Сказка по вызову

Ричард любил читать сыну сказки на ночь. Особенно про рыцарей, которые отважно бились с драконами и получали в награду как красавиц-принцесс, так и половину царства в придачу. Но в сказках всегда было все проще, мечи — острее, а чудовища — меньше. Поэтому Ричард придумывал истории сам, чаще всего с печальным концом, ведь хорошие сказки, как он считал, всегда заканчивались чей-нибудь смертью, а самые лучшие — смертью главного героя. Ричард любил Стивена, своего маленького семилетнего сорванца, который сейчас практически спал. Лежа под голубым одеялом, он зевал, будто не спал двое суток. Его рыжие волосы походили на языки пламени, особенно в багровом свете ночника. Маленький носик, карие глаза, как у мамы, круглые румяные щечки — Ричард любил в сыне все и не позволял плохим мыслям захватить себя, когда его взгляд падал на детское инвалидное кресло. Он помнил тот день как вчера: солнечное утро двадцать пятого сентября какого-то там тринадцатого года. Черный «лексус» с тонированными стеклами. Х666ХХ. 66 регион. Дочка мэра за рулем. Кашель Стивена вернул его в реальность. Он закрыл блокнот с рукописью и нежно поцеловал сынишку в лоб. Малыш слабо улыбнулся. — А что стало с рыцарем? Он же узнал, что дракон и был заколдованной принцессой? — Нет, сегодня рыцарь вышел победителем, а тайна дракона умерла вместе с ним. Спокойной ночи, Стивен. Он закутал его в одеяло, приглушил ночник и тихонько закрыл за собой дверь. У них был небольшой одноэтажный дом: пара спален и совмещенная с кухней ванная. Ванная была скрыта за навесными шторками, которые бабушка каждое утро обрызгивала освежителями воздуха. Ведь туалет тоже находился здесь, а перспектива справлять нужду, когда вся семья ждала любимые свиные отбивные, никого не радовала. Круглый стол с горшком розовых фиалок был куплен еще до развода с Барбарой. Тогда она забрала практически все: машину, из-за которой Ричард залез в кредит на три года, военные ордена, доставшихся в наследство от покойного деда, и даже чернозем, купленный для посадки уже погибшего винограда. Оставила лишь Стивена со словами: «Я же не полная сволочь, чтобы и ребенка у тебя отнимать». — Уснул? — спросила мать Ричарда, попивая любимый цикорий. Строгая до мозга костей, старушка была добра лишь в двух случаях: когда видела смеющегося Стивена и когда на цикорий шли скидки, как на беременных в борделе. — Уснул, но завтра у нас опять тренировка в центре. — Ничего, он же Купер, а Куперы умеют терпеть боль. Что там у тебя с работой? Бекки сказала, что тебе предложили должность на севере. — Мне дали неделю, чтобы собрать документы, ну и все обдумать. — А что тут обдумывать-то? Двести тысяч наксов в год на дороге не валяются. К тому же тебе Стивена нужно поднимать. Не забывай об этом. — Я понимаю, но не видеть его месяцами… — Ричард, хватит вести себя как баба. Стивен никуда не денется, в приют его не отдадут. Пока мои кости еще не сгнили, я буду делать для него все. Но без денег мы дальше инвалидного кресла не продвинемся. Ричард все прекрасно понимал, ведь должность главного инженера была ключом не только к выздоровлению его сына, но и к выздоровлению его самого. Он больше не мог разлагаться, кидаться на каждую возможность подработать, как голодный кот на котят, больше не мог терпеть унижения ради грошей и завистливо смотреть на людей в супермаркетах, когда их чеки превышали сотню наксов. Он хотел постоянства в жизни, в работе и в первую очередь в семье. Хотел выздоровления своего единственного сына, а не того, чтобы малыш медленно превращался в изгоя общества. Неожиданно из комнаты Стивена раздался крик. Ричард пулей рванул к нему, открыл дверь и увидел, как малыш трясущимся пальцем указывал на единственное окно. — Папа, оно смотрит на меня! Ричард подбежал к окну, вгляделся в беспросветный ночной мрак. Но ничего страшного в нем не увидел. — Что на тебя смотрит? — Клоун! Ричард напряг зрение. — Твой клоун — это ветка засохшего дерева. Утром я её спилю, и больше она тебя пугать не будет. Так что не выдумывай сказок. — Папа, я не выдумываю сказки! Это был тот клоун со дня рождения Ники. Он оторвал себе нос и хотел кинуть им в меня! Папа, я видел его! Клянусь! — Клоун со дня рождения Ники? — Да, тот, который махал мне рукой. Помнишь? — Стивен, на празднике у Ники была лишь девушка-аниматор. Я знаю, как сильно ты боишься клоунов. Я тоже в твоем возрасте боялся, что монстр под моей кроватью ел мои носки. А на самом деле твоя бабушка просто снимала их, когда я засыпал. Но мальчик по-прежнему не отрывал взгляда от окна. Ричард устало вздохнул и, подняв с пола резиновый меч, дал его малышу. — Теперь лучше? Стивен неуверенно кивнул головой. — Тогда спокойной ночи, и не забывай, что у нас завтра тренировка — Папа, занавесь шторы, пожалуйста. Мне все равно страшно. — Стивен, ты — Купер, а Куперы ничего не боятся. К тому же из форточки к тебе идет свежий воздух. Успокойся и ложись спать. Ричард тихонько закрыл дверь и немного постоял за ней. Чувствовал, будто малыш мог вновь закричать. Но ошибся. Он вернулся на кухню. Его мама тем временем вовсю намывала грязную посуду. Брызги летели во все стороны, на полу валялась разбитая чашка. Но Ричард молчал. Даже не рисковал притащить веник. У мамы всегда все было под контролем, и если чашка разбилась, то так и должно быть. — Что у него случилось? — Да ничего страшного. Испугался собственной тени. — Так испугался, что закричал во все горло? — Он же впечатлительный: принял ветку засохшей липы за какого-то клоуна. — Когда ты наконец-то срубишь ее? — Завтра утром. — У тебя все завтра утром. Завтра утром починю крышу. Завтра утром поставлю перегородки в ванной. Завтра утром добьюсь расстрела той малолетней шлюхи. Все завтра утром. — Я ничего не забыл. Как только раздобуду на взятки копам… — Ничего ты не раздобудешь. Мэр все равно будет богаче тебя, даже если ты душу Дьяволу продашь. — Тогда что ты предлагаешь?! — Ричард разгневался не на шутку. — Чтобы ты проблемы решал, а не раздвигал пред ними ноги. — Мне что, прямо сейчас пойти срубить это чертово дерево? В полночь? — Если бы ты тогда поставил скрытую камеру в спальне, Барбара бы сейчас лизала тебе все от ног до залупы. — При чем тут Барбара? — При том, что тебя трахают все, кому захочется. — Хватит! Я не хочу снова заводить этот разговор. — Ричард начал носиться по дому в поисках топора и нашел его под раковиной рядом с мусорным ведром. — Я срублю это дерево. Надеюсь, ты подавишься этим, мама. Она лишь фыркнула. Снова крик. Только более громкий, жуткий, будто сыну что-то ломало кости. Ричард в панике кинулся в его спальню. Малыш сидел на полу, плакал, словно ожидая приема к стоматологу, и показывал трясущимся пальцем на окно. Он бросил топор на пороге, обнял сына, попытался успокоить, но тот продолжал громко плакать. Тем временем в окне промелькнула тень. Ричард знал, что ему делать. Позвав мать в комнату, чтобы она посидела со Стивеном, он накинул на себя джинсовую куртку и, снова вооружившись топором, вышел в ночной сумрак, оскверняя его ярким фонарем. Встал напротив окна и стал рубить высохшую липу, как мясник надоевшего теленка. — Видишь? Здесь никого нет. Здесь, блять, никого нет, — повторял он, пока тонкий ствол не треснул и со скрипом не упал на забор. Затем взглянул в окно, но Стивен по-прежнему плакал. Прошло больше часа, прежде чем его уложили спать. Наутро бабушка приготовила его любимый малиновый пудинг. Ричард вышел из ванной, вытирая голову белым полотенцем. Сейчас ему было хорошо. Как после бани. Словно заново родился. — Рыцарь еще спит? — Да. Иди поднимай его, пока я сделаю шоколадную крошку. Он поцеловал ее в щеку и прошелся по кухне. Надавил на ручку двери. — Рыцарь, подъем. — Но, когда он вошел в комнату, сына в кровати не оказалось. «Наверное, опять что-то в окне увидел», — подумал он, но так и не нашел малыша ни под кроватью, ни в шкафу. Они обыскали весь дом: перерыли подвал, чердак, выпотрошили каждую полку, в которой мог спрятаться сын, пускай и с парализованными ногами. Но все оказалось бесполезно. Полиция прибыла быстро. Они, как и Ричард с матерью, осмотрели дом вдоль и поперёк. Некоторые даже работали с собаками. Но животные ничего не учуяли, словно ребенок просто растворился. Они уехали, оставив нескольких сотрудников приглядывать за семьей. Бабушка рыдала от горя и заснула только благодаря снотворному, которое Ричард незаметно подсыпал в цикорий. Сам он вышел на улицу. Уже вечерело, но он всё равно надеялся увидеть его, услышать его смех и броситься бешеным волком на помощь. Пустота разъедала его душу. Где Стивен? Что с ним? Жив ли он? Эти вопросы просто не давали ему покоя. Тут он случайно заметил, что цветы, которые только позавчера посадила его мать перед окнами детской, завяли, словно от засухи. Над ними кружила огромная стая мошкары. Он подошел. Что-то показалось ему странным. Необъяснимое чувство страха нахлынуло на него, словно чума на грязную Европу. Ноги подкашивались. Дыхание перехватило. Сразу пробудились детские воспоминания о пропадающих носках. Он наклонился, раздвинул заросли, и некогда отважное мужское сердце сжалось: на земле, практически незаметный, валялся порванный розовый помпон… P.S Автор будет благодарен, если разместите где-нибудь ссылку на работу =D