***
Спокойно дождаться ночи у меня не вышло. Сидя на крыльце и бездумно разглядывая камни перед собой, я не сразу заметил пробегавшего мимо солдата. Но когда тот, видимо, заметив черную макушку, бросился со всех ног с восторженным "Командир Мацумото! Командир Мацумото!", я заранее стал готовиться к чему-то неладному, ибо мелкая пташка принесла в гнездо грифу-падальщику то, что его бы могло позабавить. О чем говорил солдат и черноволосый мужчина, я не слышал. Но когда до ушей дошло вкрадчивое командирское "Аа... тот самый?", внутри все сковало холодом.Часть 1
3 июля 2016 г. в 22:36
Меня неожиданно сковало оцепенение, отчего я не мог шевельнуть даже пальцем. Когда-то я бы подумал о том, что это на меня так сказываются длительное пребывание на солнце или напоминавшие о себе травмы, но нет: теперь причина была предельно ясна.
И эта причина животного испуга снова стояла на огибавшей деревья тропинке и прожигала мою спину взглядом. Отставив ведро, наполненное водой из колонки, в сторону, я закрутил кран и чуть повернул голову, чтобы лихорадочно начать искать знакомую невысокую фигуру. Когда взгляд наконец наткнулся на желаемое, сердце мое по привычке пропустило пару ударов, а вскоре вновь дернулось в грудной клетке.
Желал бы я списать свое состояние на июньский зной.
В густой зелени, произраставшей здесь, военная форма была практически незаметна, но алые погоны и черные локоны волос, выбивавшиеся из-под фуражки, выдавали человека с головой.
А еще, никакая листва не могла скрыть искрившиеся угольки глаз, чуть не до ожогов на коже палившие меня.
Взяв два жестяных ведра в руки, я аккуратно поднял их и, стараясь не расплескать воду и остатки своей выдержки, направился в сторону казармы. Попутно я сделал вид, что только увидел черноволосого мужчину и поклонился, ровно под таким углом, под каким ухмыльнувшийся в ответ на приветствие человек не мог бы придраться к моей невежественности.
Вцепившись крепче в ведра, я вновь пошел вперед, под пристальным взглядом прищуренных, то ли от ярких солнечных лучей, то ли от еле заметной улыбки, глаз.
Командир базы Мацумото. Слишком нежно звучавшее имя "Таканори" я прокручивал только у себя в голове, чтобы вновь не быть обвиненным в наглом поведении. Переведенный сюда совсем недавно, он беспрекословно был признан нашим немногочисленным, богом забытым отрядом.
Забыл нас Бог еще после того, как некоторых солдат, включая меня, перевели в американские войска. Спустя время, мы вновь прибыли на Родину, но она больше не доверяла нам, скептически размахивая двухцветным ярким флагом над колючим забором. Казарма это была, или же концлагерь: знал только забывший нас Бог и незаметно появлявшийся перед изможденными лицами солдат Дьявол. Уж он не оставлял нас ни на секунду, вершил правосудие при каждой возможности, при этом снимая фуражку и поправляя взмокшие от жары волосы на висках. Командир Мацумото не брезговал никакими методами установления справедливости и не боялся никого, кто вершил ее в стране на более высоком уровне. Это место - как отдельный маленький остров в огромном Тихом океане, который никто не желал завоевывать, разрушать или обустраивать. Поэтому власть в руки и взял этот человек.
Сбегать отсюда я не желал, или же не видел в этом смысла. За мной следила пара глаз сутки напролет, я не мог предугадать тот момент, когда они появятся снова.
В колыхавшемся от зноя воздухе и запахе крови я умудрялся найти лазейку и, скрывшись от главнокомандующего, клянчить у повара свою порцию риса, чтобы отсутствовать на совместной трапезе. Молодой парнишка только улыбался и, покосившись на двор из окна, давал мне тарелку.
И сегодня не исключение. Во время обеда я опять ушел за водой и набирал ее нарочито медленно, во все емкости, которые попадались мне под руку. В глубине деревьев оглушительно трещали цикады, и стало еще жарче, чем утром, когда я в первый раз стоял здесь.
— Тебя снова нет, — грубо прозвучал голос за спиной, вперемешку с тихими шагами.
Сердце, как по команде, стихло, отключило все механизмы, чтобы хоть как-то скрыть меня, чтобы ничего не потревожило человека сзади, кроме треска цикад и шума его собственных шагов.
Но он меня видел. Даже если бы я замуровал себя в стену - командир Мацумото понял бы, какой именно камень ему толкнуть, чтобы вытащить меня оттуда.
Шаги стихли: мужчина остановился и ждал, когда я повернусь и отвечу ему.
Я так и сделал. Медленнее, чем ожидал командир, но сделал. Поднял голову.
На полных губах появилась знакомая усмешка. Чуть нахмурив брови, он аккуратно начал снимать перчатки, освобождая палец за пальцем от плотной ткани.
— Прошу меня простить, командир Мацумото, — не глядя в колючие глаза, протараторил я. — Мне надо было набрать воду...
Рот командира беззвучно раскрылся в понимающем "Ааа...", и мужчина поднял уже оголенную руку, одним коротким движением заставляя меня прекратить оправдываться.
— Наверное, голоден? — заговорщицким шепотом спросил он. И как можно дружелюбнее улыбнулся.
От этого оскала по коже пробежали мурашки. Мацумото прекрасно знал, что я обедал заранее и теперь избегаю любой случайной встречи с ним. Он все знал. И это было видно по сгущавшемуся мраку ярости в черных глазах.
— Да, немного... — соврал я. Почему я это сделал, не знаю, но командиру моя робость понравилась. В злости мелькнули нотки торжества.
Подойдя ко мне, он поднял голову, чтобы встретиться со мной взглядом и окончательно ослепить.
— Приходи, как стемнеет, — хрипло сказал мужчина, так, чтобы слышали только я и мое притихшее в ужасе сердце. — Еды у меня много, — он улыбнулся еще шире: видимо, это была шутка.
— Думаю, что не смогу сделать э...
Боль пронеслась по моей щеке громким шлепком, вырывая из плена черных зрачков.
— Приходи.
Командир, без тени былой улыбки, отряхнул перчатки, испачкавшиеся в пыли, положил к себе за пазуху. Вновь глянул на меня и хмыкнул.
Он не хотел дразнящим движением ударить меня предметом своего гардероба по щеке. Его желание было оставить горевшую огнем метку, чтобы я даже не посмел забыть о своем молчаливом согласии.