6. Москва
15 июля 2021 г. в 11:54
От увиденного в квартире Невы Марью внезапно для неё самой охватил такой ужас, что прийти в себя она смогла, лишь выскочив на улицу. После удушающе влажного зазеркального пространства свежий воздух улицы успокаивал; чуть пригревало солнце, показавшееся из-за туч, при этом моросило не переставая. Фонтанка вздорно шумела, но стоило сосредоточиться на её неспокойной поверхности, как вспухавшие и оседавшие волны замедлялись, проступали словно жилы под блестящей кожей, манили, втягивали в себя всё — взгляд, всё твоё существо, весь свет и всё пространство вокруг.
Отшатнувшись от ограды, Марья повернулась к дому и подняла глаза на окна третьего этажа. Назад пока отнюдь не тянуло: Нева, чуя чужое сознание в знакомом теле, нежно показывала зубы, а Марья не понаслышке знала, что с реками шутки плохи. Когда-то её окружали не одна, а целых четыре реки. Все они были, как Нева, ведающими матерями и берегинями, но представляли собой союз разных по смыслу сил во главе с Москвой-рекой. Нева пробуждала хтонический ужас сама по себе: отчётливо чувствовалась её прочная связь с чем-то потусторонним, чему не было места в мире живых, и в ней одной — мощь всего её массивного бассейна, всех знаний и опыта, почерпнутых у природы, тысячелетий жизни и ревностно оберегаемого ею города.
Марью напугать было непросто. Но если она и боялась, то точно не за себя, а за Петю, который жил с ведьмой плечом к плечу многие годы.
— Петро?.. — послышался тревожный голос Петьки, вернувший её в реальность. — Что за новая причуда?
— Пижама симпатичная, — усмехнулась Катерина, махнув рукой. Марья невольно хмыкнула, заметив на тёмно-синей фланели узор из маленьких якорей. Сестра с братом приблизились. — Может, пойдём в дом? Дождь всё-таки.
Почувствовав холодное дыхание ветерка с реки, Марья вздрогнула и посмотрела в их взволнованные лица. Наверное, стоило им всё-таки объяснить. Или Нева сама им скажет — так было бы даже проще. Но возвращаться в дом и идти мимо зеркала всё ещё отчаянно не хотелось.
— Привет. Как дела? — сказала она невпопад.
— Ага. Это твои дела — как? — парировал Петька.
— А… Чудовищно. В смысле, спал, м-м, дурно.
— Я тебя не дозвонился, — брат нахмурился, веснушки причудливо растянулись на щеках и наморщенном носу. — Испужался, извёлся весь, али не случилось чего. А ты в исподнем изволишь фланировать.
— Мы с этими белыми ночами все немного с ума сходим, — сочувственно произнесла Катерина и, приобняв братьев, направилась к парадной.
Деваться было некуда: никакого оправдания для прогулки под дождём — без зонта, в пижаме, да ещё и босиком — не нашлось. Войдя в квартиру, брат и сестра повесили пальто и весело помахали Неве, возвышавшейся за зеркальной гладью. Проводив их взглядом, она воззрилась на ненастоящего Невского, дёрнула уголком губ в подобии многообещающей улыбки и провела по стеклу со своей стороны длинным бледным пальцем.
— ...А я говорил! А я предлагал: давайте уедем на южные дачи. В Сочи! В Ялту куда-нибудь! Чтоб и клубничка с кулак размером, и море — парное молоко, — размечтался Петька.
На кухне он занял место за столом, настроившись на трапезу, Катерина же, с осуждением на него глянув, осталась у плиты. Демонстративно сложив руки на груди, Петька клянчил:
— Братец, ты обед обещал. Вот и давай.
Сестра деликатно одёрнула его и усадила Марью на соседний стул.
— На тебе лица нет, Петро. Отдохни, приди в себя. Не беспокойся, я что-нибудь придумаю.
Полчаса спустя Петька, навернув картошки с грибами, за обе щёки закусывал бутербродами с сыром и более на жизнь не жаловался. Отметив про себя его аппетит, Марья невольно улыбнулась — обижаться на него ничуть не хотелось.
Позже, за чаем, они заговорили о грядущем визите в театр.
— Ах да… Петро! — важно заявила Катерина. — Петька не хочет надевать костюм. — Тот закатил глаза. — Хоть ты ему скажи.
Несмотря на ремарку Петра о том, что младшего предстоит уговаривать, Марье не удалось к этому подготовиться. Катерина смотрела возмущённо, а Петька — с вызовом, и было совершенно не ясно, что же делать.
— Петя, это что такое? В театр как попало нельзя.
Петька поднял левую бровь и продолжал безучастно смотреть. Не подействовало.
— Это же некультурно!
Поднялась и правая бровь; Петя подавил зевок. Кажется, Невский совсем иначе проводил воспитательные беседы. Напустив на себя самый равнодушный вид, она обронила:
— Значит, антракт переждём в зале. Не то в фойе и в буфете на нас пальцем покажут… Жаль. Так хотелось разнообразить вечер бокалом шампанского…
Петька, побледнев, бессловесно открыл и закрыл рот. Насупившись, он буркнул: «Ежели сёмги не будет, за себя не отвечаю!» Таким образом, вопрос с его костюмом был решён.
Марья, полагая Петин гардероб небольшим, не представляла, что подобрать одежду на выход будет тяжело. Она перепробовала несколько комбинаций, то и дело выходила показаться сидевшим в гостиной, уже нарядным брату с сестрой, но всё было не то.
— Чой-то ты, братец, хватку потерял, — заметил Петька, потягивая лимонад.
— Ты не подумай, это хорошие наряды, тебе всё идёт, — добавила Катерина. — Просто… наверное, ты немного зажат.
— Зажат… — задумчиво повторила Марья, вернувшись в спальню. Она решилась посмотреть в небольшое зеркало в дверце шкафа, которое старательно игнорировала, словно опасаясь, что из любой отражающей поверхности выглянет Нева. Петино лицо было суровым, линия челюсти жёстко выступала желваками, между бровями залегла складка. Если бы Марья встретила Петю таким, то несколько часов отпаивала бы чаем.
Встав на пороге гостиной, она убрала волосы со лба, чуть вздёрнула бровь, приподняла уголок губ, а затем горделиво расправила плечи, воскресив в памяти образ Невского-столицы.
— Ого, во даёт… — пробормотал изумлённый Петька.
— Другое дело, Петро! — воскликнула Катерина.
Марья поправила бабочку и смахнула несуществующую пылинку с рукава. Несмотря на подступавшую усталость, притворяться Петей оказалось не так уж сложно.