Месть - это сладость

      За тонированным стеклом дешевого такси мелькали двух- и трехэтажные частные дома, похожие один на другой и отличающиеся лишь маркой и цветом находящейся во дворе машины. Несмотря на стоящую за пределами автомобиля невыносимую жару, людей на улице на удивление было достаточно много: некоторые куда-то спешили, уставившись себе под ноги и не замечая ничего вокруг, другие же медленно прогуливались, держа за руку ребенка или сжимая в ладони поводок с собакой на другом конце. И никого не смущал зной. Казалось, что никто на него просто не обращает внимания. Высокие тонкие деревья, растущие вдоль узкой дороги, с переплетенными между собой гибкими ветвями и по-осеннему голыми не давали и капли спасительной тени и нагоняли невыносимую тоску. Ко всему прочему, на улице стояла невыносимая духота, и воздух был настолько густым и тяжелым, что казалось, что его можно было сжать руками. Несмотря на то, что был разгар октября, термометр уже несколько дней не опускался ниже тридцати пяти градусов. Аномальная для любого северянина здешняя жара, была привычной для любого южанина. Низкие серые тучи, духота и отсутствие малейшего намека на спасительную прохладу дополняли картину унынием и безысходностью.       Девушка со вздохом откинулась на спинку заднего сиденья и натянула джинсовую кепку ниже на глаза. Ей хотелось крикнуть водителю, чтобы он немедленно остановился, развернулся и быстро отвез ее обратно домой. Или хотя бы дал возможность вернуться туда. Но этот путь был закрыт для нее если не навсегда, то очень и очень надолго, и единственное, что ей оставалось, так это ехать молча в машине.       Такси остановилось возле двухэтажного небольшого коттеджа, который ничем не отличался от рядом стоящих. Тот же желтоватый кирпич, те же дорожки к дому, то же деревянное крыльцо. И как только местные жители отличают свои дома и не путаются?       Девушка улыбнулась своим мыслям, молча заплатила водителю и вышла из автомобиля. Мужчина помог девушке достать из багажника немногочисленные чемоданы и картонные коробки, донес их до крыльца дома, вежливо поблагодарил за щедрые чаевые и быстро уехал, спеша на новый адрес. Девушка проводила взглядом удаляющуюся машину, чувствуя, как от тоски больно сжимается сердце, затем открыла дверь своим ключом, затолкала вещи в маленький коридор, кое-где помогая себе ногами, и прошмыгнула внутрь, бесшумно закрыв за собой дверь.       Включив свет в прихожей, девушка опустилась на коробки, устало разглядывая коридор. Старый паркетный пол, который наверняка скрипел при каждом движении древних половиц, пожелтевшие от времени обои в цветочек, деревянная лестница с облупившейся местами краской, ведущая наверх, небольшой комод в углу и узкий шкаф, покрытые толстым слоем пыли. Девушка тяжело вздохнула: теперь здесь ей предстоит жить несколько месяцев, а то и лет. Придется заняться небольшим ремонтом и привести это жилище во что-то более похожее на то, в котором она привыкла жить. И первое, что она сделает — это купит и установит кондиционер. В такой жаре и духоте она не выдержит и недели.       Девушка сняла кепку и кинула ее на комод. Каштановые волосы, до этого забранные под кепку, мягкими волнами опустились на плечи. Она не любила этот цвет волос, эту длину чуть ниже плеч и мечтала вернуть свой прежний вид, но молча терпела все, зная, что, возможно, это спасет ей жизнь. Поможет скрыться от любопытных глаз.       Просидев в задумчивости минут пятнадцать, девушка решила, что разберет все вещи позже, когда опустится солнце и воздух перестанет быть таким тяжелым и влажным. Заплетя волосы в хвостик, надев любимую кепку и темные солнцезащитные очки, она вышла на улицу. Когда она ехала на такси, то заметила недалеко от дома небольшую булочную. Так как она с утра толком ничего не ела, то решила первым делом посетить именно это место.       До булочной она дошла меньше чем за десять минут. Аромат свежеиспеченного хлеба сводил с ума девушку и заставлял живот больно скручиваться от голода. На радостях она заказала две большие булочки с корицей и грецкими орехами, шоколадный маффин и холодный ароматный кофе с карамельным сиропом. Улыбчивый мальчишка лет шестнадцати быстро выполнил заказ девушки, сложил все в бумажный пакет и протянул ей, продолжая счастливо светиться. Она вежливо улыбнулась ему в ответ, весело подмигнула и быстро развернулась, желая поскорее уйти отсюда, пока парень не стал к ней приставать с желанием взять номер телефона. Но переборщив то ли с резкостью движений, то ли со скоростью, она неожиданно споткнулась и влетела в стоящего в очереди человека. — Ох, извините меня, — быстро проговорила девушка, поднимая голову, чтобы посмотреть, кого она чуть не сбила с ног. Встретившись со смеющимися серо-зелеными глазами, она невольно застыла. — Ничего, мисс, — ухмыльнувшись, ответил мужчина. Он поднял с пола упавший из рук девушки бумажный пакет и протянул ей. — Возьмите, вы обронили.       Девушка, очнувшись, благодарно кивнула, забрала пакет и, коротко бросив через плечо "спасибо", постаралась как можно быстрее скрыться из поля зрения мужчины. Когда она его увидела, в памяти что-то колыхнулось. Он показался ей отдаленно знакомым, как будто когда-то давно она видела эти глаза, эту улыбку, но как ни пыталась, так и не смогла вспомнить, действительно ли она знает его. Может, у нее начинается паранойя, и она напридумывала себе того, чего на самом деле нет? Незнакомый человек всего лишь помог ей, а она уже видит в этом невинном жесте коварный замысел. Если она так будет реагировать на каждого случайного прохожего, то непременно загремит в психбольницу с нервным срывом. Это в лучшем случае.       Погрузившись в тяжелые мысли, девушка не заметила, как успела так быстро оказаться на пороге своего дома. На автомате открыв дверь, она вошла внутрь. Но, только захлопнув за собой дверь и успев поставить пакет на комод, за спиной раздался громкий стук. Вздрогнув от неожиданности, девушка опасливо обернулась и уставилась на дверь: неужели тот мужчина преследовал ее? Все-таки не зря она его испугалась. Стук повторился. Девушка подошла к двери, дрожащими руками взялась за ручку и повернула ее вниз, открывая.       На пороге стояла высокая девушка с яркими и добрыми голубыми глазами и прекрасной внешностью. На первый взгляд незнакомке было около двадцати, она, скорее всего, была ее ровесницей. Девушка приветливо улыбалась и держала в руках домашний пирог, украшенный в центре вылепленной из теста розой. — Здравствуй, — добродушно поздоровалась гостья, заставляя новоиспеченную хозяйку дома улыбнуться ей в ответ. — Я Маргери Тирелл. Живу здесь неподалеку, через три дома. — Алейна Стоун, — ответила девушка, жестом приглашая Маргери войти внутрь. — Извини, что я пришла без приглашения. Бабушка настояла, — уже зайдя внутрь, без тени раскаивания ответила Маргери. — Она требует чтить традиции, поэтому попросила меня отнести этот пирог новому жильцу в этом городе. К тому же нашему соседу. Знала бы ты ее: бабушку невозможно переспорить, — Тирелл протянула Алейне выпечку. — Спасибо, — смущенно улыбнулась Стоун, беря в руки огромную тарелку с пирогом. Ей было приятно такое неожиданное внимание со стороны незнакомых людей. — Может, пройдем и посидим на кухне? Я поставлю чайник. — Нет-нет, извини, — девушка замахала головой, отчего ее длинные каштановые волосы немного запутались между собой. — Спасибо за приглашение, но не сегодня. Мы с братом уже договорились с друзьями встретиться. Но в следующий раз я обязательно останусь, так что тебе еще придется выгонять меня, — она хихикнула. — Кстати, бабушка зовет тебя к нам в гости. Приходи, когда у тебя будет время, мы с радостью будем тебя ждать. — Спасибо, я обязательно приду, — девушка проводила гостью до крыльца. — И передавай, пожалуйста, спасибо своей бабушке. — Непременно, — улыбнувшись, ответила Маргери. Она махнула на прощание рукой и быстрым шагом направилась в сторону своего дома.       Оставшуюся часть дня Алейна разбирала упакованные вещи, убиралась в доме и складывала все на свои места. Из головы у нее не выходил утренний мужчина. Она могла поклясться, что видела его раньше, но никак не могла вспомнить когда и где это было. Она даже не успела его как следует рассмотреть и не запомнила толком, как он выглядел, но этот взгляд напомнил ей о прошлой жизни, когда она еще не была Алейной Стоун. Когда не нужно было опасаться за свою свободу и жизнь, бояться любого шороха и жить в этом захолустье. Когда у нее была семья.       Она всегда верила, что отец и братья защитят ее, не дадут в обиду и рассеют все невзгоды одним взмахом руки. Тогда она была бессмысленно гордой, глупой и избалованной Сансой Старк, второй по старшинству из пяти законных детей знаменитого на Севере Эддарда Старка.       Окруженная богатством, няньками и слугами, она считала, что всегда так и будет. Робб, старший брат, стал бы со временем полноправным хозяином прибыльной фирмы "Винтерфелл", Бран и Рикон работали бы там же, направляемые вышедшим в отставку отцом. Арья, возможно, выкинула бы из головы свои фехтовальные кружки и тоже бы когда-нибудь стала бы истинной девушкой, а не мальчишкой, какой была в тот момент, в разорванных джинсах, любимых кедах и бесформенных футболках. Санса непременно стала бы хозяйкой какой-нибудь дочерней фирмы, вышла бы удачно замуж и жила бы припеваючи, окруженная привычной роскошью, любовью и заботой мужа. Прекрасное, безоблачное будущее, о котором она мечтала раньше и даже не предполагала другого исхода. Но всего в один момент все изменилось.       Одним вечером она возвращалась домой с Джоном Сноу, бастардом отца. Они порядком задержались, выполняя поручение отца, и домой прибыли гораздо позже положенного времени. Когда они вошли в ворота их усадьбы, обоих поразила стоящая вокруг тишина. Не было привычного шума от бегающих по территории мальчишек, громкого окрика матери, просящей в сотый раз вести себя потише и строгого голоса отца. В окнах дома горел свет только на первом этаже, где находился огромных холл, но плотно задернутые шторы не позволяли увидеть, что происходило внутри.       Чувствуя, что что-то не так, они крадучись пробирались к крыльцу, стараясь все время держаться в тени. Санса помнила, что с каждым шагом она все сильнее ощущала леденящий ужас, пробирающийся все глубже в ее душу. Она пряталась за широкую спину Джона, только так чувствуя себя в относительной безопасности.       Джон осторожно толкнул входную дверь, и она с легкостью открылась. Он нахмурился: — Оставайся здесь, Санса. — Ну уж нет, — упрямо прошептала девушка, мертвой хваткой вцепляясь в руку сводному брату. — Я не останусь здесь одна. Ни за что.       Он молча кивнул и осторожно пошел вперед, стараясь не издавать ни звука, ни малейшего шороха. Санса бесшумно последовала за ним словно тень.       Непривычная гробовая тишина давила на барабанные перепонки. Они без происшествий миновали длинный коридор, повернули налево и остановились около приоткрытой двери, из-за которой на пол лился слабый свет. Джон глубоко вдохнул и толкнул дверь от себя. То, что увидела Санса, заставило до этого бешено бьющееся сердце в миг остановиться. Она непременно упала бы, если бы ее вовремя не подхватил Джон. — Нет, Джон, нет, этого не может быть, нет, просто не может быть, нет, нет, нет, — лихорадочно шептала девушка, чувствуя, как ее душат рвущиеся наружу слезы.       На темном кожаном диване, прижимаясь к друг другу, полулежа сидели Рикон и Бран. Их любимые белые футболки с забавными изображениями животных стали абсолютно алыми. У Брана были три следа от пуль чуть ниже сердца, у Рикона два. У обоих были плотно закрыты глаза, и они казались просто уставшими и уснувшими после своих привычных проказ. Игравшие на их лицах теплые блики от зажженного рядом камина делали их почти живыми.       Слева от дивана лежал Робб и застывшими голубыми глазами смотрел в потолок. Его синяя сорочка была разодрана и пропитана кровью в местах порезов. Мать боком лежала рядом, одной рукой, словно пытаясь закрыть глубокую рану на груди сына, она схватилась за лоскуты на сорочке, другой зажимала собственное горло в попытке хоть немного продлить себе жизнь.       На отдельном кресле, словно на троне, сидел отец, повернутый лицом к своей семье. В одной руке он держал окровавленный длинный нож, в другой, видимо, до этого был зажат пистолет, который теперь лежал рядом на полу. В целом отец казался обычным и живым, только маленькое отверстие в правом виске и тонкая струйка засохшей крови свидетельствовала о том, что он, как и остальные, был мертв. — Я осмотрю дом, а ты пока посиди за дверью, — безжизненным голосом проговорил Джон, продолжая поддерживать Сансу, чтобы та не упала. — Тебе здесь больше не на что смотреть.       Он помог девушке выйти из комнаты, усадил ее на пол, так как ноги отказывались держать Сансу в вертикальном положении, плотно закрыл дверь, не давая возможности сестре ненароком заглянуть внутрь, и, сняв со стены коллекционный меч отца и вооружившись им, отправился осматривать дом на наличие посторонних.       Санса сидела, уставившись во тьму коридора. Она чувствовала себя опустошенной, выпотрошенной заживо. Она не чувствовала слез, безмолвно стекающих по щекам, не чувствовала злобы или ненависти. Только лишь невыносимую боль в груди, которая с трудом позволяла дышать.       У нее отняли все самое главное: семью, душу и прежнюю жизнь. Их семье и раньше не раз угрожали, но угрозы никогда дальше словесных перепалок не уходили, поэтому никто из них не воспринимал их всерьез. Да, отец в последнее время ходил сам не свой, нервничал и постоянно оставался наедине в своем кабинете, разбирая непонятные бумаги, но это не казалось чем-то сверхнеобычным. Все тогда решили, что это очередные проблемы компании, которые отец непременно решит.       Просто по-другому и быть не могло... А сейчас он сидит за стенкой в окружении почти всей своей семьи. Мертвой семьи. Там, в той комнате, лежат трупы ее родных и самых любимых людей, и только чудом они с Джоном остались живы. Вернись они вовремя, то на два трупа было бы больше.       Санса обхватила колени руками и громко зарыдала. Как же так? Почему они? Почему? За что? Пять человек, которые никогда ничего плохого не сделали. Пять человек, которые должны были жить и жить. Особенно младшие. Младшие.       Санса резко перестала плакать. Она с трудом поднялась на ноги и подошла к двери. Руки безумно тряслись, и колени грозили в любую минуту подогнуться, но это не остановило девушку. Она упрямо открыла дверь и вошла внутрь.       Вид мертвых родных вновь подверг ее в ужас, и она чуть не упала, успев в последнюю секунду ухватиться за стоящий рядом стол. Санса закрыла глаза и глубоко вдохнула, стараясь успокоится. Через несколько секунд взяв себя в руки, она открыла глаза и медленно отпустила стол. Аккуратно обходя мертвых родных, пытаясь изо всех сил держаться, она обошла кругом отца, прошла мимо братьев на диване, перешагнула через Робба и мать, внимательно разглядывая все вокруг и стараясь не смотреть на лица членов семьи. Она тщательно осматривала огромный холл, заглядывала под все столы и стулья, открывала дверцы шкафов, отодвигала шторы, словно ища что-то. — Что ты здесь делаешь? — строго спросил мужской голос, и Санса повернулась к его обладателю.       Джон стоял в дверном проеме и хмуро смотрел на нее. Он был необычайно бледен, отчего и без того темные глаза, казались совершенно черными. Рука, в которой он держал наготове меч, заметно подрагивала, выдавая его истинное состояние. Хоть он не был законнорожденным сыном Эддарда Старка, но любил каждого члена этой семьи ничуть не меньше Сансы, а то и больше. — Санса, пойдем отсюда, прошу тебя, — упавшим голосом попросил Джон, крепче сжимая эфес меча. — Я не могу здесь находиться. И тебе не следует. — Подожди, Джон, — продолжая оглядываться, воодушевленно произнесла Санса. — Разве ты не замечаешь ничего необычного? — Что я должен заметить, кроме убитых родных? — его голос предательски дрогнул. — Нет, я ничего не вижу. Идем отсюда, пожалуйста. — Джон! Нет Иглы! — насколько можно в этой ситуации радостно воскликнула девушка и указала на пустое место над камином, где обычно находилась шпага. — Как и ее обладательницы. Джон, Арьи здесь нет. — Не может быть... — Сноу внимательно оглядел комнату. — Наверху ее тоже нет. Неужели ей удалось сбежать?       Но только Санса открыла рот, чтобы что-то сказать, как послышался жуткий грохот, слово от упавшей железной посуды на каменный пол. Оба вздрогнули от неожиданности. Джон, придя в себя, незамедлительно отправился к месту, откуда послышался звук. Санса побежала за ним.       Нагнала брата девушка только через минуту. Он сидел на полу, сгорбившись, в окружении раскиданной посуды, придерживая чью-то голову. Подойдя ближе, Санса узнала лежащего человека. Это был Лювин, их дворецкий. Он держался за бок, сквозь его пальцы сочилась кровь, и с каждой секундой мужчина становился все бледнее и бледнее. Он повернул голову и посмотрел на девушку мутным взглядом: — О, мисс Санса, — прохрипел мужчина, и девушка вздрогнула: она совсем не ожидала услышать такой слабый голос. — Простите меня, мисс, я пытался их спасти. — Тихо, Лювин, — ласково ответила Санса, присаживаясь рядом. Она нежно погладила мужчину по голове. — Береги силы, мы сейчас же вызовем скорую, тебе помогут.       Санса хотела было встать, но мужчина остановил ее, взяв за руку. Ледяные пальцы обожгли кожу девушки, и она не посмела пошевельнуться. — Не стоит, мисс. Мне недолго осталось, поэтому послушайте меня внимательно. Вы оба, — голос дворецкого дрожал и то и дело срывался на шепот. — Мисс Санса, вы в серьезной опасности. Непременно бегите отсюда как можно быстрее. Север для вас больше не безопасен... И... Именно здесь вас будут искать, — он закашлял, затем чуть отдышавшись, продолжил. — Бегите на Юг, смените имя, может даже внешность. Вы... Вы единственная оставшаяся в живых наследница компании вашего отца. Д-джон всего лишь бастард, его не тронут... Берегитесь тех, кого приходил, берегитесь Ланисте... — он громко хрипло закашлял, и из уголка рта потекла струйка крови.       Захлебываясь, мужчина попытался договорить, но силы оставили его, и голова безвольно повисла. Он умер. Джон осторожно прикрыл ему глаза и аккуратно убрал чужую голову с колен. — Он прав, Санса, — Джон поднялся с колен и помог девушке встать. Голос парня был слаб, но полон решимости. Он тяжело вздохнул. — Тебе нужно скрыться. Хотя бы на время. Неизвестно, кто убил родных, и неизвестно, как скоро они появятся снова. Если они такое сотворили с нашей семьей, то ты в огромной опасности. Я не хочу потерять еще и тебя, — он внимательно посмотрел на сестру, и в его глазах скользила нежность и забота. — Я сам разберусь с ними. Пока я буду лишь временно руководить "Винтерфеллом", дожидаясь, когда все встанет на свои места. Без полноценных прав, которыми обладают лишь Старки, фирме ничего не грозит, а я уж постараюсь удержать ее на плаву. К тому же буду здесь ждать Арью. Все будет хорошо, обещаю тебе, — он обнял сестру и поцеловал ее в висок. — Я защищу тебя. А теперь спрячься, а я пока вызову полицию. Ни к чему, чтобы они видели тебя.       Дальше события пролетели с молниеносной скоростью. По старым и надежным каналам отца девушке удалось получить новые документы с новым именем, купить дом, как можно дальше от родного города, и перевести деньги на новый счет. И все это за неделю. После всего этого она купила первый же билет на самолет и прилетела сюда. За это время она с Джоном не успела даже толком попрощаться.       Он занимался фирмой, стараясь вести дела в том же темпе, в котором вел их отец, отгонял назойливых репортеров, которые досаждали с каждым днем все сильнее, в перерывах между работой посещал участок полиции, давая показания и справляясь о ходе расследования. Санса видела его только поздно ночью уставшего и разбитого. Но каждый день он откуда-то набирал сил и мужества, и снова и снова отправлялся делать то, что от него требовалось. Девушка завидовала его стойкости и мечтала получить от нее хоть малую долю.       Санса со скрипом отодвинула стул и медленно отпустилась на него, обхватив голову руками. Так глубоко погрузившись в воспоминания, она не учла одного: прошлое может повторно ранить.       После секундной слабости, девушка встала, собрав всю свою волю в кулак, и вытерла нахлынувшие слезы тыльной стороной ладони. Она больше не Санса Старк, родившаяся в далеком городке на севере. Она Алейна Стоун, храбрая девчонка без прошлого, рожденная где-то на западе. Она должна быть сильной. И у Алейны нет возможности ошибиться.       Вытащив из чемодана большое кремовое махровое полотенце, Алейна первым делом решила пойти в душ, чтобы смыть с себя дорожную пыль и грязь, липкий пот и все всплывшие воспоминания, которые отзывались острой болью в груди.       Добравшись до душевой на втором этаже, она скинула с себя всю одежду, встала под обжигающие холодом струи воды и блаженно прикрыла глаза.       Все будет хорошо. Все непременно будет хорошо.