Символы отчуждения. Зверь.

В первый астрочас после того, как неунывающий Скайварп приветствовал гостей и дал старт вечеринке, Мегатрон успел побеседовать со всеми тремя сенаторами, пока те были еще трезвы, и дал задание Саундвейву правильно проинструктировать интерботов, которые должны обслуживать каждого из высокопоставленных лиц. После чего будущий лидер десептиконов взял в манипулятор большой куб сверхзаряженного и отправился на верхний уровень блока, на открытую террасу, где, как правило, никого не было. Саундвейв, отдав все необходимые распоряжения, последовал за своим патроном. Связист незаметно расположился в тени одной из колонн и создал вокруг себя вуаль ментальной защиты, позволяющую быть еще более незаметным даже при прямом визуальном контакте. Мегатрон стоял у стены и с мрачным видом смотрел на основное действие, разворачивающееся внизу. Его белая лицевая пластина была настолько неподвижной, что напоминала маску. Темно-красные линзы светили вполсилы, рот сложился в упрямую складку. Пытаться узнать, о чем он думает в этот момент, было сродни самодезактивации. Саундвейв замер, почти остановив вентиляцию корпуса. Учитывая звериное чутье и фантастическое умение Мегатрона сопротивляться ментальному взлому, от обостренной интуиции десептикона не укрыться и за десятью таким «вуалями». Оставалось надеяться лишь на тень колонны, на то, что неотступное следование за лидером являлось приказом САМОГО лидера, и на мощь сверхзаряженного, притупляющего его инстинкты. Куб в манипуляторе Мегатрона быстро опустел. Приходилось только удивляться возможностям контролирующих систем, удерживающим его онлайн после подобной дозы. Внезапно послышались шаги, и каково же было удивление связиста, когда через несколько астроминут к Мегатрону присоединился Старскрим. Сикер, уже прекрасно изучивший характер своего опасного союзника, ранее старался не досаждать ему в момент подобного одиночества, понимая, что может нарваться на приступ неконтролируемой ярости. Но в этот раз все пошло не совсем стандартно. Истребитель подошел к Мегатрону и встал рядом с ним, презрительно разглядывая развалившихся внизу в атриуме сенаторов, облепленных интерботами. – Ненавижу этих надменных автоботских сволочей, – с нескрываемым раздражением сказал он, – ненавижу их слащавые пошлые лицевые пластины, их взгляды… – Тем вернее будет твой прицел, когда придет время рвать их на части, Старскрим. Мегатрон покачнулся и оперся одним манипулятором о перила. Его лицевая пластина была непроницаемой. Океан ледяной ненависти – не меньшей, чем у сикера – застыл в глубине оптики. Поле Старскрима из раздраженного вдруг стало мягким, обволакивающим, слегка вибрирующим от похоти. И тут он внезапно обнял Мегатрона. В свою очередь неожиданным было то, что Мегатрон не отстранился и не сбросил манипуляторы сикера, он только посмотрел на него мутными линзами и снова замер. Некоторое время они просто стояли рядом. Похожие друг на друга – с одинаковой осанкой, привыкшие отдавать приказы, принимать быстрые решения и выходить из самых тяжелых и опасных ситуаций. Оба упивались риском и привыкли убивать. Одинаковые во многом и все же… такие разные. Саундвейв погасил оптику и сосредоточился. Усилие не прошло даром, догадка осенила процессор. До этого он никогда не задумывался о дате активации Мегатрона и только сейчас понял, что его лидер относительно «молод». Точный срок активации трансформера не так-то просто распознать, ведя простое визуальное наблюдение. Но сейчас, в непосредственной близости от Старскрима, это стало очень явным. Саундвейв понял – будущий лидер десептиконов не старше его. А значит, он создан немногим более двух-трех сотен астроциклов назад, в самый разгар Войны и, возможно, ПОСЛЕ Катастрофы – Мегатрон, как и сам Саундвейв был Искрой «нового времени». И тем яснее связист почувствовал различие, правящее ситуацией – молодая, не слишком опытная в близких взаимодействиях Искра, против древней, прошедшей и познавшей многое. И пусть со времени своего создания Мегатрон отправил в Колодец больше Искр, чем Старскрим за тысячи астроциклов своей жизни, пусть по дорогам войны лидер десептиконов прошел намного дальше своего союзника, никакой интеллект и сила не могли компенсировать недостаток опыта, который нельзя передать при создании нового трансформера. Нет, и не было в мире таких технологий – передачи опыта личных ошибок и переживаний. А ведь только подобный опыт формирует живое существо до конца. Здесь Старскрим был не просто сильнее, он подавлял Мегатрона. – А ты как всегда один, – сказал, наконец, истребитель. – Мы тратим тысячи кредитов на лучших шлюх, а ты даже ни разу не взглянул ни на одного из них. – Меня не интересуют интер-боты. – Меня тоже. Но ты один не только во время сделок, ты один ВСЕГДА. – У меня есть Саундвейв, – Мегатрон саркастически усмехнулся, и Саундвейв вздрогнул – проклятый десептикон определенно знал, что за ним следят. Знал и, видимо, был этим доволен. Старскрим брезгливо передернул крыльями. – Не думаю, что у тебя что-то с этим уродливым многорежимником, что носит визор и маску и вечно маячит за твоей спиной. – Почему ты никогда не называешь его по имени? – Потому что он мне противен, есть в нем что-то противоестественное и неправильное. И потому что это НЕ ЕГО имя. Каждый из нас предпочитает прозвища. Но твой соглядатай вызывает какое-то не проходящее раздражение. Он насквозь фальшив, как и его броня. Не удивлюсь, если у него этих имен три, или более. И вся его сущность – сплошное притворство. – Ты ненавидишь притворство, Старскрим? – Неприятный пьяный смех Мегатрона раскатистым эхом зазвучал под сводами. Лидер отвлекся от своей ненависти, отодвинулся от перил и снова покачнулся. Темно-голубые манипуляторы, обнимающие его сзади, спустились с плечей на серебристую грудь. – Зачем ты выбрал его на роль охранника? – Это мое дело. – Я бы многое дал, чтобы узнать, что за десептикон скрывается под этим визором и тремя пластинами усиленной брони, но ты ведь не позволишь. – Он и сам тебе не позволит. И это правда, его зовут иначе. Но… – Мегатрон вдруг развернулся к истребителю и пристально посмотрел ему в линзы. Манипуляторы Старскрима не разомкнулись, оставляя лидера в кольце своих объятий. – Я вынужден предостеречь тебя от любых попыток, что-либо узнать о НЕМ, – тихо сказал Мегатрон, – да и просто от слишком пристального внимания. Это опасно. И предупреди своих сотриадников. – Ты так серьезен? – В алых линзах сикера зажглись искры азарта. – Твоя жизнь слишком важна для… восстания. Я не хочу потерять тебя из-за внутренних недоразумений. – Неужели и вправду твой шпион так опасен, а я так важен для … тебя?! – Береги себя, Старскрим. Я предупредил. Истребитель рассмеялся своим звонким, мелодичным смехом. – И все-таки у тебя с ним ничего нет и не было, верно? – Ты имеешь в виду интерфейс? – Я имею в виду, что одиночество убьет тебя, Мегатрон. – В голосе Старскрима неожиданно зазвучала настоящая нежность. – Мне жаль тебя, мой самый лучший, самый сильный и умный партнер. Мегатрон распрямился и раздраженно сбросил обнимающие его манипуляторы. Оптика гневно сверкнула. – Да, как ты смеешь... – прошипел он, злобно глядя в красивые большие окуляры Старскрима, и замолчал от того, что голубая ладонь мягко закрыла ему рот, а глубокий голос продолжил: – Позволь, я скажу, что вижу в тебе. Ты активирован не более пары сотен астроциклов назад, но успел возненавидеть даже обычные прикосновения. Почему? – Не твое… – А я скажу почему. Ты не такой, как все, ты хочешь другого. И тебя это пугает. Я один знаю, что сможет помочь тебе забыть об ЭТОМ, что бы это ни было... Я знаю, как выпустить боль и гнев наружу и… как прервать твое затянувшееся воздержание. Опытен был сикер в подобных делах, невероятно умел и опытен. Но знал ли он, что делает и с чем играет? Поле Мегатрона неожиданно изменило характеристики, и из холодного, почти нулевого фона, завибрировало на одних частотах с полем Старскрима... Разве что агрессивных характеристик в том поле было в три раза больше. – И что ты мне предложишь взамен моего одиночества? – Игру. Жестокую игру, которая тебе понравится. – Игру?! – Да… – С кем угодно, Старскрим, но только не с тобой. Мы стали слишком близки на почве общих идей… – Именно со мной, Мегатрон и именно потому, что мы УЖЕ близки… – Ты перебрал высокозаряженного! – Не более, чтобы наконец-то признаться тебе. Ты прав, отказывая шлюхам – потому что всегда есть тот, кому по-настоящему хочется того же, что и тебе. Гибкие манипуляторы снова легли на широкие наплечные накладки серебристой брони. – Я пьян, Старскрим. Пьян и смертельно измотан. В пылу подобной игры мне не составит труда убить. Любого. Даже … тебя. – Я не боюсь. И ты не убьешь меня. В отношениях со мной ты получишь то, что хочешь. – Что? – То же самое, что и на арене. Возможность подавлять. Ломать и причинять боль. Доминировать всегда и во всем. В этом потребность твоей Искры. Мегатрон смотрел гневно, но его манипуляторы обняли узкую талию сикера и вдруг с неистовой силой сжали стройный корпус. Старскрим податливо прогнулся, откинулся назад, приоткрыл рот и улыбнулся необыкновенно чарующей, полной похоти улыбкой. Саундвейв почти физически ощущал клокочущий в Искре своего лидера черный шлак сдерживаемых эмоций. Одиночество и боль. Раздирающая на части боль, которая разжигала звериную страсть. Багровые линзы вспыхнули холодным огнем. Холод во взгляде – вечный спутник его ненависти ко всему миру, верный напарник в бою. Линзы помутнели, и хриплый стон вырвался из динамиков. – Ты такая же тварь, как и я, Старскрим. Такой же зверь … – Да, Мегатрон. И я САМ хочу, чтобы ты причинил мне боль, унизил, говорил мне грязные слова, много грязных слов... Когда я чувствую твою невероятную грубую физическую силу – мне страшно хочется тебе отдаться. Саундвейв почти физически ощутил, как зона отчуждения, которой окружил себя Мегатрон, задрожала под напором сходящей лавины неконтролируемого желания, и… тут же расширилась еще больше.