Услышь меня

Бог дал нам две ноги, чтобы ходить,две руки,чтобы держать, два глаза,чтобы видеть, два уха,чтобы слышать, но почему только одно сердце? Второе сердце отдал другому, для того, чтобы мы его нашли...

      Свет… очень яркий…Ох, кто мог потревожить мой прекрасный сон? Как долго это будет продолжаться? Через узкую щель приоткрытого глаза я увидела яркий солнечный луч, который упрямо пробивался через алые занавески. Осознав, что все попытки вновь окунуться в блаженство сна будут тщетны, она неохотно приняла сидячее положение. Наконец открыв оба сонных глаза, она окинула взглядом свою комнату. Валяющиеся на полу грязные майки вперемешку с нижним бельем, груда носков, находящаяся под не менее захламлённым столом явно не красили комнату юной девочки. Так. Стоп, стоп, стоп. Не будем торопиться и расскажем обо всём по порядку. Это Чон Хоа. Обычный подросток 14-ти лет. Но в отличие от других её ровесниц, она постоянно посещает тренировки, от чего не в восторге её родители. Этот переходный возраст… Постоянные конфликты с родителями… Хоа вчера поздно вернулась тренировки, а вот отсюда и такой кавардак в комнате. Мама вчера говорила убраться, но она вместо этого предпочла отправиться в царство Морфея. И сейчас за это кто-то получит люлей. -Хоа, ты уже проснулась? Это что? Разве я не говорила тебе убрать это ещё вчера? -Ну чего ты раскричалась с утра пораньше? И так голова болит, а тут ты ещё… -Хоа, сколько можно уже? Больше никаких тренировок! Будешь сидеть дома и учить уроки! И никаких подруг! А сейчас быстро вставай и убирай за собой, и спускайся завтракать, сегодня едим загород. Промолчав в ответ, Хоа нехотя закинула в шкаф носки и бельё и отправила в стирку грязные майки. Затем она умыла водой лицо, почистила зубы и спустилась вниз, для того, чтобы ощутить вновь ужасный вкус овсянки. Хоа никогда не съедала больше двух ложек, что всегда приводило в бешенство её мать. Сегодняшний завтрак не был исключением. Отставив почти нетронутую тарелку в сторону, она встала из-за стола и отправилась собирать вещи в поездку. Достав свою спортивную сумку, она запихнула туда пару чистых маек и джинсы. На себя же она накинула свою любимую безразмерную майку, надела старые джинсы, и натянула на ноги высокие белые конверсы. Спускаясь вниз, она бросила взгляд на маму, которая пила свои таблетки, успокоительные, но Хоа едва могла увидеть, что доза увеличилась вдвое. Сославшись на старческий маразм, она отнесла свои вещи в машину и стала ждать мать и брата, всунув в уши наушники. “Ну вот, неужели они соизволили наконец собраться.”, подумала Хоа, когда на пороге дома показались фигуры её родственников. Машина тронулась, и за окном проносятся ярко зеленые поля, солнце спряталось за тучу и больше ничто не могло раздражать Хоа. Машина неслась навстречу прекрасным выходным в окружении природы и обществе семьи. Отец Хоа уже ждал их. Он уехал на пару дней раньше, чтобы привести в порядок их маленькую усадьбу. Он так рад этим выходным… Мать Хоа теряет сознание за рулем… машина мчится на встречку и вдруг… громкий сигнал обреченной машины… удар… пустота…холод… Свет… очень яркий свет… настолько яркий и пронизывающе холодный… свет, который гораздо хуже спокойной тьмы. Хоа открывает глаза. Её тело… ни ноги, ни руки не двигаются. Ощущение, будто тебя закатали в бетон и ты не столько не хочешь, сколько не можешь шевелиться. Белый потолок, белые стены. “Где я, если не на том свете?”,- пронеслось в голове у Хоа , но ответ пришел тотчас же,-“Это больница!”. В это время высокий мужчина в белом халате, как Хоа уже успела догадаться-главный врач, светил прямо в глаза ярким, наполненным холодным светом, фонариком. Хоа, слепясь, с трудом приоткрыла глаза, через несколько секунд этот свет погас и она увидела двоих медсестер и того мужчину-врача, склонившихся над ней. Она видела, как их губы шевелятся, обсуждая что-то, но что именно, она не могла услышать…