Grace - You Don't Own Me ft. G-Eazy
Кейт всегда испытывала тягу к путешествиям. Правда, до восемнадцати лет все ее поездки и вояжи ограничивались поездками к бабушке в северный штат, да разве что еще экскурсией с классом в Нью-Йорк. Но теперь и она, и Скотт стали взрослыми, и созрели для чего-то более захватывающего. Например, для путешествия в Мексику. Вот только в брошюре, заманивающей туристов на берег Карибского моря и корриды, забыли указать еще одну деталь, этакий бонус: бесплатный аттракцион - пересеките границу в качестве заложников в сопровождении самых отпетых преступников Америки! Поездка идет насмарку с самого начала, стоит этим братьям бесцеремонно завалиться к ним в номер. Один, что помладше, выглядел еще более-менее сносно, сменить костюм и очки - и вот, обычный прихожанин церкви, где раньше служил отец, вот только взгляд у него жуткий, пронизывающий до костей. Старший же самый что не на есть бандит, с татуировкой на полруки и речью, перенасыщенной матом. Кейт все равно, как их зовут и кто они такие, ее волнует лишь пистолет, дуло которого ей упирается прямо под ребра. Мужчина приказывает ей быстро переодеваться, смягчая свое повеление мягким и сахарным обращением "принцесса", но от этого елейного прозвища ей становится еще хуже. Кейт страшно. За себя, за отца, за брата; она боится, безумно боится своих попутчиков, боится и проклинает за то, что так легко ворвались в их спокойную жизнь и перевернули с ног на голову, угрожая им жизнью. Она им не верит и ставит 90% на то, что после въезда в Мексику их тут же прикончат по-быстрому - она уже видит свое бездыханное тело где-то на обочине в пустынной глуши, и представляя эту картинку, хочется выть от безысходности. Кейт от отчаяния готова на все и перебирает в голове самые сумасбродные идеи: выпрыгнуть из окна под колеса машин, разбить стакан и осколком перерезать им горло (хотя нет, это навряд ли у нее получится), усыпить (без снотворного, которого у них как раз нет, да и оно же для слабаков). В кои-то веки Кейт жалеет, что она такая хорошая девочка: слишком добрая, слишком послушная, упорно следует всем десяти заповедям. Когда за окном фургона сгущаются сумерки, отец просит дочь сменить его за рулем, и та с радостью отзывается: так она хотя бы отвлечется от мрачных мыслей и будет смотреть на дорогу, а не всячески избегать взглядом преступника, наставившего на нее оружие. Правда, на пассажирском сидении ее тоже стерегут, но по крайней мере, у старшего вид скучающий, а не а-ля "я хочу тебя съесть живьем", как у второго. Кейт ведет фургон и всячески пытается унять дрожь в своих руках. До границы еще далеко, за ночь точно не успеют добраться, и как минимум еще часов двенадцать ей придется коротать в этой отвратительной компании. Девушка пытается вспомнить наиболее короткий маршрут, самую потаенную дорогу, и в памяти всплывает знакомое направление, и если выбрать его, непременно наткнешься на полицейский пост. По-хорошему, ей бы уехать от него куда подальше - навряд ли стражи порядка примут с распростертыми объятиями воров в законе, но что если это ее шанс на спасение? Всего лишь незаметно свернуть не вправо, а влево, проехать пару-тройку десятков километров и вот она, желанная свобода! Стоит ли рисковать, попробовать ли? Кейт осторожно оглядывается: родные спят, чужаки тоже - долгая дорога без разговоров порядком утомляет. Пистолет все так же нацелен на нее, вот только его хозяин клюет носом уже второй час подряд. Если и действовать, то сейчас - заветная развилка в шестиста метрах от их фургончика. Кейт поворачивает туда, куда нужно ей. Аккуратно, стараясь не сильно повышать скорость, она ведет машину, нервно сжимая руль - думает: успеет или нет? Первые десять километров позади, уверенности у нее прибавляется, и Фуллер невольно нажимает на педаль газа, заставляя фургон ехать быстрее. Проходит еще пятнадцать минут и вторая десятка километров пройдена; Кейт нервно кусает губы - до участка осталось около четверти всего пути, еще чуть-чуть и прощайте братья-преступники, привет свобода! Девушка настолько увлечена, что забывает проверить своего сторожа, а когда она наконец поворачивает голову, то оказывается под прицелом не только кольта, но и испепеляющего на месте взгляда. - Вы только посмотрите на эту юную леди: хитрая чертовка оказалась, - восклицает бандит, и у Кейт перехватывает дыхание, когда она чувствует холод металла на затылке. - Разворачивай фургон и без фокусов, иначе ваше девственно чистое лобовое стекло придется очищать от ошметков твоих мозгов. Фуллер крутит баранку руля, медленно, аккуратно и пытается не зареветь, вот только от чего сильнее: от досады или от животного страха - она никак не поймет. Превосходно, Кейт, хорошая работа - ты только что подписала себе и твоей семье смертный приговор. Не хотела убивать нарочно? Сделала это невольно, и подставила не тех, кого нужно, а тех, кого любишь. Таких дур еще поискать надо. - Я вот не пойму: то ли ты такая умная, что решила сдать копам, то ли пиздец какая тупая, что решила так глупо подставить себя и отца с братом, - мужчина не отводит пистолета от головы Кейт, и ей все кажется, что он вот-вот нажмет на спусковой крючок. Отчасти ей даже уже этого хочется: покончить бы с этим побыстрее. Ее как будто бы слышат. Только не для того, чтобы внемлить ее просьбам, а с точностью до наоборот. Когда Кейт доезжает до той самой треклятой развилки, преступник приказывает ей остановиться. Девушка дрожит всем телом и судорожно дышит, боясь смахнуть текущие и уже неудержимые слезы. Вот сейчас, сейчас ее убьют, прямо здесь, быстро и безжалостно а тело выбросят в траву или подожгут или... Бандит хватает ее за горло, и у нее вырывается сдавленный хрип, а тело борется и пытается вобрать как можно больше кислорода. В любой другой момент Кейт бы вцепилась ему в руку, исцарапала бы, начала б извиваться, чтобы выбраться, но сейчас она боится пошевелить даже мизинцем ноги. - Я ничего не буду говорить брату. Нехер ему знать. И твоим тоже, поняла? Это только между тобой и мной, - мужчина шепчет, но лучше было бы, если б он заорал на всю округу: от этого тихого голоса у Кейт леденеет кровь в венах. - Ясно? Фуллер согласно кивает - как может, под подбородком все еще покоится цепкая рука, пальцы которой будто бы вот-вот пройдут сквозь тонкую кожу. - И да... я не буду тебя убивать. Я придумаю кое-что похуже. Ты у меня пожалеешь, что посмела обмануть меня. Вор снова устраивается в своем кресле, а Кейт нервно и глубоко дышит, стараясь отойти от потрясения последних десяти минут. Слова "кое-что похуже" застряли у нее в голове и выходить не желают, заставляя ее думать о самом жутком наказании.***
Границу они пересекают без происшествий - мужская часть семьи Фуллеров изображает счастливых туристов, единственный представитель женского пола зажат в туалете между двумя мужчинами и боится лишний раз переступить с ноги на ногу. Джейкоб приветливо машет пограничникам на прощание, пост остается позади - миссия выполнена. - Поздравляю вас, Джейкоб, Скотт - теперь вы свободны как птицы и можете делать все что заблагорассудится, - пожимает старший из братьев руки своим попутчикам, и те с опаской отвечают на рукопожатие. Кейт пытается отойти подальше, но мужчина хватает ее за локоть и снова прижимает к себе - будто бы дикий кот играет с маленькой и насмерть запуганной мышью. - А вас, юная леди, я, блять, никуда не отпускал. Кейт пытается вырваться, но хватка цепкая, а попытка отца и брата помочь ей оказывается провальной, стоит тому, что помладше, навести на них пистолет. Старший - кажется, его зовут Сет и похоже, что они сейчас не расстаются, поэтому лучше бы ей его запомнить - подставляет ей нож в районе поясницы, и лезвие вот-вот порвет тонкую ткань рубашки. - Эта дама, - он дергает девушку за волосы - не сильно, просто заставляет ее поднять голову и перестать изучать состав земли под ее ногами, - не очень-то хороша вела себя и сильно меня расстроила. А я терпеть не могу, когда меня расстраивают. Теперь еще год она поведет с нами в качестве заложницы. Представляете, сколько заведений мы с ней грабанем? Фуллер замирает на месте и перестает шевелиться, услышав суровый приговор - для нее нет ничего хуже. Почему нельзя было убить ее, просто прикончить, потратить лишь один патрон - хлопот же меньше. Она провинилась, сглупила, но за ее ошибку это слишком тяжелая расплата. - Да не волнуйся ты, падре, вернем мы твою дочь живой и невредимой, - заверяет Сет, когда шокированный Джейкоб собирается что-то возразить. - И пальцем не тронем, если будет вести себя хорошо. Даже девственницей вернем - если ты, конечно, ею являешься. Ну-ка, признавайся, ты уже женщина или еще девушка? А? А то вдруг ты уже вкусила запретный плод, а ко мне потом претензии будут. Мужчина легко трясет Кейт, чтобы добиться от нее хоть какого-нибудь ответа, но та молчит, сердито поджав губы. Страх постепенно затухает, вместо этого на полную выкручивают другой вентиль, запускающий ненависть. Если бы она могла причинять боль своим полным гнева взглядом, бандит бы уже корчился в муках и агонии, а Кейт с мстительной радостью бы за этим наблюдала. - Оставь меня в покое, - цедит девушка со всей злобой, на которую она только способна. - Надо же, какая дерзкая, - Сета сердитая до чертиков Кейт ничуть не пугает. - Усвой одно правило, боевая красотка: выкинешь еще что-нибудь - пострадают твои благоверные, а если вы попытаетесь заявить копам - умрет ваша драгоценная дочь. У нас очень хорошие связи, за всеми сможем проследить.***
Кейт не связывают руки: ее совершенно не боятся - да и действительно, стоит ли волкам бояться маленького и неокрепшего олененка? Да она и не предпринимает никаких действий - лишь сидит, скрестив руки на груди, и буравит взглядом сидящих впереди мужчин, этакий сгусток упрямства и недовольства. Молчит, не разжимает губ даже для того, чтобы поесть - первые два дня она упорно отказывается от еды (это и едой назвать-то сложно - вреднейший фастфуд), ни крошки в рот не берет, и лишь ночью напивается воды из-под раковины, смачивая потрескавшиеся губы. На третий день Сету это надоедает - его брату, Ричарду, нет никакого дела до их заложницы, ну сидит живая и пусть сидит себе, не буянит и ладно - и захватив с собой очередной пакет с быстро готовящейся дрянью, садится прямо напротив Фуллер и говорит, что уйдет после того, как содержимое пакета исчезнет. Кейт поначалу сидит и упрямится, но голодный организм берет свое - она ест медленно и аккуратно, еле сдерживаясь от того, чтобы запихнуть бургер себе в рот целиком, да еще и пальцы облизать. Сету вообще-то похеру на девчонку (абсолютно, несомненно, непременно), но если она откинет копыта из-за голода здесь, то вся идея с заложницей насмарку, и тогда уж лучше было бы сразу всадить ей нож аккурат в ложбинку ее плоской груди. Кейт запирают в комнате - она выясняет это сразу, ей достаточно лишь подергать ручку раз-другой. Бесполезно - тогда она начинает стучать по двери, сначала кулаками, потом ладонями и ногами - не из-за страха или клаустрофобии, из-за отчаяния, из-за злобы. Кейт продолжает колотить дерево, она кричит и плачет, проклятия в адрес братьев сыпятся из нее как монеты из прохудившегося кошелька. Слышать ее слышат, слушать ее не слушают. И в конце концов, она засыпает прямо у двери, не раздеваясь и не скидывая с себя поношенных кроссовок, а казенную кровать она не собирается занимать из принципа. Она же пленница, пленницам не полагается спать на новехоньких простынях.***
В первый раз ее чуть ли не тошнит от отвращения - так противно участвовать в этом чертовом представлении. У каждого своя роль: на Ричарде посетители, на Сете касса, на Кейт страховка. - Подходишь к кассе и изображаешь наивную дурочку, спрашивай что хочешь, хоть размер лифчика кассирши, понятно? И повеселее, а то ты так всех людей распугаешь, - говорит Сет, подставляя под подбородок Кейт ее неизменный аксессуар, на что та хмурится еще сильнее. - Какое же ты чудовище, - цедит девушка. - Меня воротит от тебя. - Ну знаешь, ты тоже далеко не красавица. Вперед, за дело! - Ты будешь гореть в аду за это, - предупреждает Кейт перед тем, как войти в магазин, на что мужчина лишь усмехается и качает головой. - А откуда я по-твоему вылез, принцесса? Операция "грабани магазин" проворачивается быстро: Фуллер не успевает и пары предложений произнести, как ее тут же прижимают к стойке перед кассой. Ей уже не страшно, ей просто унизительно быть здесь и помогать, помогать этим ублюдкам, черт бы их побрал! "Давай все деньги быстрее, иначе мы сделаем из головы этой девчонки решето, давай, клади все да поживее" - все это растягивается минут на десять, а потом Кейт снова заталкивают в машину и день сурка, то бишь заложницы, продолжается. - Эй, железная леди! Кейт думает, насколько же надо быть тупым, чтобы не запомнить ее имени, однако все-таки оборачивается и рефлекторно ловит пачку денег, брошенную ей. - Это твоя доля. Ты неплохо смотрелась сегодня! До девчонки только доходит, что это за деньги, и тогда она бросает их обратно, не желая даже прикасаться к ним - купюры разлетаются по дороге как испуганные голуби. Для правильной Кейт, для послушной Кейт, для хорошей девочки Кейт хуже кары, чем стать соучастницей воров, не придумаешь, но выбирать уже не приходится. На ее репутации ставится жирный крест, душу пятнают и марают, чаша грехов перевешивает чашу добрых дел. Процесс запущен - их теперь трое, осталось лишь дождаться того, когда ее хмурое и сердитое лицо (это выражение отпечаталось на Кейт будто морщины) появится на листовках с подписью: разыскивается.***
Проходит месяц - три отеля сменили, два ограбления провернули. Кейт уже привыкает к этой изощренной рутине, и этот процесс даже не пугает ее больше. Ну и плевать, пусть делают что хотят - не трогают и ладно, только что разве запугивают. Или глумятся. Точнее, глумится - младшему-то по-прежнему на нее все равно, ноль внимания, ничего. А вот старший же другое дело: достать Кейт Фуллер для него миссия всей жизни. Девушка не остается в ответе, она твердит одно и то же, как попугай: вы сгорите в аду, монстры, уроды, чудовища, чтоб всем вам пропасть. Ох как страшно. - Ублюдок, - огрызается Кейт, разыгрывая в очередной раз бедную-несчастную посетительницу. Из нее так себе актриса: глуповатую улыбку скромной девчушки она выдавливает с невероятными для себя усилиями. - Ну меня и не так женщины в постели называют, - усмехается Сет - ругательства в его адрес его ничуть не задевают, так, пустой лай маленькой, но очень злобной собачонки. Это даже весело: наблюдать за тем, как пасторская дочка огрызается и показывает зубы: за месяц она наверняка произнесла больше приемлемых бранных слов, чем за всю свою жизнь. - Хочешь узнать как, хм? - Фу, меня сейчас вырвет прямо на твои дорогущие и безвкусные туфли, - кривится Фуллер: любовь братьев к классическим костюмам ее раздражает - строят из себя серьезных, деловых, важных людей, которыми они и подавно не являются. Развратные, мерзкие подонки, для которых нет ничего святого, чьи руки погрязли в крови невинных людей, и эти следы ничем не смоешь, там им зачтется все. Только это и утешает. - Мыть их все равно тебе придется, милая.***
В один далеко не прекрасный день братья заваливаются полупьяные в номер; Ричард доползает до второго этажа, Сет же отрубается тут же, в гостиной, и про своего друга-кольта он забывает и оставляет прямо на столе - очень и очень опрометчиво с его стороны. Кейт (которую уже не запирают с неделю) решает воспользоваться забывчивостью бандита, хватает пистолет и подходит к Сету, целясь прямо ему в затылок. Руки уверенно держат магазин, но пальцы начинают предательски дрожать у спускового крючка - нажать его не так-то просто, особенно Кейт, не убившей в своей жизни ни одно живое существо. Решись, давай, действуй! - твердит себе девушка, но и такой аутотренинг не помогает. - Ну и чего ты ждешь? - сонно протягивает Сет, отчего Кейт подпрыгивает на месте, не ожидая того, что ее жертва проснется. Мужчина переворачивается на другой бок так, что Фуллер видит его лицо: спокойное, безмятежное, будто бы в него и не целятся вовсе. - Ну же, я жду, принцесса! Руки у Кейт трясутся все сильнее, она жмурится, прицеливаясь, и... И бросает пистолет, а затем бежит к себе в комнату и начинает кричать и плакать, осознавая, насколько она все-таки слабая духом и нерешительная. Не выйдет из нее убийцы никогда - не то воспитание, не те моральные принципы. Она же хорошая девочка, черт бы ее побрал, а хорошие девочки людей не убивают, никаких, даже воров и убийц. Зато дают убивать себя.***
Если выбирать из двух зол меньшее, то младший брат Кейт симпатизирует больше: он тише, спокойнее, не ведущий, а ведомый. Но теперь это в прошлом: он ей симпатизировал, пока не решил продемонстрировать свою иную сторону во всей красе. И в кои-то веки Кейт жалеет о том, что осталась наедине именно с ним. - Снимай футболку, - командует Ричард, но девушка вовсе не собирается этого делать: лишь гордо вскидывает голову и скрещивает руки в излюбленном жесте. В ее взгляде и позе четко читается: да пошел ты знаешь куда. - Снимай футболку, - повторяет мужчина и наставляет на Кейт пистолет, и та медленно повинуется: не теряя сурового и сердитого вида, она нехотя тянет за край и стягивает с себя предмет одежды, который для ее охранника показался лишним. Боевого настроя не теряет, пока не теряет. - А теперь лифчик. Фуллер притворяется глухой - этого она делать точно не будет, до такого не опустится, ведь есть же у нее гордость, в конце-то концов! Она порядочная, целомудренная девушка, и устраивать стрип-шоу не в ее правилах. - Давай же. Иначе пострадают сама-знаешь-кто, - Ричард достает самый последний и самый весомый козырь, побить который Кейт не в силах: на свое благополучие она уже махнула рукой, но за отца и брата все еще переживает, все еще трясется за них. Пальцы дрожат, когда она расстегивает немного поношенный бюстгальтер (простой, безо всяких излишеств, не как те, которые она находила пару раз в их машине) - ей снова становится страшно, вот только не за себя. - Вот молодец. Хорошая девочка, - протягивает маньяк (а как еще назвать человека, который вот с таким садистским удовольствием наблюдает за своей жертвой), и любимая похвала родителей Фуллер обрастает новым звучанием, новым значением, приобретает жуткий, похабный смысл. К Кейт приходит на помощь тот, кого она совсем не ожидала (да и не хотела) увидеть; вот только у этого рыцаря нет меча и доспехов, а манерам джентльмена он так и не обучился. Это скорее чудовище, только менее опасное, чем собственный сородич. - Ты что творишь? - накидывается Сет на брата и отбирает у него пистолет. - Нахер она тебе сдалась - у нее даже не за что ухватиться! В другое время, в нормальной обстановке и с нормальными людьми Кейт бы непременно обиделась (и вовсе она не плоская, у нее неплохая фигурка для девушки ее возраста), но сейчас она даже признательна за эти слова - быть может, хотя бы они позволят отвадить от нее этого маньяка. - Да она сама предложила! - невозмутимо пожимает плечами Ричард, и Фуллер с оскорбленным видом яро мотает головой - такого и подавно не было. Он точно больной на голову, раз у него уже вовсю развиваются галлюцинации, сумасшедший, ума лишенный преступник, не понимающий, что хорошо, а что плохо - идеальный завершающий штрих для полной картины безысходности. Далее же происходит совсем странные вещи - Кейт поначалу считает, что ей кажется и что она тоже тронулась умом, потому что Сет не может вот так понимающе кивать ей и внушать одним взглядом, без слов: все будет в порядке, успокойся, не нервничай. Оказывается, что может. - Слушай, давай я тебя сейчас отвезу в одно охуенное место, где тебе помогут. Давай? К черту эту девчонку, я тебе гораздо пиздатее найду, вот увидишь, - предлагает мужчина брату альтернативу, и тот соглашается, не возражая и не буянив. До Кейт осознание того факта, что ее только что спас человек, взявший ее в заложники, грозящий убить ее несчетное количество раз, человек, ненавистный ей до потери дыхания, спас ее от изнасилования и, возможно, от смерти, доходит не сразу, только после того, как Ричард покидает комнату и она оказывается с Сетом один на один. В столь неловкой ситуации она не оказывалась никогда - обычно в подобные моменты в мультфильмах стрекочут сверчки: такая тишина сейчас стоит в комнате. - Нас не будет всю ночь, дверь я закрою, но номер в твоем распоряжении, - говорит Сет, проверяя обойму - специально, чтобы не смотреть на испуганную, ошарашенную и полуголую девчонку позади него. Он не хотел, чтобы Кейт узнала об их семейной тайне, чтобы она сама стала очередной жертвой, и уж тем более он не собирался рушить свою репутацию бэд боя и становиться принцем-спасителем в ее глазах. Для всего мира он ловкий вор и безжалостный убийца, парень, для которого нет ничего святого и который пойдет на все для достижения своей цели; надо будет - пойдет по головам. Сет уже и сам видит себя таким и тщательно скрывает свое альтер-эго заботливого и любящего старшего брата, считая эту свою сторону слишком личным, интимным, слишком своим, точно не для чужих глаз. Для него его чувства к брату - Ахиллесова пята, узнав про которую, им можно вертеть и крутить так, как только заблагорассудится. А быть уязвимым его самое последнее желание, которое пошло еще с детства - ведь когда ты молодой, только-только вышедший из подросткового возраста юноша, хочется, чтобы тебя уважали, чтобы боялись, а не жалели. - Эй, - Кейт не придумывает лучшего обращения (по имени обращаться еще неловко, а назвать его ублюдком или подонком, как раньше, уже как-то неправильно) и надеется, что Сет ее услышит. Ее надежде внемлят - мужчина поворачивается к ней, не поднимая головы, а девушка пытается выдавить слово, с чьим произношением ранее не было никаких проблем. - Спасибо. Сет отвечает еще одним кивком и уходит молча, не пытаясь даже как-то подколоть Кейт за ее внешний вид или ее испуганную физиономию. Все-таки есть в нем что-то хорошее, раз он не отдал ее на "растерзание" брату, ведь мог бы и забить на свою заложницу. Он не такой уж и плохой. Кейт отмахивается от этой мысли как от надоедливой мухи, пробует перекрутить произошедшее в пользу Сета, а не ее самой. Ему просто не нужен был труп, вот и все, его только брат волнует и никто другой, все его действия ведомы лишь эгоизмом, только так и не иначе. Так проще его ненавидеть.***
Кейт не приходится долго бороться с собой, ибо братья подкидывают ей новый повод для раздражения и решают поиздеваться над ней более изощренным способом - стали приводить проституток себе в номер. Звукоизоляция в комнатах ужасная, поэтому колыбельные из охов, ахов и фальшивых стонов стали для Кейт уже привычным делом: в спальне у бандитов будто бы проводят кастинг на самую голосистую глотку. Ни подушки, ни беруши не помогают, одно утешает - что на их месте Фуллер точно не окажется. - У тебя круги под глазами как у ебаной панды, - качает головой Сет. - Ты что, вообще не спишь? - Ночные бабочки не дают, - огрызается Кейт и уходит из-за стола, не желая продолжать разговор. Сет смеется - то, как девчонка с каждым днем становится более раздражительной и дерзкой, ему нравится все больше и больше.***
У Кейт футболка уже выцвела на солнце, а ремень приходится затягивать все туже и туже - джинсы, того и гляди, спадут с исхудалых бедер. Сета осеняет купить ей шмотья только тогда, когда на штанах у нее появляется дыра, прямо на коленке, и это не выглядит так, как будто Кейт только что с рок-фестиваля вернулась. - Что это? - спрашивает Фуллер, роясь в пакете, вытаскивая одну убогую (по ее мнению) вещь за другой: чересчур короткие шорты, аляпистые топы и платья - микроскопические кусочки ткани, на которые и глядеть-то стыдно, не то что одевать. - Это кто делал покупки? Одна из твоих проституток? - Не нравится - не носи, - рявкает Сет, надеясь, что сердитый тон хоть как-то подействует на нее и образумит эту упрямую дурочку. Напрасно: Кейт швыряет в него пакет так, что часть вещей вываливается на пол, и она демонстративно по ним проходится, покидая гостиную. - Мне от тебя ничего не надо и подавно! Сет злится, вот только не поймет, на кого больше: на себя или на их заложницу. Было бы похер, если б закупалась какая-нибудь его подружка на ночь (как и планировалось), но все пошло по-другому: мужчина наведался в ближайший магазинчик, и перепуганная маленькая мексиканка стала собирать все подряд, желая остаться в живых. Он, блять, время потратил на эту строптивую сучку, в кои-то веки по-хорошему отнесся, а она еще и выебываться вздумала. Нахер тряпье, нахер ее - думает Сет, наблюдая за тем, как дешевая синтетика сгорает, оставляя после себя едкий дым, и зарекается больше никогда и ни за что на свете помогать этой вредной до жути девчонке. Научится быть благодарной, тогда и посмотрим, а сейчас пусть хоть голая ходит - похеру абсолютно. Через неделю майка Кейт рвется прямо во время стирки. На следующий день она ходит в черной футболке явно не ее размера и даже не ее фасона - она мужская и пахнет дорогим одеколоном и чуть-чуть сигаретами; так пахли костюмы богатеньких одноклассников на ее выпускном. В шкафу лежит стопка классических джинсов и несколько водолазок - Сет явно решил сделать из нее свою младшую сестричку.***
Когда Сет заваливается весь в крови к ним в номер, Кейт не сразу замечает его выражение лица: поникшее, убитое, раздавленное. Девушка никогда не видела его таким, только остается гадать, что случилось. Ответ напрашивается сам собой - вернулся-то он один, без своего вечного спутника, прицепа-хвоста. - Сет, - произносить это имя уже не так сложно, как казалось, - что случилось? Твой брат, да? - Кейт не решается сказать "умер" или "погиб", боится его реакции - ей бы точно не понравилось, если бы стали упоминать об ее утрате. - Мой брат, да, - повторяет Сет за девушкой, голос тихий и непривычно спокойный, без язвительности, без насмешки, без злобы. Пустой. - Он... - Да. Кейт была частым гостем в церкви и всегда помогала утешать отчаявшихся, печальных людей, потерявших желание жить - в этом она со своим добрым сердцем и чистой душой была профи. Но сейчас же она совершенно не знает, что сказать - Сет не несчастный прихожанин, обратившийся к ней за помощью. - Мне жаль... - Нихера подобного! - вскрикивает мужчина злобно. - Ты его ненавидела и меня тоже, и ты только обрадовалась тому, что никто тебя больше не изнасилует, вот и все! Жалко ей, блять, ага. Как же! Кейт бы возразить, да нечего - как бы ей не хотелось, к погибшему Ричарду она ничего не испытывает, ни жалости, ни сожаления. Ей и не его-то, собственно, жаль - жаль его брата,который остался совсем один, который лишился своего боевого настроя, приподнятого расположения духа, лишился и вовсе каких-либо эмоций. Что было бы с ней, узнай она о смерти Скотта? Она и представлять не хочет - становится жутко. - Правда, жаль. Я бы хотела сказать, что ты это заслужил, но смерти родных никто не заслуживает. Даже ты. - Вот святоша же, а... - грустно усмехается Сет; Кейт такая Кейт со своими религиозными установками. Он подает голос снова только минут через пятнадцать и впервые обращается к девочке по имени, а не по прозвищу. - Собирайся, Кейт. Нам надо сваливать отсюда. О жестокой, кровавой бойне в одном из мексиканских баров, в которую превратилась обычная стрелка, Кейт услышит позже по радио, прежде чем Сет успеет переключить станцию. Теперь она понимает, в чем причина их столь быстрого отъезда - ее попутчик успел-таки отомстить за брата.***
Kehlani - Gangsta
После смерти Ричарда посредника между Кейт и Сетом больше не остается, и это та еще парочка: один резкий от рождения, другая отрастила шипы и панцирь за месяцы жизни заложницы. Столкни их лбами - места живого не останется: Кейт все чаще и чаще позволяет себе отпускать колкости в адрес Сета, а Сет в свою очередь придумывает новые способы "как достать мисс Фуллер". Однако он делает для нее и полезные вещи: однажды он решает, что девушке неплохо было бы научиться азам обращения с оружием. Правда, Сет думает, что Кейт откажется, потому что она вся из себя такая милая-ванильная, кукла-принцесса, а оружие носят только разбойницы. Кейт не оправдывает его ожиданий (и он даже рад этому) и с энтузиазмом приступает к занятием - это поначалу пугает. - Кажется, я тебя раскусил, - признается Сет после одной из тренировок. - Ты специально учишься, чтобы потом кокнуть меня во сне, да? - Ну разумеется, - абсолютно серьезно отвечает девушка. - А ты как думал? Только ради этого. Кейт редко улыбается и смеется, по сути, Сет еще никогда не видел ее веселой, и даже когда она шутит, она остается этакой холодной сучкой, у которой даже губы не дрогнут. Вот и угадывай: всерьез она или нет. - В таком случае надо завязывать с этим, - поддерживает мужчина ее серьезный тон. - Просто держи всегда оружие наготове. Ну, как обычно, - невозмутимо отвечает Кейт, закалывает волосы и снова возвращается к мишени (месяц назад там бы точно висела фотография Сета). В моменты тренировок она всегда собрана, движения наработаны до автомата - из нее вышла бы прекрасная киллерша, если бы мозги Библией не промыли. Фуллер говорит, что учится лишь для себя и самообороны, и убивать кого-либо просто так она не станет, нет, ни в коем случае. И хорошо, когда она так говорит и становится похожей на проповедницу, иначе можно очень легко увлечься, глядя на нее, на ее поджатые губы, на локоны, выбивающиеся из хвоста. Кейт прячет свое тело под мешковатой одеждой, но стоит подойти к ней ближе: всего лишь поставить правильно ноги, руки немного выше, да, вот так и блять, кто бы мог подумать, что под свободными вещами таится отнюдь неплохая фигурка... Когда Сет ну абсолютно случайно прижимается к девушке сзади - помочь найти правильное положение рук, только и всего - та ретируется слишком быстро, будто бы ошпарившись. И как бы она не старалась это скрыть, щеки наливаются алым со скоростью света.***
Кейт снова становится боязно. Нет, не за родных - Сет уже не грозится при любом удобном случае убить их, расчленить, скормить свиньям (одному богу известно, сколько угроз и каких угроз она уже успела выслушать). Не за свою жизнь - в последний раз она переживала тогда, когда чуть было не стала жертвой изнасилования. Она боится не за себя, боится себя. Иногда (в последнее время все чаще и чаще, это плохо, очень плохо, Кейт) она засматривается на Сета, изучает его движения точно ученый-натуралист, непроизвольно подмечая каждую деталь. Вот он небрежно затягивается сигаретой, легко и изящно (насколько это может проделывать взрослый мужчина), вот щурится на солнце, вглядываясь в пустынную даль, вот неспешно застегивает пуговицы своего жилета и крутится в зеркале, осматривая себя на предмет изъяна. И это еще ничего, но однажды за ужином Кейт застает его почти обнаженным, из вещей - лишь полотенце, завернутое чуть ниже талии. Вилка застывает в руках, взгляд быстро проходит по еще мокрому телу, и лишь только негромкая, ироничная усмешка заставляет Фуллер опустить голову и начать есть с двойной скоростью. Папе бы это не понравилось. Хорошие девочки так не делают, они не пялятся на мужчин как на зверей в зоопарке, они ведут себя прилично, а у Кейт только еще слюни не потекли. Так поступать нельзя, это некрасиво, это страшно. Девушка не понимает, что с ней происходит: почему ей вдруг хочется сесть к Сету поближе, случайно задеть или коснуться его рукой, да и у зеркала она стала торчать гораздо дольше. Кейт не понимает, когда это ненависть успела сменить свою полярность. Одно знает точно: это не есть хорошо для нее.***
- У тебя не будет зажигалки? - спрашивает у Кейт очередная подружка Сета, высокая смазливая шатенка (в последнее время он почему-то предпочитал именно русых). Фуллер нехотя достает заветную вещицу и протягивает ее этой проститутке, не забывая смерить ее презрительным взглядом с длиннющих, как у жирафа, ног до пустой головы - постучи и услышишь эхо. - Курение, между прочим, ускоряет процесс старения. Начинает сереть кожа, желтеть зубы, и смазливые куклы становятся потрепанными и уже нежеланными, - на распев тянет Фуллер, хочет насолить своей мерзкой собеседнице. - Это я так, к слову. - Что-то твой брат запаздывает, - не обращает внимания на высказывания девушки шатенка, нетерпеливо тарабаня по столу - компания Кейт ее немного напрягает. - Это же твой брат, да? Сводный, наверное - вы с ним не особо-то похожи. Потрясающе. Именно о такой жизни и мечтала Кейт Фуллер: о жизни сестры братьев-бандитов, полной приключений, опасности и брани. Ну разве о таком можно не мечтать? - Какая жалость. - Ты бы сменила свои джинсы на что-нибудь полегче, - советует девушка, на что Кейт злится еще сильнее: не хватало еще, чтобы шлюхи ей советы давали. Не маленькая - сама разберется. - Ага. Например, на шорты. Кстати, где ты такие купила? В магазине "Все для Барби"? - от дальнейшего потока язвительных гадостей Кейт останавливает появление Сета - он пришел как нельзя кстати. - Твоя сестричка всегда такая бука? - обиженно дует губы ночная бабочка, и мужчина даже не задумывается, как в ее абсолютно не пригодном для работы мозгу появилась такая бредовая мысль, его почему-то больше волнует то, что Кейт оказалась тут с ней, видела ее и что она теперь подумает. Хер бы с ней, хочется сказать, но не получается - уже не получается. Хуевато. - Да. Это семейное, - отвечает Сет на автомате, и его спутница на ночь начинает оставлять влажные поцелуи на его шее, спускаясь все ниже и ниже. - Но тебе-то идет угрюмость, а ей нет... С каких это пор Кейт стала любительницей боли, она не знает и не помнит, но сегодня она дверь в спальню до конца не закрывает, и так ей слышны все противно-страстные крики этой проститутки. Месяца два назад она бы только скривилась и беруши затолкала бы подальше в уши, но сейчас она борется с комом в горле и пытается не зареветь. Кейт догадывается, что это за чувство - смесь горечи, злобы, ярости и обиды, смесь делания убить их обоих и желания занять ее место (о Боже, прости, папа, я совсем не хочу оказаться там с ним и я не хочу, чтобы он проделывал все это со мной, я не хочу, не хочу издавать такие же ужасные звуки, я грешница, грешница, я буду гореть в аду) - наступает и не дает трезво мыслить, встает пеленой в глазах и разрывает нутро. К симфонии охов и ахов добавляется тихий-тихий плач, совсем как у ребенка, немного приглушенный - просто девушка плачет себе в кулак. Кейт совершенно не хочет ревновать Сета.***
Сет не замечает, как при выборе девушки на ночь отдает предпочтение шатенкам. Не замечает, как может случайно назвать очередную шлюху именем своей попутчицы. Это все происходит на автомате, безрассудно. Кейт сама по себе несексуальная: она ну слишком милая, даже не кукла - плюшевая игрушка, которую затискать бы до смерти, а не трахать до потери пульса. Сет упорно отмахивается от таких живых картинок, где Фуллер стоит перед ним, медленно-медленно раздевается и так же неспешно начинает его начинает его целовать, а он кидает ее на постель и вжимает в перину с каждым толчком. Это уже не Кейт заложница (у нее свободы теперь хоть отбавляй), это сам Сет заложник этих чересчур красочных фантазий, граничащих с галлюцинациями его покойного брата. У Кейт румяные щеки и блестящие волосы, длинные ресницы и глаза голубые-голубые, и если ей не открывать рот (порой сарказм из нее так и хлещет, только и думай, как остановить этот поток), она вполне сойдет за принцессу, за красавицу в пышном платье, заточенную в башне, под охраной жестокого чудовища. Правда, сейчас больше власти имеет именно Кейт-пленница, а не Сет-хозяин: башня пала, замков нет и ограничений тоже, и чудовищу все больнее смотреть на благоухающую от молодости девушку. Она юная, от нее веет свежестью и легкостью, мир только-только открывает перед ней все свои возможности. А Сет как вирус, как саркома - стоит ему коснуться девчонки, как тут же испортит ее, и зараза пустит свои цепкие корни. Почему нельзя снова послать ее нахер, забить на нее - так же будет лучше для них обоих, гораздо лучше. Нет, вместо этого надо жадно ловить каждый ее жест и каждое ее слово и представлять рядом с собой в постели всякий раз, стоит Кейт сменить джинсы на шорты. Кто-то над ними глумится там, наверху: чуднее парочки точно не найти, Сет готов поставить на это все свое состояние. Красавица липнет к чудовищу не отлипая, следует за ним повсюду: усердно тренируется, помогает Сету в вещами, с готовкой - святая девушка. Кейт-фантазия задирает голову от удовольствия, но не стонет - это с ее образом принцессы точно не вяжется.***
Кейт исполняется девятнадцать, и это ее самый необычный день рождения, потому что вместо подружек на него вынужденно приглашен разыскиваемый во всей Америке преступник-рецидивист. Сет и не знает, что ей подарить, поэтому просто дает ей возможность хорошенько оторваться, на всю катушку: сначала завозит ее в местный торговый центр, где от изобилия одежды, обуви и прочих женских побрякушек у Кейт разбегаются глаза. Она носится как ребенок, забытый в магазине сладостей на ночь, выбирая одну вещь за другой, прикладывая к себе то платье, то юбку, то сарафан. Такая смешная: вот стопка одежды у нее в руках настолько большая, что часть вещей вываливается, и Сету приходится прийти ей на помощь. Спустя несколько часов "посмотри, идут ли мне эти джинсы или нет", "а можно зайти в тот отдел" и "о Боже, такая юбка была у самой Джины Грей:" (кто это такая, Сету невдомек - наверное, какой-нибудь школьный авторитет) они решают выпить (Кейт сначала долго противится, не желая брать в рот спиртное), вот только выбрать место не могут: Сет предлагает пойти в местный бар, а именинница же кривит нос и настаивает на клубе - ей не терпится размять ноги на танцполе. Надутые губы, нытье в духе "у меня же день рождения, значит, делаю, что хочу" - и мужчина сдается, а девушка торжествует и отправляется прихорашиваться. Когда она возвращается, Сет ее не узнает. Кейт вроде бы ничего особенного с собой не сделала: всего лишь надела простое и вполне скромное черное платье, как-то по-другому уложила волосы и кажется, немного подкрасила ресницы и подвела глаза, но изменения есть, и очень большие: она выглядит взрослее, старше, привлекательнее. Такой Кейт как раз под стать ее нож-бабочка, ее пистолет и ее острый язык, по такой Кейт и не скажешь, что она выросла в религиозной семье - этакая модная разбойница, но все еще красавица. - Эй, мисс Фуллер, полегче, а то ведь отбою от кавалеров не будет, - говорит Сет, на что Кейт задирает подол платья и демонстрирует нож, спрятанный за подвязкой - совсем как в фильмах про женщин-наемных убийц. - Я умею давать отпор и с кавалерами как-нибудь справлюсь, - отвечает она, а мужчина всеми силами старается не смотреть вверх по бедру (хоть бы девчонка этого не заметила). В клубе они занимают самый дальний столик, и Кейт еще мирится с этим: Сет по-прежнему в розыске и рисковать лучше не стоит. Но вот когда он отказывается танцевать, девчонка снова начинает ныть. - Я не думала, что ты будешь занудой. Ну пойдем же! - Я слишком стар для этой херни, Кейт, - усмехается Сет, совершенно не представляя себя на танцполе рядом с ней. Он на дискотеках-то не разу и не был, считая это пустой тратой времени и не наблюдая смысла в дерганых движениях под современную дерьмовую музыку. Думает, как шестидесятилетний старик. Пиздец. - Ну да, стар, конечно, - саркастично протягивает Кейт. - Тебе сколько лет-то, кстати? - Не скажу, - Сету почему-то не хочется, чтобы девчонка знала его возраст: он (блядь-блядь-блядь, это уже совсем клиника) боится ее отпугнуть большой разницей. В старшие братья он ей годится с трудом, а в отцы с натяжкой - разве что он оприходовал какую-нибудь дуреху в четырнадцать. В любовники не годится и подавно: Кейт бы кого-нибудь ее возраста - молоденького студента с шухером в волосах и ветром в голове, который бы бренчал ей на гитаре и катал на машине, подаренной ему богатенькими родителями. Кейт очень просто представить у алтаря в пышном белом платье, сжимающую маленький букетик роз; красивую, нежную, счастливую и улыбающуюся - сейчас Фуллер какая-то слишком напряженная и натянутая, как струна, как игла. Играет марш, девчонка цветет и пахнет, она румяная, свежая, юная - и почему-то от этой картинки становится очень больно, хочется выкинуть ее из головы и забыть-забыть-забыть. Не получается, блядь. - Да ладно тебе, колись! - Сколько дашь, все твои. - Ну пускай тогда будет... - девушка забавно морщится, пытаясь подобрать нужное число, - двадцать... двадцать девять. - Пускай, - Сет снисходительно улыбается. - Точно не пойдешь? - Я тебя буду охранять. - Больно надо, - фыркает Кейт и уходит. Девчонка выходит в самый центр танцпола и, заслышав знакомую мелодию, начинает двигаться в такт музыке. Она танцует пускай не слишком сексуально, но грациозно и изящно, белая кожа переливается всеми цветами радуги под светом неоновых ламп, волосы развеваются от резких движений, и Кейт улыбается, по-настоящему улыбается, чувствуя себя свободной и легкой - так, как не чувствовала себя уже давно. Сет хотел бы иметь возможность убрать всех отсюда по щелчку пальцев, по второму - скинуть себе десяток лет и танцевать вместе с ней. Было бы ему 23 - они бы смотрелись весьма органично, и не было бы никаких осуждающих взглядов, которые часто возвращаются им вслед сейчас, было бы намного легче. - Эй! Отпусти меня, ублюдок проклятый, отпусти! Крик Кейт будто бы бонус из компьютерной игры добавляет Сету скорости и вырывает его из раздумий - он пулей вылетает из-за барной стойки и мчится в самую середину танцпола, где к его компаньонке решил подкатить какой-то похотливый мудак (а ты чем хуже). Девчонка пытается отбиться: вот она врезает точнехонько ему в нос и под ее точеным кулачком хрустят носовые хрящики ("моя ты умничка", думает Сет почти что с отцовской, мать ее, гордостью), но праздновать победу ей еще рано - этот придурок отвешивает ей пощечину с такой силой, что Кейт отлетает назад, взмахивая волосами, и Сет только и успевает, что вовремя поймать ее. Мужчина не знает, когда это он из чудовища вдруг превратился в рыцаря (хотя нет, знает, еще при живом брате, пытающемся надругаться над Фуллер), да ему и наплевать: он просто хочет уничтожить того урода, который посмел поднять на Кейт руку. Сет наносит удары с каким-то садистским удовольствием, один за другим, но прежде чем недоловелас лишится сознания, а его самого оттащат на пару метров, ему достается кулаком по губе. - Вы ебанулись, что ли? А ну прекратить! - орет бармен, но Сету на него, как и на всех остальных в баре, глубоко похер: он смотрит лишь на Кейт, которая статуей замерла на одном месте. Как ни старается, не может скрыть признательности и благодарности в своих огромных глазищах, стоит и слова выдавить не может. Такая юная. И такая красивая. Сет не осознает, что он делает: он просто подходит к девчонке, кладет ей руку на затылок, прижимает к себе и целует, припечатавшись к губам. Не нежно, а резко, будто бы хочет выпить из нее всю кровь через рот - он по-другому не умеет. У Кейт губы податливые, мягкие и отдают вишней - наверняка каким-нибудь дешевым бальзамом, и отрываться от них не хочется. Но приходится. Кейт растерянно смотрит на Сета, на ее губах - его кровь как след принадлежности, как предостережение: "не трогайте, сволочи, она моя". Она ее не стирает, лишь дышит глубоко и медленно, пытаясь переварить события последних двух минут. - С днем рождения, - говорит Сет и уходит, услышав позднее топот преследующих его тонких каблучков.***
Kaleo - Way Down We Go
Кейт уже устала ждать Сета одна внизу: она уже выпила две чашки кофе и съела весь свой ужин - его порция осталась нетронутой. Сет сказал ей: "у меня переговоры, подожди здесь минут пять" - но эти пять минут растянулись уже на целый час, и девушка изнывала со скуки. Она встает из-за стола и отправляется на верхний этаж, чтобы поторопить своего спутника, даже и не подозревая, что этот разговор ей лучше не подслушивать. - Я пришлю тебе людей на помощь, не волнуйся об этом, - раздается тихий и спокойный голос Сета из-за двери. - У меня как раз есть парочка людей в Техасе. - В Техасе? А разве они не охраняют этих... ну у них фамилия еще на "ф" начинается, "Фуллстон", "Фуллоу"... - Ты про Фуллеров? Кейт замирает: речь идет о ее родных, и сердце уже привычно екает в груди. - Да никто их уже не сторожит. Я отозвал своих людей еще с месяца два назад, когда девчонка покладистой стала. Когда привязалась. Фуллер растерянно хлопает глазами, пытаясь переварить только что услышанную ей информацию. За ее семьей никто не следит? Они свободны? Тогда какого черта она находится здесь? Она могла сбежать от Сета уже давно и ей ничего бы за это не было? Так, что ли? Он просто обманул ее, заставив таким образом держаться при себе, быть этакой помощницей, с помощью которой очень легко провернуть очередное дело? А следующая фраза выцепляет ее из состояния ошарашенности и кидает в настоящую ярость - достаточно лишь одного слова. - А она ведь симпатичная у тебя. Такая вроде бы вся скромница из себя, но манера поведения, ух... я бы оприходовал ее, будь такая возможность. - Зачем она тебе? Ничем не примечательная девчонка, такая же шлюха, как и остальные американки ее возраста, - Сет на самом деле так не считает, отнюдь, и он даже удивляется, как это ему удалось произнести настолько правдиво. Для него Кейт не похожа на других, она совершенно удивительна: сильная, дерзкая, настоящая амазонка. И пускай она не его, но он не позволит, чтобы какие-то похотливые псы облизывали ее с ног до головы одним только взглядом и имели, пускай даже и в своих мечтах. Но Кейт прочесть мысли Сета не может. Она не видит, как кривится его лицо от того, что он вынужден врать; уши ей закладывает от гнева, и остальную часть разговора она пропускает мимо ушей. Такая же шлюха, как и другие. От этих слов хочется плакать. Хочется, но она не будет, упорно не будет: да кто Сет такой, чтобы она из-за него ревела? И почему, спрашивается, эти слова ее задевают? Почему от них так больно внутри, почему каждый из слогов этого незамысловатого ругательства отзывается у нее в голове и обжигает ее изнутри? Почему же она сейчас стоит и кусает губы, лишь бы не разреветься громко, во весь голос от невесть откуда взявшейся обиды? Сет и раньше обзывал ее всячески: дурой, идиоткой, сукой и прочими-прочими нелестными эпитетами. Но это было целую вечность назад, когда его мнение ее совсем не беспокоило. Когда она люто его ненавидела и поражалась, откуда только у нее, такой доброй и милой, родилось такое ужасное чувство. А сейчас его мнение ее стало почему-то заботить. И она знает ответ, да только признаться себе не может. Не решается. Тем более теперь, когда она для него просто шлюха, и не более. Дверь распахивается, и партнер Сета проходит мимо Кейт, кивая ей на прощание. А ее спутник провожает ее, улыбаясь, но стоит ему заметить Фуллер, которая сейчас похожа на озлобленную фурию, его улыбка мигом исчезает с лица. Услышала все-таки их разговор. Твою мать. - Вот так вот, да. Ты обманывал меня все это время! - срывается на крик Кейт, и так для нее гораздо лучше - лучше орать, чем плакать. - Успокойся. Первые месяцы мы следили за ними, но потом ты перестала быть такой строптивой, и мы решили отозвать народ - за это ведь тоже деньги капают. - Вот как. Замечательно. - Что-то ты не похожа на счастливицу, которая радуется тому, что с ее родни сняли надзор. - Что ты, Сет. Я просто счастлива! - выкрикивает девчонка и врезает Сету точнехонько в подбородок, и тот отлетает от нее, не рассчитывая на такую реакцию. Думая до последнего, что теперь-то она его точно не ударит. Слишком привязалась. - А сейчас я пойду и сдам тебя копам, раз моей семье больше ничто не угрожает! - говорит Фуллер - злость прибавляет ей решимости и напрочь отбивает здравый смысл, и пользуясь тем, что Сет потирает ушибленный подбородок и совершенно не смотрит на нее, сбегает, сворачивает на какую-то потайную лестницу и спускается вниз, перепрыгивая через две, а то и через три ступеньки. - Не смей, сучка! Стой! - кричит ей вслед Сет, понимая: в ее состоянии она может выкинуть все что угодно. (а еще может свалиться с лестницы и переломать себе все кости нахер, но это же не так важно сейчас, разве что на него еще одно преступление повесят) - Стой, блять! - мужчина бежит вслед за девчонкой так быстро, что его заносит на поворотах, и он чуть было не впечатывается стенку, а Фуллер тем временем уже спускается на лестничный пролет второго этажа. - Кейт Фуллер! Кейт сбегает к лестнице и пытается открыть дверь, но не может: замок заело. Она нервно рвет дверную ручку, и вот она уже почти поддалась, но не тут-то было: Сет хватает ее за шею и со всей силы прижимает ее к двери; Кейт охает - на ее щеке остается большой красный след. - Никуда ты не пойдешь, ясно? - рычит мужчина, разворачивая девчонку к себе; он надеется увидеть в ее глазах хотя бы намек на страх, но ничего подобного не находит - лишь дерзость и неповиновение. Научил, блять, на свою голову. - И что же ты сделаешь? Убьешь меня? - сбившимся голосом говорит Кейт. Она совсем не боится - она знает, что ничего он с ней не сделает, видит это невооруженным глазом. - Надо будет - убью. Кейт смеется. Она не верит угрозам Сета, она чувствует его привязанность к себе. Да и пускай убивает, господи - зато она больше не почувствует этих странных, почти что болезненных ощущений, которые становятся все резче и ярче. - Ну давай же. Задуши меня! Или придумаешь кое-что похуже? Сет смотрит на нее и глаз не может отвести: глаза горят, щеки пылают - ну и девчонка, кровь с молоком. Она живая, настоящая, не как эти куклы с обложек, от нее пышет жизнью и теплом. И она такая красивая. Не удержаться невозможно. Вот стоят они вдвоем: взрослый мужчина, вор в законе, для которого нет ничего святого и юная девушка, пасторская дочка, чистая сердцем и душой. Что между ними общего? Ничего, кроме огня, пожирающего их изнутри. Сет накрывает губы Кейт своими: сначала медленно и аккуратно, а затем все быстрее впивается, будто бы хочет съесть ее живьем. И Фуллер не просто поддается, она прижимается к нему всем телом, одной рукой зарываясь в порядком отросшие волосы, другой обхватывая его спину. Святая девочка слишком хорошо целуется для святой, ее губы прекрасно-сладкие, а дыхание горячее и обжигающее. Сет расстегивает молнию на платье Кейт, и та быстро расстегивает пуговицы на его рубашке, на что мужчина лишь усмехается прямо ей в рот. - Надо же, какая резвая... - Я же шлюха, - заявляет Кейт, тяжело дыша; щеки красные, соски натягивают ткань простенького черного лифчика - кто бы мог подумать, что дочери священников могут так выглядеть. - Вот и веду себя подобающе. - Какая из тебя хорошая девочка... - хрипит Сет и снимает с нее бюстгальтер, опускаясь все ниже и кусая ее молочно-нежную кожу. Девчонка прерывисто дышит и еле-еле слышно стонет, и эти звуки заводят его еще сильнее. Кейт сама задирает ему ноги на талию - ее смелости можно только позавидовать, и как это он упустил момент, когда такая скромница превратилась в резвую оторву? Сет снимает с себя джинсы, а затем и остатки белья с Кейт: той бы впору смутиться - ведь перед ней, полностью обнаженной, стоит голый мужчина, который еще несколько месяцев назад грозился убить ее, который старше ее чуть ли не в два раза, который треть своей жизни провел за решеткой. Прежняя Кейт обязательно смутилась бы, да что там - даже не позволила бы себя целовать, сбежала бы без оглядки при первой попытке. Но сейчас стыдливость Фуллер куда-то исчезла, испарилась, и ее ничто не смущает: ни внушительный торс Сета, на который она раньше тайком засматривалась (за что ругала себя много-много раз), ни его член, касающийся ее половых губ. Она ничего не боится - уже не боится, лишь хочет утолить свою эту странную жажду, за которую она потом обязательно сгорит в аду. Она и так уже пала слишком низко - больше некуда. Сету бы очень хотелось сейчас резко войти в нее и иметь-иметь-иметь ее до потери сознания: быстро, неистово, чуть ли не пробивая насквозь - так сильно и так давно он хочет эту правильную и одновременно бесстыдную девчонку. Но остатки разума говорят ему: хоть Кейт и научилась метать ножи и язвить, все же часть ее остается нетронутой, и нужно быть максимально осторожным. Сет прижимает девчонку к двери, устраивает поудобнее на своей талии и целует в тонкую шею: он-таки чувствует, как под его губами бьется жилка. И не в силах больше сдерживаться (он и так терпел слишком долго), он говорит ей на ухо: - Расслабься... Кейт готова к этой боли: она ей кажется справедливым наказанием за ее развязность. Но сдержать резкого выкрика, когда Сет входит в нее, она не может, как и слез, которые текут сами собой. - Продолжай, - выдыхает Фуллер, и мужчина начинает двигаться, сначала медленно, а затем постепенно набирает темп, и девчонка всхлипывает при каждом толчке. Она обхватывает руками его тело и прижимается еще сильнее, будто бы хочет влиться в него, раствориться - боль не утихает, а пламя разгорается все сильнее, еще пылче - Кейт вот-вот осыпется пеплом прямо в руках у Сета. Посмотрите на нее, думает девчонка: полгода назад это милое создание исправно посещала все уроки, помогала родным по дому и возвращалась с прогулок с подругами (такими же скромницами, как и она сама) не позднее девяти часов. А сейчас же она в каком-то убогом мексиканском отеле занимается сексом с одним из опаснейших преступников всей Америки, делает это по своей воле, и что хуже - ей это начинает нравиться. Ей нравится, черт побери: нравится чувствовать, как крепкие мускулы перекатываются под ее руками, нравится ощущать колючую щетину на своей шее, нравится то, как Сет губами оттягивает ее кожу и прикусывает ее (завтра наверняка останутся следы), и даже нравятся эти возвратно-поступательные движения, нравится, как член входит в нее и растягивает, и как пульсируют ее мышцы вокруг нее. Вместе с девственностью от Кейт уходит и она сама: вот, помахала ручкой на прощание и упорхнула. И кто же она сейчас? Точно уж не хорошая девочка. Терять уже нечего, и Кейт сама начинает двигаться вместе с Сетом, медленно насаживаясь и опускаясь все ниже и глубже. Мужчина ускоряет темп, впиваясь в ее алую щеку: наконец-то таки он награжден за все эти недели ожидания и томных фантазий, а главный приз выше всех похвал. Он и сам уже не сдерживается и стонет в унисон с девчонкой, наслаждаясь ею: если бы он мог, он покрыл бы поцелуями каждый закуток ее тела, начиная с изящных ножек и заканчивая ее тонкими, абсолютно не годящихся для рукопашного боя пальцами. Ну а пока можно начать с ее таких замечательно-податливых губ, и Сет впивается в них, ощущая солоноватый вкус ее слез. Кейт неожиданно замирает и затихает, достигнув точки: она задыхается и судорожно хватает воздух ртом, пытаясь прийти в себя от неожиданной и резкой вспышки удовольствия. Пара толчков - и Сет кончает тоже, не стесняясь стонать так, что наверняка слышно и на верхних этажах. Да и пускай.***
До Сета доходит слишком поздно идея для подарка Кейт, которому она была бы непременно довольна. Но лучше поздно, чем никогда, да и сделка хорошая намечается в Эль-Рее, прямо у самой границы, а найти тех, кто Кейт ближе всех на свете, не так уж и сложно. - Собирайся, принцесса, наш новый пункт назначения - Эль-Рей, - объявляет Сет, но Кейт лишь пожимает плечами: ее таким уже не удивишь, Эль-Рей, Канкун, Мехико - какая разница, очередной рассадник латиноамериканских бандитов. - Кстати, у меня для тебя сюрприз - там ты увидишь своих родных. Да-да, - уточняет мужчина, заметив, как вскинулась девушка и недоверчиво на него посмотрела, - я уже договорился. Джейкоб и Скотт тоже будут там, живые и невредимые. Кейт не верит своим ушам. Она уже перестала мечтать о том, что когда-нибудь вернется домой, снова обнимет отца и расцелует брата в его пухлые щеки. Уже махнула на возвращение рукой и смирилась. И тут - такое. После этой новости Сета уж точно нельзя ненавидеть - слишком некрасиво. Все-таки есть в нем хорошее, зачем только прячет свое доброе начало за семью замками - ей не понять. Да и неважно, главное, что добро это выходит наружу и проявляется в таких щедрых подарках. Кейт удивленно моргает пару раз, а затем мгновенно кидается на Сета с объятиями, что он чуть не падает под весом девчонки. Мужчина не поймет: неприятно ему или хорошо - его давно никто так не обнимал, разве что мать, но это было еще до того, как он стал воровать, а Ричи начал чудить. Кто бы мог подумать, что именно Кейт введет его в такое неловкое положение, а не наоборот. - Эй, тише, я не люблю такие сопли, - шутливо ворчит Сет. - Чувствую себя неудобно. Девушка замирает, будто бы ее ледяной водой окатили с головы до ног - всю идиллию портят его неосторожно брошенные слова. В этом весь Сет: вот так просто, по щелчку пальцев испоганить все прекрасное. Будто бы он специально пугается себя хорошего и на корню убивает любые зачатки добра и благородства. Или же просто она для него очередная подстилка, так, еще одна бабочка на ночь, которую лишь бы отыметь и на следующий день позабыть и ее имя, и ее саму. Повелась ты, Кейт, как дурочка. Ты ему в жизни не сдалась, не нужна ты ему и подавно. Разве вообще кто-то нужен человеку, у которого нет сердца, одни примитивные и низменные желания? Ответ здесь точно не положительный. - Ах вот как? А трахать меня тебе удобно, да? - возмущается Кейт и не стесняется в выражениях (раньше бы она точно постыдилась бы так говорить). Сет лишь закатывает глаза, понимая, что лучше бы ему держать рот на замке рядом с девчонкой, которая совсем недавно вышла из подросткового возраста, да и вообще с женщиной, хоть и такой молодой. - Начинается, блять... - Вот почему с тобой Ванесса рассталась - ты же мужлан, который абсолютно не терпит нежностей, да? Тебе заботит только физическое удовольствие и больше ничто, на чувства тебе наплевать! - А может вместо того чтобы орать, поблагодарила бы лучше? - рявкает бандит, и Фуллер невольно отступает назад: он впервые повышает на нее голос за все это время. - Знаешь как я жопу драл, чтобы твоих привезти сюда? Знаешь? Нихера же. Лучше бы спасибо сказала, если не разучилась еще, - последние слова он выплевывает, злости в них хватит, чтобы залить ей весь голос. Что за человек, мать ее? Стараешься, из кожи вон лезешь только для того, чтобы ей угодить, но нет же - обязательно к чему-нибудь прицепится, обязательно будет что-нибудь не так. В конце концов, он мог забить на нее, возить в багажнике, отдать на расправу брату да или просто грохнуть еще там, в фургоне, но ведь остановило что-то. Лучше бы не останавливало. Кейт стоит смущенная, гнев как рукой сняло. Она тоже, пускай и медленно, но осознает, что на самом-то деле многим обязана Сету, и что заложницы точно не вьют веревок из своих агрессоров, как это делает она. Несколько месяцев назад, сидя в машине двух братьев и будучи заложницей, Кейт Фуллер только бы недоверчиво рассмеялась от одной мысли о том, что она будет чувствовать себя виноватой перед Сетом. Перед человеком, который угрожал убить ее, угрожал убить ее отца и брата, унижал ее и искалечил жизнь. Но теперь она уже не та самая милая девочка с крестиком на груди и плотным старушеским бельем, встреть тогдашняя Кейт нынешнюю - она ее не узнает, слишком испорченная. И Сет уже не просто человек, который желал ее смерти, Сет стал тем человеком, который просто желал ее. И получал желаемое.***
- Ну где же они? - нетерпеливо спрашивает Кейт, подпрыгивая на месте; Сет пообещал ей, что отец с братом появятся минут через двадцать, но прошел уже час, а их все нет. Фуллер уже теряет надежду и думает, что ее просто надули, что никто к ней не приедет. Или же Сет обиделся на ее слова и решил отменить свое предложение (что вполне может быть и что Кейт абсолютно заслужила). Девушка уже полностью отчаивается и смотреть на дорогу - лишний раз дразнить себя - не хочет, как вдруг на парковку бара заезжает джип с тонированными окнами, а с заднего сиденья выходят ее родные: изрядно поседевший отец и брат, у которого порядочно отросли волосы и сильно впали щеки. Кейт становится тяжело дышать, голос на пару секунд пропадает, а затем прорезается с разрушительной силой, способной выбивать окна и бить стекло. - Папа! - кричит Кейт на всю округу и бежит на встречу Джейкобу, но ноги, затекшие от длительного бездействия, подводят ее, и девушка падает прямо на полпути. Ее это не останавливает: она встает, бежит дальше и в конце концов обхватывает отца так крепко, что еще чуть-чуть - и проломит ему ребра. Им обоим до этого нет дела: да пусть хоть позвоночник ломает; главное, что они теперь вместе. Кейт рыдает навзрыд и никак не может остановиться, из нее вышло слез галлона на три. Оторвавшись (с большим трудом) от папы, она хватает Скотта за воротник рубашки и прижимает к себе, не прекращая плакать ни на минуту. Слез столь много, что бар вот-вот затопит, но семейное трио Фуллер это ни капельки не волнует. - Спасибо тебе, - обращается Джейкоб к Сету, и тот начинает кашлять, поперхнувшись пивом - благодарностей он заслужил лишь в самую последнюю очередь. - За что? - За то, что выполнил обещание. - Какое еще обещание? - Вернуть Кейт в целости и сохранности. - А-а-а, ну я же человек слова, - рассеянно произносит Сет, вспоминая, что по одному параметру "целости и сохранности" он обещания не сдержал. Знать об этом пастору необязательно, Кейт сама расскажет, если захочет (а она не захочет). Фуллеров не смущает обстановка Крученой Сиськи, они жмутся друг к дружке так, что и за уши не оттащишь. Правда, сексапильной брюнетке - королеве бара удается привлечь внимание мужской половине семейства: еще бы, только слепой или импотент не обратил бы внимание на такую девушку, танцующую прямо посреди их стола. Кейт же не впечатляют движения танцорши, она забавно морщится, будто бы проглотила лимон целиком, а Сет улыбается: он-то знает, что девчонка сейчас испытывает не что иное, как ревность. Ревнует, принцесса. Как бы это и не скрывала. И Сету хотелось бы ей сказать, что поводов для ревности у нее нет, да соврет ведь. Ну, наверное, соврет. Он и сам не знает, как относится к этой девчонке - нет, к девушке, но точно не как к заложнице, подружке или очередной пассии на ночь. Как-то по-новому, по-другому. Почти так же, как относился к Ванессе. Размышления Сета прерывает выстрел из пистолета: похоже, кто-то что-то явно не поделил. Он не особо пугается, в отличие от Кейт, которой бы уже впору привыкнуть к перестрелкам. Только вот выясняется, что Кейт визжит вовсе не из-за выстрелов, а из-за стриптизерши на их столе, у которой вдруг вырастают клыки, а волосы и вовсе исчезают, оголяя уродливую, змеиную кожу. Сет не успевает даже заматериться, лишь вытаскивает пистолет и начинает палить по кровососущим тварям, не выпуская семью Фуллеров из своего поля зрения. Те тоже не промах: быстро разобравшись, что к чему, берут в руки доски и осторожно, нерешительно, но все же убивают вампиров одного за другим. Священники же. Должны быть профи в уборке нечисти. Народу становится все меньше, а тварей прибывает. В конце концов кроме Сета и Фуллеров из живых не остается никого, а леденящий крик Кейт заставляет бандита остановиться на мгновение. Нет, ее укусить не могли. Только не ее, не ее! Сет оглядывается и вздыхает с облегчением: Кейт жива, вот только кричит не своим голосом, загибается, а ее лицо искажается такой болью, будто бы ее режут заново. Мужчина переводит взгляд и ужасается: Скотта рвут на части, а в его руку вонзаются зубы уже не Джейкоба. Сет хватает плачущую Кейт и отводит себе за спину, желая защитить. А та и сама вцепляется в него мертвой хваткой, и захочешь - не отцепишь. Девчонка дрожит как осиновый лист - уже не от слез, а от страха: патронов в ее пистолете не осталось, все, что остается делать - отгонять кровососов от себя обломком столешницы. - Сет, не бросай меня, - шепчет Кейт, обхватывая его руку. Ей и не нужно просить - он и так ни за что ее не отпустит. Уж лучше умрет сам.***
Hans Zimmer - Marry Me
Spoon – I Ain't the One
Им повезло - наступил рассвет, и первые лучи солнца поджарили заживо чертей. Братки Карлоса выбили дверь, и бар превратился в огромную духовку, где спеклись не меньше сотни вампиров. - Держи, Кейт, - Сет протягивает девчонке стопку купюр - на них остаются кровавые отпечатки его пальцев. Фуллер смотрит на них без особого энтузиазма, ей в руки дай сейчас слиток золотой - такая же безжизненная реакция будет. Сет давно не был в такой неловкой ситуации. Что тут скажешь? "Прости, я мудак?" Она и сама знает. "Извини за то, что теперь твоя семья мертва?" Вообще абсурд. В гробу она видела все его извинения. - Ладно. Мне пора. - И что, это все? - горько говорит Кейт, у нее дрожит голос из-за подступающих слез. - Ты... ты вот так вот оставишь меня, после всей этой хреноверти, которая с нами произошла? Да. Вот так просто оставлю. Надо было давно это сделать - отпустить ее, дать ей свободу, дать шанс жить спокойно, а спокойствие и стиль жизни Сета - это две противоположности, которые вместе ну никак не уживутся. Так будет гораздо лучше для нее, ей нужны белое платье с фатой, милый деревенский домик с фруктовым садом, заботливый муж и куча ребятишек, один из которых - точная копия матери; это ее картина жизни, где Сету, как кляксе, места нет. Бандиты живут недолго, и те, кто доживают до сорока-пятидесяти лет - настоящие везунчики, это те, кто окружают себя большим кланом последователей, а таких волков-одиночек рано или поздно сгрызают волки покрупнее. Ей будет лучше. Должно быть лучше. Но почему-то так не кажется. - Да. Так будет лучше для тебя. Кейт усмехается, но в ее смехе ни капли веселья. Только этого ей для полного счастья сейчас не хватало - остаться в полном одиночестве, одной, совершенно никому не нужной, как маленькому котенку, которого вышвырнули на улицу, не решившись утопить. Раньше бы она не призналась. Да даже день назад она ни за что бы не сказала о том, что боится потерять Сета. Что он нужен ей, что она дорожит им, что она цепляется в него как тонущий в зыбких песках за любую веревку, да даже за змею. И она прекрасно понимает: если он ее бросит, она потеряет еще одного близкого ей человека. Последнего близкого. - Здорово, - пожимает плечами Кейт и говорит это с какой-то бравадой. А на что она надеялась? Что они будут жить вместе долго и счастливо до конца своих дней? Осядут где-нибудь в Латинской Америке, обвенчаются, заведут детей и собаку и умрут в один день? На что ты надеялась, Фуллер? Точно не на это. Ну и пускай едет, думает девчонка, распаляясь с каждой секундой, пускай, пускай катится ко всем чертям, едет в свою гребаную Мексику, пускай веселится там и... и... и пускай трахает баб ночи напролет, имеет каждую вдоль и поперек, пускай они стонут только от одного его прикосновения, пускай, пускай! Это слово она чуть было не выкрикивает, но не решается. Вместо этого опускает голову и нарочито спокойно говорит: - Тебя уже заждались, наверное. - Пожалуй, да. Сет хочет просто уйти, не говоря ничего того, что могло бы обидеть ее или еще как-то задеть, но не может. Месяц назад ушел бы. Ну или два месяца назад. Или год. Сейчас не может. Что-то в груди не дает. Даже ноги переставить сейчас трудно. Сет не понимает, почему он не может просто оставить ее тут и уйти, это же должно быть просто. И это благородно. Да, непременно - так он ей жизнь спасет. Ну не спасет, а улучшит. Ей будет хорошо в ее маленьком городке, где все друг друга знают, она вернется и снова станет принцессой. Хрупкой розой, за шипами которой почти не видно самого цветка. - Береги себя, Кейт, - единственное, что Сет способен выдавить - боится, что не сдержится и начнет нести какую-то ахинею. Сейчас самое время уйти. Вот так: развернуться и сделать пару шагов, затем еще и еще. Видишь, как просто? И обернуться совсем не хочется, не хочется, совсем не хочется. Что еще за бредовые мысли у него в голове? Кейт решается поднять голову и видит, как Сет уходит. И куда-то внезапно улетучивается вся злость, вся обида - наверное, удаляющийся силуэт спутника ее отрезвляет. Или же наоборот, пьянит ее. Она подскакивает, как ужаленная, ведомая только одной мыслью - Фуллер, ты видишь его в последний раз. Фуллер, ты любишь его, и он уходит, останови же его, останови, иначе он так и не вернется, а вы расстанетесь вот так! - Сет! - не кричит - вопит Кейт, и мужчина оборачивается: как раз вовремя для того, чтобы поймать обезумевшую от горя девушку в свои объятия. А та прижимается к нему и всхлипывает: громко, отчаянно, как никогда еще при нем и из-за него не плакала. И посылая всю свою гордость к черту, поднимается на носки и впивается в его губы, крепко обхватывает его шею и льнет всем телом, не желая от себя отпускать. И Сет, как бы этого не хотел, не может сдержаться - отвечает на ее внезапный порыв со всей только отзывчивостью, с какой он только может это. Целует, но руки не спускает ниже щек - знает, что если опустит хотя бы на талию, то утащит ее с собой для начала в кабриолет, а потом уже и туда, в их гадюшник, где она окончательно сгинет. Медленно и аккуратно, но настойчиво, Сет снимает руки Кейт со своих плеч и отпускает их вдоль ее туловища нежно, деликатно, не желая резко отталкивать. И понимая, что уйти сейчас просто так будет слишком грубо, легко и почти невесомо прикасается губами к ее лбу - кожа на вкус соленая от пота и ее крови, от крови ее родичей, ее покойных брата и отца. Задерживается всего лишь на пару секунд - больше не решается, боится, что не хватит сил оставить ее. И оставляет. А Кейт остается одна, уставившись в одну точку, в какой-то незамысловатый камешек на пыльной дороге. По шее струится пот, щеки до сих пор горят там, где их касались его пальцы, волосы треплятся на ветру - тусклые, безжизненные, как и их хозяйка. Ни отца, ни брата. Ни того... негодяя, который испортил ей жизнь. Отравил ее, подчинил ее себе, заставил думать о себе круглые сутки, дни и ночи напролет. Влюбил в себя, а теперь бросил, как надоевшую игрушку. Замечательно, Кейт Фуллер. Это было самое отвратительное путешествие в твоей жизни. В брошюре, заманивающей туристов на берег Карибского моря и корриды, явно забыли указать еще одну деталь: бесплатный аттракцион - влюбитесь в самого опасного бандита в Штатах, боль, горе и отчаяние в придачу! Шум кабриолета стих. Уехал. Не вернется. Плакать уже не хочется. Да и нечем, если бы хотелось. Пора возвращаться домой.