Символы отчуждения. Зверь.

Ладони сикера легли на черную паховую броню. Старскрим был пьян не только от энергона, но и от возбуждения. Для Саундвейва было забавным слушать его сбивчивый шепот и видеть разогревающееся от страсти лицо. Дело в том, что бешеный фон усиливаемых сикером страстей никаким образом не действовал на спокойного и уравновешенного связиста. Печаль и ирония овладели Саундвейвом. Глядя на Мегатрона и Старскрима, он знал – оба партнера сейчас совершают ошибку. Серебристая лицевая пластина в порыве приблизилась к темно-серой, но сикер вдруг отстранился и, лаская бедренные сочленения Мегатрона, тихо и страстно стал шептать в аудиосенсор в разрезе шлема: – Ты очень красив, ты даже сам не знаешь, насколько… Десятки тысяч этих беспроцессорных обливаются смазкой, глядя, как ты убиваешь очередного противника на арене. Они пойдут за тобой уже потому, что хотят тебя... Темные губы скользнули от аудиосенсора вниз, по гладкой серебристой щеке. Сикер выскользнул из объятий и опустился на колени. И вот он уже внизу. Ловкие пальцы принялись ласкать черные наколенные щитки. Мегатрон мрачно смотрел на темное разгоряченное лицо. И снова сбивчивый шепот. – Ты слышал, что древние коды, прописанные в каждом из нас, ставят приоритет поцелуя по силе и близости контакта сразу за слиянием? Когда тебе хочется стать ближе к кому-нибудь, соединиться с ним в единое целое, ты непроизвольно тянешься к губам партнера... Странно, не правда ли? Прямого обмена энергией или информацией нет, чистейший подпрограмный рефлекс и примитив. Но сила поцелуя – настоящая загадка... – Меньше слов, сикер! Старскрим усмехнулся. Его манипуляторы требовательно нажали на крепления черной паховой брони. Мегатрон колебался ровно секунду, но потом резким и властным жестом раздвинул щитки и обнажил интерфейс-панель. Старскрим улыбнулся шире, медленно обхватил одним манипулятором основание крупного коннектора, пальцами другого поглаживая разгоряченную систему по всей длине. Мегатрон вздрогнул и невольно отшатнулся назад, пока не уперся спиной в колонну. Вентиляция его корпуса зашумела на полную мощность. Возбуждение всех датчиков заставило сегменты коннектора заблестеть от выступившей в их пазах смазки. – Он … такой светлый, почти белый… Не черный, как у большинства монохромных меха, и … слишком… огромный для танкбота. Топливные насосы мерно загудели. Сквозь пальцы Старскрима стали проскакивать мелкие искры холодной статики. Лицевая пластина сикера словно осветилась изнутри, страсть разгоралась в оптике. – Я хочу, чтобы ты запомнил мой первый поцелуй, Мегатрон. Старскрим жадно обхватил ртом навершие коннектора партнера, медленными и ритмичными движениями захватывая его все глубже. Если бы он попытался обхватить всю систему топливного впрыска, то наверняка порвал бы себе рот. Но этих изощренных ласк было вполне достаточно, ведь самые чувствительные датчики находились вокруг отверстия конусообразной вершины. Старскрим с наслаждением обводил длинной глоссой края отверстия, запускал ее в щели сегментов, осушая смазку, осторожно покусывал основание блестящими дентопластинами. Мегатрон зарычал, пальцы его впились в мягкий материал обшивки колонны, шея разогнулась, обнажая светло-серые жгуты кабелей, оптика почти потухла. И вдруг истребитель резко прекратил свои действия и, глядя на него снизу вверх со спокойной полуулыбкой, спросил: – Как ты хочешь сделать ЭТО со мной? Гладиатор посмотрел на него мутной оптикой, в которой плескалось сумасшествие. Огромные черные кисти легли на плечевые блоки сикера. – Мне будут мешать твои крылья... Старскрим не дрогнул, продолжая смотреть в линзы лидера, улыбка не покидала его красивых губ. Тогда Мегатрон резко, без лишних слов, поднял его с колен одним рывком за манипуляторы и, держа почти на весу, развернул к себе спиной так быстро, что каблуки турбин Старскрима не коснулись пола. Еще рывок – и белые бедра разошлись в стороны. Острые белые с красным крылья уперлись в серебристую нагрудную броню. Один манипулятор лег под грудь истребителя, сминая кокпит, другой обхватил крыло. Безжалостно, хорошо отработанным на арене движением, Мегатрон вырвал из пазов правое крыло истребителя, разом выломав все крепления. Старскрим, казалось, и сам не ожидал, что закричит. На какое-то мгновение он забыл и свою роль, и саму игру. Выскользнув из сильных черных манипуляторов, он рухнул на колени. Ладонь Мегатрона уперлась ему в спину. Вторая черная кисть зажала вопящий рот. Голова сикера поникла. Черная ладонь нажала сильнее. Скрипнув сегментами и заглушая стон, Старскрим подчинился, приподнимая тазовую секцию, впечатываясь грудью в пол. Казалось, он сломлен, раздавлен. Но разведчик ошибся. Старскрим неожиданно обхватил ладонь, зажимающую его рот, и поцеловал ее. – Все, как ты захочешь, Повелитель ... Мегатрон хищно рассмеялся. Еще одно резкое движение – левое крыло было выломано не менее жестоко – и снова под сводами раздался страшный, на пределе частот, крик. Те, кто предавались разврату внизу, на мгновение затихли и наперебой стали указывать в полумрак верхней галереи. Они шутили, выкрикивали непристойности, смеялись. Визгливая звуковая дорожка, бьющая Саундвейва по аудиосенсорам, грянула сильнее. Мегатрон не выдержал и ударил Старскрима ребром ладони по задней части шлема. Сикер замолчал, распростершись на полу, с которого тут же был поднят, и повис в мощном захвате, сдавившем ему грудь. Прочный металл корпуса местами смялся. – Ты предложил мне игру – так играй, Старскрим. Или сдаешься?! – Нет, Повелитель!!! Тогда лидер грубо выдрал крепления красной паховой брони и заломил правый манипулятор Старскрима за спину, а затем, обхватив его левым манипулятором за пояс, размашисто вошел в основной порт истребителя, нисколько не озаботившись ни весом партнера, которого практически держал на весу, ни разницей диаметров приемной и передающий систем. Он принялся всаживаться в него до упора, стараясь причинить максимальную боль, и зарычал от удовольствия, ощущая сопротивление жертвы. Сначала Старскрим терпел, но вскоре стал вскрикивать с каждым толчком и дергаться, пытаясь соскочить с коннектора. Черные манипуляторы сдавили крепче. На пол посыпались куски внешней обшивки. Из соединительных систем резко пахнуло раскаленной смазочной жидкостью. Смазка и энергон выплескивались при каждом движении и тут же испарялись. Всего один клик и истребитель был заправлен доверху, но Мегатрон намеренно включил форсированную подачу топлива. Крик Старскрима стал громким и протяжным. – Если ты будешь так орать, я задушу тебя! – Зарычал Мегатрон. Возбуждение захлестывало его. Ладонь, зажимающая рот Старскрима, переместилась на темно-серое горло и сжала топливопроводы на его шее. Сикер захрипел и впился тонкими пальцами в белые бедра Мегатрона. По его подбородку заструился перегретый энергон. Системы непроизвольно стравливали его из горловой магистрали, несмотря на то, что истребитель старался сдерживаться. Его, эстета, приводила в ужас подобная грубая нечистоплотность. Но унижение на этом не было исчерпанным. Черные пальцы сжали основание темного коннектора Старскрима, стимулируя датчики аварийного сброса. – Сливай прямо на пол, шлюха, чтобы все видели цвет твоих жидкостей. Так поступают с новичками в танковых войсках! Мегатрон издевательски захохотал. Эти звуки казались жуткой пародией на смех. Сикер, издавая булькающие звуки, отчаянно завопил и принялся извиваться, стремясь выскользнуть из захвата. Бесполезно. Мегатрон усилил подачу до максимума. Энергон хлынул изо рта Старскрима и, наконец, сикер сдался, дав команду на сброс и наблюдая, как на полу растет горячая пузырящаяся лужа, в которой постыдно разъезжаются его колени. Мегатрон с размаху ткнул его в эту лужу лицевой пластиной. Навалился сверху, не производя расстыковку и не переставая сжимать коннектор партнера, стремясь опустошить его полностью. – И не вздумай отключаться, пока я не насыщусь! – Да, Повелитель… Этот странный и жестокий интерфейс продолжался еще почти двадцать кликов, и в течение этого времени Саундвейв размышлял о том, как странно Мегатрон стремится достичь перезагрузки. Он выматывал себя и партнера непрерывным потоком жестоких физических ощущений. Картина стала казаться еще более отвратительной, когда в конце оба в унисон начали кричать от удовольствия. Они странным образом соглашались друг с другом в этом извращенном экстазе. Наконец, перезагрузка накрыла измученных десептиконов, и два тяжелых корпуса в мареве перегретого металла упали на пол. * Саундвейв вышел из своего укрытия. От хваленого спокойствия связиста не осталось и следа. Мелкая дрожь сотрясала его корпус. Саундвейв испытывал эмоции, вовсе не связанные с каким-либо желанием. Другое заставляло неприятно сжиматься его Искру. И прежде, чем подать сигнал дроидам, он, уставившись на распростершихся на полу любовников, с сожалением подумал о скрытом смысле содеянного. Выпуская на волю самые низменные инстинкты, давая в пользование страждущему желанный наркотик, Старскрим действовал по шаблону. Так поступают умелые интерботы. Они безошибочно угадывают самое тайное и самое постыдно-сладкое желание партнера. Их можно было бы назвать гениальными знатоками Искр, если бы не однобокость и предсказуемость их поступков. Саундвейв поморщился. Ему, как ценителю тонкой психологии, были чужды такие примитивные методы. Старскрим действовал грубо, бил в цель наверняка, стремясь сразу и накрепко привязать к себе партнера узами порока. Насколько сильно и надолго – покажет время. К слову, сам Саундвейв не имел опыта интерфейса от слова ВООБЩЕ. Никогда и ни с кем. Это было одной из его тайн, не самой ревностно охраняемой, ведь он совершенно не страдал от этого. Он даже радовался такому раскладу событий, оставаясь вне страстей подобного уровня и, следовательно, вне контроля. Поэтому сейчас, даже будучи неискушенным, он видел, насколько выиграл и одновременно проиграл этот раунд виртуозный интриган Старскрим. Саундвейв усмехнулся. Он знал – Мегатрон не из тех, кто сможет долго сидеть на поводке непрерывной стимуляции. Связист ОЧЕНЬ на это надеялся, ибо разочарование в собственном хозяине в самом начале карьеры испортило бы наслаждение общения на равных. «Поводок страстей? Нет-нет-нет! Мегатрон не из тех, кто проигрывает, даже если его новый поединок – извращенная интерфейсная баталия. И Старскрим очень рискует, разбудив в лидере зверокона, желая заполучить его в свое пользование». Размышляя об этом, Саундвейв вспомнил еще кое о чем. Он очень любил зверей. Это увлечение появилось у него еще во времена работы в сенате. Он изучал их особенности и даже провел несколько смелых экспериментов, всякий раз отпуская пойманного четверолапого механоида на волю. Связист даже дал себе слово когда-нибудь завести домашнего питомца, пусть даже опасного – с алыми линзами. Он не боялся когтей и клыков, потому что знал, как обращаться с их обладателем. Для этого не обязательно прибегать к ментальному взлому или к грубому вмешательству в процессор. Достаточно усвоить одно золотое правило, которое не знал Старскрим, но о котором помнил Саундвейв – чтобы приручить зверокона, нужно УСПОКАИВАТЬ его, а не дразнить. Сытый спокойный зверь в скором времени сам уляжется у твоих ног.