клубком. Руки его были прижаты к груди, а голова наоборот как-то неестественно откинута назад, будто у волка, воющего на луну, которого зачем-то опрокинули наземь. Широкая лужа крови – свежей крови! – растеклась... продолжала растекаться из-под его тела. Кажется… совсем неподвижного.       Тонкая кровавая дорожка неровным пунктиром вела от лежащего к дверям, прямо под ноги Тима. Осознав, что он как раз вступил на эту отвратительную тропинку, Тимми шарахнулся в сторону, будто то и не кровь была, а кислота какая-нибудь.       - Это не его кровь, – ровно, даже как-то отстраненно, проговорил Леонардо в пустоту, не отводя взгляда от того места, где только что стоял Тим. – Он не смог бы добраться до двери. Возможно… это кровь кого-то из… – окончание фразу он проглотил, то ли сдержавшись при Тиме, то ли просто не подобрав достаточно емкого слова. – В любом случае, они, скорее всего, сюда уже не вернутся. К сожалению.       Тим, случайно перехвативший в этот момент взгляд Леонардо, по-настоящему испугался.       Что-то поднялось из груди мальчика, сдавило и обожгло его горло, а потом, будто сорвавшись с невидимой ниточки, ухнуло вниз, в желудок. Тимми засипел.

***

      - Пульс есть! – резко, будто щелчок кнута, прозвучал голос самого высокого и худого мутанта («Донателло! Его зовут Донателло!» - поправил себя Тим), первым припавшего на колени возле тела Рафа.       Он перевернул раненого на спину, и Тимми увидел огромную кровавую кляксу на правом плече друга, которая, потревоженная движением, начала расти, заливая грудь и часть бока густым и черно-красным.       - Огнестрельное! – быстрым взглядом окинув рану, бросил Донателло. – Навылет, – добавил он, заглянув Рафаэлю куда-то за спину. – Нужен маленький оранжевый чемодан, вода и кто-то, кто мне поможет.       И в тот же момент всеобщее оцепенение спало, сорвалось, разлетелось тысячей звуков, мыслей, действий.       Тим бестолково путался под ногами, вытягивал шею, пытаясь разглядеть, убедиться – дышит ли? Точно? Потом, уловив некий ритм, забегал уже более осознанно – поднося, вытирая, удерживая наравне с остальными.       Единственным, кто, помимо Рафаэля, оставался неподвижен в этом бедламе, был Леонардо. Он молча сидел на полу, удерживая голову Рафа у себя на коленях, и осторожно, едва касаясь кончиками пальцев, гладил того по щеке, будто не приласкать желая, а лишь обозначить свое присутствие.       Наконец Донателло отдал команду грузить раненого в фургон, и Тим со всей отчетливостью понял, что пришло время прощаться. Он хотел было подойти, осторожно сжать безвольную зеленую ладонь друга, но его снова оттеснили, Леонардо осторожно поднял Рафаэля на руки и, бережно прижав к себе, понес его из проклятого сарая.       Внезапно веки раненого дрогнули, он распахнул глаза и, поначалу мутным, а затем все более ясным, привычно-острым взглядом обвел присутствующих. Улыбнулся – слабо, краешком губ – и, мазнув взглядом по Тиму, что-то шепнул по-прежнему прижимающему его к себе брату. Тот слегка нахмурился, а затем, кивнув, вернул Рафаэлю улыбку.       Быстрым шагом направившись к машине, он со своей драгоценной ношей скрылся внутри.       Неужели… все?       Тим растерянно потоптался у дверей сарая, затем, решив, что терять уже нечего, сунулся следом за мутантами.       -Тим, – осторожно уложив брата на пол, Леонардо поднял на мальчика глаза, – к сожалению, мы не сможем довезти тебя до дома. Доберешься сам?       Тимми обалдело захлопал ресницами: неужели этот незнакомый мутант, все мысли которого сейчас должны крутиться вокруг раненого брата, думает еще и о комфорте чужого мальчишки? И как ему вообще в голову пришло, что Тим об этом может попросить? За кого они его принимают?!       - Что вы! Я… Я и не думал… Просто… Вы уже… все, да? Уезжаете? Я хотел только побыть с ним подольше…       Что-то колдующий возле раненого медик, не поворачивая головы, бросил в пространство:       - Мне нужно еще несколько минут, чтобы подключить капельницу. Дорога плохая, на ходу я не смогу.       Леонардо кивнул, поднимаясь с колен, и повернулся к Тиму:       - Ты можешь попрощаться с ним, если хочешь.       Тимми внезапно осознал всю глупость ситуации: ну, в самом деле, кто он такой и что дадут Рафаэлю, который, кстати, судя по всему, опять потерял сознание, его неловкие попытки попрощаться? Все равно выразить бушующие у него в голове мысли и эмоции в двух словах не удастся.       Тим осторожно, будто новорожденного жеребенка, обнял могучее тело Рафа за плечи, стараясь не касаться свежей раны, и, резко развернувшись, выскочил из фургона наружу. Хватит. Нечего отвлекать занятых людей…       Вышедший за ним следом Леонардо выгрузил к ногам Тима велосипед, о котором мальчик уже сто раз успел позабыть.       - С…спасибо. Сэр.       Леонардо коротко кивнул и внезапно присел на корточки перед Тимми, опускаясь на уровень его глаз.       - Тим, – глаза Леонардо больше не искрились льдом, в этот раз лучась лишь мягким, уютным теплом, – спасибо. За все, что ты сделал. Если… Раф выживет, жизнью своей он будет обязан тебе.       - Если бы не… такие, как я… – Тим помотал головой, будто пытаясь стряхнуть с себя незаслуженную, как ему казалось, благодарность. – Если бы не люди… С ним бы вообще ничего этого не случилось.       Мутант склонил голову набок и неожиданно улыбнулся:       - Важно не это, – рукой он обозначил контуры тела Тима, – важно – это, – прижал он ладонь к его груди, – и это, – дотронулся пальцами до лба. Понимаешь, Тим? Мне почему-то кажется, что понимаешь.       Тимми кивнул. Да. Он понял.       - Тим, я могу попросить тебя еще об одной вещи? – внезапно произнес Леонардо.       - Да, сэр, конечно! Я все сделаю!       Тимми действительно готов был сейчас на что угодно, хоть на Луну полететь. В нем смешались в какой-то фантастический клубок чувство вины, уважение к своим новым знакомым, граничащее с восхищением, потребность доказать им, и в первую очередь Рафаэлю, свою преданность.       - Тимми… – Леонардо осторожно и как-то неуверенно подбирал слова. – Пообещай, пожалуйста, что не будешь искать с нами встречи, не побежишь при первой возможности нам звонить… Постарайся перелистнуть эту страницу и оставить нас в прошлом. Так нужно, хорошо?       Тим растерянно кивнул. Может быть… может быть, они не хотят иметь с людьми ничего общего? А Тимми, как бы ни старался быть для мутантов полезным, все равно никогда не станет своим? Что ж… Наверное, это справедливо?       Он вопросительно посмотрел на Леонардо, будто пытаясь прочитать в его взгляде если не точный ответ, то хотя бы подтверждение своим мыслям. Но тот лишь отвел в сторону глаза.       Странно как…       - Сэр, – вдруг вспомнил мальчик, обмирая от мысли, что мог так и не узнать, – а… что Рафаэль… ваш брат… что он сказал, когда вы его подняли?       Леонардо в задумчивости покусал губы, словно прикидывая, стоит ли передавать эти слова мальчишке, и потом все же произнес:       - Он сказал: «Черта с два!» Как ты думаешь, Тим, что это могло означать?       Тимми, секунду посоображав, внезапно, впервые за весь сегодняшний день искренне и весело улыбнулся:       - Это значит, что все будет хорошо, сэр.       Хмыкнув, Леонардо покачал головой:       - Что ж… Действительно. Вполне в характере Рафаэля донести эту мысль именно таким способом.       - Вы ведь… верите ему, да? Сэр?       Тим очень боялся услышать ответ. И очень боялся не услышать.       - Я верю в него, Тимми. И все мы верим, правда?       - Да…       - Можем ехать, я закончил! – будто занавесом разделяя «сейчас» и «только что», из машины донесся голос Донателло.       Что ж, пора.       Леонардо коротко вздохнул, на миг его лицо стало жестким, будто вырезанным из дерева, но секунду спустя приняло прежнее мягкое выражение.       - Тебе пора. Спасибо за все. Ты – хороший человек, Тим. Таким и оставайся.       Кивнув (видимо, ему тоже казалось глупым растягивать прощание), Леонардо развернулся к грузовику и направился к дверям.       - Вы… тоже… хорошие люди, – уже в спину ему прошелестел Тимми.       Голос куда-то пропал, и Тим боялся, что Леонардо не услышит его сдавленного шепота. Тем не менее, тот на миг замер, еще раз, не оборачиваясь, кивнул и скрылся в проеме.       Через пару минут машина загудела, завибрировала и осторожно тронулась.       Тимми вздохнул, провожая глазами исчезающий в синеве ночного леса силуэт, и перевел взгляд на валяющийся в ногах велик. Колеса выглядели совсем плохо. Наверное, логичнее было бы сейчас их чуть-чуть подправить, чтоб до дома добраться хотя бы к утру. Тем более что в сарае полно инструмента…       Тим обернулся, посмотрел на чернеющий дверным проемом сарай, в котором кто-то успел погасить свет, потом, передернувшись, спешно, с трудом подавляя тошноту пополам с паникой, взгромоздился в седло и что есть силы рванул прочь из этого кошмарного места.

Вместо эпилога

      Тимми лежал в кровати, наблюдая за тем, как метались по потолку темно-сиреневые тени качающихся за окном веток.       Сентябрь как всегда подкрался незаметно, последние дни августа прошелестели мимо, будто сорванные с деревьев листья: шшшурх! – и не поймаешь.       В прошлом остались разборки с батей – за велик, за ночные прогулки, за лоботрясничество, как отец называл его частые отлучки с фермы.       В прошлом остался обжигающий стыд и мерзкая душевная тягость, с которыми он выслушивал от Джона последние новости о том, как его брат Сидни по какой-то пьяной разборке получил дырень в плечо («Представляешь, док сказал, что еще чуть-чуть – и кирдык, там, говорит, под ключицей какая жутко важная штука проходит, вот ее чуть и не проткнули… Ну, так ему и надо, вообще-то. Зато теперь сидит дома и из комнаты выходить боится, хах!»).       В прошлом остались попытки рассказать, не рассказывая, о том, что Тим видел в сарае у заброшенной фермы Макферсонов.       Тим четко последовал совету Леонардо и просто постарался перелистнуть эту страницу.       Скоро первый вторник месяца, а это значит – новый учебный год. А это в свою очередь значит, что Тим еще на один год стал ближе к загаданной мечте: он уже давно хотел поступить в колледж в каком-нибудь крупном городе, учиться дальше, не ограничиваясь хай скул. Раньше он думал про Филадельфию, но теперь уж знал наверняка: это будет Нью-Йорк. Да. Он непременно получит отличный аттестат, и тогда, возможно, ему дадут стипендию на обучение в колледже.       Тимми боялся, что за эти несколько лет с его удивительными знакомыми что-то случится. Боялся, что они вообще могут просто-напросто о нем забыть, как забывают о мелькнувшем за окном автомобиля силуэте оленя.       Но ничего. Им всем просто нужно дать время. Когда Тимми переедет в Нью-Йорк, он не позволит им вот так вот раствориться в ночных тенях. Перелистнуть страницу – да, это можно. Только вот книжка-то на этом не закончится.       Тим обхватил руками подушку, зарываясь в нее лицом, мысленно, как молитву, повторил давно выученный, но на всякий случай процарапанный на внутренней стороне столешницы (а вдруг что?), номер, бумажка с которым была бережно спрятана между страниц его любимого Хэрриота, и улыбнулся.       Так просто они от Тимми не отделаются. Не после того, чем они для него стали. За эти несколько дней Рафаэль кое-чему успел его научить.       Упрямству.       Черта с два.