Что если я вернусь к тебе?

Я обессиленно прикрыл глаза, одновременно до невыносимой боли стиснув зубы. При одной только ужасающей мысли сердце адски сжималось, отчего казалось, якобы в него вонзилась тысяча и одна острая игла. За этим всем, естественно, последовала вполне ожидаемая пульсация в висках, сопровождающаяся дикими ударами о барабанные перепонки, что ничуть не удивило меня. Одно дуновение ветра с форточки, заставило задрожать как осиновый лист, отчего вмиг резко появился холодный пот, стекающий крупными каплями по сгорбившейся спине и плечам, но при этом мне было чертовски жарко. Грудь сдавило таким образом, что вдохнуть воздух было практически невозможно, или хотя бы очень затруднительно. Я отчаянно пытался хватать ртом кислород, словно рыба на суше, но такая попытка была безуспешна, ибо ком, подкативший к горлу, начал давить с неимоверной силой. По лицу принялись невольно скатываться крупные солоноватые капли, оканчивая свой путь на вороте верхней одежды,которую я кстати ещё не снял, и падающие на плитку.С ужасом понимая, что перед глазами сливалось в размазанное пятно тело Ливии, я чуть ли не задыхался от сложившихся обстоятельств и несправедливости этого жестокого мира. Подходя ближе, всё-таки начал убеждаться в своей правоте, что это лежит девушка, и никак не здоровенный мужик или собака. Лежащее бездыханное тело было покрыто тонким слоем снега, а лицо полностью скрывалось им, но всё же преобладало красноватым оттенком, который в ночной пелене был чёрным, словно ночное небо в неясную погоду. Однако это могла быть краска или что-то вроде того, но не обязательно тому быть алой кровью... Долго не раздумывая, я подбежал ближе, не без мысли, что ей может быть необходима срочная помощь. Опустившись на колени подле тела, моментально подложил под её голову руку и приподнял ближе к себе, тем самым укладывая верх себе на ноги. Снег немного слетел с лица, после чего у меня округлились глаза. «Ливия?! Нет, не может того быть! Мне просто мерещиться, вот и всё...» Я смахнул с лица остатки снега, и теперь больше сомнений не оставалось — перед о мной лежала моя девушка. У меня задрожали губы, а лоб покрылся испариной, какая появлялась только при вранье перед родителями или близкими друзьями. С диким страхом замечаю, что Ливия была вся холодная, словно камень с глубины Марианской впадины, и не подавала никаких признаков жизни: ни слабоватое дыхание, ни слабый пульс... Я практически изо всех сил затормошил её, пытаясь опровергнуть любые догадки о смерти своей любви, которые так и вертелись волчком в помутневших от ужаса мыслях. Девичья голова покачалась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы в момент роли в спектакле, и также устрашающе выглядело. «Нет, этого не может быть! Не может...» Второй рукой я стал ощупывать её шею, в надежде всё-таки найти пульс, хоть и еле ощутимый. Однако, как бы его не искал, так и не нашёл. В любом случае, наверняка попросту не там смотрел, как обычно бывает при тренировках, когда необходимо записать свой пульс в таблицу с показателями. Все же не теряя слабую нить надежды на лучшее, моментально прижал её к себе, не сразу понимая, что в бок упёрлось что-то железное. Не в силах посмотреть на объект неудобства, тупо уставился на бледное лицо девушки, освещенное светом полной луны и фонаря. Однако через некоторое время я собрался с волей духа и бросил косой взгляд на то место, из которого и торчала та штука. Глаза вмиг увеличились в размере, став как две копейки, а брови немедленно поползли вверх от увиденного, поскольку из левого бока Ливии восходила прямо сквозь толщу кровеносных сосудов и кожного покрова длиннющая железяка. — Ливия, — с трудом прошептал я, пока на глаза накатывали слёзы. — Моя любимая Ливия. Повторно сжав ряды зубов и судорожно выдохнув, я, стараясь как можно аккуратней, ухватился за железку всей ладонью и потянул вверх, тем самым вытащив её и,долго не разглядывая, отшвырнул куда подальше, что та с неким звоном стукнулась о кирпичную кладку стены. — Ты, наверное, просто замёрзла, да, малыш? — успокаивающе лепетал я, даже не в силах понять, что сейчас несу. Убрав с под головы руку, я быстро снял с себя ветровку и, смахнув с Ливии оставшийся белоснежный снег, укутал её бездыханное тело. Одежда мгновенно стала окрашиваться в алый цвет, даже не смотря на то, что в некоторых местах подсохла до образования плотной коры. Затем невольно взглянул на свою руку и мысленно отметил, что та тоже была в крови. Я закрыл рот другой рукой, чтобы сдержать нелепый крик, от которого сбежались бы все голодные собаки в округе, но вместо того слёзы вновь покатились по щекам. Быстро прижав к себе Ливию, я стал успокаивающе шептать ей на ухо всё самое хорошее, что с нами приключалось за последнее время и раскачиваться из стороны в сторону, словно с маленьким ребенком на руках. Позади послышались шаги, но я не стал обращать на них должного внимания. — Эй, парень! — грубый голос разнёсся эхом по территории, что было не удивительно. — Ты что тут делаешь? Шаги приближались с каждой секундой, и в этот момент я решился обернуться. Недовольно замечаю, что ко мне подходит мужчина в форме охранника, которому на вид было лет пятьдесят, не меньше. — Ты что, плачешь? — вопросительно спросил он, явно настораживаясь. Я не мог вымолвить ни слова, ибо слёзы катились градом, а губы дрожали. Он подошёл очень близко и замер в оцепенении, содрогаясь всем телом. — Твою ж мать, — только и сказал сторож, увидев бледную Ливию, и всё, что находилось в алой крови. — Вызывайте скорую! — истошно закричал я, когда голос ко мне, наконец-то, вернулся. — Да-да, сейчас, — мужчина неловко обернулся и скрылся в ночной пелене. Я снова бросил жалостливый взгляд на девушку, гладя рукой по светлым локонам. — Ливия, продержись ещё немного, помощь скоро будет, — прошептал я, зарываясь лицом в её алые от крови волосы. — Ты не можешь меня так просто покинуть, нет. Вдруг в голову ударила нежданная мысль о том, что у меня есть телефон, который завалялся в глубине кармана джинсов. Одновременно думая, что же скажу персоналу скорой помощи и отпуская свою девушку, я кое-как выудил этот грёбанный мобильник. Всеми силами пытался разблокировать телефон, но сенсор никак не хотел реагировать на мои пальцы, поскольку они были слишком холодные. Однако забросив ложные мысли о безысходности, всё-таки согрев его немного своим не шибко теплым дыханием, я, наконец-таки, смог набрать номер скорой, после чего, нажав на вызов, послышались гудки. В одну секунду мне показалось, якобы они длятся бесконечно, если не больше. — Скорая, — скучающим голосом отчеканила женщина. — Помогите, помогите ей, пожалуйста! — дрожащим голосом сказал я, даже не пытаясь говорить спокойно. — Кому помочь? Говорите адрес. Но моя персона толком объяснить ничего не смогла, ибо мозг отказывался ясно мыслить, а потому я то шептал, то кричал в трубку, чтобы Ливии помогли. В конце-концов женщина психанула, послала меня ко всем чертям и сбросила вызов. — Нет-нет-нет! Так нельзя! Я начал очень плохо соображать, да и слёз вроде больше не было. Потом как-то умудрился позвонить отцу Ливии и, ничего не объясняя, сказал подойти к её школе. Затем, проклиная всех и вся, засунул телефон обратно и снова принялся прижимать к себе девушку. Прибежал сторож, весь вспотевший и перепуганный. Он что-то мне говорил, но я не понимал что именно. Понятия не имею, сколько я так просидел с Ливией, но позже услышал вой сирен, какие обычно раздаются глубоко ночью практически каждый день, когда уже все наши спят. Однако радовался именно тому, что это они едут не за моими знакомыми, а за другими, но теперь... Обернувшись, я заметил только полицию, но никакой скорой не было и в помине. С мыслью о том, как бы не грубо послать их на хуй, вижу, как полицейский присаживается на корточки подле меня и угрюмо потирает переносицу. — Нам нужна скорая, — прошептал я. — Парень, дай я посмотрю, — он положил мне руку на плечо и слегка трухнул. — Не подходите к ней. Он вмиг отдёрнул руку, как только я злобно взглянул в его сонные глаза и сильнее прижал Ливию к себе, закрывая её от кого бы то ни было. Его напарник подошёл к нам не спеша и, глянув на меня, что-то тихо сказал, после чего тот кивнул. Пока не приехала скорая, они больше меня не трогали, боясь, что моя персона является каким-нибудь психом. Одна врач тихонько ко мне подошла и, присев рядом как и полицейский, положив мне руку на плечо, еле слышно спросила: — Как её зовут? Я недоверчиво глянул на неё, поджимая губы. — Ливия. — Давай я осмотрю Ливию, хорошо? — сняв перчатки, она сжала моё плечо и её передёрнуло. — Да ты весь замёрз! Знаешь что, пока я буду её осматривать, ты пойди в машину скорой, там тебя согреют. Пойдёт? — Нет, я останусь рядом с ней, — уверенно отчеканил я. — Ладно, — холодно прошелестела та в ответ. Я выпрямился, отчего теперь она смогла видеть мою девушку во всей красе. Женщина немного отвернула воротник ветровки и стала рукой щупать шею, что-то лепеча про себя. Потом она взглянула на полицейских и кивнула, и не успел я ничего сообразить, как эти двое, схватив меня за руки выше локтя, стали оттаскивать от тела к санитарной машине. — Что вы делаете?! — в ужасе заорал я и начал вырываться. К медсестре подошли ещё двое врачей вместе с покрывалом и начали с головой накрывать Ливию, как какой-нибудь труп. Тут кто-то закричал. Не в силах понять обладателя слегка грубоватого голоса, я повернул голову на источник звука и замер от увиденного. Осев на снег возле машины полицейских, кричал отец Ливии, истерично схватившись за коротко стриженные волосы и едва ли не вырывая их с корнем. Лицо его было бледное, совсем как у блондинки, но перекошенное от ужаса больше. Воспользовавшись моментом, я передернул плечами и изо всех сил дернул руками, тем самым вырывая их из стальной хватки. Затем понёсся в сторону любимой, предварительно специально наступив на ноги одному из полицейских, отчего тот подскочил на месте и стал скакать на одной ноге. Отпихнув медсестру и двоих её помощников, которые тоже не шибко соображали, что произошло, я отшвырнул покрывало и прижал к себе девушку, жадно и с сожалением целуя её холодные губы, потрескавшиеся от мороза. «Ты не могла меня просто так оставить! Ты же не такая...» Все быстро опомнились, как и ожидалось. Полицейские снова схватили меня за руки стальной хваткой, заламывая их с невыносимым остервенением. Однако в этот раз я стал очень сильно сопротивляться, а потому на помощь им подбежали те двое и кое-как они сумели меня оттащить. Перед моим взором возникла сердитая медсестра со шприцом в тонких ручонках, наполненным прозрачной жидкостью, слегка поблескивающей при свете луны и фонаря. Немедля и не задумываясь, она, подтянув мне вверх рукав батника, вколола внутривенно какую-то ересь. — Можете отпустить, он недолго будет буянить, — сказала она, после чего меня тут же отпустили. Только следовало мне рвануть с места, как против воли рухнул вниз из-за того, что ноги подвели меня, предварительно став ватными и немея, словно я стал вдруг инвалидом. Тогда я стал ползти к ней, стараясь оказаться как можно ближе. На глаза неожиданно стала наваливаться сонливость с невероятной силой, что было чертовски странным. Я вытянул руку вперёд, желая дотронуться до неё, но мои веки сомкнулись. Последнее, что удалось мне почувствовать, так это как моё лицо уткнулась в леденящий душу снег. Однако моя рука всё же смогла сжать её холодную ладонь.