Freedom of the Press

Эрен - Эрен! Убери все свои художественные принадлежности с кухонного стола! Я скривился от тона голоса Микасы. Не ожидал, что она вернется домой так рано. Обычно у меня еще час на то, чтобы прибраться за собой. Вздохнув, я поднял себя с кровати и босиком прошел в переднюю комнату, которая служила и гостиной, и столовой. Половину комнаты занимал развлекательный центр с большим плоским экраном, сотней DVD и игровой приставкой, окруженный двумя небольшими диванами и креслом для отдыха. В задней части комнаты стоял прямоугольный обеденный стол с шестью стульями в одном стиле. На нем были как попало раскиданы кисти, карандаши, листы бумаги, холсты, ластики и рисунки, занимая половину стола. Я не понимаю, почему она все время жалуется. Нас всего трое в квартире. Вот зачем ей целый стол? В маленькой кухне, отгороженной стойкой от передней комнаты, суетилась Микаса, доставая ингредиенты для ужина. Мне интересно, что она затеяла и смогу ли я урвать кусочек. Готовить мне не хочется. Да и когда мне вообще хотелось приготовить что-то посложнее рамена? Я, ворча, небрежно сгреб свои принадлежности и понес их в спальню, которую делил с Армином. Все равно на мне моя рабочая футболка, кого волнует, запачкаюсь ли я углем? - Как там твой проект? - услышал голос Микасы из кухни. Я бросил все на свой большой стол и вернулся в гостиную. Шлепнулся на один из барных стульев, положил локти на гладкий ламинат столешницы и стал наблюдать за тем, как она сновала туда-сюда по кухне. - Ну, в процессе, - ответил я на ее вопрос. - Ты хотя бы начал? - Микаса вопросительно приподняла бровь. Ох, как же она хорошо меня знает. - Конечно, нет, - я фыркнул. Поскольку она и так все знает, то могла бы не задавать глупых вопросов. - И к какому сроку? - она продолжала напирать. - Пятница, - с легкостью ответил, как будто до пятницы не два дня осталось. Она вздохнула и покачала головой. Это наш пятый семестр в Университете Троста. Она привыкла к моим бесконечным проволочкам. Но эй, могу сказать в свою защиту, что, на мой взгляд, мои лучшие работы выходят именно под давлением. А что может быть напряженнее, чем попытки успеть закончить целый проект за несколько часов до дэдлайна? - Где Армин? - я спросил у нее, оглядывая нашу маленькую квартирку, как будто мог пройти мимо него, не заметив. - Он позвонил и сообщил, что задержится в больнице допоздна. Кажется, он должен присутствовать на операции, или что-то вроде того, - последовал ответ. Я кивнул. Ничего такого сверхъестественного. Армин студент-медик, и отрабатывает в Главной Больнице Троста. Его часы работы обычно варьируются, но их всегда много. Я наблюдал за тем, как Микаса положила с полкило гамбургера на сковородку. - Что ты готовишь? И, что важнее, можно мне чуть-чуть? Мне правда пофиг что это, но я хочу. Она засмеялась. Она реально смеется надо мной. - Что? А как же твои макароны с сыром? Ты не собираешься питаться ими третий раз за неделю? - Эй-эй, полегче с макаронами, это вкусно. И дешево. Она закатила глаза и разрешила мне урвать немного от ее обеда. И тут в моем кармане зазвонил телефон, который я поспешил вытащить. На весь экран красовалось имя моего босса. Хах, босс… Он мой ровесник, и до того, как стать моим боссом, был мне другом, так что странно думать о нем в таком статусе. Подпевая своему рингтону, я нажал на кнопку «принять». Надеюсь, он не собирается дать мне новую работу. Еще одна мне сейчас ни к чему. Ну, знаете, из-за проекта, который я еще даже не начал и у которого дэдлайн через два дня. - Хеллоу, - ответил я, как и всегда, потому что обычное «алло» нормальных людей — это скучно. Кто хочет быть нормальным? Никто, вот кто. - Привет, Эрен! - господь, почему Марко всегда так счастлив? И почему я так раздражен? - Сегодня утром заболел один из моих фотографов, и он не сможет выйти на работу завтра вечером. Я надеялся, что ты сможешь его подменить. - Завтра вечером? У меня проект, который нужно сдать… - начал я оправдываться, но затем прервался. Завтра вечером? Может ли быть…? - Что за работа? - Я знаю, что ты никогда раньше не работал со спортивным разделом, а это игра Скаутов... - Я возьмусь! - закричал я, спрыгивая со стула. Микаса вытаращилась, едва не уронив ложку. Она послала мне недовольный взгляд, и я только пожал плечами и невинно улыбнулся в ответ. Я всегда был огромным фанатом Скаутов, и работать фотографом для Трост Дейли я начал с надеждой, что когда-нибудь появится возможность фотографировать один из их матчей. И вот, этот день настал! - Отлично! Окей, статья будет посвящена одному из их игроков. Это его сотый матч, так что в основном будут нужны только его фотографии. И… - Аккерман?! - еще немного выше, и я бы точно мог попробоваться на место сопрано в университетский хор. Марко засмеялся: - Да, он самый. Центральный нападающий, Леви Аккерман. Загляни в офис завтра перед матчем, и я отдам тебе пропуск на боковую линию. - О-мой-бог, спасибо! - мои слова сочились восторгом. Микаса оглянулась и вопросительно посмотрела на меня, и я знаю, что на моих губах расплылась торжествующая улыбка, но мне сейчас плевать. - Увидимся завтра! Марко снова засмеялся: - До завтра, Эрен. Я отключился и сжал телефон в кулаке, победно вскинув его в воздух и пустившись в счастливый танец по всей квартире. Пропуск на боковую линию? И разрешение сталкерить и фотографировать моего кумира, Леви Аккермана? Мой восторг не поддается никакому описанию. Целый год дурацких заданий для дурацких статей наконец-то возместится сполна! - Эрен, - настороженный тон Микасы прервал мое головокружение. - У тебя художественный проект с дедлайном в пятницу утром, который ты еще не начал. Ты уверен, что взяться за эту работу — хорошая идея? - Я обязан взяться за нее, Микаса! Это же матч Скаутов! И статья будет посвящена Аккерману. Я закончу проект сегодня вечером, - ответил я ей, спеша в свою комнату. - Я обещаю! Боже, как же я ненавижу учебу. Почему занятия в колледже такие долгие? Может, они пролетят быстрее, если я посплю. Какой-то тупой общеобразовательный курс. Кому вообще нужен этот матан? В смысле, это же так легко. Изогнутая это…. И странная греческая E это… а та штука, которую профессор называет «производной», считается как… Короче, раз я все равно ничего не соображаю, можно просто заснуть. На кой черт мне сдалась математика? Я специализируюсь в искусстве. Профессор Шадис, наконец, закончил урок, и я чуть ли не завопил от облегчения. Засунул тетрадь в рюкзак и перекинул через плечо вместе с камерой, после чего практически бегом покинул аудиторию. Я вытащил ключи из кармана, выходя из здания, и отделил ключ от замка на моем велосипеде. Сев на велосипед, я покатил по людному тротуару, крича людям, чтобы они свалили с дороги. Ну, не кричал, но хотел бы. Как только я покинул территорию кампуса, людей стало намного меньше, и я помчался к офису Трост Дейли. Я был готов взорваться от перевозбуждения. Ожидая сигнала светофора, я в сотый раз за день посмотрел на часы. Пять. До офиса, который отсюда через пару блоков, я должен был добраться к 5:30, и затем смогу сразу же поехать к стадиону, который в нескольких милях оттуда. Таким образом, к 6:30 я буду уже на месте, а матч начинается в семь. Идеально. Я почувствовал тупую боль в колене, и нагнулся посмотреть — синяк вырос прямо на глазах над коленной чашечкой. Почему именно сейчас? А, ладно, не важно. Со мной все будет в порядке. Завтра после занятий у меня по расписанию регулярный визит к врачу, так что доктор с этим разберется. Я был рожден с неким дурацким генетическим заболеванием, которое что-то делает с моей кровью. Гемо...фобия? Нет, не так. Гемо… Гемо-что-то-там. Гемофилия! Вот оно. Ладно, что бы там ни было, это дерьмо. Полагаю, свертываемость моей крови не такая, как у нормальных людей. Все, что я знаю — я должен проверяться у врача каждые две недели и надеяться на то, что мне не понадобится переливание. Мне нужно принимать лекарства и, самое главное, быть аккуратным. Порезы и кровоподтеки для меня ноу гуд. Еще ребенком я ненавидел свое заболевание, потому что из-за него я не мог развлекаться как другие дети. Всю свою жизнь я провел в постоянных визитах в больницу, но хуже всего мне было, когда я был еще совсем мелким и до конца не понимал, что со мной не так. Всегда говорил маме, что преодолею это, что поправлюсь и смогу играть и веселиться как нормальный ребенок. Но, повзрослев, я осознал неизлечимость своей болезни. И все же это меня не остановило. Разумеется, я должен быть осторожным, ну и что с того? Я не позволю этой дурацкой хреновине сдерживать меня. Я больше никогда и никому не говорю о своем здоровье, потому что как только об этом становится известно, со мной начинают носиться как с хрупким цветком, который может рассыпаться в любую секунду. А в худшем случае начинают думать, что я прокаженный, и обходить меня стороной, как будто они могут этим заразиться… Так что кроме моих родителей, Микасы и Армина о моей болезни не знает никто, и я собираюсь и дальше сохранять это в секрете. Объяснять мои многочисленные синяки и кровоподтеки довольно легко тем, что у меня такая кожа и что они на ней легко появляются. Хотя, мне кажется, профессор Ханнес думает, что я подвергаюсь насилию… Сигнал с красной руки, у которой не было мизинца и отсутствовал кончик безымянного пальца, сменился на белого идущего человечка без руки и головы. Бедняга. Здорово, что у него нет гемофилии. Тяжко бы ему пришлось. Когда я добрался до офиса, то поспешно поставил свой велосипед на стоянку и сразу же зашел внутрь здания. Я бегом преодолел коридоры, практически сбив по пути Жана. Пачка газет, что он нес, закачалась, но не упала. - Йегер, идиот! Смотри куда ты, блядь, идешь, - выругался он, продолжая идти по коридору. Тупая лошадиная морда. Понятия не имею, что Марко нашел в этом долбоебе. К слову, о Марко… - Ох, отлично, вот и ты, - сказал он с широкой улыбкой на щекастом веснушчатом лице. Впрочем, он всегда улыбался. Я уже привык. - Да, вот и я! – согласился с ним, все еще тяжело дыша после гонки на велосипеде всю дорогу от кампуса. И впереди мне предстоял еще не ближний путь до стадиона. Ватные ноги и дыхательная недостаточность, приветствую вас! - Ты даже оделся подходяще, - заметил он. На мгновение я удивился такому наблюдению со стороны Марко, а потом вспомнил, глянув вниз. На мне была футболка Скаутов. Точнее сказать, это футболка с номером Аккермана. Я усмехнулся и кивнул. – А то! Марко вручил мне большую ярко-оранжевую карточку на тонком голубом шнурке. - Носи пропуск на шее, просто покажи его охране возле западного входа. Там будет человек, который укажет тебе, куда идти, и объяснит правила. Я кивнул, слушая лишь в пол-уха, сосредоточившись на разглядывании карточки, на которой надпись гласила «Доступ к боковой линии. Трост Дейли. Фотограф». Я восторженно накинул шнурок на шею и пошел на выход, смех Марко затихал позади меня. Запрыгнув на велик с моей фирменной улыбкой во весь рот, я погнал по направлению к стадиону. Мой доктор должна мной гордиться. Она склоняла меня больше двигаться, ссылаясь на то, что это пойдет на пользу моему самочувствию. Ну как, доктор Зоэ? Я достаточно двигаюсь? К тому моменту, как я подъехал к стадиону, мое дыхание, к моему стыду, сбилось так, что я только и мог пыхтеть и отдуваться. Я нашел стоянку для велосипедов и быстро установил там свой транспорт, после чего припустил к западному входу. Сердце стучало как бешеное, и дело не в долгой езде. Дело в том, что мне еще ни разу не удавалось побывать на матче Скаутов, и я настолько взволнован, что описать мое состояние невозможно. Я жалкий студент. У меня нет денег на подобное. Но я смотрел все матчи по ТВ. И теперь, наконец-то, увижу один вживую. Еще и с боковой линии! Смогу сталкерить своего кумира, делать сотни…нет, тысячи снимков с ним! Словно сон становился явью. Нет, правда. В буквальном смысле. Далеко не единожды мне снилось, как я фотографирую Леви Аккермана во время матча. Я нашел западный вход и показал им свой пропуск. На него быстро взглянули, затем осмотрели мой рюкзак и чехол с камерой, после чего пропустили внутрь, сообщив предварительно, что мое место в северо-западном углу поля, и что проходить за ворота мне нельзя. Я кивнул и поспешил на стадион, по пути доставая камеру. Надеюсь, Леви часто будет где-то неподалеку. Как минимум в течение первой половины матча, забивая голы. Разве не здорово будет, если я смогу сделать снимок прямо во время удара по мячу, который закончится голом? Боже, я так взволнован! Попав на стадион, я в восторге осмотрелся вокруг. Тут же прижал видоискатель к глазу, повозившись с фокусировкой и затвором, и начал делать снимки всего подряд. Это моя персональная камера, так что никто мне не запретит наделать кучу снимков. И я их делал. Я фотографировал стадион, фанатов, продавцов, все на свете. Спустя несколько минут я опустил камеру и увидел два цвета, мельтешивших на поле. Я тут же распознал глубокий зеленый цвет Скаутов. Другая команда одета в ярко-красную форму. Думаю, это Гаррисон. Скауты разминались на моей половине, и я просканировал взглядом номера на спинах игроков. Вскоре я увидел его, и мое сердце решило совершить самоубийство, ударившись со всей силы о грудную клетку. Он стоял недалеко от линии и разговаривал с высоким блондином в зеленой рубашке. Я узнал его, это главный тренер. Его зовут Эрвин Смит, полагаю? Я быстро поднял камеру и сделал снимок. Ого, Эрвин настолько высокий? Или это Леви на самом деле куда ниже, чем прописано в его профиле? Там сказано, что его рост 167,6 см. Этого быть не может. Хоть он и стоял в десятке метров от меня, я с уверенностью мог сказать, что мы не одного роста. Он ощутимо ниже меня. Я пялился на него так долго, что испугался, не заметит ли он, но взгляда отвести так и не смог. Я видел его по телевизору сотни раз, но теперь я вижу его вживую, да еще и на весьма близком расстоянии! Я снова прижал камеру к глазу и максимально приблизил, уже буквально фокусируясь на носу форварда. Я наделал дюжину снимков, и чуть отстранился, глядя на дисплей. Никогда еще я не видел его лицо так четко. Были, конечно, фотографии в журналах, но все мы знаем, что они отредактированы. И черт возьми, надо ли вообще редактировать это лицо. Я пялился на собственные снимки, поражаясь его абсолютному совершенству. Кожа выглядит такой гладкой, и эти высокие скулы, выразительная линия подбородка. Затылок идеально выбрит, а поверх него небрежно спадают черные волосы. Уголки бровей и губ опущены книзу, и это естественная для него хмурость. Но что выделяется сильнее всего, так это глаза. По телевизору невозможно понять их точный цвет, а в журналах они всегда насыщенного, сверкающего голубого оттенка. Но на моем нетронутом никем изображении я вижу, что его глаза ни разу не голубые. Само собой, частичка голубого в них есть, но на самом деле они серые. И этот цвет мне нравится куда больше, чем тот неестественный, виденный мной на страницах журналов. Просто он… подходит ему куда больше. Я поднял взгляд и обнаружил, что и он, и тренер уже ушли. Смит направился к боковой линии чуть поодаль от меня, и я заметил номер Леви, 23, направлявшийся к остальным ребятам. Номер 4 отдал ему пас и я тут же поднял камеру, делая несколько снимков его потрясающей работы с мячом. Я начал рассматривать остальных игроков и их номера. Так, номер 4 это Эрд Джин, он правый полузащитник. И номер 28 — левый, Фарлан Черч. Я вижу номер 15, Шульц, он бежит отобрать мяч у номера 10, Бозарда. Гюнтер Шульц — левый фланговый нападающий, в то время как Бозард — правый. Как там его имя? Олуо? Ауруо? Ау-что-то-там. Понятия не имею. Сколько бы раз не слышал это имя по телевизору, так и не запомнил, как оно произносится. Три хавбека — номер 14 Ян Дитрих в центре, номер 9 Митаби Ярнах справа, номер 7 Моблит Бернер слева. Двое защитников это номер 11 Дита Несс справа и номер 20 Люк Цис слева. Наконец, вратарь команды, номер 19 — Майк Закариас. Я навел фокус на Леви, делая еще больше фотографий, в то время как он посылает мяч в ворота, где стоял Закариас. Мяч обошел вратаря и пролетел над ним, попадая в сетку. Я начал громко болеть раньше, чем понял, что это только разминка. Я почувствовал на себе взгляды, глянул вправо и увидел, как на меня пялятся другие фотографы и стафф. В ответ на это я нервно усмехнулся и пожал плечами, затем вернулся к камере, при этом мои щеки слегка горели. Ну и что, что я кричал? Гол-то был классный. Спустя некоторое время игроки покинули поле, чтобы подготовиться к началу матча. Я сфотографировал кучку болельщиков Скаутов, которые были недалеко от моего места. Когда обе команды вернулись на поле, за ними шла девушка и пела национальный гимн. Затем оба капитана от каждой команды подошли к центру поля для жеребьевки. Аккерман и Закариас встретились с двумя игроками Гаррисона, и я успел сделать несколько снимков их рукопожатий. Волнение накрывало меня все сильнее, пока судья подбрасывал монетку, пока игроки занимали свои позиции на поле. Игра началась с мяча у Скаутов на дальней от меня половине. Это хорошо, значит, большую часть времени Леви будет проводить на моей половине поля. По крайней мере, первый тайм. Когда судья подул в свисток и матч начался, я большими восхищенными глазами смотрел как Аккерман, Черч и Джин пасуют друг другу мяч, а за ними на коротком расстоянии следуют Шульц и Бозард. Джин почти теряет мяч в пользу одного из игроков соперника, и я громко закричал, когда он умудрился спасовать назад Бозарду. О черт, я же должен фотографировать. Я поднял камеру и начал наблюдать за матчем через видоискатель — Скауты с мячом направились на мою половину поля. Защитник Гаррисона перехватил мяч, который летел от Черча к Аккерману, и я громко засвистел, игнорируя находившихся в пределах слышимости и пялившихся на меня фотографов. Я что, не могу наслаждаться матчем из-за кучки каких-то фотолюбителей, для которых это просто работа и которые ненавидят спорт и все прочие виды развлечений? Мне реально нравится спорт и команда, которую я пришел фотографировать. Так что можете мне отсо… Болельщики засвистели, и я посмотрел на поле, сразу замечая одного из наших защитников, растянувшегося на земле вместе с нападающим Гаррисона. Кажется, это Несс. Я пропустил само столкновение, но, похоже, фол был со стороны игрока Гаррисона, если верить болельщикам. И как следствие, судья подбирает мяч и вручает его Скаутам для удара. Мяч установлен в зоне пенальти, и Несс мощным ударом отправляет его вперед через поле. Я приготовил камеру, видя, как Леви бежит по направлению удара, оглядываясь через плечо на летящий поверху мяч. Я заметил защитника Гаррисона, бежавшего к нему, и затаил дыхание во время прыжка Аккермана. Вот же прыгучий коротышка. Он касается мяча головой быстрее, чем игрок Гаррисона, и отправляет мяч Эрду. Я держал палец на затворе, успевая наделать дюжину снимков его в прыжке, но тут он упал на спину, запутавшись ногами с защитником. Аккермана это не смутило ни на йоту, он быстро поднялся на ноги и тут же подключился к игре. Защитник же катался по земле еще несколько секунд, пока не понял, что судья не намерен прерывать матч. Только тогда он поднялся на ноги и продолжил игру. Дальше в том же духе. Мяч гоняли по полю туда-сюда, но сетки он не достигал. Леви предпринимал несколько попыток забить гол, но каждый раз его останавливали. Иногда я забывал, что я здесь для того, чтобы наделать снимков. У меня их и так уже было полно, но ведь это моя работа, а, значит, я должен продолжать фотографировать. На последних двух минутах первого тайма Скауты перехватили мяч и перешли в нападение. Через камеру я увидел, как один из скаутовских хавбеков, вроде бы Дитрих, отправил мяч через поле. Я наблюдал за тем, как Аккерман побежал к нему. Дыхание перехватило. Быстрее! Он собирается улететь в аут! Аккерман посмотрел через плечо, пытаясь успеть за мячом. Он все ближе и крупнее и ближе и…. Черт. Я опустил камеру как раз в тот момент, когда Леви сделал прыжок к мячу, пытаясь успеть до того, как он вылетит за линию. Он не попал по мячу, но попал по мне, приземляясь прямо на меня. Мы оба упали на траву. - Блядь, - произносит на ухо самый прекрасный, бархатный голос из всех, что я когда-либо слышал за свою короткую жизнь. О мой БОЖЕ! Леви Аккерман лежит прямо на мне! Просто охренеть! Я не могу дышать. Я не могу дышать. Мне даже пофиг, если я поранился при падении и мне придется мчаться в госпиталь для переливания крови. Леви Аккерман ВЕРХОМ НА МНЕ! Воу, это звучит слишком грязно… Не то, чтобы я жаловался или что-то типа того, если вы понимаете, о чем я. Он пытался подняться на ноги, в то время как двое его товарищей по команде, Черч и Шульц, подбежали, чтобы помочь ему. Леви встал, схватил меня за рукав и поставил на ноги. Я так и знал! Он ниже меня. Едва ли он выше 160 см. Какой же он маленький коротышка. - Прошу прощения… - начал я извиняться. - В следующий раз, - прервал меня Леви, отворачиваясь. – Убирайся, блядь, с моего пути. Я смотрел ему в след огромными глазами, пока он бежал по полю. Святые угодники, клянусь, он может убивать взглядом, он почти убил меня. Но в несколько ином смысле, чем он собирался. Иисус, если мое сердце начнет биться еще быстрее, чем сейчас, у меня точно случится приступ. Думаю, большинство людей оттолкнуло бы такое отношение их кумира. Но не меня. По какой-то причине, свирепый взгляд этих прекрасных глаз и этот бархатный голос вызывали странную реакцию моего организма. Вот блин. Только не говорите, что моя одержимость кумиром превращается в нечто иное. Матч продолжался, и я поднял камеру, проверил ее на наличие повреждений до того, как проверить себя. Выдохнул с облегчением. Мой фотоаппарат в порядке. Убедившись в этом, я осмотрел и себя. Я не истекал кровью, отлично. Завтра утром я буду темнее, чем трехнедельный перезревший банан, но оно того стоило. Я смогу похвастаться, что был сбит с ног Леви, мать его, Аккерманом. С самодовольной улыбкой на лице я продолжил делать снимки происходившего на поле. Первый тайм закончился по нулям, и после этого сделать еще хороших фотографий мне не удалось. Теперь Леви на другой половине поля. Я попытался запечатлеть его попытку забить гол, когда мяч пролетел в миллиметрах от пальцев голкипера. Я завопил вместе со всем стадионом. 1:0 в пользу Скаутов. И этим закончился матч. Стемнело, но стадион был ярко освещен прожекторами. Пока народ расходился, я тусил возле боковой линии, в конечном итоге направившись к невысокому ограждению, за которым игроки проходили в раздевалку. Обе команды уходили с поля, и я остался их ждать. Сделал несколько снимков игроков Скаутов и Гаррисона, которые шли вместе и вели себя так, словно они больше друзья, чем соперники. Когда мимо прошел последний игрок, я понял, что не вижу Леви. Оглянувшись на поле, я увидел его в самом центре вместе с главным тренером. Он и Смит о чем-то разговаривали, направляясь к раздевалкам, и Леви протирал лоб полотенцем. За ними, покинув свои посты, шли двое охранников, потому что зрители уже разошлись. Я смотрел на них, пока они приближались. - Эй, Аккерман! Я вытаращился и оглянулся. Это я только что сказал? Н-нет! Я не собирался окликнуть его! Блядь, теперь он будет думать, что я из прессы, или что-то типа того, и он будет меня ненавидеть! Он уже ненавидит меня, верно? Я оказался у него на пути. Он врезался в меня и упал. Примерно час назад. Но Леви и Эрвин смотрели прямо на меня, так что, получается, тот идиот, что позвал его – это я. Я замялся, не зная, что сказать. Какого хрена ты это сделал, слабак?! Я его позвал, и теперь ни слова не могу выдавить? Великолепно, теперь он точно ненавидит тебя и думает, что ты придурок. - Аккерман сейчас не делает никаких заявлений, - сказал Смит, подгоняя Леви вперед. - Постойте! Я… Я не журналист! – быстро произнес я, держа в руке мой чересчур оранжевый пропуск. – Я просто фотограф. - Я не собираюсь устраивать тебе гребаную фотосессию, если это то, что тебе нужно, - колко заметил Леви. Вот же мистер Нахальная Жопа. - Н-нет. Не это… Я просто… Можно автограф? – наконец выжал я из себя. Иисус, кто-нибудь видел мою уверенность в себе? Ну, знаете, ту самую, которая позволяет мне десять минут рассказывать об анатомии рыбы без какой-либо подготовки? Ту, которая, вкупе с моим не замолкающим ртом, приводит меня к таким вот ситуациям, когда я обращаюсь к своему кумиру, даже не зная, что я собираюсь ему сказать? Леви вздохнул и кивнул, направляясь ко мне. - Думаю, я задолжал этому паршивцу, - бросил он Эрвину. – Не без моего участия с его тощей задницей кое-что произошло в конце первого тайма. Мои щеки тут же загорелись, от чего мне стало еще более неловко. Что со мной не так?! Я не краснею. В принципе. Что этот человек со мной делает? - У тебя есть маркер? - спросил он. - Ох… - я похлопал себя по карманам и, не нащупав такового, смутился еще сильнее. Я и так знал, что у меня его нет, но это не помешало мне проверить везде где только можно в его поисках. У меня не было маркера даже в рюкзаке. Я студент-художник! Какого хрена у меня нет даже гребаной ручки?! - Дерьмо, у кого-нибудь есть маркер? - спросил Леви, поворачиваясь к мужчинам позади него. У Эрвина маркера не было, но один из охранников достал его из нагрудного кармана. Леви взял его, снял колпачок и снова обратился ко мне. - Повернись. Я тут же подчинился, стаскивая рюкзак со спины и выставляя напоказ номер 23 и имя Аккермана. Его рука нажала мне на спину, и мое сердце готово было разорваться на части. Боже мой, успокойся, иначе у тебя случится сердечный приступ и ты опозоришься еще больше. - Наклонись, - сказал он, и блин мне показалось сейчас или тон его голоса был чуть ниже? Ох, ебать, мои внутренности подрагивают, как и мой член. Ебать мою жизнь. Я слегка наклонился вперед, мои щеки горели, и он начал писать на моей спине. Когда он закончил, его рука исчезла со спины, и я выпрямился, поворачиваясь к нему лицом. Он закрыл маркер и вернул его охраннику. Все четверо направились в проход без единого слова. - Эмм, спасибо! – крикнул я ему вслед. - Не за что, засранец, - он махнул рукой мне в ответ. Знаю, что у меня на лице эта торжествующая ухмылка, но ничего не могу с собой поделать. По крайней мере, я больше не смущен. Я закинул рюкзак на плечо и убрал фотоаппарат в чехол, направляясь к выходу. Сегодня был отличный день. Не беря в расчет ту часть, где на занятии рассказывали о важности всяких кривых. Мне удалось попасть на первый в моей жизнь матч Скаутов, посмотреть его с боковой линии, быть сбитым моим кумиром, и он же оставил автограф на моей футболке. А еще он сказал кое-что сексуальное. Ну, вряд ли он подразумевал что-то такое… Блядь, конечно да! Он точно сказал мне кое-что сексуальное. Пусть никто и не поверит мне, если я расскажу, но плевать мне на это. Когда я вернулся домой, Микаса и Армин уже легли спать. Матч шел дольше, чем я рассчитывал, и дорога домой по темноте на велике заняла целую вечность. Я тихо зашел в спальню, пытаясь не разбудить Армина, который спал в другой части комнаты. Я сел за свой стол и включил ноутбук. Нужно как можно быстрее отправить фотографии Марко, чтобы они появились в завтрашнем номере. Вытащив карту памяти, я вставил ее в ноутбук и открыл изображения. Рассортировав их, я выбрал несколько наиболее удачных, и вложил их в имейл. Я постарался быстрее пробежаться по ним, не задерживаясь особо. Отобрав все фотографии, которые мне понравились, я отправил их Марко. Уже собирался выключить ноутбук, но засомневался, мышка остановилась на первых снимках Леви. Я нажал на один из них, и на весь экран открылось его лицо. Да, это не сравнить с маленьким дисплеем моей камеры. Снимком оказался один из тех, которые я сделал еще до матча, когда приблизил максимально его лицо. Не знаю, как долго я пялился на Аккермана словно глупая влюбленная школьница, но в конце концов я закрыл ноутбук и переоделся. Я вспомнил об автографе, красовавшемся на моей футболке, и, чтобы никого не разбудить, вынес ее в переднюю комнату, чтобы при свете рассмотреть. Его подпись неожиданно аккуратная, учитывая, что он писал маркером, на футболке, на спине. Он расписался прямо по двойке. Я улыбнулся, даже слегка покраснел, вспоминая неловкую встречу. И этот комментарий. Прекрасный, будоражащий комментарий…. Одно я могу сказать точно, без какого-либо сомнения — я гей. Вернувшись обратно в комнату, я аккуратно сложил футболку и отложил ее, после чего залез под одеяло и закрыл глаза. Я пытался уснуть, но пара темных, задумчивых серых глаз никак не давала мне погрузиться в сон.