О прошедшем и грядущем

Бран знал, что его выбор не понимали. Знал, что осуждали, а может, и насмехались. Ведь это так наивно и глупо: ему, последнему лорду Старку, связать свою жизнь с дочерью предателей, плодом греховного кровосмешения и просто никому не нужной девушкой. А ведь не столь давно она была принцессой, завидной невестой, златовласым ангелом. И только для Брана оставалась таковой и сейчас. Он и в самом деле не предполагал, что всё сложится так. В первый и на тот момент последний раз он видел Мирцеллу ещё ребёнком, когда сам был и того младше. Брану было любопытно увидеть принцессу в тот день, когда королевская семья прибыла в Винтерфелл. Мирцелла оказалась милой, но несколько застенчивой девочкой, которая всё время держалась подле королевы или в обществе фрейлин. Бран в силу возраста быстро утратил свой первоначальный интерес к ней: гораздо занятнее было подружиться с принцем Томменом и посражаться с ним на деревянных мечах. Но один раз он всё же столкнулся с Мирцеллой. Бран искал тогда своего волчонка, убежавшего куда-то во двор, а нашёл их обоих. Это выглядело забавно: слегка настороженный Лето явно порывался обнюхать незнакомку, но не подбирался близко. А Мирцелла смотрела на него со смесью опасения и живого интереса в глазах: всё-таки нечасто принцессы встречают лютоволков. Но тоже ступить шагу не решалась. Бран решил помочь. — Его зовут Лето, — Старк с чувством гордости подошёл к своему другу — не просто питомцу — и опустился рядом на корточки, потрепав его лохматый затылок. — Ты можешь его погладить, он не укусит, честное слово. Бран знал, что говорит: Лето доверял людям, если видел, что его хозяин относится к ним так же. Мирцелла выглядела обрадованной; она подошла и протянула руку сначала несмело, но засмеялась, когда Лето лизнул её пальцы, и даже почесала его за ухом. — Я никогда не притрагивалась к настоящему волку, — восторженно заявила она. — Мне бы ни за что не позволили завести такого. — Лето — не простой волк, он лютоволк — с важностью пояснил ей Бран. — И ты можешь гладить его, когда захочешь, — дружелюбно разрешил он. Мирцелла посмотрела на него с благодарностью, и тогда Бран обратил внимание, что у неё красивые зелёные глаза. Она хотела что-то сказать, но тут принцессу окликнула одна из фрейлин, очевидно, обыскавшаяся пропавшей из виду подопечной. Девочка быстро извинилась и ушла, а Бран подумал: неужели просто гулять с фрейлинами или сидеть в комнатах за рукоделием интереснее, чем играть во дворе, возиться с волчонком? Нет, не понять ему было этих девичьих правил. А вечером, после ужина, кто-то из мальчишек — детей прислуги, с которыми Бран играл, — тихонько толкнул его под локоть и шепнул, что «принцесса тебе улыбнулась». Бран помимо воли кинул быстрый взгляд в сторону Мирцеллы, которая тут же скромно потупила глаза. Но нельзя было не успеть заметить, что она смотрела именно на него до этого. Брану это показалось странным и даже смутило: почему принцесса так себя ведёт? Но одновременно ему было приятно, и он не мог ещё понять, по какой причине. Это было последним запомнившимся моментом с Мирцеллой, а затем жизнь Брана, его мечты и будущее в одночасье рухнули. И когда темнота наконец разомкнула свои объятия, позволив забытью отпустить его назад в мир, не было уже рядом ни принцессы, ни родителей, ни сестёр, почти никого. Отныне всё уже было по-другому. И вот, спустя столько времени, Мирцелла внезапно вернулась в жизнь Брана, когда он получил от неё письмо. Уже этот факт удивил Брана, но содержимое послания оказалось ещё более неожиданным. Бывшая принцесса рассказала ему о своём положении, о том, что ей некуда податься, потому что даже дом её семьи больше не является таковым. О том, что она боится: к ней могут подослать наёмников, ведь раньше её уже пытались отравить, а потому и в Дорн для неё путь закрыт. Теперь же, когда Ланнистеры повержены, защитить её некому, и она просит слова лорда Старка в свою поддержку. Слова перед новыми правителями. Возможно, это не затруднит его — защитить Мирцеллу как старую знакомую, а ей это спасёт жизнь. Она ничего не требовала, просто попросила, и Старк вдруг понял, что все эти строки буквально пропитаны отчаянием. Если уж Мирцелла обратилась к нему, мальчику, которого едва знала несколько лет назад, то больше ей помощи ждать действительно не от кого. Бран не думал долго — он просто решился и отправил за ней своих людей. Как лорду Винтерфелла, ему перечить никто не стал, хоть это и вызвало реакцию весьма неоднозначную. Но Старка мало волновало, какие слухи и шепотки ходили там, в Королевской Гавани. Здесь, на Севере, его окружали люди преданные и добропорядочные, от которых худого слова он не услышит. Встречать гостью ему пришлось, как и всегда, сидя в кресле в своих покоях, рядом с теплом очага и с мехами на давно уже бесполезных ногах. Укрывая их даже от самого себя, он мог сделать вид, что забыл о своём вечном недуге или же просто смирился с ним, хотя в душе знал: этого никогда не случится. В появившейся на пороге высокой девушке Бран не узнал круглолицую румяную принцессу с улыбкой в глазах. Повзрослевшая Мирцелла выглядела иначе: румянец сменила бледность, сделавшая кожу почти прозрачной, детская припухлость щёк исчезла, уступив выступающим скулам, а глаза стали печальнее. Только волосы были её, прежние — переливавшиеся золотом, истинно Ланнистерские. И всё же красота Мирцеллы никуда не делась. Она просто стала другой. Какое-то странное чувство плескалось в её глазах: то ли она была в растерянности, то ли в грусти, и при том так и застыла, вглядываясь в его лицо, явно вспоминая, узнавая, как и он её. Бран не знал, как ему следовало бы приветствовать Мирцеллу, что сказать ей: всё-таки слишком уж непривычной была эта встреча. Но она вдруг бросилась к нему, не дожидаясь слов, едва ли не к самым ногам, схватила за руку и стала благодарить дрожащим от прилива эмоций голосом. Из её потока слов Бран смог уловить, что она «почти и не надеялась на его отклик», «написала от безысходности», но он ответил, и это стало большим, чем кто-либо когда-то делал для неё. И по волнению Мирцеллы, так причудливо смешанному с радостью, Бран понял, что и вправду стал для неё спасением, вырвал из когтей подступающей беды, привезя сюда. И неожиданно он испытал благодарность к этой девушке за то, что она заставила его чувствовать себя нужным. Это было важнее всего на свете. Эта встреча стала для Брана и Мирцеллы чем-то, подобным воссоединению двух друзей, которым просто однажды злая судьба не позволила сблизиться. И теперь они могли наверстать упущенный шанс. Они говорили долго, поведав другу другу обо всём, что пережили, Бран угощал её сладким вином, и Мирцелла наконец начала улыбаться и перестала быть похожей на запуганное и тоскливое отражение прежней себя. Бран понял, что она и спустя время осталась доброй девушкой, только теперь он за один вечер узнал её намного ближе, увидев ещё и чуткость в её душе. И самое главное: он не капли не пожалел о том, что откликнулся на её призыв. Время с той поры летело незаметно, и Мирцелла оставалась дорогой гостьей в замке, с разрешения Брана ещё и заправляя хозяйством в нём. Старк начал осознавать, что Винтерфеллу действительно не хватало леди. А Мирцелла очень удачно вписалась в эту роль. Обитатели замка относились к ней хорошо: мало кого могли не покорить обаяние и вежливость бывшей принцессы. Но были в мире и те, кому такое её существование всё никак не давало покоя. Бран даже получал послания с советом избавиться от «Ланнистерши», «принцессы-бастарда», как её прозвали в Королевской Гавани, не позорить свой род и имя Старка. Он игнорировал их, хоть это и пробуждало в нём гнев. «На самом деле им неважно, против кого ополчиться. Достаточно одной лишь возможности. Когда-то в Королевской Гавани позорно казнили моего отца, а теперь пишут о позоре мне», — думал Бран. И эта мысль придавала ему ещё больше уверенности в себе и своих чувствах. Однако Мирцелла, напротив, стала беспокоиться. Уже шёл второй год её жизни в Винтерфелле, но, казалось, ей до сих пор что-то мешало освоиться окончательно. — Я знаю, что своим пребыванием здесь порочу твоё имя, — сказала она однажды Брану. — Иногда я думаю, что мне слишком повезло, и теперь я пользуюсь твоим радушием. — Глупости, — Бран почти возмутился, — ты живёшь со мной в замке, ужинаешь со мной за одним столом, делишь со мной постель — разве этого недостаточно? Мирцелла вздохнула. — И всё же я не могу жить спокойно, зная, что где-то меня ненавидят. Раньше я никогда не сталкивалась с таким в своей жизни и, видимо, никогда не привыкну к этим переменам. Бран внимательно посмотрел на неё, на подступившую к глазам грусть, которую он так ненавидел, и... подумал. Как только это раньше не пришло ему в голову? — Я знаю, что мы можем сделать, чтобы заткнуть всякого сплетника раз и навсегда. Мирцелла взглянула на него выжидающе: «Что же?», и Старк улыбнулся ей. Этим же вечером они произнесли свои клятвы в богороще, и Винтерфелл наконец по-настоящему обрёл свою новую леди.