Миллион километров до любви

Том по-прежнему работал таксистом, и ему это нравилось, вот только люди его стали узнавать. Расспрашивать, задавать неловкие вопросы. А журналисты поджидали его на улице и потом снимали на камеру. И тоже, как и другие, задавали вопросы. Пресса писала всё новые и новые статьи. Теперь фотографии Тома и Билла украшали обложки всех печатных изданий. От всего этого хотелось скрыться, убежать, раствориться. Он отправил по почте костюм Биллу, как и обещал, и больше не хотел про него ничего слышать. Он был обижен на брюнета. Теперь он знал, что юноша думает о нём и обо всех своих остальных фанатах. Каулитц совершенно не уважает своих поклонников, да и людей в целом. Он слишком эгоистичен и избалован вниманием. Да, он чертовски талантливый и привлекательный, но до хорошего человека ему далеко. Трюмпер не сможет быстро его разлюбить, но он приложит к этому все усилия. И хоть Том до сих пор ощущал на своих губах мягкие нежные губы юноши, но и это он собирался вычеркнуть из своей памяти. Вычеркнуть всё, что связано с Каулитцем. Билл же снова был в центре внимания и в центре скандала. Ему к этому не привыкать. Это часть его. И хоть брюнет и говорит, что устал от всего этого, на самом деле он и сам знает, что без этого не сможет. Это не только его работа, за которую ему хорошо платят. Это воздух, которым он дышит. Забери у него всё это, и он больше не сможет жить. После того скандала на красной дорожке он старался не вспоминать о Томе, но печатные издания так и напоминали ему о существовании Трюмпера. Брюнет начал уже сниматься в новом фильме, который отнимал у него много сил и энергии. Он даже однажды устроил вечеринку, где познакомился с одним парнем и сразу же провёл ночь с ним. Утром Билл просто оделся и ушёл, ничего не объясняя. Ему было абсолютно всё равно, что о нём подумает парень. Каулитц снял напряжение, получил физическое удовольствие, и это было главным. Юноша уже давно не страдал угрызениями совести, как и не чувствовал душевного тепла. Он спал на перерывах между съёмок прямо в съёмочном павильоне, не находя в себе сил ехать домой. Эти съёмки сильно изматывали его, и артист снимал стресс и усталость алкоголем и никотином. Он и раньше курил, но теперь начал курить ещё больше. Брюнет мог за раз выкурить две сигареты, а иногда и три, и позволял себе каждый день два бокала вина или один — мартини.

***

Билла с самого утра не покидало чувство тревоги. Он чувствовал, что должно случиться что-то не хорошее, но когда и при каких обстоятельствах, он не знал. Выпив на завтрак кофе и выкурив сигарету, он отдал приказ водителю приготовить машину. Предчувствие предчувствием, а на работу всё равно нужно было ехать. Нина пыталась рассказать своему молодому хозяину о сне, который ей приснился этой ночью. Сне, в котором Скотт не справился с управлением и машину занесло. Сне, который заставил сильно разволноваться её. Она хотела предупредить юношу, чтобы тот был осторожен, но Каулитц и слушать её не стал. Его не интересовали слова женщины, к тому же по утрам у него всегда было не самое лучшее настроение. Каулитц разговаривал по телефону со своим пиар-менеджером, и как всегда что-то бурно обсуждал, пока ехал в машине на съёмочную площадку. Было жарко, и окна были опущены. Юноша был в одной белой майке и серых джинсах, но и это не спасало его от жары. Он постоянно пил прохладную минеральную воду из пластиковой бутылки и обмахивался сценарием. Всё произошло за считанные секунды. Машину занесло на повороте и, чудом избежав столкновение с грузовым автомобилем, врезалась в столб. Отказали тормоза, и Скотт не смог затормозить. Брюнет даже и не сразу понял, что произошло. Тряхануло так сильно, что его подбросило на месте, и юноша сильно ударился головой, рассёк себе правую бровь. Из открытой раны сразу начала вытекать кровь. При ударе, сотовый телефон вылетел из рук и упал куда-то за спинку кресла, который ему всё же удалось достать. Каулитц отделался только испугом и небольшими царапинами. А вот его водитель и охранник пострадали более серьёзно. Они были без сознания, и их лица были полностью в крови. «Вот тебе и предчувствие», — чертыхнулся юноша, прибывая в шоке и пытаясь вылезти из машины. Оглядываясь всё время назад, он вышел на дорогу в надежде остановить хоть какую-нибудь машину. Ноги его не слушались, чувствовалась дрожь в коленях, всё тело ломило, а голова просто раскалывалась. Он стоял с вытянутой рукой, и молил, чтобы кто-нибудь остановился. После долгих мучений ему повезло и сейчас, артист уже был в больнице. Ему обработали и залепили пластырем раны, дали успокоительное, и теперь он сидел возле реанимации, ждал, когда врачи прооперируют его водителя. Билл боялся за него. Если со Скоттом что-нибудь случится, Каулитц никогда себе этого не простит. Он ходил по коридору, вымеряя шаги и нервничая. Он не знал ни одной молитвы, но сейчас умолял Всех Святых, чтобы мужчина выжил и не стал инвалидом. Брюнет во всём винил себя. Он всегда приносит людям боль, начиная с самого рождения. Это получается как-то неосознанно, но всегда действенно. Если Скотт выживет, юноша отправит его и его семью в отпуск на Мальдивы и оплатит всё лечение. Главное только чтобы он жил. Каулитц даже не понял, как в коридор влетела разъярённая жена мужчины и набросилась на него. Артист даже и не старался защищаться. Он понимал женщину. — Это ты виноват, — она била его сначала своей сумочкой, а потом вцепилась в волосы, портя причёску и принося нестерпимую боль. — Ты виноват, — кричала она. — Скотт… — Кристина, успокойся. Пожалуйста, — Билл понимал, что в данной ситуации это невозможно. Он и сам-то уже был на грани, и мог взорваться в любую минуту. — Я ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу! — санитары еле оттащили женщину от брюнета, а Каулитца передёрнуло. — Оставьте её. Это я во всём виноват, — тихо произнёс Билл. Кристине сделали успокоительный укол и оставили в коридоре. Она гневно бросала свои взгляды на брюнета. Испепеляла его одним лишь взглядом. А юношу начала бить мелкая дрожь. В этот момент он сам себя ненавидел. Операция прошла успешно, все жизненно-важные органы не были повреждены, кроме лёгкого, которое сейчас в безопасности. Его охранник, Рон, тоже пострадал: перелом руки, ребра, несколько ушибов и ссадин. Он тоже находился в больнице и был всё ещё без сознания. Билл его видел только несколько минут, но этого времени ему хватило, чтобы начать ещё сильнее винить себя. Когда артист добрался до съёмочного павильона, то был уже не в силах что-либо играть. Режиссёр уже был в курсе произошедшего, поэтому отправил брюнета домой. Биллу нужно было побыть наедине и хотя бы немного прийти в себя. В голове до сих пор отчётливо слышались слова Кристины, и чтобы хоть как-то перебить их, Каулитц купил банку дешёвого пива в не самом лучшем ларьке и сейчас бродил по улицам. Брюнет не понимал, где он и куда идёт. Этот район был ему совсем не знаком. Он маленькими глотками пил горькую, не вкусную жидкость, и старался отключиться от всего мира. Мимо проходили люди, оборачивались, многие останавливались, но никто так и не подошёл к брюнету. Люди всегда привыкли видеть его идеальным: с тонной косметики на лице, идеальной укладкой и в стильной одежде от модных дизайнеров. Всегда в сопровождении охранника. А сейчас, этот юноша хоть и был похож на кумира миллионов, но люди не узнавали в нём Билла Каулитца. Позже они узнают об аварии и поймут, как были не правы. Будут жалеть Билла и то, что не смогли поддержать его, но это будет позже. Каулитцу же было сейчас всё равно, что о нём подумают люди. Сейчас его это интересовало меньше всего. Брюнет не обращал внимания и на телефон, который, не переставая, надрывался в кармане его джинсов. Звонила Нина, которая беспокоилась за своего хозяина. В какой-то момент брюнету это всё надоело, и он отключил его. Зная, где живёт Том, Билл к вечеру добрался до его района, и теперь стоял возле его входной двери, неотрывно жал на звонок. Никто так и не открыл Каулитцу дверь, и он решил подождать хозяина на лестничной клетке, сидя на ступеньках. Сейчас он пьяный и храбрый, способный посмотреть в глаза человеку, которого ни за что обидел, и просить стать его водителем. Когда Том вернулся домой с работы, время уже было начало двенадцати ночи. Он устало поднимался по лестнице, желая только одного: поскорее лечь спать. Около своей квартиры на ступеньках парень заметил спящего юношу. Ему и в голову не могло прийти, что этим юношей окажется Билл. Трюмпер подошёл ближе к брюнету, сел перед ним на корточки и потряс за плечо. — Эй, парень, просыпайся, — юноша проснулся и сонными глазами посмотрел на Трюмпера. — Том… — хмыкнул брюнет. — Билл? — таксист не верил своим глазам. — Что ты здесь делаешь? — он встал. — Сколько сразу вопросов, — юноша усмехнулся. — Может, впустишь для начала к себе? А то нас могут услышать твои соседи. Том, не мигая, смотрел на юношу, а потом достал ключи из кармана джинсов и открыл дверь в квартиру. — Проходи, — сухо произнёс он. — А ты мне можешь принести воды, а то в горле всё пересохло? — Каулитц стоял в коридоре и мелко подрагивал. В подъезде он очень сильно замёрз. — Ты пьяный? — Том протянул брюнету высокий стакан с проточной водой. — Немного, — юноша сделал пару глотков и облизал пересохшие губы. — Мне сегодня можно. — Это почему же? — Трюмпер стоял напротив него со скрещенными руками на груди. Он всё ещё был обижен на Билла. — Я сегодня попал в аварию, — брюнет поставил стакан с водой на тумбочку. — Вот, — и показал рану, заклеенную пластырем над бровью. — Понятно, — безэмоционально произнёс Том, всё так же продолжая стоять. Таксист с самого начала заметил взъерошенный вид Билла и списал это на пьяное состояние. Он и сейчас не верил ни в какую аварию. — Тебе всё равно? — Билл пригладил свои волосы. — Да, — Трюмпер всё так же не сводил глаз с брюнета. — Ясно, — с горечью в голосе произнёс Каулитц. — Так ты зачем приходил? — повторил свой вопрос парень. — Том, — юноша сделал шаг вперёд и замер, — машина, на которой я ехал, попала в аварию… — А я здесь причём? — Билла убивала холодность Трюмпера, но он знал, что сам во всём виноват и заслуживает это. — Ты можешь поработать моим личным водителем, пока Скотт не придёт в норму или я не найду ему замену? — У меня уже есть работа. Ты забыл? — Том изогнул левую бровь, всем своим видом показывая, что это предложение его не интересует. — Такси? — этот вопрос Билл задал скорее себе, чем Тому. — Да, я помню. Я тебе хорошо заплачу. — Меня устаивает моя работа. — Значит, нет? — без надежды спросил юноша. — Значит, нет, — сухо ответил Трюмпер. — Понятно. Спасибо за воду, — Билл заглянул Тому в глаза, в которых читалась холодность, а потом развернулся и торопливо вышел из квартиры.