Стеклянный дождь

Как правило, Манабу приходил к нему: в последнее время в гости к соседу Казуки почти не наведывался. Но накануне вечером он все же заглянул в соседнюю квартиру ненадолго, и, как уже случалось, остановиться они с Манабу не смогли до глубокой ночи. Проснулся Казуки утром в чужой постели, когда ему под нос сунули чашку кофе. Сидя на футоне, Казуки щурился от солнца, лившегося в окно, и думал о том, как же ему хорошо. Он отлично выспался, а кофе казался самым вкусным на свете. Манабу уселся в единственное кресло у письменного стола. Он тоже сжимал в пальцах чашку, подтянув одну ногу к груди, а второй лениво отталкивался от пола и несильно крутил сидение из стороны в сторону. Его взгляд был рассеянным. - У тебя так много книг, а ты ими как будто и не пользуешься, - произнес Казуки, когда молчание затянулось. Эта мысль уже давно пришла ему в голову, но Казуки особо не задумывался над своим странным наблюдением. На полках над письменным столом у Манабу стояли ровные ряды медицинских учебников и справочников, но Казуки не помнил, чтобы тот доставал хотя бы один. - Это учебники за первый курс, - отозвался Манабу. – Я их наизусть знаю, зачем мне ими пользоваться? - А за остальные курсы? - Что за остальные? - Ну, почему у тебя учебники только за первый курс, если... - Потом я стал брать их в библиотеке, - устало объяснил Манабу. – Оказалось, что это слишком дорого, скупать полмагазина к каждому учебному году. - А почему... - Казуки, что ты прицепился? Как обычно, Манабу практически сразу потерял самообладание, и Казуки благоразумно замолчал. Раньше его нервировала чрезмерная раздражительность Манабу, тот мог вспыхнуть из-за любой ерунды, но теперь Казуки смотрел на него и ловил себя на том, что улыбается. - Мне не нравится твоя физиономия, - от Манабу тоже не укрылось довольное выражение его лица. - Ты классный, Манабу. Знаешь? – проигнорировал его слова Казуки. Манабу нахмурился, ожидая какого-то подвоха, но тот не собирался ерничать. - Раньше я думал, что ты вредный и злой, но сейчас я в восторге от твоей эмоциональности. Особенно в постели. Манабу переменился в лице, и Казуки рассмеялся, когда понял, что тот смутился. Отставив полупустую чашку на пол, он ловко подтянулся на руках, подполз к креслу Манабу и ухватил его за лодыжку. - А ну пусти, - дернул босой ногой Манабу, но Казуки не послушался. Его кожа была холодной, а руки Казуки, наоборот, теплыми. Манабу было приятно, просто не могло не быть, когда тот легко поглаживал подъем стопы. Даже ступни у него были совершенно не по-мужски узкими, и Казуки на миг прикрыл глаза, приказывая себе подумать о чем-то отвлеченном. Возбуждаться от прикосновения к ногам партнера наверняка считалось каким-то особым видом извращения. - Казуки... – выдохнул Манабу, еще раз дернув ногой. – Мне идти пора, и тебе тоже. - Есть еще пять минут. - За пять минут мы ничего не успеем. - То, о чем ты подумал, пожалуй, - насмешливо фыркнул Казуки. – А я всего-то посоветоваться с тобой хотел. - Посоветоваться? О чем? Смотреть ему в глаза Казуки не стал, вместо этого будто бы задумчиво уставился в сторону и чуть крепче стиснул пальцами щиколотку Манабу. Даже себе не хотелось признаваться, что ему немного боязно откровенничать. Манабу слишком часто напоминал, что их связывает только секс, а вопрос, который беспокоил Казуки, относился к совсем другой плоскости. "Похоже, для меня все это просто сексом быть давно перестало", - безрадостно констатировал он. - Казуки, я не умею читать мысли, - вздохнул Манабу. – Или говори, что хотел, или давай собираться. - Мне предложили другую работу, - Казуки рискнул поднять голову, и увидел, что Манабу смотрит на него очень внимательно. – Там же, в центре. Сначала инструктор по плаванью обмолвился, но я решил, что он это просто так ляпнул. А вчера меня пригласили к руководству, и они сказали, что я не совсем обычный пациент, и что таких, как я, мало, потому что у меня очень быстро идет реабилитация. Быстрее, чем у остальных. С точки зрения физической и, что вроде как самое важное, в моральном плане я уже в полной норме. Получилось торопливо и путано, и Казуки внутренне напрягся, предвкушая, как Манабу огрызнется и спросит, какого хрена он ему это рассказывает. Но тот не оправдал его ожиданий. - Вот как, - негромко произнес Манабу, и Казуки заметил, что он смотрит не в глаза, а куда-то ему за плечо. - Ага, представь. Говорят, что это большая редкость, чтобы за полгода человек становился социально активным и в целом успешным. Ну и много всего такого... - А при чем здесь работа? – остановил его Манабу. - При том, что мне предложили делиться опытом, - Казуки улыбнулся смущенно. – Разговаривать с другими пациентами. Сказали, что сначала надо попробовать со взрослыми, а потом, если дело пойдет, то, может, и с детьми при согласии их родителей, конечно. Вроде как с психологической точки зрения ничто так не вдохновляет пациента бороться, как пример другого человека, который справился с аналогичной проблемой. В центре это называют тренингами, но по сути... - Я знаю, как это называется и что собой представляет, - снова перебил Манабу, который, к его чести, слушал достаточно терпеливо. – Так о чем ты хотел посоветоваться? Казуки вымученно сглотнул и вновь посмотрел в спокойное сосредоточенное лицо Манабу. - Как думаешь, у меня получится? – чуть тише, чем до этого, спросил он. – Стоит связываться? И осознав, как задушевно и взволнованно это прозвучало, поспешил сгладить впечатление, зачастив: - Ты же врач как бы. Ну, то есть не как бы, а просто врач. Я подумал, может, ты имеешь представление об этом, да и меня ты хорошо знаешь. И может, ты скажешь сейчас: "Казуки, не будь дебилом, какие тренинги?" И я тогда... - Казуки, не будь дебилом, - Манабу откинулся на спинку кресла и в третий раз, но теперь намного решительней, стряхнул руку Казуки со своей щиколотки. - То есть плохая идея? – спросил он и даже почти не почувствовал разочарования. Следовало ожидать, что Манабу скажет именно это. - Нет, идея хорошая. А дебил ты, потому что сомневаешься. - Серьезно? – недоверчиво спросил Казуки. - Серьезно. - Почему ты так считаешь? - Потому же, почему ты сказал. Твой пример может внушать оптимизм, а язык у тебя хорошо подвешен. Расскажешь, как пережил свою аварию с честью и достоинством. Будешь трещать о том, какой ты замечательный с другими пациентами, вместо того, чтобы доводить до головной боли меня. - Я никогда не трещу о своей замечательности, - возмутился Казуки. – А надо бы. Потому что ты не замечаешь, как я прекрасен. - Вот-вот, об этом я и говорю. Казуки решил пропустить подкол, чтобы не отходить от беспокоившей его темы. - Если честно, у меня уже сегодня первое занятие, - признался он. – Мне предложили попробовать, и, чтобы не откладывать, я возьми да скажи, что не против. И вот буквально часов через шесть я буду кем-то вроде тренера. Представляешь? Наверняка улыбка Казуки была чересчур нервной, потому что даже черствый Манабу склонился к нему и ободряюще хлопнул по плечу: - Представляю. И желаю удачи. Не заговори их только до смерти. - А о чем мне с ними общаться? – спросил Казуки, почувствовав себя окончательно глупо. - Ты что, не подготовился? - Когда я должен был, по-твоему? Это ж вроде как проба, знакомство. Как бы просто разговор, а о разговорах, даже самых важных, я обычно заранее не думаю. - Ну так тебе не привыкать, - усмехнулся Манабу, склоняясь еще ниже и приближая свое лицо к лицу Казуки, который мученически вздохнул. Не то, чтобы он действительно сильно переживал, ведь от результатов этого тренинга в его жизни ничего принципиально не изменилось бы. Но выставить себя полным придурком не хотелось, да и никогда прежде Казуки не выступал в роли наставника, к которому все заведомо относятся очень серьезно. - Если не знаешь, что сказать, говори правду, - вывел его из размышлений голос Манабу. Ответить на это что-либо Казуки не успел. Секундная улыбка озарила лицо Манабу, и в этот миг он показался Казуки таким красивым, что замерло сердце. Но видение развеялось через мгновение, когда тот, тряхнув головой, поднялся на ноги. - Нужно идти, - сообщил он, направляясь к двери. - Эй, постой, я еще кое-что хотел обсудить, - встрепенулся Казуки. - Давай вечером, мне некогда, - в голосе Манабу послышалось привычное раздражение: видимо, лимит его терпения Казуки уже исчерпал. - Да это займет минуту. Скоро день Святого Валентина, и я решил устроить вечеринку. - Что ты решил? – Манабу развернулся и с недоверием уставился на Казуки, который под этим взглядом растерялся. - Ну это... Вечеринку, - уже не столь уверенно произнес он. – Хотел позвать несколько человек из центра, с которыми общаюсь. Я раньше нередко так делал, приглашал друзей домой. Но сейчас не получится, потому что столько инвалидных колясок в одной моей комнате не развернется. Казуки натужно рассмеялся, но Манабу на это даже не улыбнулся, терпеливо ожидая продолжения. - Во-от, - протянул Казуки, непроизвольно выпрямляя спину. – Поэтому я нашел другое место. Тут буквально через два квартала есть такое забавное кафе, "DoDo+" называется. Платишь за часы пребывания, и в течение этого времени можно есть и пить все, что они предлагают, и отдыхать там же. Можно сыграть в карты или еще во что-нибудь. Ну и пообщаться. Он снова умолк, внимательно присматриваясь к Манабу и пытаясь разгадать, что тот думает об услышанном. Манабу же, явно испытывая его терпение, молчал достаточно долго, прежде чем спросил: - А от меня ты чего хочешь? - Ничего не хочу, - поспешно заверил его Казуки. – Просто приглашаю. Придешь? Это, конечно, не вечеринка в клубе, но думаю, будет весело. - Спасибо за приглашение, но меня это не интересует, - даже не дослушав до конца, рубанул Манабу. - Тебе не обязательно... - Нет, Казуки. И не уговаривай. Даже не дав ему ответить, Манабу вышел за дверь, а еще через секунду Казуки услышал, как в ванной зашумела вода. Настроение, такое солнечное до этого, мгновенно скатилось в ноль, и Казуки, ссутулив плечи, провел ладонью по лицу. Ответ Манабу был более чем ожидаемым, но почему-то услышать его все равно было обидно. *** - За вас, Кимура-сан, лучшего бухгалтера всех времен. И вот стоило так волноваться? Казуки отсалютовал чашкой с чаем, а его начальница тихо рассмеялась. В это утро пришло официальное извещение о том, что проверка закрыта успешно, серьезных нарушений не выявлено. По этому поводу Кимура-сан позволила себе отвлечься от работы, и уже через час все сотрудники угощались тортом. - Во многом это твоя заслуга, Казу, - покачала головой Кимура-сан. Их коллеги, поздравив и угостившись сладким, как раз разошлись, и в бухгалтерии они остались вдвоем. – Что бы я без тебя делала? - Хм, - Казуки сделал вид, что призадумался. – Скучали в одиночестве? Меньше смеялись, больше работали? Не перевели бы на меня все пирожные? - Ты себя недооцениваешь, - Кимура-сан кокетливо отмахнулась. – Никто не справился бы так хорошо. У тебя определенно есть талант к работе бухгалтера. От этого заявления Казуки несолидно хрюкнул носом и поперхнулся чаем, а его начальница обреченно возвела глаза к потолку: - Да-да, я знаю, что ты думаешь об этой работе, как и в курсе, что тебя хотят увести. - Кто хочет?.. – Казуки с трудом прокашлялся. – Куда? - Не притворяйся ангелом, Казуки. До меня дошли слухи, что тебя зовут в отдел реабилитации. - А, это... Это ведь еще не точно. Может, у меня и не получится. - Конечно, получится, - уверенно перебила его Кимура-сан. – У таких, как ты, все получается. - Вы вроде как отпускать меня не хотели? – невинно моргнул Казуки. – Или мне показалось? - Тебе не показалось. Но, пожалуй, там ты действительно принесешь больше пользы. Тем более, работа в бухгалтерии все равно была временной, и не знаю, получилось бы у меня выторговать еще одно место в штатном расписании. Откинувшись на спинку своего кресла, Казуки почесал нос. - Думаете, и правда получится? – как он ни старался, скрыть надежду в голосе не получилось. - А как иначе? – развела руками Кимура-сан, вдруг ободряюще ему улыбнувшись. – Ты хороший человек, Казу, хоть и раздолбай. Зато тебе все ни по чем. С последним заявлением Казуки мог поспорить. С самого утра он нервничал, и чем ближе был час его первого тренинга, тем быстрее росло беспокойство. Все, что он знал, это что группа, с которой ему предстоит общаться, состоит из пяти-шести человек, новеньких, которых он еще ни разу не видел. Четкой программы или плана, о чем следует говорить, Казуки не дали. Целью ставилось раззнакомиться, рассказать о центре и поддержать вновь прибывших. Последнее особенно смущало Казуки. - Ближайший месяц я тебя не отпускаю, - выдернула его из тревожных мыслей Кимура-сан. – Хоть проверка и прошла, довести документы до ума все равно нужно. Ну а там как карта ляжет. Начальница улыбнулась Казуки, и тот гордо вскинул голову и расправил плечи: - Не надейтесь избавиться от меня, Кимура-сан. Даже если меня возьмут в реабилитацию, буду приходить к вам с инспекцией. Инспекций пирожных. Проверки по вторникам и четвергам, но возможны и внеплановые, потому желательно всегда иметь безе наготове. Бухгалтер рассмеялась, и Казуки смерил ее строгим взглядом: - Это не шутка, Кимура-сан. - Какие тут шутки, Казуки, когда речь идет о пирожных? - Вот именно, - с важностью кивнул он. Лишь когда его коляска подкатилась к двери тренингового зала, Казуки осознал, что совершенно успокоился, хотя до самого последнего момента места себе не находил и если бы мог, ерзал бы в своем кресле. Решительно толкнув дверь, он въехал внутрь. Группа действительно состояла из шести человек, четырех женщин и двух мужчин. Они были разного возраста, кто-то постарше Казуки, кто-то моложе, с разными недугами, но лишь четверо сидели в колясках. Это все, что Казуки успел отметить, окинув собравшихся беглым взглядом, и улыбнулся настолько приветливо, насколько только мог. - Добрый день. Сказал бы, что рад всех видеть, но лучше бы мы встретились при других обстоятельствах. Он кивнул, не прекращая лучезарно улыбаться, но лишь двое из собравшихся вернули ему неуверенные улыбки. Новые пациенты центра были хмурыми и выглядели совершенно потерянными. Наверное, так же, как и Казуки, когда впервые попал сюда. До его появления они сидели молча и не переговаривались: когда Казуки открывал дверь, он успел заметить, что в комнате висела гробовая тишина. - Здравствуйте, - отозвалась одна единственная женщина, на вид лет за сорок. Она сидела в коляске, и ее колени были накрыты пледом. Казуки догадался, что ног у нее нет. - Что ж, давайте для начал познакомимся, - он выкатил свою коляску в самый центр комнаты и остановился так, чтобы всем было хорошо его видно. – Думаю, будет правильно, если сначала я расскажу о себе. Целый день он гадал, с чего начать непростой разговор, а уже ближе к началу тренинга вспомнил, как Манабу посоветовал говорить правду. Неожиданно Казуки понял, насколько логичной и верной была эта идея. - Меня зовут Казуки Сатоо, и я идиот, - представился он, снова легко поклонившись. На лицах его группы отразилось недоумение, но теперь улыбнулись уже четверо. - Еще полгода назад я гонял на байке, играл в рок-группе и был самым счастливым человеком на свете. Угадайте, что случилось потом? Неловкая пауза продлилась лишь секунды, после чего один парень неуверенно спросил: - Наверно, на своем байке вы попали в аварию и больше не смогли ходить? - Именно, - Казуки поднял вверх указательный палец. – Именно это я и рассказывал всем, когда меня спрашивали, что случилось. Но вы не учли, что я все-таки идиот, причем полный. - Самокритично, - фыркнул немолодой мужчина, с лица которого не сходило скептическое выражение. - Вовсе нет, это чистая правда, - заверил его Казуки. – Не было ни аварии, ни другой уважительной причины для моей инвалидности. Все началось с того, что мой друг Джин устроил вечеринку... Рассказ давался ему так легко, как будто не впервые Казуки делился правдой. Когда он описывал, как феерично спикировал с балкона второго этажа, половина группы невольно рассмеялась, пускай тут же смущенно замолчав, ведь по идее ничего забавного в этой истории не было. Казуки испытывал такую необъяснимую легкость, что сам хотел смеяться. Собственная история казалась глупым каламбуром, сюжетом дурацкой трагикомедии, а вовсе не горьким воспоминанием, которое совсем недавно вызывало только боль. - И вот теперь я здесь, - подытожил Казуки, раскинув руки, будто конкретизируя, где именно. – В следующий раз я обязательно расскажу вам, как после выписки из больницы тонул в дерьме, пока не пришел один хороший человек и не вправил мне мозги. А пока предлагаю послушать кого-нибудь из вас. Кто самый смелый? Пока члены небольшой группы неуверенно переглядывались, а Казуки, ободряюще улыбаясь, переводил взгляд с одного лица на другое, он снова подумал о Манабу, а еще о том, что тот действительно спас его. Почему-то прежде Казуки не приходило это в голову. Именно Манабу появился, когда никого не было рядом. Манабу не оттолкнул его, хотя язвил, огрызался и точно не испытывал по поводу Казуки восторгов. Манабу откачивал его пьяного, был единственной компанией на протяжении долгих месяцев и отправил его в ортопедический центр, где Казуки научился жить заново. В груди дрогнуло от этих мыслей, а к горлу подступил комок, который Казуки торопливо сглотнул. Неизвестно до чего еще он додумался бы, если бы тот самый немолодой мужчина не крутанул колеса своей коляски, выезжая вперед. - Пожалуй, я попробую, - произнес он. – Меня зовут Юу, я автомеханик, и я – не идиот. Идиот мой напарник, который в тот день, когда на меня с полутораметровой высоты свалился Nissan X-Trail, не проверил крепления... - Мне нравится Nissan X-Trail, - вставил Казуки. – Особенно после рестайлинга. - Ты точно идиот, - вздохнул Юу, и теперь рассмеялись уже все собравшиеся. *** Празднование дня Святого Валентина задалось с самого начала. Когда-то Казуки слышал, что в настольные игры люди играют, когда в компании не о чем поговорить. Видимо, именно поэтому до запланированных Казуки скромных развлечений для инвалидов дело не дошло – коллектив у них подобрался веселый и общительный. Сначала все наперебой делились новостями, расспрашивали Казуки, как прошел его первый тренинг, недоверчиво таращились на него, когда он рассказал, что на самом деле свалился с балкона, а не попал в аварию. Потом обсмеяли его и быстро об том забыли, переключившись на другие темы. Казуки пригласил всех, с кем более-менее близко общался. Болтливую Маи, с которой познакомился в самый первый день. Чизу, которая всегда надевала невероятно красивые туфли. Анеко – новенькую симпатичную девушку, у которой вместо ног были протезы. Программиста Рено, которого Казуки считал редким красавцем и иногда против собственной воли зависал, любуясь его идеально правильными чертами лица. Еще были Иши и Кейтаро – неразлучные друзья, похожие как братья, но ими не являвшиеся. Один из них пришел с девушкой, которая стеснялась новой компании. У Чизу тоже был парень, он заглянул ненадолго и быстро ушел, потому что в больнице, где они с Чизу и познакомились, его ждала рабочая смена. Эти простые, но такие душевные посиделки напоминали Казуки прежние времена, но при этом так разительно отличались от того, к чему он был привычен, что он даже не сразу понял, в чем сходство этого праздника с другими, давними и отчасти забытыми. И только через некоторое время до Казуки дошло, что он не чувствовал себя больным и неполноценным, и люди, которые его окружали, однозначно не были ущербными. Быть может, они были в чем-то даже лучше старых друзей Казуки. - Следующий тост за любовь, ура! – весь вечер у Казуки не получалось закрыть рот, хотелось смеяться, веселиться и даже танцевать, плевать, что он в коляске. – Не забываем, какой сегодня праздник, и что мы не просто так собрались! - Казу, ты уже пятый раз предлагаешь выпить за любовь, - рассмеялась Маи. - Да, потому что мне не нравится набираться без повода. - Нет, это потому что Казуки сам влюблен, - Чизу хихикнула, прикрыв рот ладонью. - И это тоже возможно, - охотно согласился Казуки. - В Кимуру-сан! – подхватил Кейтаро. – По центру уже слухи ходят, что они поселились на работе и сидят в кабинете даже по ночам. - Не оскверняй имя прекрасной дамы, - Казуки шутливо заехал ему кулаком в плечо, и все снова рассмеялись. В праздничный вечер в кафе было многолюдно, и, должно быть, на общем фоне компания веселящихся людей в колясках и на костылях выглядела забавно и трагично одновременно. Но у Казуки не было ощущения пира во время чумы. Ему было просто хорошо. Единственное, что омрачало вечер, это отсутствие Манабу. Несмотря на все уговоры, он не согласился прийти, и за пару часов до назначенного времени Казуки отправил ему сообщение с напоминанием, что он все равно очень ждет. Но Манабу на него не ответил. Ложка дегтя в бочке меда – мысленно Казуки постоянно возвращался к нему и непроизвольно поглаживал карман пиджака, внутри которого лежал подарок. - У меня тоже есть тост, - немного заплетающимся языком произнесла Анеко. Выпили они уже прилично, и когда девушка попыталась встать, она пошатнулась. Протезы Анеко поставили всего неделю назад, и держалась она на них не слишком уверенно. Теперь же Казуки и вовсе опасался, как бы та не встретилась с полом. - Тост – это хорошо, но вставать не обязательно, - объявил он и потянул девушку за руку, благо ее стул стоял рядом с коляской Казуки. - Не завидуй мне, Казу, хочу и стою, - рассмеялась Анеко, и Казуки, демонстративно фыркнув, скрестил руки на груди. Когда все умолкли и посмотрели на Анеко, та подняла бокал в руке и улыбнулась: - Я предлагаю выпить за Казуки, благодаря которому мы здесь собрались. - Меня вроде не Валентином зовут, - вставил тот, но польщенной улыбки сдержать не смог. - За Казуки, - поддержал Рено, поднимая свой стакан. – За Казуки, глядя на которого понимаешь, что ты еще не такой уж и придурок. - Ага, за Казуки, который отнял у меня лавры самого болтливого человека в центре, - оживилась Маи. - За Казуки – человека с самой дебильной травмой!.. - Ага, за нашего Спайдермена.. - Эй, стоп! А-ну хватит, мы так не договаривались! – замахал руками Казуки, хохоча при этом едва ли не до слез. - Он еще массажиста на прошлой неделе напоил, так тот потом сказал Юте, что... Гвалт стоял невероятный, все смеялись, позабыв о том, что собирались выпить. И Анеко, стоявшая рядом с Казуки и тоже заливавшая от смеха, вдруг ойкнула и покачнулась. У Казуки сработал рефлекс. Только благодаря этому он успел резко развернуться, и вместо того, чтобы упасть на пол, девушка пустилась прямо ему на колени, вылив половину бокала на его джинсы. - Ох, черт, прости, Казу, - заелозила та, пытаясь встать, но протезы безрезультатно скользили по полу, и у Анеко не получалось с ними справиться. - Не торопись, ты мне совершенно не мешаешь, - объявил Казуки и, сам не зная зачем, повернул голову влево. Ему даже показалось, что звуки стали глуше. Кто-то смеялся в фоне и говорил, что расскажет Кимуре-сан, какой Казуки ловелас. Кто-то уверял, что Казуки удобнее стула и предлагал Анеко остаться там, где сидит. Казуки едва ли их слышал. Чуть поодаль, на расстоянии метров десяти, стоял Манабу. Он скрестил руки на груди и прислонился плечом к декоративной колонне, подпиравшей потолок зала. По его позе Казуки понял, что тот подошел давно и уже какое-то время наблюдает за происходящим. Что Казуки не понравилось, так это выражение лица Манабу. Он не был сердит или зол из-за открывшейся ему сцены, но Казуки предпочел бы этот вариант отрешенному потерянному взгляду. Манабу смотрел сквозь Казуки и думал о чем-то, явно не самом приятном. - Так, подъем, - скомандовал Казуки, подхватив Анеко чуть ли не под мышки, и помог ей встать. – Пришел мой друг. Знакомьтесь, это Манабу. Казуки взмахнул рукой, указывая в нужном направлении, и все собравшиеся дружно повернулись в его сторону. Манабу как очнулся, он растерянно моргнул и опустил руки, глядя на друзей Казуки. - Привет, - тихо произнес он. - Привет, Манабу! - Здорово! - Дайте нам еще один стул... Только когда Манабу неуверенно кивнул и шагнул к столу, Казуки выдохнул с облегчением. За секунду он успел представить десяток вариантов развития событий, в результате каждого из которых Манабу разворачивался и уходил. Вспомнилось, как тот требовал, чтобы Казуки не смел ходить налево, пока они вместе. И хотя совесть Казуки была кристально чиста, а к Анеко он ничего не испытывал, внутри зашевелился безосновательный страх, что доказать Манабу он ничего не сможет, а тот, увидев хохочущую девушку в его объятиях, не пожелает даже выслушать. Однако этого не произошло. Манабу с совершенно спокойным выражением лица сел за стол, улыбнулся Казуки и кивнул по очереди всем присутствующим, когда те называли свои имена. Его волосы привычно были собраны в хвост, глаза за стеклами очков казались чуть большими, чем были на самом деле, а серый свитер был ему великоват. Вряд ли кто-нибудь, глядя на Манабу, сказал бы, что тот был красивым, скорее – самым обыкновенным и непримечательным. Но у Казуки сердце стучало в два раза чаще, когда он смотрел на его правильный профиль, на высокие скулы и на длинные пальцы, которыми Манабу переворачивал страницы меню. - Палишься, Казуки, - негромко произнес тот, когда внимание основной компании отвлекла какая-то новая тема. - А? – глуповато переспросил Казуки. - Хватит пожирать меня глазами, - даже головы не повернув, бросил Манабу. - Не могу. - Сейчас все догадаются, какой я тебе друг. Потом слухи поползут. - Пусть ползут, - склонившись к нему, Казуки заговорщицки улыбнулся и шепотом произнес: - Манабу, ты придешь ко мне сегодня? В гости? Ответить Манабу не успел, только бросил на Казуки взгляд, выражавший, какого он нелестного мнения о нем самом в целом и о его умственных способностях в частности. Их отвлек Рено. Перегнувшись через стол, насколько позволяло физическое состояние, он спросил: - Манабу, мы не встречались раньше? - Не думаю, - Манабу удостоил его лишь беглым взглядом и снова уставился в открытое меню. - Уверен? Мне почему-то кажется знакомым твое лицо, - возразил Рено, нахмурившись. – Ты не работал в IT Systems? - Нет, не доводилось, - вежливо улыбнулся Манабу. - Манабу – врач, - с не совсем понятной гордостью сообщил Казуки. – Что ему делать в твоей Systems? - Врач? Так может, мы встречались в центре? – Рено не отводил глаз от лица Манабу и задумчиво теребил браслет на руке. - Там я тоже не бывал, - отозвался Манабу. - Наверное, тебе кажется, - вмешался Казуки, которому почему-то было неприятно, что красавчик Рено пристал к его Манабу. – Кстати, хотите историю, как я однажды обознался? Я тогда еще в школе учился... Внимание компании мгновенно переключилось на Казуки, и о разговоре все забыли. Однако до конца вечера тот еще не раз замечал, как озадаченно Рено разглядывает Манабу, покусывая губу и хмурясь. Он явно пытался что-то вспомнить, но сделать это ему никак не удавалось. *** Когда Казуки выкатился на коляске из ванной, Манабу ждал его на кухне. Он не включил свет, стоял у окна и смотрел в темноту, думая о чем-то своем. Казуки невольно выдохнул, потому что опасался, что тот мог вообще уйти. Манабу был странно молчалив в этот вечер: не то чтобы он всегда молол языком и слыл душой компании, но все же настолько тихим он обычно не бывал. - Ты чего в темноте топчешься? – спросил Казуки, подъехав ближе. Сегодня в виде исключения он оделся после душа, потому что собирался поговорить с Манабу и сомневался, что тот сможет воспринимать всерьез собеседника без штанов. - Я разве делаю что-то, что требует света? – равнодушно отозвался Манабу, не поворачивая головы. Немного поразмыслив, Казуки бросил украдкой взгляд снизу вверх и уже в пятый раз уточнил: - Слушай, ты ведь правда не обиделся? - Казуки, может, хватит? – Манабу выдохнул так обреченно, что это больше походило на мученический стон. - Она случайно упала, ты же видел?.. - Я же видел. - И ничего такого нет и не было. - Я знаю, Казуки. Успокойся. "Ты какой-то стремный сегодня, и мне не нравится, что ты ни злишься, ни ругаешься", - хотел ответить Казуки, но прикусил язык. Что бы ни происходило с Манабу, обсуждать это он явно не хотел, а значит, и Казуки не следовало лезть. Тем более, у него была задача поважнее. - Манабу, у меня для тебя есть подарок, - радостно произнес Казуки. Он специально нагнал торжественности в голос – потому что нервничал. Никогда еще он не боялся так сильно, что его подарок не понравится. При том, что ничего особенного он не приготовил, Казуки заранее изводился и не понимал, что с ним творится. - Подарок? – Манабу наконец соизволил обернуться и насмешливо изогнул бровь. – Еще один жук? - Хватит с тебя насекомых, - фыркнул Казуки. – Закрой глаза и протяни сюда обе руки. Поколебавшись секунду или две, Манабу все же послушался, зажмурился и протянул вперед руки, тыльными сторонами ладоней вверх. Свет ночных фонарей, льющийся через окно, не был ярким, но глаза Казуки уже привыкли к полумраку, и он сразу рассмотрел уже знакомое раздражение на коже Манабу. - В следующий раз подарю тебе крем для рук, - вздохнул Казуки, доставая припрятанный за спинкой кресла подарок. - Ты все сказал, и я могу идти? – холодно спросил Манабу, но глаз не открыл, и Казуки, сомкнув пальцы на его правой кисти, поднес руку к губам и поцеловал раскрытую ладонь. Едва заметно Манабу вздрогнул, его ресницы затрепетали, и Казуки решил больше не испытывать его терпение. Два браслета, очень похожие друг на друга, Казуки выбирал целую неделю, пересмотрев десятки сайтов и сотни видов бижутерии. Каждый браслет состоял из черных шнурков и тонких серебряных цепочек, которые соединялись с обоих концов и легко застегивались на запястьях. - Наручники? – усмехнулся Манабу, не открывая глаз, когда щелкнул первый замочек. – Не знал за тобой таких наклонностей, Казуки. - Для тебя я готов на все, - деловито отозвался тот. – Готово. Смотри. Манабу открыл глаза, и Казуки внимательно вгляделся в его лицо, стараясь угадать каждую эмоцию. Он поднес руки ближе к глазам и покрутил ладонями так и эдак. Зрачки Манабу расширились в темноте, глаза казались очень темными, и по ним ничего невозможно было прочитать. Зато уголки губ дрогнули в слабом подобии улыбки. - Красиво, - сказал он, продолжая любоваться браслетами. – Спасибо, мне очень нравится. - Красиво – потому что ты сам красивый, - уверенно заявил Казуки. – А твои руки – это просто фантастика. И знаешь, что мне больше всего понравилось?.. Он снова протянул вперед руку и несильно сжал пальцы Манабу, притягивая к себе. - Смотри, - нужная цепочка нашлась быстро, и Казуки потянул за маленький брелок, прикрепленный к ней. – Видишь? - Ключ? – удивился Манабу. - Ага, - кивнул довольный Казуки. – Маленький ключик. Ты не находишь, как это символично? Я отдал тебе ключи от своей квартиры еще в самом начале. Ну и ты мой сосед – ключ можно считать тотемом нашей дружбы... - Ты бы сперва узнал значение слова "тотем", а потом уже употреблял его, - беззлобно усмехнулся Манабу. - Да не придирайся к словам, - отмахнулся Казуки. – Скажи лучше, что я молодец и что тебе очень нравится. Сердце билось часто и радостно. Казуки ожидал, что Манабу сейчас огрызнется, ведь он уже сказал, что подарок пришелся ему по душе. Но тот в который раз за вечер удивил его. - Мне очень нравится, Казуки. Замечательные браслеты. Манабу освободил свою ладонь из некрепкого захвата пальцев Казуки, обошел инвалидное кресло и склонился к его затылку, убирая в сторону отросшие волосы. - Мне всегда с тобой было хорошо, Казуки, - выдохнул он в ухо, отчего по коже побежали мурашки. – Даже в самый первый раз. Я хочу, чтобы ты знал это... Губы Манабу коснулись кожи, и, как правило, этого было достаточно, чтобы мозг Казуки отключился, и тот позабыл обо всем на свете. Но в этот миг его будто в бок толкнули. - Манабу, - повернув голову и разорвав физический контакт, Казуки пристально посмотрел в его глаза, которые сейчас были совсем близко. – Ты это что сейчас сказал? - Что? – не понял причину его замешательство Манабу. - Какое было? Ты что, уходить от меня собрался? Прямота всегда была сильной стороной Казуки, она же часто играла против него. Возможно, надо было сдержаться, но то, как прозвучали слова Манабу, сама их суть и интонации голоса, ему категорически не понравилось. - Я сказал, что мне с тобой хорошо, а ты решил, что я куда-то ухожу? – насмешливо поглядел на него Манабу. - Ты сказал, что тебе было хорошо, - на слове "было" Казуки сделал ударение и нахмурился. – Послушай, Манабу, я в последнее время много думал и... Казуки замялся, и Манабу услужливо подсказал: - И сломался? - Не издевайся, пожалуйста, - крутанув колеса, Казуки развернул кресло, чтобы снова оказаться к Манабу лицом. – Знаешь... Я, кажется, тебя люблю. Манабу не изменился в лице, он вообще не отреагировал: тот же подарок вызвал у него больше эмоций. И сколько Казуки ни всматривался, он не мог понять, что Манабу думает о его признании. - Это вряд ли, - покачал головой тот и улыбнулся грустно, как показалось Казуки. - Почему это вряд ли? – возмутился он. – Со мной сейчас происходит много хорошего. И знаешь, до меня вдруг дошло, что все это из-за тебя. Ты меня вытащил с самого дна, ты придумал, как помочь мне, а я ведь даже не просил. И этот центр, куда ты меня записал на прием... - Ты путаешь, - Манабу улыбался все так же странно, и выражение его лица Казуки совсем не нравилось. – Это чувство называется благодарностью. - Мне видней, как оно называется, - рассердился Казуки и, схватив Манабу за руку, притянул ближе к себе, но тот не наклонился к нему, не присел рядом. Он все так же стоял и смотрел на Казуки устало и снисходительно. - Ты меня не знаешь, - покачал головой Манабу. – Я бы даже сказал, что ты совсем ничего обо мне не знаешь. - Я все на свете о тебе знаю, - упрямо возразил тот. – Как ты спишь, какие сигареты куришь, какой кофе любишь и какие фильмы смотришь. И что ты в сообщениях никогда не ставишь смайлики. И что полотенце на сушку не вешаешь. А еще у тебя получаются самые вкусные на свете сэндвичи, даже с тунцом и то съедобные. А меня, чтоб ты понимал, от тунца с детства тошнит. Еще я знаю, что ты задрот по части чистоты. У тебя очень мягкие волосы, самые потрясающие на свете руки и красивый член... На последней фразе Казуки осекся, а равнодушное до этого лицо Манабу на секунду вытянулось от изумления, после чего тот расхохотался. - Казуки, ну ты, блин, романтик... – от смеха Манабу даже голову запрокинул. – Тебе бы стихи писать... О любви. - Ничего смешного, - насупился Казуки, но глядя, как Манабу продолжает смеяться, тоже просиял улыбкой. – Не понимаю, что тебя так веселит. И да, у тебя красивый член. Это такая же часть тела, как любая другая – может быть красивой, а может и не быть... Манабу, хватит ржать! Через секунду они хохотали уже оба, громко и в голос, и у Казуки мелькнула мысль, что на него пожалуются соседи. Или вызовут санитаров. Он взял себя в руки первым, выдохнул, и пока Манабу не успел опомниться, ухватил его за локоть и притянул ближе к себе, глядя в смеющиеся глаза. - А еще у тебя самый лучший на свете смех, - сообщил он. – И я в жизни не поверю, что все это – все, что с нами было, для тебя по-прежнему просто секс. Кое-что изменилось, Манабу. Может, признаем это? Веселость стерлась с лица Манабу, словно на невысохшую картину акварелью плеснули водой, и он дернул рукой, выпрямляясь. - Мы так не договаривались, Казуки, - сказал он, и его голос был неестественным, будто деревянным. - Не договаривались, - покладисто согласился тот. – Но когда-нибудь ты перестанешь считать меня придурком и тоже полюбишь. Вот увидишь. Сохранять серьезную мину у Манабу получилось секунды три или четыре, после чего он насмешливо фыркнул: - Сомневаюсь. Но спорить не буду. - И не надо, - с самым легкомысленным видом отмахнулся Казуки. – Я очень терпеливый и просто подожду. А пока пойдем лучше в спальню. Кто последний, тот и снизу! Казуки рванул с места так быстро, как только позволяла его коляска, и Манабу не попытался его обогнать, только проводил взглядом. Как только инвалидное кресло скрылось в коридоре, улыбка на лице Манабу померкла, он закрыл глаза и шумно выдохнул через нос. Но этого Казуки уже не увидел.