Учителя - лучшие друзья

- «И ты, Брут…» или «И ты, моё дитя…», да какая разница?! Если Цезарь не говорил такого, тогда выходит, что это Шекспир добавил, эти столь знаменательные слова в своей пьесе?! Что за чертовщина?! Если даже и так, то где же тогда стоит Брут?! Правильно! За спиной у Юлия! Это немыслимо! Они нарушают целую историю! Я от сюда сваливаю! Ангел была в гневе, нет, в бешенстве! А как бы вы отреагировали, когда увидели, что ваш самый любимый момент в истории, на самом деле был не таким, каким про него писали в книгах? Вот, Цезарь обессиленно падет на холодный плитчатый пол, толпа, как минимум из восьмидесяти человек, ликует, но Салли замечает, что не все этому довольны. Юний стоит и бездвижно смотрит на окровавленное тело Юлия. Когда все люди уже вышли из здания, кроме двух маленьких с виду девочек, Брут слегка присел над телом своего якобы отца. Было видно – Цезарь был ему дорог. Но как же так? Сам придумал это убийство, так ещё и жалеешь о нём?.. Олдер больше не могла смотреть в стороне. Она подошла к мужчине и присела напротив него. - Зачем ты это сделал? – спросила она. - Когда-то мне приснился сон, в котором я убиваю его, - начал он неспешно рассказ, - Последнее, что он мне сказал было: «И ты, моё дитя». Через неделю мне снова приснился тот же сон, но тогда он сказал: «И ты, Брут». Я очень боялся, что и сейчас он что-то скажет, но он молчал, - небольшая дрожь в голосе, - Он случайно посмотрел на меня. И я увидел его последний взгляд. Он не был гневным, нет, никак нет. Скорее всего, он был сочувствующим… Это было самое страшное… - Понимаю… - протянула девочка, - Порой тебе кажется, что твоя семья тебя терпеть не может, но… - она улыбнулась, - Она, просто, так выражает любовь. Твоя семья – не те, у кого в жилах течёт та же кровь, а та, которая близка твоему сердцу… - Такая маленькая девочка, и уже столько всего понимает… - Юний хмыкнул. Его успокаивал восьмилетний ребёнок. «Удивительно, что она не заплакала при виде трупа!» – думалось ему. - Салли, нам уже пора! – неожиданно воскликнула Ангел, на что Олдер лишь улыбнувшись поднялась и хотела было идти, но вдруг остановилась, заметив недалеко цветок нарцисса, и сорвав его, положила окровавленное тело Цезаря. - Прощай, Цезарь. Прощай, Брут. Прощай, Рим… - сказала тихо она и подошла к Ангелине. Неожиданно сверкнула яркая искра и они оказались в той комнате, где до сих пор на столе лежала книга. Но вместо первых страниц по теме, была открыта странница, на которой было изображено два, чем-то похожих портрета и их биография. А звали их – Гай Юлий Цезарь и Марк Юний Брут.