Любимый немец

      Проснувшись вновь первым, Виаго решил не терять времени даром. И, аккуратно выбравшись из объятий Мартина, быстро заменил себя нагретой им самим подушкой, чтобы было больше времени.       Поплескавшись в душе и уже привычно подлечив свою подпорченную шкурку - это уже стало каждодневной процедурой, - испанец направился в кухню, дабы приготовить легкий завтрак. На этот раз к кофе и творогу прибавились мягкие круассаны.       И, не теряя более времени даром, с подносом Альварес вернулся обратно к кровати, но, поставив его на прикроватную тумбочку, сел рядом с Марти, осторожно надевая на него ошейник - добротный, из натуральной кожи, черный, прямиком из зоомагазина. Правда, вместо обычной бирки была фирменная, с аккуратной надписью "daddy", ведь Виаго просто не мог удержаться.       Мартин проснулся как раз от прикосновения - чувствительный к этому, разлепил глаза и, медленно опустив взгляд, уставился на тонкой змеёй опоясывающий шею аксессуар. Негромко хмыкнул, сжал запястье испанца, дёрнув его на себя, поцеловал требовательно, кусаче, клыкасто улыбнулся в тёплые губы, выдохнул горячим шёпотом: - Так не терпится увидеть меня на коленях, а после и самому оказаться на них же? - Есть грешок, - тихо рассмеялся Ви и обнял лежащего еще Мартина за шею, играясь с ошейником. - Тебе жутко идет. Ты прям такой... вау.       Облизнув вновь искусанные губы, испанец улегся на теплого и такого мягкого еще со сна Нойманна, целуя в шею за ухом и едва не мурлыча от удовольствия. - Я сделал завтрак. Как ты любишь. Так что пока кусать меня не надо, - с улыбкой проговорил Виаго. - Я пока хороший мальчик. - Польщён, - Мартин фыркнул тихо, по спине его погладил легонько, чмокнул в шею, поверх уже побледневшего засоса. - Остаётся надеяться, что ты будешь опытным... - он сделал паузу, ухмыльнулся и закончил томно: - Хозя-яином.       Завтракать, правда, пока не хотелось, но Виаго и впрямь был оч-чень хорошим мальчиком, не расстраивать же его? Так что Мартин дотянулся до кофе и ещё тёплого круассана, по пути второй такой же вложив в пальцы Виаго, и откинулся на подушки, медленно прожёвывая мягкое тесто. - Ну, вообще, когда я жил в Париже, у меня была собака, - задумчиво ответил Виаго, с удовольствием поедая круассан. - Какой-то бойцовский пес. Но он был не мой, хотя мне все же пришлось уживаться с этим монстром несколько месяцев.       Поправив подушки, Ви удобно устроился рядом с Мартином и взял свою чашку кофе, с наслаждением завтракая, ведь проснулся давно и успел знатно проголодаться. - Хотя такой пёсик, как ты, вообще мало у кого был, - усмехнулся Альварес. - Так что немудрено, что опыта мне может не хватить... - Бойцовский пёс - это здорово. Только не сравнивай меня с ним и не кричи "К ноге!", - Мартин шутливо поиграл бровями, прижал его к себе покрепче, обласкал губами подбородок. Сделал большой глоток приятно горчащего кофе, издал неясный звук - нечто вроде хмыканья - и с нотками самодовольства отозвался: - Такого пёсика, как я, вообще ни у кого не было. - Да, команда "К ноге" вряд ли сработает. А вот "К попе" - вполне может, - хихикнул Виаго и, допив кофе, отставил чашку. - Удивляюсь, как ты вообще согласился. Такой весь из себя абсолютнейший доминант... который встанет передо мной на колени и назовет хозяином. Только меня. Черт, это нешуточно заводит.       Подцепив пальцами бирку на ошейнике, испанец настойчиво притянул мужчину к себе, почти укладывая на себя и жадно целуя. - Использование команд вообще будет заведомо ошибочным шагом, за который тебе, детка, придётся расплатиться, - проурчал, бровями поигрывая, Мартин, и по заднице его хлопнул, чтоб не зазнавался. - За каждую команду я буду давать тебе печенье, - ухмыльнулся Ви, закинув одну ногу на бедро Мартина. - Или как-то еще награждать... своего кобеля. Хотя, если тебе вздумается, ты сам заберешь свою награду. Силой.       Хоть Ви и успел надеть трусы и майку, чтобы не расхаживать по дому голым, майка уже задралась, и испанец прижимался к мужчине голой грудью и животом. - Иногда мне кажется, что ты каждый раз заставляешь меня испытывать сабспейс, - горячо прошептал Альварес на ухо Нойманна, когда поцелуи вновь перетекли на шею, заставляя Виаго слабо выгибаться, учащая дыхание. - Если потребуется, я с тебя и премию вытрясу, детка. Тебе же нравится работать ртом, - проурчал Нойманн, прижимая его к себе и лениво выводя на груди неясные символы; близость кожи, не прикрытой тканью футболки, приятно волновала, поселяя тяжесть в животе. - Перманентный стояк тоже, знаешь ли, доставляет неудобства, - шепнул Мартин ему на ухо, прикусывая тонкую кожу мочки и довольно скалясь. - Люблю, конечно, - промурлыкал Виаго, закрыв глаза. - Я ловлю особый кайф от того, что мне в горло долбится горячий член, люблю сосать... Может, я и впрямь прирожденный саб, просто не знаю об этом? Или не нашелся еще такой мужчина-доминант, который бы заставил меня подчиняться и быть понятливым и послушным мальчиком вне полового акта.       Усмехнувшись, испанец незаметно выудил спрятанный до того в ворохе подушек поводок и прицепил к ошейнику, тут же проходясь языком по уху Мартина: - На пол. На колени. - Не сомневаюсь в правдивости твоих слов, душа моя. У тебя сегодня ещё будет восхитительная возможность это мне продемонстрировать в который раз, - мурлыкнул Мартин, потом передёрнул неопределённо плечами, внимательно, с прищуром, взглянул на него. - Мне это и непривычно. И не понравится. Ну, в плане, ролевые игры - это пожалуйста, а вот подчинение никогда не давалось. Но сама мысль о том, как я потом тебя накажу за то, что слишком много командуешь... - на его губах заиграла многообещающая голодная улыбка, и, лишь смерив напоследок Виаго тяжёлым предвкушающим взглядом, Мартин с еле слышным смешком опустился на колени, впрочем, умудрившись сохранить такой вид, будто это он тут раздавал приказы. - Пусть тебя тешит эта мысль, - довольно промурлыкал Виаго. - Посмотрим, как много терпения и самообладания в моем песике. Я сегодня в прекрасном настроении.       Как только Мартин устроился на полу рядом с кроватью, Ви подполз ближе, садясь на краю.       Сидящий на коленях с прямой спиной, абсолютно обнаженный немец с собачьим ошейником на шее, цепь которого Альварес крепко держал в руке, - этот вид не на шутку возбуждал, особенно то, что поза была хоть и покорная, но ни грамма этой покорности не было во взгляде Нойманна.       Ощутимо дернув цепью, Ви заставил Мартина податься вперед, тут же целуя его. - Славный песик, - со смешком проговорил испанец и, выпрямившись, стянул с себя футболку, оставшись лишь в трусах, слабо скрывающих стояк. - Мне кажется, или на моей груди и животе не хватает следов твоих зубов? Давай. И не вставай с колен! - Совсем немного во мне терпения. Ты и не заметишь, как суточная порция закончится, - шепнул ему Мартин, скалясь вовсе не по-собачьи - скорее по-волчьи, раз уж на то пошло.       Он с долей раздражения мотнул головой, когда Виаго дёрнул цепью, но всё же поцеловал в ответ - без особой жалости, прикусывая чужие губы и с мстительным мрачным удовлетворением следя за тем, как ползут по смуглому подбородку узкие ленточки крови. Впрочем, взять себя в руки - парадоксально - помог кратенький стриптиз. Мартин замер, не без удовольствия лаская жадным взглядом гибкое тело любовника, ухмыльнулся. Не вставая с колен... что ж.       Пальцы на чужой щиколотке сжались резко, неожиданно, дёрнули испанца вниз, и тот наверняка крепко приложился об пол, но Мартина это не заботило - гораздо интереснее было пройтись влажным касанием языка вниз по груди, на мгновение замерев у начала блядской дорожки, но после - старательно - и её вылизав, не забыв дразняще подуть на выступившую из-под белья головку. После этой первой, отвлекающей, ласки он не без удовольствия приник губами к груди мужчины чуть выше соска, вгрызся в кожу безжалостно, сжал зубы до лёгкой боли, пока не ощутил слабый пряный привкус крови во рту.       Виаго ожидал, что Мартин просто потянется к нему, дабы исполнить приказ - роста бы ему хватило, - но он забыл учесть, что не с послушным домашним песиком имеет дело.       Оказаться на одном с ним уровне оказалось немного страшно: испанец уже знал, что можно ожидать от своего любовника... Но, хоть запаса терпения было мало, Ви только-только начал его тратить.       Горячий язык, оставляющий за собой мокрые дорожки, поцелуи, а затем и резкая боль, которую Альварес ждал и желал особенно, - все это заставляло тихо постанывать, выгибаться... Но Виаго взял себя в руки.       Резко потянув Мартина за волосы, испанец заставил его отстраниться и поднялся на ноги, вновь крепко держа цепь в руке. По груди и животу в паре мест лениво текли капли крови, но Ви было не до того.       Обойдя Нойманна, Альварес остановился за его спиной и резко натянул поводок, заставив мужчину запрокинуть голову, и вместе с этим уперся коленом в его спину чуть ниже шеи, между лопаток. - Я хочу услышать, чей ты песик, - хрипло приказал Виаго. - Кто твой хозяин.       Мартин приглушённо зарычал, недовольный тем, что его отстранили: и впрямь как пса. Эта затея всё ещё нравилась ему только из-за мыслей о том, как они поменяются местами, как сам Виаго прогнётся под ним, забьётся, запросит большего, умоляя, назовёт е г о хозяином.       Это не помешало ему посмотреть на Виаго особенно тяжело - некоторые от таких взглядов сразу решали держаться подальше, но не стоило и сомневаться: испанец не из пугливых, ему только приятна острая боль, ему льстит то, насколько сумасшедшим, сдвинутым, жестоким он может сделать Мартина.       Колено, упирающееся в спину, неприятно давило. Мартин запрокинул голову покорно (в противном случае ошейник врезался бы в кожу, и хотя поначалу Нойманн рванулся, пытаясь уйти из захвата, и теперь горло саднило, всё же так глупо начать себя душить ему не хотелось), закрыл глаза, выдохнул хрипло, с провокационным подтекстом: з а с т а в ь м е н я, проурчал еле слышно, шипяще: - А не слиш-шком ли много ты на с-себя берёш-шь, Детка?       Слова Мартина лишь вызвали смешок Виаго, и он наклонился ниже, стирая с губ Марти красные следы своей собственной крови, а затем опуская ладонь ниже, поглаживая кончиками пальцев напряженную шею. - Пожалуй, много, да... Однако посмотри: это ты на коленях, а не я, и в моих руках поводок твоего ошейника, и это я отдаю приказы, - ухмыльнулся испанец и дернул за цепь ощутимее, но вновь тут же ослабил хватку. - Потому я хочу услышать из твоих уст, кто твой хозяин, чей ты верный пёс.       В такие моменты Альварес и сам терял над собой контроль, хотя, быть может, это все испанская кровь: кто же еще будет так мастерски, так искусно махать красной тряпкой перед разъяренным огромным быком?       Прикосновение было приятным, таким, что даже злость совсем чуть-чуть поутихла, но этого было явно мало для того, чтобы Мартин, расслабившись и потеряв бдительность, выдохнул ответ - хватило бы короткого слова в две буквы. Но даже это оказалось сделать не то чтобы сложно - просто Мартин представить себе не мог, чтобы сказал это.       Что ж. У него всё же заканчивалось терпение: немного ещё, конечно, было, самое то для того, чтобы как следует подразнить Альвареса, поиздеваться, заставить его потерять бдительность - и как только пальцы, сжимающие цепь, немного ослабнут... - Знаешь, - уже не шипя, но всё ещё довольно холодно, что в сочетании с его напряжённой спиной, не поддающейся лёгким прикосновениям испанца, было почти что вызовом, - думаю, этот ошейник не удержит меня от того, чтобы прямо сейчас, - язык прошёлся по губам, сухим и шершавым (на мгновение ему даже почудилось, будто он сейчас поранит самого себя), от одной мысли об этом, - завалить тебя на этот пол и оттрахать, как течную суку. Кто тогда будет кому принадлежать, хозя-яин?       Весь вид Мартина говорил о том, что более он ни одного приказа не выполнит, как бы Виаго ни изголялся для этого. Да и сейчас мужчину удерживала лишь неудобная, напряженная поза и натянутая цепь.       Молча и медленно, стараясь ничем не спровоцировать зверя внутри немца, Ви обошел его, останавливаясь перед лицом все еще сидящего на коленях Мартина. Последними к ногам парня упали боксеры, уже заметно мешающие. - Именно, я твой хозяин, - с усмешкой протянул Альварес. Он знал, что ходит по лезвию бритвы, и осталось лишь совсем чуть-чуть, чтобы довести Нойманна до конечной точки кипения... вполне хватит и слов: - сидеть, хороший песик! Может, заставить тебя мне отсосать? Точнее, отлизать. Шершавым язычком, преданно глядя на хозяина снизу вверх...       Медленно-медленно, по нарастающей, будто бы звук этот пробивался сквозь плотную пелену ваты, ухо уловило чьё-то рычание. Потребовалась целая маленькая вечность, чтобы осознать - это рычит он сам, и только тонкая полоска ошейника, вдавившаяся в горло до того, что, наверное, уже оставила ярко-алый след, ещё удерживает его на месте.       Н е н а д о л г о.       Виаго не стоило этого говорить - хотя он, разумеется, сказал намеренно, просто потому, что захотел, и потому, что знал, насколько это лишит Мартина самоконтроля. Поэтому едва ли он удивился, оказавшись внизу, придавленным к полу весом Мартина, и едва ли был неожиданностью горячий, острый, жестокий поцелуй-укус, пришедшийся в тонкую - особенно чувствительную здесь, у только недавно зажившей ранки - кожу плеча. - С-сука, - выдохнул Мартин сдавленно, не в силах совладать с по-прежнему гулко отдающимся в груди рычанием, рванул с себя самого боксеры к чертям (треска ткани уже не слыша), перевернул Альвареса на живот, вынуждая ткнуться, будто нашкодившего щенка, лицом в мягкий ворс края ковра, стиснул его ладони, ловко обматывая запястья собственной же цепью (попытайся теперь выпутаться, детка), вжался губами в лопатку, прокусывая кожу, и жадно сглотнул опалившую язык горечью кровь.       Похоже, Виаго выбрал правильную тему и направление, ведь дальше все произошло очень быстро: вот он оказывается на полу, и ушибленные части тела отзываются тупой болью - эту боль Ви даже уже не фиксировал сознанием, слишком она была слаба и незначима, - а эту боль заглушает уже другая, яркая и резкая, заставляя негромко коротко вскрикнуть. Но парень даже и не думал попытаться сбежать, пока была возможность.       Оказавшись на животе с зафиксированными руками, испанец согнул ноги в коленях, приподнимая зад в более чем блядском жесте, буквально кричащим "я хочу, чтобы меня отодрали". Очередной укус в лопатку лишь вызвал сладкий стон. - Плохой пёс, - хрипло рассмеялся Ви, даже в настолько невыгодном положении не боясь дразнить зверя, хотя это было все же нечто другое, совсем не храбрость. - Хороший пёсик вначале вылизал бы то, что собирается трахнуть... - Никто не говорил, что я буду хорошим пёсиком, - в тон ему отозвался Мартин, хрипло выдыхая в шею, чувствительно куснул зубами за плечо, пребольно, надо отметить, но вряд ли Виаго вообще обратил внимание на эту незначительную боль.       На этот раз совсем без растяжки нельзя было - Мартин, конечно, был зол до безумия, но, чёрт побери, в его интересах было сделать так, чтобы Альварес, даже если и сидеть завтра не сможет, трахаться всё равно мог. К тому же, у Мартина была немного другая идея, как хорошенько наказать Альвареса за приказной тон хозяина. Так что пришлось дотягиваться до тюбика смазки, выдавливать её, холодную, на ладонь, растирать по всей длине члена, и только после - вот теперь уже не щадя, зная, что больно сделает, но порвать не порвёт - толкаясь жарко, напряжённо, требовательно, зубами холку испанца стискивая, будто он и впрямь его сукой был (впрочем, почему "будто"?), тут же задавая рваный бессистемный ритм проникновений, в первые же секунды вырвавший из его груди хриплый выдох. - Хозяином себя почувс-ствовал, да? - вышипел он ему на ухо в такт очередному толчку. - Реш-шил, что я буду твоей пос-слуш-шной пс-синой?       Альварес ожидал этого уже давно, и когда в него наконец ворвался член Мартина, горячий и твердый, буквально разрывающий изнутри, Ви лишь громко заскулил: перед глазами все взорвалось разноцветными вспышками, а боль, смешанная с нездоровым наслаждением от причинения ее же, сносила крышу. - Я был не прав, - сдавленно простонал Виаго, содрогаясь от каждого жестокого толчка, укуса, тона Нойманна.       Все ощущалось особенно остро: и каждый сантиметр, каждый дюйм ствола Мартина, что, словно поршень, беспощадно драл его, беря сзади, и боль в скованных запястьях, отдающая в плечи; мягкий, но в то же время жёсткий ворс ковра под щекой...       Ещё бы ему это не понравилось - сам же провоцировал, сучёныш, весь день, так и напрашивался на то, чтобы Мартин его хорошенько отодрал, чтобы продемонстрировал, кто кому подчиняется и кто кому должен приказывать. Чем он сейчас и занимался - объяснял кропотливо, как нерадивому ученику, каждым толчком, каждым движением жадным показывал, каждым громким звуком шлепка (не удержался), оставляющим после себя покраснение на коже. - Не прав, - согласился он сорванным низким голосом, ткнулся губами в шею Виаго, будто нарочно прижался грудью к его спине, ещё сильнее давя на плотно - от цепи наверняка останутся широкие браслеты следов - зафиксированные запястья, шепнул напористо, требовательно в самое ухо, покусывая мочку: - Скажи, кто Твой хозяин.       И - зная, что в этом бешеном темпе, из-за которого Виаго приходилось елозить по жёсткому полу уже заметно порозовевшими коленями, долго ни один из них не продержится - дотянулся до припрятанного под матрасом аксессуара - кольца, нацепил на член испанца, пережав у основания, дразняще прошёлся большим пальцем по багровевшей головке.       Он ещё посмотрит, как самодовольный хозяин будет умолять пса позволить ему кончить. - Ты, ты мой хозяин, - заметно срывающимся голосом ответил Виаго, елозя под Мартином, пытаясь избавиться хотя бы от части неприятных ощущений. - А я твоя сучка, твоя шлюха... Твоя...       Вновь заскулив и сжав уже немного онемевшие ладони в кулаки, испанец прогнулся сильнее, подставляя зад под фрикции Нойманна так, чтобы головка его члена каждый раз проходилась по простате, ведь Ви уже был готов кончить даже без рук...       Все его планы разрушил один маленький аксессуар. Почувствовав его на себе и быстро поняв, что это, Альварес застонал, задрожав от издевательских прикосновений Мартина к собственному члену. Теперь-то мужчине ничто не мешало спокойно кончить, а после мучить Виаго дальше. - Умница, - похвалил его Мартин, пройдясь ладонью по тёплой щеке, толкнулся снова и снова, напряжённо замирая - слишком уж сла-адкими были эти проникновения, невыносимо, - поцеловал Виаго в чувствительное местечко за ухом. Первая волна гнева схлынула, но желание проучить осталось - он не снял кольцо даже тогда, когда различил прерывистые вздохи - почти скулёж - испанца.       Нет.       Хотелось довести его до кондиции, и Мартин даже знал как.       Ему самому оказалось достаточно ещё пары минут - и он содрогнулся крупно, застонал сквозь сжатые зубы, кончил глубоко в испанца, после чего, с трудом отойдя от оргазма, выскользнул из его тела и прерывисто зашептал: - Сегодня ты получишь от меня то, чего ещё не получал... но не кончишь.       Виаго, конечно, знал, что за все, что он сейчас творил, придется расплачиваться, но вот так быстро, таким издевательским образом... Это было до ужаса жестоко.       Контрастирующие с болью мягкие прикосновения и отчасти даже мягкие поцелуи ощущались малость непривычно, и именно этим подстегивали кончить быстрее, сию минуту, но Альварес, увы, не мог этого сделать.       Ощутив внутри себя сперму Мартина, испанец почти что сам испытал оргазм вместе с мужчиной, но толком облегчения он не принес, ведь физическое состояние было все такое же: готовые вот-вот порваться напряженные донельзя струны нервов, пульсирующий ствол, болезненно поджавшиеся яйца, никак не способные сбросить накопившееся напряжение. - Пожалуйста, хозяин, - едва слышно проскулил Ви, качнув бедрами, пока Нойманн еще находился внутри, но после и этого ощущения его лишили. - Я так хочу кончить, ну пожалуйста, я буду очень хорошим мальчиком! - Тиш-ше, - выдохнул Мартин ему на ухо, сжимая бёдра мужчины, усадил на кровать - о да, со связанными запястьями такая поза была ужасно неудобна, и это тоже было частью наказания.       Но половина - половина ещё была впереди.       Мартин опустился на колени, прижался губами к чужому напряжённому животу, коротко лизнул блядскую дорожку - волоски оцарапали язык, - скользнул ниже, обдавая горячим дыханием багровую от прилившей крови головку. - Как ты думаешь, - прошептал он, подняв голову и взглянув на Виаго, - если я отсосу тебе, ты сползёшь в обморок, не имея возможности кончить? Это определённо стоило проверить, а потому мужчина, чуть помедлив, приоткрыл рот, мягко обхватил губами головку - и медленно, стараясь не поперхнуться (такое он делал крайне редко), вобрал твёрдый член любовника в рот сперва наполовину, а после и на всю длину.       Оказавшись на кровати, Ви тут же постарался опереться сзади на скованные цепью руки, хотя это оказалось весьма трудно: попробуй балансировать на онемевших руках, когда голова кружится, сердце бешено стучит, и все тело буквально ломает от желания кончить и еще от чего-то, что Виаго не ощущал еще ни с кем, кроме Мартина. - Не дождешься, - глухо рыкнул испанец, хотя до своего любовника ему было далеко.       Правда, когда такие мягкие, такие желанные губы обхватили головку, которая тут же скользнула в рот Нойманна, Ви уже был вовсе не уверен в том, что действительно не потеряет сознания. У него даже не было сил стонать, из горла вырывались лишь тихие всхлипы, которые Альварес ничуть не сдерживал, борясь лишь с тем, чтобы не улететь куда-то далеко - перед глазами темнело все стремительнее, но пока что испанцу удавалось держаться.       Мартин сосал не больно-то умело - опыта было маловато, - но зато старательно, самим старанием этим издеваясь: посмотри, мой хороший, как губы скользят по пережатому члену, как непривычная ласка достаётся тому, кто даже кончить не может. Посмотри - и пожалей о том, что решил дразнить Нойманна.       Он на мгновение отстранился, с пошлым причмокиванием выпустил член изо рта лишь для того, чтобы, бросив внимательный взгляд на Виаго, убедиться, что тот ещё в сознании, и, втянув щёки, вобрать член в рот обратно, пройтись плотной хваткой губ вниз, до самого кольца, пережимающего, не дающего, наконец, излиться, легко дразняще коснуться его языком (Мартину и языка хватило бы, чтобы снять кольцо, но к чему торопиться?), подняться выше, к подстриженным коротким волоскам, ткнуться в них носом, теперь языком лаская рельефные венки по всей длине ствола. - Попроси меня. Попроси меня как следует, - прошептал Мартин, на долю мгновения поднявшись наверх, чтобы коснуться губ Альвареса своими, и тут же вернуться обратно, к члену, теперь играя языком с тёмной головкой.       Все, что творил Мартин ртом и языком, окончательно лишало воли. И ведь даже толком не было больше той боли, что опьяняла, но само по себе это наслаждение было бесконечной пыткой, намного более страшной, нежели просто жесткий трах.       Поцелуй был словно глоток воздуха, и Ви бессознательно потянулся следом, но Нойманн уже отстранился, вновь возвращаясь к сладкой пытке. - Пожалуйста, хозяин, позвольте мне кончить, - жарко зашептал Альварес, почти ничего уже не замечая вокруг и не чувствуя, кроме как прикосновения обжигающе-горячего языка и собственную дрожь. - Я сделаю все, что попросите, хозяин, я буду самой послушной и понятливой сучкой, только дайте мне наконец кончить...       Мартин задумчиво взглянул на него, потом с усмешкой вернулся к своему занятию - тщательно вылизал член, особое внимание уделив яичкам, устроил пальцы на бедре Виаго, поглаживая тёплую кожу, снова взял в рот - на этот раз ненадолго, потому что головка уперлась в горло, и не стоило даже сомневаться в том, что ещё пару дней его будет саднить. Впрочем, это всё было совершенно неважной мишурой.       Видимо, наконец, увидев что-то требуемое в глазах Альвареса, Мартин мягко выдохнул: - Так-то лучше, детка.       Одним коротким движением освободил запястья, на которых алели глубоко впечатавшиеся следы цепи, прижался к Виаго всем телом, целуя его грубовато, жёстко, требовательно, и не глядя стянул кольцо с чужого члена.       Невпопад отвечая на поцелуи - все-таки сосредоточиться даже на чем-то настолько простом было выше сил Виаго в данный момент, - испанец слабо обнял непослушными руками Мартина.       Как только кольцо перестало сдавливать его член, Ви прогнулся дугой, вцепляясь в плечи мужчины толком еще негнущимися пальцами, с громким протяжным стоном кончая. Пожалуй, это был одновременно самый болезненный и самый сильный оргазм в его жизни, который, кажется, длился целую вечность. И, увы, Альварес все-таки явно выпал из реальности - поди попробуй перенести столько всего сразу, - но всего на пару минут.       Мартин чувствовал себя полностью удовлетворённым - даже несмотря на то, что пришлось ловить выпавшего из реальности Виаго, укладывая его на кровать (Мартин всерьёз забеспокоился - не переборщил ли?). Когда испанец пришёл в себя, мужчина коротко коснулся его щеки и мурлыкнул тихонько, выглаживая пальцами липкую от спермы кожу живота Альвареса: - Как ощущения, детка?       Способность говорить вернулась не сразу, а шевелиться Виаго пока вовсе даже не пытался. Промычав что-то невнятно, испанец прокашлялся: - Будто меня переехал грузовик. А потом выебал табун жеребцов... И вовсе не горячих парней я имел в виду, - хрипло - явно еще долго придется так жалостливо похрипывать - ответил Альварес и тут же прижался к Мартину, пряча лицо в изгибе его шеи. - А теперь попробуй сказать, что не любишь меня, такого из себя засранца.       При каждом, даже самом незначительном, движении голова начинала кружиться, а потому Виаго совсем затих, хотя и не спал, просто отдыхая в объятиях Нойманна. Парень чувствовал себя донельзя грязным - приятно грязным, - но дойти до душа сейчас представлялось просто невозможным. - Значит, я цели достиг, - довольно констатировал Мартин, прижал его к себе поближе, поцеловал во влажный от пота висок, позволяя пока вот так замереть без движения и выглаживая изгиб спины, бёдра, крепкие ягодицы. - Удовлетворён результатами пэт-плея? - поинтересовался хриплым шёпотом, обдавая жарким дыханием губы любовника и легко, ласково его целуя. Мартину тоже не мешало бы вымыться, но это потом.       Он стянул ошейник (до лучших времён), хмыкнул, трогая рельефный след на шее и глядя на похожие на запястьях Виаго, негромко отметил: - Теперь всем точно будет ясно, чем мы тут развлекаемся.