Что если я вернусь к тебе?

Я со всех сил бежала по тёмному коридору школы и плакала. Никто мне не поможет, никого нет рядом со мной, кто бы мог утешить. Надо бежать, надо спасаться, ибо самое худшее может неизбежно накрыть меня огромной волной, если я просто так сдамся, даже не попытав удачу на максимум. Весёлый смех моих преследователей слышался позади, как какой-нибудь злобный вой стаи диких волков, бегущих за добычей. Для них это была игра, всего лишь забава, о которой вспомнят лишь через пару десятков лет, и то маловероятно. Они прекрасно понимают, что бежать мне некуда; что почти загнали меня в угол. «Почему? Почему они это делают? Что я им такого сделала?..» — глухим эхом отдается в моей голове, как бы я не пыталась заглушить это. Однако у меня ещё есть шанс: на бегу я проверяла каждую дверь класса, которая могла стать для меня спасительным выходом. Постоянно нахожусь в надежде, что она будет открыта, отчего у меня всё ещё остаются силы противостоять истерике. Очередной раз заворачивая за угол, умудряюсь на несколько минут пропасть из вида своих преследователей, чему мысленно радуюсь. Отчаянно дёргая двери, старалась как можно быстрее перевести дух и успокоить ошалевшие, к сожалению, не железные нервы, но всё, словно заведенное навечно, не хотело являться таковым. Наконец-то одна поддалась, и я вбежала в кабинет, быстро закрыв за собой скрипучую дубовую дверь. Однако ручку отпускать не стала, ибо на какой-то момент показалось, якобы мои ладони приклеились к ней намертво, отчего крепко вцепилась в неё руками. Меня всю трясло от страха, а мурашки табуном носились по вспотевшей спине. В следующее мгновение я ещё раз постаралась подавить свои всхлипывания, но слезы продолжали бежать по лицу, оканчивая свой путь на воротнике блузки. Через считанные секунды я услышала топот, означающий, что они здесь. И явно по тому, что все звуки, слышимые из-за двери, исчезли — они в полной нерешительности остановились где-то на середине коридора, раздумывая, куда бы могла подеваться моя особа. — Ливи-и-ия! — усмехаясь, протяжно звала меня одна из них. — Где же ты? От её противно-приторного голоса, у меня сердце пропустило удар и ушло в пятки. —Ливия, солнышко, выходи! Мы тебя не обидим, — сказала другая, явно хищно улыбаясь своим подружкам. А затем я услышала, как они стали дёргать одну дверь за другой, пытаясь напугать меня еще больше, нежели на данный момент. «Нет, ни за что!» — я всхлипнула и быстро закрыла рот рукой. Они остановились и быстро стали направляться в мою сторону — это было слышно по звонкому цокоту шпилек. Я быстро огляделась и с ужасом поняла, что прятаться больше некуда. Остаётся только два варианта: либо взглянуть им в глаза, пытаясь как можно гордо себя вести, либо подойти к окну, открыть и попытаться сбежать через него. Как ни крути, а вторая идея намного лучше, а потому, отбросив все сомнения, быстро подбегаю к оконной раме и дёргаю небольшую ручку на себя. Морозный воздух подул прямо на заплаканное лицо, блаженно остужая вспухшие веки. Странно, что уже конец февраля, а снега сегодня выпало прилично. Невольно поёживаюсь и, посмотрев вниз, готовлюсь к самому худшему поступку в жизни — четвёртый этаж, как-никак. Нет, прыгать всё-таки не лучший вариант, но похоже, что это единственное, что остаётся. Однако в попытках придумать что-либо более безопасное, я посмотрела чуть влево и, к своему счастью, увидела пожарную лестницу, ведущую прямиком на крышу. Не раздумывая, тут же взбираюсь на подоконник, но в некой нерешительности поджимаю губы, ведь боязнь высоты сковала меня, словно медными цепями. Дверь кабинета резко открылась, и моему взору предстали двое из троих преследовательниц, вмиг вбежавшие в кабинет. Однако вместе с ними я не заметила третьей. Я посмотрела вниз и увидела её, стоявшую в довольно обычной позе. Увидев меня, смотрящую в ее сторону, она хитро улыбнулась и язвительно помахала рукой, после чего к горлу подступил ком, вынуждая нервно сглатывать. Они не оставляют мне другого выхода! Двое, нагло посмотрев на меня, уже бежали в мою сторону. Согнувшись, я перелезла через распахнутое настежь окно на подоконник со стороны улицы и аккуратно, но всё же быстро стала идти к лестнице. Вытягивая правую руку и ухватываясь за неё, следом схватилась и левой. Скрипнув зубами, я прыгнула, крепко вцепившись в поржавевшие со временем поручни. Точно не была уверена, что получится, но всё же кое-как удержалась. Поставив ноги на ступеньку, я стала взбираться вверх, краем глаза увидев, что те двое вылезли в окно и стали с открытыми ртами пялиться на меня. — Вот же тварь! — прошипела одна и яростно стукнув кулаком по подоконнику. —Давай за ней! Я стала подниматься быстрее. Взобравшись на крышу через небольшой заборчик, тут же побежала подальше от лестницы, в надежде, что они не последовали за мной. В любом случае, насколько их знаю, они бы не стали рисковать, что уже хорошо. Мою немного порванную кофту с блузкой и юбку ветер легко пронизывал, заставляя потереть ладони от холода, дабы хоть как-нибудь согреться. Однако долго не задерживаясь, я побежала, скрестив руки на груди, одновременно стараясь не подскользнуться на довольно сильно покрывшейся ледяным слоем льда крыше. От холода и страха у меня застучали зубы, что не шибко выдалось по вкусу. Оглянувшись назад, я увидела, что одна уже залезла и теперь помогает другой. Всё-таки они ради своей никчемной задумки на всё пойдут, а я уж думала, что безопасность превыше всего прочего… Неожиданно подскальзываюсь и падаю, сильно ударяясь головой об заледеневшую железку. Насчёт остального не знаю, просто от холода ничего не чувствую, как будто мне вкололи лошадиную дозу обезболивающего. Хотя не отвлекаясь на причину того, поднялась на ноги и посмотрела на руки, которые были слегка окрашены в алый цвет. В голову тут же стукнула мысль, что я умудрилась разбить губу и рассечь бровь, но это уже не сильно волнует. Наконец, взобравшись, обе побежали за мной, на что я, немного прихрамывая, побежала к двери, которая вела в школу. Ну, естественно, она была заперта и, скорее всего, заколочена с другой стороны толстыми досками. В панике оглянувшись, невольно засматриваюсь, как они подходят всё ближе и ближе, посмеиваясь над моей безвыходной ситуацией. Конечно, бежать некуда, и вот-вот кто-то получит по полной катушке за особое ничего. Встряхнув головой, я подбежала к краю крыши, стараясь не обращать внимания ни на боль в ноге, ни на их противный хохот. Здесь почему-то небольшого заборчика не было, что кажется довольно странным. Хотя, мне на это искренне плевать, ведь на кону стоит моя жизнь. Или как там говорят практически во всех американских фильмах? Разворачиваясь к ним и вижу, что они уже стоят почти около меня. — Ну ты и сука, — тяжело дыша, выдала шатенка. — Не подходите ко мне, — с какой-то горечью в голосе, прошептала я. — Что ты там вякаешь, белобрысая? — Я говорю, чтобы вы ко мне не подходили! — закричала я, а слёзы с новой силой хлынули по заалевшим щекам. — Вы только посмотрите на неё, — самодовольно ухмыльнулась другая. — А что? Что ты сделаешь?! Прыгнешь, да? Я сделала шаг ближе к краю, стараясь держаться твёрдо и продолжая повторять, чтобы они не подходили. Однако они медленно ко мне приближались, не смотря ни на что. — Ливия, детка, не будь такой упрямой. Ты же не прыгнешь, — уверенно говорила шатенка, делая шаг вперед. Не уступая, я тоже делаю шаг, только назад и более аккуратней, нежели она. Однако чувство уверенности тут же пропало, как только почувствовала, что под ногами ничего твёрдого нет. Хотелось бы поставить вторую ногу рядом, но она вдруг заскользила и я начала падать вниз. Благо в последний момент успеваю схватиться руками за край крыши и повиснуть как тряпичная кукла. При всём при том, из-за того, что руки замерзли от холода, в моей голове поселилась мысль, что долго так не провешу. Зато было отчетливо слышно, как двое шумно ахнули, а третья громко взвизгнула. — Помогите мне! — с трудом вымолвила я, пытаясь крепко держаться обеими руками. Но они в ужасе застыли и тупо смотрели на меня. Я зажмурилась, поскольку сердце бешено колотилось, отбивая спонтанный ритм. Не хочу умирать, нет! Не могу просто так взять — и полететь вниз. Но, что ещё хуже, так это самой подтянуться, рискуя всем и вся. У меня не было сил подтянуться и залезть на крышу. Вместо того просто отчаянно хваталась руками за неё, пытаясь дождаться помощи от стоящих дур. Если я упаду… В голове появился образ самого дорогого в этом мире, перематываясь быстрыми кадрами, что невозможно было определить: плохое ли это было или все же хорошее. Сердце невыносимо сжалось от одной только мысли: неужели я тебя больше не увижу?! Руки стали постепенно разжиматься и я почувствовала, что конец совсем близок. — Прошу вас! Помогите! — вновь отчаянно закричала я, надеясь, что в их сердцах еще есть хоть капля сочувствия. Но, нет… Руки сами собой разжались и я камнем полетела вниз, ощущая, как потоки сильного морозного ветра острыми иглами впивались в спину, оставляя за собой колкую боль отчаяния и неизвестности. Было невыносимо это терпеть и, тем более, ощущать на собственной шкуре. В каком-то фильме даже говорилось, якобы смерть приятна, но кто это понимает? Сценаристы, которые пишут всю ахинею даже не представляют, насколько это страшно. Волосы в бешеном танце обрамляли лицо, не давая разглядеть тёмное небо. Однако всё так замедленно выглядело, что невольно казалось, будто это всего лишь кошмарное сновидение, не более того. Жаль, что это не являлось таковым, очень жаль. Но ведь, может, оно и к лучшему? На крыше я услышала крик одной из глупых девчонок, который был уже самым противным, что встречался мне когда-либо. Однако образ дорогого не отпускал меня, а потому, хотя бы это смягчало мысль о столь нелепой смерти, на что я и переключилась. Мне жаль, что всё так получилось. Прости меня, Крис, прости… Я очень хорошо почувствовала, как ударилась всем телом о землю, как разом переломались все кости, как сильно зажгло в левом боку, и что-то теплое стекало вниз по талии и тонкой кисти руки, а взгляду бросалась тонкая чёрная полоса, то размытая до беспредела, то резкая и отчетливо блестящая в свете фонаря. Голова уже не соображала, в следствии чего я точно не могла понять, что именно проткнуло меня. Возможно это была какая-то упавшая и застрявшая в снегу железяка, наподобие громоотвода, а возможно это был старый знак парковки с отвалившейся картонкой. Уже не важно, уже ничего не важно. После, я практически ничего не чувствовала, только какую-то исчезающую тупую боль, словно ударилась локтем или отсидела ногу. Собравшись с мыслями и открыв глаза, я отметила, что как же красиво падали белые хлопья снега, замысловато кружась вокруг своей оси. Как же это красиво, Боже! С ужасом понимаю, что не могу пошевелиться, хотя это постепенно становится уже ненужным, как прочитанная книга или разгаданный кроссворд. Однако всё же смогла повернуть голову и посмотреть туда, где лежат мои ноги, одна из которых искривлена под неправильным углом, а рука находилась в луже крови. Растрёпанные золотистые волосы, лежавшие крупными прядями на плече и груди, быстро окрашивались в алый так же, как и белоснежный снег, очаровывая собой до какой-то степени. Сердце сбавляло свой темп, больше не отбивая тот спонтанный ритм, означающий страх. Я улыбнулась, продолжая смотреть на кончики алых волос и садящиеся на них снежинки, моментально тающие. Оказывается, зима так красива! Раньше такого не замечала, вплоть до этого момента. Похоже, что теряя жизнь, мы приобретаем новые виденья. Отчего-то невольно засмеявшись, тем самым захлебываясь кровью, которой рот был наполнен до предела, я снова бросаю взгляд на край крыши, последний раз окидывая это чёртово место и, сама того не желая, осознаю, что глаза стали закрываться, чувствуя как сердце останавливается. Хоть я и закрыла их в ту же секунду, в них вдруг ударил очень яркий, бело-желтый свет, и мне вдруг стало так легко, как не было еще никогда. Не раздумывая, я побежала к нему навстречу, подальше от тьмы бытия…