***
Спрятав младенца под своим плащом, маг ворвался в небольшие покои изгнанницы, смиренно собиравшей вещи. — Тауриэль, тут такое дело… — переминался старик с ноги на ногу. — Погорячился я. Нет больше Трандуила. Эллет ахнула, зажав рот рукой. Вероятно ей в голову пришли самые страшные мысли. Но Митрандир распахнул свой балахон и перед её взором предстал малыш с острыми ушками, пухлыми губками и щёчками в ямочках. Он смотрел на неё слишком серьёзно для своих лет, нахмурив тёмные бровки и скрестив пухленькие ручки на груди. В обрамлении светлых кудряшек он очень сильно напоминал ей весеннее солнышко. Но ход её мыслей был перебит одним только, характерным для её короля, грозным обвинением, слетевшим с младенческих уст. — Заговор?! Эллет перевела растерянный взгляд на мага. Но тот всучил ей её Владыку в руки и суетливо бросился к выходу, бросая на ходу. — Прикрой меня до завтра. Я тут организую, чтобы его никто пока не хватился. Скажу Фенеру, чтобы принял пока его дела. Типа мы инкогнито с ним уходим по внешним делам королевства. Давай, дочка, не подведи. Оставшись с маленьким деспотом на руках стражница обомлела под его проницательным взглядом. Он треснул ей по щеке с размаху своей маленькой ручонкой и громко завопил. — Хочу пи-пи!***
Орал он долго и громко, пока не выдохся. Тауриэль, что только не делала: качала его на руках, давала ему злобно наматывать на пальцы свои локоны, сажала на импровизированный горшок и кормила лембасом. Но маленький Трандуил требовал расправы над магом. Долго требовал, пока, наконец, не уснул, уткнувшись ей в грудь крошечным своим курносым носиком и засопел под её нежное, убаюкивающее пение. Уложив его в свою кровать для отдыха после тяжёлых испытаний и битв, эллет коснулась тыльной стороной пальцев его щеки. Такой король ей нравился больше. Невинное милое личико подкупало своей беззащитностью. Она на мгновение представила, что он её дитя. На душе, вдруг, сразу стало легко и подкатились слёзы радости. Пока кроха отдыхал, дева сшила ему рубашечку из батиста и бриджи из своего старого зелёного платья. Сукно было мягким и нежным. Шовчики Тауриэль старалась прошить настолько искусно, что они были почти не осязаемы. — Где этот заговорщик против короны Лихолесья, — детский голосок, вещавший царственным тоном заставил девушку вздрогнуть. Она присела на край постели, где тёр глазки кроха-эльда. — Позвольте я одену Вас, милорд, — скрывая умиление она опустила взор перед ним. — Приму обычный вид, уничтожу, прохвоста! — ничуть не смущаясь своей младенческой наготы, протянул он к ней свои ручки, чтобы она смогла одеть его. — Не сочтите за дерзость, Владыка, а таким Вы мне кажетесь гораздо милее. Теперь понятно, почему Ваше имя Бурная Весна, улыбнулась ему Тауриэль. — И что? Я теперь должен таким ради тебя оставаться? — Сначала Вы меня воспитали и вырастили, теперь, похоже, моя очередь, — дева поправила на его шее воротничок и не удержавшись поцеловала малыша в пухлые губки. Они были такими нежными и невинными, что она засыпала его поцелуями в щёчки, лобик, шею — во всё, чего могла добраться. Ребёнок не сдержался и звонко засмеялся, отстраняясь от няньки слабыми ручками. — Щекотно! Отстань! Ты слюнявая. Фууу! — Ах! Так? — Тауриэль улеглась на спину, приподняла малыша и подбросила вверх. Когда его голубые глазки озорно засветились напротив неё, нечто заставило её вспомнить своё место. Ребёнок почти серьёзно произнёс. — Вот только выросту снова повторю это же с тобой. Не отвертишься. Эллет уже не знала, что лучше? Попросить мага оставить всё как есть или вернуть короля Лесу, а самой незаметно сбежать. Но маг явно не торопился…***
Время тянулось. Скрывать малыша от подданных становилось проблемой. На всё королевство он был единственный ребёнок, появившийся ниоткуда. Времена были лихие. Для любви в Мирквуде условий никак не хватало. Странно, что она так сильно и драматично увлеклась своим гномом. Вероятно в отместку королю за то, что тот постоянно напоминал об их с Леголасом неравенстве. А она и не просилась в их семью. Тауриэль любила принца только как брата. О, Эру! Теперь Трандуил захотел поиграть в салочки. Он был мал и вся, окружавшая его обстановка казалась новой и места вокруг него оказалось гораздо больше, чем обычно. Естественно, ребёнок пожелал резвиться. Началось всё с обычного подёргивания за локон, читающей ему сказание о Тинголе Тауриэль. Эллет, в свою очередь не составило труда дотянуться до него и шлёпнуть по, обтянутой бриджами, попке. Юный король, прежде чем пуститься от неё вприпрыжку, сунул палец в рот и призадумался. — Теперь понятно, каково быть гномом. Ой, да знаю я про Тингола. Они с моим папой частенько меня на соколиную охоту брали. Догони меня лучше. Умаявшись за сутки с непоседливым эльда, Тауриэль вышла из своей комнаты за виноградным соком, который, вдруг, так неожиданно потребовался малышу. В коридоре дворца она чуть не столкнулась с Митрандиром. Тот в свою очередь многозначительно-сострадательно воззрился на свою помощницу. — Ну? — не удержалась от вопроса эллет. — Плохие новости, — лаконично констатировал маг. — Нет у меня обратного заклинания. Как только изменится, станет таким как был. Погорячился я его на его эгоизм. Кстати, как он там? — Хнычет, — сокрушалась дева. — Угрожает тебе расправой. Расскажи ему сам обо всём. Митрандир опасливо отшатнулся от дверей её покоев. — Нет! Но объявить всё же всем придётся. Опекуном, само собой, пока побудешь ты. Эллет обречённо вздохнула. Эльфы восприняли трагедию с их королём более чем восторженно. Ещё бы! Теперь можно было не опасаться его гнева. Так они думали… Но оказалось всё гораздо сложнее.***
Как бы там ни было, а его все теперь обожали. Маленький король буквально купался в ласке и внимании взрослых эльфов. Дамы наперебой желали искупать малыша и побаловать свежеприготовленными лакомствами. Свои детки, когда ещё появятся? Из-за проклятого Саурона, а тут вон какой розовощёкий крепыш нуждается в нежностях и опеке. Однако его воинам приходилось намного хуже, чем придворным леди. Капризный малец везде лез к режущему и колющему оружию, норовил забраться на лошадь. И за неимением силы и необходимой ловкости, того гляди, у семи нянек мог оказаться без глазу. Лук-то здоровенный, тетива тугая. Едва успевали воеводы хватать пострела под мышки и тащить всего в слезах к его единственной няньке, с мольбой умоляя Тауриэль забрать сопливого красавца и спеть ему что-нибудь. Ибо он успокаивался только под её мелодичное пение. — Хочу кататься на бочках в горной реке, как гномы, — вопил маленький эльф, брыкаясь подросшими за это время ножками, будучи захвачен в плен сильными руками воеводы. — Хочу, хочу, хочу! Вот пожалуюсь Галадриэль, все у меня в варгов превратитесь и будете на себе орков катать… вонючих! Вот! Воин аккуратно поставил короля на землю и тут же получил от него пинок под зад. — Не надо так со своим народом, милорд, — вытирая ему нос шёлковым платочком, уговаривала Тауриэль. — Вы же маленький. Вдруг утоните? Мы тогда все тут с горя умрём. — С горя? — Трандуилу показалось странным, чего это его все так сильно полюбили? Но и он же когда-то умел любить. Вот хоть даже и сына своего… — Леголас!!! Он вырвался из рук своей бывшей стражницы, а ныне няни и понёсся навстречу, спешившемуся с лошади, статному эльфу. Принц знал от Митрандира о казусе, повергшем Мирквуд в бездну хаоса. Маг каялся и был прощён, пообещав что-нибудь придумать. Леголас легко подхватил счастливого от их встречи своего курносого папашу и поцеловал его в розовые щёчки. Ну, а когда бы ему ещё довелось проделать такое с вечно нахмуренным владыкой, раздумывающим как бы так накостылять гномам и отобрать у них все их побрякушки? Он просто пользовался моментом. Трандуил нисколько не смутился. Детское восприятие подарило ему вторую жизнь. Он просто был счастлив, потому что соскучился. Вот и всё! За это время из круглых ставшие миндалевидными его голубые глазки в непосредственном изумлении уставились на мальчика лет тринадцати, восседавшего в седле на лошади Леголаса. — Ну, знакомьтесь, ада, — обратился к нему сын, — это тот, к кому Вы меня послали. Потомок Исильдура. — Отлично, будет с кем на мечах сражаться!***
Время тянулось медленно, но многие заметили, что король как-то быстрее обычных детей взрослеет. Да и почему бы ему не взрослеть, если он заколдованный ребёнок. Все с лёгкостью вздохнули, когда за месяц король стал походить на подростка. Все обрадовались, кроме Тауриэль. За всё это время эллет привыкла его опекать, следить, чтобы не было никаких казусов с его ростом и вынужденной беспомощьностью. Леголас смеялся украдкой над той идиллией, когда она причёсывала своего короля и иногда даже шлёпала по попе. Ставить в угол она не могла, потому что он там просто не оставался. Но зато залезал под подол платья и заливисто хохотал, разглядывая её прелести. Теперь же, он вполне мог носить корону и справляться с лошадью. Подозревали, что чары спадут месяца через полтора окончательно и бесповоротно. Юноша Трандуил, на вид семнадцати лет по человеческим меркам перерос в одночастье Исильдура. В саду, где Тауриэль пыталась выровнять тетиву на своём луке, он подошёл к ней предложил помощь. Эллет протянула оружие. — Я был гадким подобием Мелькора. Прости меня, Тауриэль, — услышала она, не веря ушам своим. — Ваше Вели… — Помолчи! — он ловко согнул лук и перемотал тетиву. — Что за манера перебивать короля! Я много понял из-за старого интригана Митрандира. Что я был груб с вами и эгоистичен. Ты из-за меня потеряла любовь моего сына, потеряла своего другого парня… Я — осёл и это стоит признать. — Нет, это я перечила Вам, милорд. И это я виновата в том, что привязалась к гному и позволила ему мечтать о себе, оскорбив чувства Леголаса. Теперь обречена на одиночество. — Не считаю так. Я не вдовец на самом деле. Моя супруга оставила меня. Мне неприятно говорить о её желании покоя сыну. Поэтому я придумал ей героическую смерть. В её сердце любовь давно угасла. А я не мог смирится, пока не прошёл свою жизнь заново. Не знаю, сможешь ли ты, но я хочу провозгласить тебя своей королевой. Тауриэль обомлела, ноги её подкосились, но юноша успел подхватить свою эллет и, не долго думая приник к её губам своими далеко не неопытными губами. — Ну так что, я жду ответ через неделю. Нужно подготовиться к свадьбе? — произнёс он когда решил перевести дух между поцелуями. — Согласна, мой король, — после таких горячих объятий она уже совсем не могла соображать трезво. Она любила и он был прав. Всё то, что было раньше, было не настоящим.