Наука не уничтожает религию, религия не отменяет магию, а магия — иллюзионистов. Анри Мишо
Белое небо затянули пепельные тучи, в которых играло солнце, оттого они казались серебряными. Холодный и неугомонный ветер гулял по пока пустынным улочкам Староместа, будто он здесь хозяин. Огромный маяк Хайтауэров величественно наблюдал за городом, как пастух за своими овечками. Огромная твердь лордов, стоящая на Острове Битвы, возвышалась над всеми зданиями и людьми. Самое высокое здание в Семи Королевствах, которое было выше даже Стены, охраняло покой горожан — словно мать защищает своих детей. Тем временем тучи не дремали — будто серые лошади со стальными гривами, они плыли по бледным небесам. Юноша задумчиво сидел, склонив голову над книгой. Его глаза бегали между буквенных улочек, а русые волосы всё норовили спасть на очи. «Все существа Вестероса» — очень увлекательная и довольно захватывающая книга, которая, казалось, весила целых сто стоунов. Пожелтевшие страницы тихо шелестели, когда Сэм их переворачивал. Карий взор блуждал между одинаковых рядов букв. Напротив задумчиво сидел архимейстер Марвин, жуя кислолист и глядя куда-то вдаль. В последнее время обучение Сэмвелла свелось к сидению дни напролет в обществе Марвина-Мага и выслушиванию его коротких речей о магии и жизни в этом мире, который не хочет познать её или боится волшебства. Оторвав глаза от интересных строк, Сэм взглянул на архимейстера и попытался догадаться о чём он думает. «Что же может быть на уме у такого мудрого человека?», — восхищенно подумал парень. Он действительно восторгался этой персоной. Марвин смотрел на мир совсем под другим углом, и на всё происходящее в нём. Его точка зрения была чем-то схожа с мыслями мейстера Эймона. От этих воспоминаний стало как-то мрачнее на душе. Эймон был другом… Так казалось Сэму. Может быть только казалось, но он никогда этого не узнает. Тем временем Марвин-Маг всё жевал кислолист и следил за горизонтом. Лицо его походило больше на морду злого мастифа, чем на человеческое. Тут он резко повернулся, видимо, ощутив пристальный взор Сэма, и раздраженно молвил: — Почему ты не читаешь? Это было произнесено немного грубо и так внезапно, что в этот самый момент в голове у Сэма был полный беспорядок, и вместо того, чтобы дать осмысленный ответ, он всего-лишь промычал что-то неразборчивое. Взгляд архимейстера вернул Тарли в реальность; он выдавил из себя что-то похожее на «простите», и снова уткнул нос в книгу. Так пролетело несколько часов и солнечный диск неторопливо закатился за линию горизонта, вместе с тем расплескав по небу целое буйство красок. Ночь вступила в свои права и принялась бунтовать. Всё началось с тёплого дождика и негромкого шепота волн, но потом природа стала агрессивней. Через какие-то пару мгновений послышались оглушительные звуки грома — будто кто-то хохотал там, наверху, над всеми мелкими людишками и их заботами. Маленький огонек свечи, которая освещала страницы «Существ», погиб от грозных лап прохладного ветра, который ворвался в комнату. Все свечи потерпели поражение под его напором, кроме одной. Той, которая стояла посреди комнаты и никогда не угасала. Ни один поток воздуха не мог потревожить её поток. В ней, стройной и рифленой, было что-то необычайно притягивающее — возможно, волшебное… О ней ходило много слухов в Цитадели. Кто-то считал это байкой, но Сэм её видел в данный момент перед собой. Её пламя было таким манящим, словно проход в иной мир. Всё, что освещалось её мягким сиянием, играло другими красками. Это была не просто свеча, а что-то большее. Ходили слухи, что она помогает волшебникам общаться между собой, находясь на огромном расстоянии, даже на разных материках. И Сэм верил в это. Он всегда мечтал стать магом, и если все будет хорошо, то Марвин научит его — и он сможет помочь Джону и всему миру. Ведь Ходоки ни что иное, как воплощение магии. Яркий свет обсидиановой свечи освещал тёмную комнату. Марвин закрыл окна и дверь на террасу, на которой он вместе с Сэмом пребывал при свете дня. Усевшись перед юношей, он заговорил с ним: — Итак, расскажи мне о чём ты прочитал, и что понял. — Я прочитал не всё… — Неважно, сколько ты прочитал, самое главное — то, что ты запомнил и принял к сведению, — поучительно произнес Марвин. Его лицо, чем-то напоминающее морду бульдога, было направленно в сторону Тарли и пристально за ним наблюдало. — Э-э-э… Ну явным посылом автора было то, что все существа достойны жизни и каждое уникально по-своему. Он очень симпатизировал Детям Леса… И животным: говорил, что они не такие глупые, как мы думаем. — Отлично, но я не желаю слушать подробности. Какой урок ты вынес? — нетерпеливо проговорил Маг. Сэм его не слышал: белый огонёк свечи призывал его, как манят ночные бабочки посетителей в публичные дома. Он сиял, словно что-то божественное, такое желанное, но непостижимое. Маленькие, внимательные глаза Марвина наблюдали за своим учеником. — Это правда? — выдохнул Сэм. — Что? — уголки губ архимейстера немного приподнялись. Он давно ждал этого вопроса. — Что вы маг? — бледно-карие глаза юноши посмотрели в серо-голубые глазенки Марвина, потом спустились на его, переломанный в нескольких местах, нос и губы. — Вы владеете волшебством? — он отвернулся, и продолжил внимательно пялится на высокую, стройную свечу. — А как ты думаешь? — усмехнулся «мастиф». Вопрос застал Сэм врасплох. Безусловно, он хотел, чтобы его учитель был волшебником. И он не удивился бы, если бы это было так. Возможно, в другом, лучшем мире - где каждый был бы тем, кем хотел, а не давился бы волнами цинизма и реальности. «А может это правда?» — испуганно подумал Сэмвелл. Ведь он бы тоже смог бы стать магом. Как и мечтал. — Я не знаю… — растерянно произнес юноша, почесав затылок. — Все в Цитадели шепчутся… Одни говорят, что вы колдун, другие — что обманщик. — И к чему склоняешься ты? — Я не знаю… Глаза архимейстера загорелись чужим огнём, он сорвался с места и повысил голос: — Сэмвелл, я учу тебя здесь не для того, чтобы ты ничего не знал! — он осекся, взглянув на испуганную физиономию своего собеседника. — Прости, — тихо и безразлично добавил он. — Да! — то ли воодушевленно, то ли испуганно молвил парень. — Я верю в то, что вы владеете магией. Марвин только хмыкнул и закрыл шторы. Зажёг свечи, сел и уставился на Сэма: — И это так. На чем мы остановились? — Сэм опустил глаза в книгу и начал рассказывать.***
Утро было сырым и отвратительным. Всю ночь лил холодный дождь и его огромные капли стучали по окнам комнаты Сэма. Могучий гром каждые пять минут разрезал небеса и ранил их в самое сердце. Воздух превратился сгусток тяжелого серого вещества. Вокруг парила смерть. Пару дней назад в городе началась эпидемия, почти четверть жителей заболела. Но никто не умер. Пока. Это придавало сил. Сил идти к Лили и надеяться, что она жива и здорова. И маленький Сэм. С его карими глазками, как у матери. Этот взгляд разобьет кучу женских сердец. Сэм это чувствовал. Ведь он сам не был настолько красив… Хоть красота никогда не была для него в приоритете, но Сэмми… Он был такой… Такой прекрасный. И очень похож на Лили. За завтраком ему сообщили, что Олимер заболел. Этот серьезный парень с бархатным голосом, теперь находился под опекой архимейстера Брюда и его помощников. От Арона, пятнадцатилетнего смуглого юноши, который помогал Волгрейву с его воронами, он услышал, что никто не знает, что это за болезнь. Сэм не на шутку перепугался: ведь если её не лечить, вскоре появятся летальные исходы и тогда… Он боялся того, что может быть потом. Тарли не переживал за себя — ведь на Стене или за ней, ты всегда находишься ощущении приближающегося конца. А здесь его волновали лишь Лили и маленький Сэм. В последнее время весь его мир сузился к этим двум особям. Его не волновали ничто более, кроме его семьи: девушки с русыми волосами и карими глазами, и мальчишки, так похожего на мать. Изредка он думал о Джоне и Ходоках. Ещё реже о матери и сестре. Вспоминал мейстера Эймона. И никогда его мысли не заполнял отец. Сэм шагал по серой брусчатке в гостиницу «Белый лебедь» и с интересом оглядывался вокруг. Ранее солнечный город погрузился в омут грусти и уныния; его захлестнула волна бледных, кашляющих, исхудавших горожан. Оглядевшись, обязательно можно было заметить, как какой-то беспризорный ребенок задыхается от кашля. Быстро пробежав группку заболевших людей, Сэмвелл очутился у дверей гостиницы. Постукав, он оказался в знакомой комнатке, полной безвкусных дешевых ковров. Хозяйка этого учреждения, видимо, любила ковры — ведь они были повсюду. А ещё цветы. Маленькие пятиугольно-круглые розовые цветочки мелькали в каждом углу. Он осмотрелся — никого не было. Это было подозрительно. В голову пришло страшное. — Лили! — пискливо выдохнул Сэм. Но тут в комнату вошла хозяйка. Пухленькая, всегда улыбающаяся женщина, которая излучала добро и радость, осунулась, а под её глазами залегли большие серо-синие полумесяцы. Немного встревоженный Сэм оглядел Юрену — так её звали — и увидел в её руках глубокую деревянную мисочку, наполненную чем-то жидким. Он вопросительно посмотрел на неё. — Добрый день, Сэмвелл, — она грустно улыбнулась и поймала взор парня. — Ах, это… Отвар ромашки и шалфея. Моя бабушка всегда его заваривала. Помогает от всех болезней. — У вас все хорошо? — он взглянул её безжизненное лицо и усталые глаза. — Я просто не выспалась, — улыбка вновь озарила её лицо. Но не грустная, как обычно, а добрая и приветливая. Сэм кивнул и отправился в маленькую комнатку Лили. Она сидела на ветхой кровати и игралась с маленьким Сэмом. Тот весело смеялся и обнимал мать. Увидев знакомого человека, он обрадовался и попытался подбежать, но споткнулся — и в ту же секунду пространство наполнилось детским плачем. Лили успокоила сына и обняла Сэма, а потом нежно поцеловала. Сэмвелл словно получил долгожданный глоток воздуха. Её губы были мягкими и приятными. Хотелось прикасаться к ним, наслаждаться ими…***
Вечер проходил, как нельзя лучше. Они говорили, обнимались, играли с Сэмми. В общем, вкушали каждый миг, словно сладкие персики, выросшие в засохшем саду. Ночь обняла землю и солнце скрылось за горизонтом, блеснув последними кровавыми лучами. Малыш уснул, а они с Лили всё болтали; потом лежали друг на друге. А потом произошло что-то прекрасное. Она потянулась к нему и начала страстно его целовать. Сэм был самым счастливым в этот момент. Он почувствовал огромное возбуждение, но не мог оторваться от её сладких уст. Лили гладила его волосы, спину и плечи. Он бережно провел руками по её лицу и скулам. Такая мягкая и шелковая кожа казалась божественной. Будто весь мир остановился и существовало лишь горячее дыхание этих двоих. Её руки аккуратно и беззвучно развязали его школярский зелёный халат, и она принялась снимать своё потрёпанное платье. Но тут случилось что-то, что заставило их выйти из блаженного транса. Сэмми неожиданно зашелся сильным кашлем, всхлипывая. Лили подскочила к нему и взяла его на руки, чтобы укачать. Пытаясь прекратить его мучения. Она прижала его к груди и начала его баюкать. Через какое-то время он угомонился и задремал. Лили уложила его в маленькую кроватку и встала, чтобы вернуться к Сэму — но, когда она обернулась к нему, он увидел, что всё её платье испачкано безобразными пятнами крови. Девушка глянула вниз, куда смотрел Сэм. А потом медленно подняла взгляд обратно. В её глазах стояли слезы.