Freedom of the Press

От автора: Окей, вплоть до этой главы знания футбола особо не требовались, чтобы читать этот фанфик. Но теперь, когда мы подобрались к плей-офф, я хочу объяснить, как работает американская система. Я не буду рассказывать о системе ранков команд, и как определяется, какая команда выходит в плей-офф. Это не так важно. Десять команд, по пять из каждой группы, попадают в плей-офф. Пятое и четвертое место играют против друг друга, и дальше проходит только выигравший. Далее друг с другом играют первое и четвертое, второе и третье места. Победители проходят дальше и играют друг с другом. Выигравшая в конце команда отправляется на Чемпионат. НО ВСЕ ЭТО НЕ ВАЖНО, ТАК КАК Я СОБИРАЮСЬ КОЕ-ЧТО НЕМНОГО ИЗМЕНИТЬ. Мне понадобилось чуть больше этапов, чтобы умудриться впихнуть по времени все происходящее в моей истории. Важно знать, что каждая команда сыграет с другой дважды, то есть это будет домашний матч и игра на выезде. И если первый матч может закончиться ничьей, то во втором обязан определиться победитель. Например, в первом круге Скауты играют со Стохессом, и первый их матч длительностью 90 минут заканчивается ничьей. Через день или два - второй матч в первом круге, уже на территории Стохесса, с 90 минутами овертайма в случае ничьи. Если за это время победитель не определится, то все решит серия пенальти. Выиграет тот, кто забьет больше всего мячей из пяти попыток. К тому же, победитель будет считаться по сумме забитых голов за оба матча. То есть если первый матч выиграла одна команда, а второй - другая, победитель все равно будет. От пер.: насколько мне известно, овертайм длится 30 минут, что есть длина одного тайма. Не знаю, зачем автор придумала эти страшные цифры, бедные футболисты там подохнут от усталости :( И да, в последнем утверждении про сумму голов за оба матча есть одна логическая неувязка. Поэтому прошу простить автора и просто не напрягаться по поводу технических моментов, потому как фанфик так здорово украшен кучей интересных подробностей. Приятного чтения! Леви Этот день. Он настал. Знаю, что должен быть более взволнованным и взбудораженным, и если бы Эрен был сейчас рядом, то назвал бы меня "угрюмой задницей" или еще как-нибудь. Но по какой-то причине меня никогда не волновал плей-офф. Такой же матч, как и все. Матч за кубок MLS - это другое дело. Мне за последние четыре сезона только однажды удалось поучаствовать в таком матче, и мы проиграли. Это была очень напряженная игра, проигрыш нас опустошил. Я отчаянно хотел выиграть этот кубок, и понимал, что не смогу этого сделать, предварительно не разобравшись с плей-офф. Но мне было плевать. Во время утренней разминки в день перед матчем тренерский состав проделал хорошую работу, воодушевив команду. Всех, за исключением меня, конечно же, но все они привыкли к моему скучающему лицу времен игр серии плей-офф. Так что они не трогали меня. Но будучи капитаном команды, я был сейчас тут вместе с тренерами и пытался настроить своих товарищей на игру, вдохновить их на победу. Знаю, что Эрен тоже взбудоражен по поводу сегодняшнего матча. Во-первых, потому что он не затыкался с самого окончания сезона, и во-вторых, потому что утром он послал мне целый десяток сообщений о том, как он взволнован. Он пытался воодушевить и меня, и, надо признать, в какой-то степени у него получилось. Как бы то ни было, я хотел выиграть этот матч для него. То же самое чувство, что я испытывал во время товарищеской игры в Канаде. Не знаю, откуда берутся все эти эмоции, но они здесь, это самое желание выиграть для чертового зеленоглазого паршивца. Он так счастлив, что сможет смотреть матч плей-офф с боковой линии, что его маленькое сердечко может разорваться. Мне хотелось, чтобы он смотрел за хорошим матчем, а скучающий и расфокусированный я мог бы все испортить. Когда пришло время выходить на поле, я начал чувствовать предматчевое волнение, наполнявшее меня. Я слышал шум стадиона, грохот комментаторов, скандирование из уст команды, и все это начало пробирать меня. Мы направились по проходу на поле, и я сделал глубокий вдох, встряхнув руками и переминаясь в разминке с ноги на ногу. Давайте, блядь, сделаем это. Мы выбежали на поле под чересчур громкие крики фанатов, и я тут же взглядом попытался найти Эрена. Не обнаружив его, я не удивился, потому что на боковых линиях все битком было забито, все же это матч плей-офф, так что я не стал думать об этом. Наверняка он где-то там. Этот паршивец ни за что на свете не пропустит игру, которую так ждал. Комментаторы просветили всех о том, что и так нам было известно. Да, мы знаем, что это неделя игр плей-офф, мы знаем, что победитель пройдет дальше и будет играть на следующей неделе, а проигравший - вылетит. Знаем все стандартные правила лиги. Бла бла бла. Наконец, спели национальный гимн, и мы смогли занять места на поле. Я сделал вдох-выдох, оказываясь в игровой зоне. Майк и я присоединились к главному арбитру в центре поля для определения сторон монеткой. Мы выиграли, и я занял позицию по центру поля, в то время как арбитр установил мяч. Прозвучал свисток, и матч начался. Я быстро сделал пас Фарлану и мы побежали через поле. Разница между игрой здесь сейчас со Скаутами и игрой за команду США просто огромная. Я и мои товарищи-форварды в команде Скаутов можем отлично читать мысли друг друга, словно мы пять частей одного слаженно работающего механизма. Когда я переместился влево, Фарлан тут же начал догонять, а Эрд инстинктивно вошел в зону инсайда. В то время когда Эрд побежал вперед, Фарлан и я автоматически уклонялись от других, Гюнтер и Олуо спешили на центр поля. Стоило одному начать двигаться, другой тут же реагировал. Это идеально, и сегодня - не исключение. Команда, с которой мы играли в первом круге плей-офф, имела слабую защиту. У них была проблема с ней на протяжении всего сезона. И этой слабостью мы пользовались. Мы работали идеально в команде, и мы смогли, не без помощи наших хавбеков, забить два гола в первой половине. Я был весь в игре, все тело потряхивало от выплесков адреналина и энергии. Я мог буквально прочувствовать силу, текущую по моему телу, когда впервые за игру ударил по воротам, и мяч пролетел мимо пальцев голкипера. Крик и буйство толпы только сильнее возбудили меня, и я громко ликовал вместе со своими товарищами по команде после каждого забитого гола. Эрен говорил мне, после последнего сыгранного домашнего матча, что я становлюсь совсем другим человеком, когда выхожу на поле. Что это чуть ли не разворот на все 180 градусов от моей обычно безразличной и стоической персоналии. Не могу сказать, что он неправ. Я действительно иначе чувствую себя, когда играю. Есть что-то такое в этом стадионе, полном шумных фанатов, этих ярких лампах, и в том, что ты делаешь то, что любишь делать больше всего на свете. Для большинства это может быть просто игрой, но не для меня. Может я и развлекаю всех тех, кто стоит на трибунах и собирается вокруг телевизора, но я люблю это, а значит, для меня это что-то большее, чем развлечение. Такой внутренний подъем обычно длится еще несколько часов, до самой ночи. Не знаю, что за такая химическая реакция в моем организме, или какие там синапсисы возгораются в моем мозгу и вызывают такой подъем, но в сочетании с сильным удовольствием, которое я получаю от близости с Эреном, это выливается в лучшие ночи в моей жизни. Даже после проигрыша те моменты, которые я разделяю с ним тем же вечером и ночью - самые прекрасные. И сегодня - не исключение. Я практически мечтал об окончании матча, чтобы забрать этого зеленоглазого красавчика к себе домой и пребывать на вершине послематчевой эйфории, в то время как он будет изгибаться подо мной. Но когда первая половина игры подошла к концу со счетом 2:1, я просканировал взглядом кучку фотографов на боковой линии и не обнаружил его. Где этот паршивец? Ушел в туалет? А может он просто припозднился и остался в самом дальнем ряду фотографов. Но что-то не давало мне покоя, и я не мог ничего поделать с тревогой, которая начинала сжирать меня. Сложно было сфокусироваться на том, что Пиксис говорил по поводу командной стратегии, в то время как мысли мои крутились вокруг того, где же был сейчас Эрен. Все это очень напоминало о том домашнем матче перед пресс-конференцией, на которую я его приглашал. Тогда он так и не появился, и я помню, как переживал, что с ним могло случиться что-то плохое. Блядь, теперь эта мысль застряла в моей голове и не собирается покидать ее. Я переживал за него, и в этот раз даже сильнее. Не знаю, почему. Возможно, потому, что знал, как сильно он был взбудоражен этим матчем. Не могу представить, что он просто забыл об этой игре. Такого быть не могло. И даже если что-то случилось, это должно быть чем-то очень серьезным, раз ему пришлось пропустить матч. Что, если он болен? Или с ним стряслось что-то плохое? Вдруг его сбила машина по дороге сюда? Вечно он ездит на этом своем велосипеде, так что мои опасения не были безосновательны. Тут меня посетила мысль, что мои столь сильные переживания вызваны еще и окрепшей привязанностью к парню. Я пытался убедить себя, что это просто смешно, но не смог. Я не мог отрицать того факта, что, возможно, начал испытывать к нему чувства. Но эй, после всего того, что происходило между нами за закрытыми дверьми, естественно я начал бы чувствовать к паршивцу хоть что-то! Ведь мы занимаемся всем этим уже не один месяц. Я ни с кем не игрался так долго. Это нормальные чувства к своему постоянному сексуальному партнеру. Так и должно быть. И ничего более. Когда перерыв закончился, я глянул на боковые линии, в последний раз пытаясь отыскать Эрена. Мне отчаянно хотелось увидеть эти зеленые глаза. Но я их не видел. Я попытался проигнорировать неприятные ощущения, возникшие от этого, и попытался снова сконцентрироваться на матче. После свистка мне понадобилось еще несколько минут, чтобы войти в нужное русло, но главное, что мне это удалось. С Эреном наверняка все в порядке, какие-нибудь семейные дела, или что-то еще важное. И я знаю, что скоро у него экзамены, и может быть он решил остаться дома и подготовиться к ним. Возможно, сейчас он сидит перед телевизором и смотрит матч. Если так, то мне нужно выложиться на все сто. Я снова стал частью нашего тщательно смазанного механизма. Я и Эрд катали друг другу мяч так быстро и успешно, что тем самым ввели в ступор команду соперника. После очередного быстрого розыгрыша мяч полетел через поле от Эрда к Фарлану, который предпринял попытку забить гол. Мяч попал в верхний угол сетки. 3:1. Я обливался потом, моя футболка прилипла к телу, и легкие налились свинцом, в то время как матч подошел к своему завершению. Я вскинул руки в воздух, и Майк встретил меня в центре поля. Я прыгнул в его объятия, в то время как нас окружили наши товарищи. Митаби и Ян посадили Фарлана на плечи, Моблит и Гюнтер подсаживали друг друга. Единственные мысли, что крутились в моей голове в этот момент - о нашей победе и выходе в следующий круг. Но пока мы шли в раздевалку, все еще находясь в режиме празднования победы, будто мы сам Кубок выиграли, я инстинктивно бросил взгляд на боковые линии, где все еще стояли фотографы. Мое настроение тут же упало, когда я не смог встретиться взглядом с зелеными глазами, которые я так отчаянно хотел увидеть. Я попытался погасить в себе ту часть, что была разочарована из-за невозможности отпраздновать эту победу вместе с Эреном. Однако разочарование немедленно сменилось гневом, когда я открыл шкафчик и проверил телефон. Ни единого звонка или сообщения от паршивца. В первый раз, когда он не появился, мы еще не знали номеров друг друга, поэтому он никак не мог дать мне знать, что не придет. В те несколько последующих раз, когда его не было, он посылал мне сообщение, предупреждая. Так что не так в этот раз? Насколько это трудно для него, взять гребаный телефон и отправить одно несчастное сообщение? Маленький засранец. Эрвин произнес речь победителей, но я отключился от всего происходящего. Я так и не услышал ни единого слова, и как только он нас отпустил, я пулей вылетел из раздевалки. Не дойдя до машины, я начал набирать номер Эрена и приложил телефон к уху. Я все еще злился на этого идиота, но волнение снова начало перекрывать гнев. Если бы с ним все было отлично, он бы позвонил, верно? Единственная причина, по которой, на мой взгляд, он мог не позвонить - так это то, что с ним не все в порядке. Возможно, у него проблемы. Гудки шли и шли, и я уже сел в машину, начиная волноваться все сильнее с каждой секундой. - Алло? - это не голос Эрена, и это делу не помогло. Голос женский, похож на его сестру, но я не так много разговаривал с ней, чтобы быть уверенным. - Кто это? Где Эрен? - потребовал я. - Это его сестра, Микаса. А вы кто? Имя указано как Угрюмая Задница. Если бы не волнения, я бы посмеялся. Разумеется, он записал меня под таким именем. Эрен такой Эрен. - Это Леви. Где Эрен? - снова спросил я. - Он не появился на игре. А говорил мне, что придет. - Он, эм... - она колебалась, будто размышляя, говорить мне или нет. Наконец, она вздохнула и продолжила. - Он в больнице. Долгое время я молчал. Значит, мои страхи становятся явью. Что-то с ним случилось. Почему сердце бьется так быстро? Почему так трудно дышать? Откуда...вся эта боль? Что это значит? Я не понимаю... - Что случилось? Он в порядке? - Я... Я не могу рассказать. Он убьет меня. Впрочем, он убьет меня уже за то, что сказала, что он в больнице. Он в порядке, кстати. Но... Если хочешь узнать у него самого, то он находится в Центральной больнице Троста. Мне как раз нужно уйти через несколько минут, и будет здорово, если кто-нибудь сможет составить ему компанию. Ему быстро становится скучно. Об этом думать дважды мне не пришлось. - Уже еду, - сказал я, завершая звонок и откидывая телефон на пассажирское сидение и вылетая с парковки почти тут же. Что случилось с гребаным паршивцем? Что он сделал? Микаса сказала, что он в порядке, а она не стала бы этого говорить, будь оно неправдой. Мое беспокойство исчезло вместе с ее словами, то теперь я был озадачен. Почему он в больнице? И почему держит это от меня в секрете? Всю дорогу до больницы в моей голове царил хаос. Когда я припарковался на огромной парковке, то выскочил из машины, чуть не забыв головной убор и очки. И даже вспомнив о них, сначала решил их не надевать, но затем подумал, что не хочу иметь дело с нашествием фанатов. Я просто хочу попасть к Эрену и поговорить с ним. Я глядел в пол, вжав шею в плечи, когда заходил в вестибюль. Направился к ресепшену и тут же обратил на себя внимание женщины, несколько раз резко стукнув по стойке. - Могу я вам помочь? - спросила она уставшим голосом. - Мне нужно увидеть Эрена Йегера. Он пациент этой больнице. В какой он палате? Женщина нахмурилась и стала говорить мне что-то о том, что я не член семьи и не могу увидеться с ним, но тут мимо прошла высокая женщина в халате, которая оторвалась от своей папки-планшета, услышав имя Эрена. Я тут же признал в ней подругу Эрвина. Я встречался с ней пару раз после той вечеринки, и даже сходил с ними и Петрой на двойное свидание показухи ради где-то неделю назад. Я снял очки и тут же двинулся в ее сторону, понимая, что она может мне помочь. Она ведь друг отца Эрена, верно? Так что может знать об Эрене и, возможно, проведет меня к нему. Я проигнорировал администратора, крикнувшей мне, чтобы я не ходил дальше, и Ханджи махнула ей рукой, что все нормально. - Леви? Что ты здесь делаешь? - спросила она. - И как узнал об Эрене? - Я пытался дозвониться ему, потому что он не пришел на игру. Его сестра ответила на звонок и сказала, что он здесь. - Ох, бедняжка был так расстроен, что не смог сходить на твою игру, - поведала она, ведя меня в сторону лифтов. - Он бы застыдился того, что я сейчас говорю, но он был на грани слез все время, пока я лечила его. Его сестра включила телевизор, как только начался матч, и он видел его полностью. Думаю, он разбудил весь этаж своими возгласами. Я был несколько в шоке от услышанного. Он так сильно расстроился из-за матча? Еще когда его сестра сообщила мне, что он здесь, уже тогда мне было немного стремно от того, что я злился на него, теперь же я чувствовал себя гораздо хуже. Если все сказанное Ханджи правда, он действительно стремился попасть на игру и очень расстроился от того, что у него не вышло. Думаю, я могу простить его в этом случае... Мы вышли из лифта на третьем этаже. Не знаю, в каком отделении мы сейчас находились, но здесь было в разы тише, чем на первом этаже, и не было такого хаоса. Ханджи повела меня по коридору, мимо двери с табличкой, на которой значилось ее имя. Ханджи Зоэ МД*, гематология. Гематология? Это что-то, связанное с кровью... Не похоже, что он здесь оказался случайно. - Ханджи? Почему Эрен здесь? Почему он в больнице? - Я не могу тебе этого сказать, коротышка. Врачебная тайна. Придется тебе спросить у Эрена, а там уже ему решать, расскажет он тебе или нет, - ответила она. - Я, по идее, не должна была пропускать тебя сюда, но если ты никому не расскажешь, то и я этого не сделаю. Я уже было собирался прокомментировать прозвище, которое она так любит проговаривать, но тут она остановилась перед одной из дверей и открыла ее. Она зашла внутрь, и я осторожно проследовал за ней. Эрен сидел на одной из больничных кроватей этой маленькой палаты. Выглядел он немного бледным, но помимо этого казался здоровым и даже... расслабленным. Словно находиться здесь для него было в порядке вещей. Он сидел со скетчбуком, его карандаш двигался по поверхности под послематчевые комментарии, раздававшиеся из телевизора, висевшего на стене. Его лицо было спокойным, словно он сидел не в больничной палате, а на диване в своей квартире. Затем я заметил над его головой почти пустой пакет, густая красная жидкость медленно стекала по трубке, которая была подсоединена к внутренней части локтя. Когда дверь открылась, Эрен поднял взгляд и вытаращился. Он стал еще бледнее, если такое вообще было возможно. Его взгляд, полный страха, встретился с моим, но тут же перескочил на Ханджи. - Это ты сказала ему, что я здесь? - его голос звучал так, словно его предали. - Почему ты здесь? Второй вопрос был адресован мне. Я нахмурился, пытаясь придумать, как бы ответить на это, не выдав, в каком беспокойстве я пребывал. Ему это знать не нужно. Обычно я не переживаю так сильно из-за других , так что лучше просто притвориться, что ничего подобного не было. Ханджи ничего не сказала, вместо этого отступила назад и закрыла дверь, оставляя меня наедине с Эреном. - Я заметил твое отсутствие, и пытался дозвониться до тебя. Твоя сестра ответила и сказала, что ты здесь. Однако, она не объяснила причину, как и Ханджи. Долгое время он просто смотрел на меня, затем вздохнул и опустил взгляд на колени, где лежал скетчбук. Он с минуту играл карандашом, и я решил занять место на стуле возле его кровати. - Думаю, скрывать дальше бессмысленно. У меня гемофилия, - произнес он так тихо и быстро, что я едва смог уловить сказанное. Прежде чем я успел уточнить у него, что под этим подразумевается, он продолжил. - Это генетическое заболевание, я был с этим рожден, так что не беспокойся, я не могу передать его тебе. Моя кровь сворачивается не так хорошо, как у нормальных людей. В случае, если я порежусь, или если результаты анализов плохие, я вынужден приходить сюда для переливания крови. Кое-что на работе разбилось, пока я занимался уборкой прямо перед концом своей смены, и оно меня поранило. Он вытянул перед собой руку, показывая мне забинтованную толстым слоем марли ладонь. - Мне пришлось приехать сюда, чтобы наложили швы и сделали переливание. Внезапно все встало на свои места. Вот почему он не появился на том матче и пресс-конференции. Были и еще пропущенные им игры. Так вот в чем причина. Возможно, он и тренировки пропускал из-за своей болезни. И вот почему он просил меня все делать без кровопускания, и чуть не сошел с ума от беспокойства, когда я все же куснул его до крови. По этой же причине он запаниковал, когда у него пошла кровь носом на вечеринке и он побежал искать Ханджи. Ханджи - его лечащий врач. Вот настоящая причина, почему они знакомы. Я чувствовал, что должен быть зол на него. Мы знаем друг друга относительно давно. Мы то и дело занимались очень личными, очень интимными вещами. Неужели он доверял мне недостаточно хорошо, чтобы рассказать об этом? Почему утаивал от меня? Скрывал ли он это от всех? Я в самом начале говорил ему, что тот вид сексуальных отношений, что между нами, предполагает доверие друг другу. Он мне не доверяет? Но по какой-то причине я не был расстроен. Все, что я испытывал - это беспокойство за него. Что вообще эта болезнь значила для него? - Почему ты не говорил мне? - я не сразу осознал, что все-таки спросил это. Он нахмурился, не поднимая глаз от скетчбука. Но я все еще мог видеть его взгляд, полный решительности, когда он произнес: - Потому что я отказываюсь принимать эту болезнь как главную характеристику меня. Это не то, кем я являюсь. Да, это часть меня, и я никогда не смогу от нее избавиться, но не позволю ей меня контролировать. Я буду бороться и не дам ей победить. - Но почему ты скрывал это? - Начал бы ты со мной... то, что есть сейчас между нами, знай об этой болезни? - ответил он, наконец-то посмотрев на меня. - Нет, не начал бы. Кто захочет связываться с кем-то таким больным? Все, кто узнавал, все взрослые люди, пока я был ребенком, начинали смотреть на меня по-другому. Относились ко мне как к хрустальному, боясь, что я легко могу разбиться, если они сделают что-то не так. Я терпеть это не мог. Я так ненавидел это, Леви. Так что я перестал говорить об этом людям, теперь никто не относится ко мне по-особенному, и посмотри! Я все еще жив, не так ли? Только посмотри, сколько всего мы успели уже сделать вместе. Ты бы ничего этого делать со мной не стал, если бы знал, верно? Но теперь ты знаешь, что я могу все это нормально вынести. Теперь ты знаешь, что я не слабак. Я не знал, что ответить на это, потому что он был прав. Если бы я знал о его болезни, я никогда бы не зашел так далеко. Но также он был прав и в том, что он вынес все это без особых проблем. Это не сломало его, не причинило боль. - Я пойму, если из-за этого ты захочешь закончить все то, что между нами сейчас, - произнес он, снова опустив взгляд на скетчбук. Брови нахмурены, выглядел он очень огорченным, будто ему не нравилось то, что он говорил, но все же он продолжал. - И я врал тебе, скрывая это. Так что пойму, если ты больше не сможешь мне доверять и не захочешь иметь никакого дела со... Я не мог больше этого слышать, поэтому встал и быстро пересек палату. Я взял его за подбородок и притянул к себе, заставив его заткнуться поцелуем. Он напрягся, но затем расслабился, целуя меня в ответ, прежде чем я отстранился. - Паршивец... Я с тобой еще не закончил. Я продолжаю говорить это тебе, а ты продолжаешь спрашивать меня, хочу ли я все это закончить. Ты правда думаешь, что подобное может меня отпугнуть? Нихрена подобного, - я приблизился и прошептал ему на ухо. - Особенно после того, как ты умолял меня вставить тебе. Я так просто не могу отказаться от подобного. По сути, это было ложью. Не по этой причине я держал его возле себя. Что-то совсем другое... Это странное желание оберегать начало расти в моей груди, едва я услышал его рассказ о своем состоянии. И это ставшее уже привычным тепло, которое разливалось по моему телу всякий раз, когда я видел эти глаза. Но ничего из этого я не могу рассказать ему, потому что даже сам об этом думать не хочу. Так что я снова задвинул все эти чувства подальше, как я это делал на протяжении уже нескольких месяцев. Он задрожал, и я получил удовольствие от такой его реакции. Отодвинувшись от него, я снова сел на стул. Это выражение на его лице я не забуду никогда. Он словно ликовал. Полагаю, причина тому тот факт, что я не отказался от него, как он того боялся, и мне было приятно, что я смог так осчастливить его. - По этой же причине на мне всегда остается столько синяков. Так что нет, я не врезаюсь в столбы. И никто меня не избивает. Из-за гемофилии тут же появляются синяки при любом удобном случае, они могут появляться даже просто так. Ах да, и головные боли. Время от времени они случаются со мной. Помнишь, я пропустил матч перед поездкой в Квебек? Я лежал в постели половину недели с головной болью. Я мог только кивнуть. Все теперь приобретало смысл, будто я наконец-то нашел недостающий кусочек паззла. Теперь картина была цельной, и у меня появилось чувство, будто я теперь знаю Эрена намного глубже. Все странное и напрягавшее меня, происходившее за последние месяцы, внезапно получило объяснение. Теперь все было отлично, и мне стало очень комфортно. - Леви? - спросил он, его голос прозвучал мягко, а взгляд вперился в скетчбук. - Что такое, пацан? - Пообещай мне, что не будешь меня жалеть? Или относиться ко мне иначе, чем сейчас, - попросил он. - Разумеется, паршивец. Я не жалею людей, и если ты не хочешь, чтобы я как-то поменял к тебе отношение, то этого не будет. Я буду относиться к тебе точно так же, как и раньше, - пообещал ему я. - Хорошо, - он кивнул. - Ах да, единственные, кто еще знает о моей гемофилии - это Микаса и Армин. Ну и родители. И доктор Зоэ. Теперь и ты. И я хочу, чтобы дальше это не пошло. - Я сохраню твой секрет, Эрен, - заверил его я. - Так же, как ты хранишь и мой.