За право выбора

Холод проникал под теплые, подбитые мехом плащи, раздувал туго сплетенные волосы воинов и лордов – воинов, потерявших доблесть, лордов, лишившихся владений. Маэдросу было хорошо. Хорошо от того, что сейчас сюда пришел именно Карнистир – с ним можно было молчать. Макалаурэ и Тьелкормо непременно заговорили бы: один попытался бы успокоить – больше себя, томимый неясными предчувствиями; другой же, напротив, все последние месяцы обсуждений и переписки с нынешним королем Дориата полыхал боевым задором и несколько болезненной яростью, и тоже вряд ли бы молчал. Атаринкэ еще с тех пор, как он был изгнан из Нарготронда, одолевали беспрестанные воспоминания, и он все больше как будто постепенно уходил назад, в прошлое, не видя ни настоящего, ни будущего. Даже поражение в Пятой Битве не сломило его так, как разлука с сыном и то, каким было их расставание. С Амбаруссар не получилось бы молчать уже у самого Майтимо – хотя оба близнеца всецело одобряли предстоящую кампанию, старший брат невольно считал себя обязанным ободрить их – и почему-то именно их, но не сомневающегося Макалаурэ. Карнистир же молчал. Когда пришел, минут двадцать назад, коротко осведомился, не помешает ли, и абсолютно правильно понял одно движение подбородка Майтимо, означавшее в целом «делай что хочешь, я сам не знаю, как будет лучше». Короткий зимний день клонился к закату. Облачно-туманный сумрак прояснился к вечеру, и Анар, заходя на западе, ярко-красным подсвечивал земли вокруг мощной и укрепленной, но как будто вечно недостроенной крепости на Амон Эреб. Она, в целом, и была недостроенной. Амбаруссар, которым она формально принадлежала, во времена Долгого Мира больше развлекались охотой и путешествиями, а строительство затеяли, скорее, потому что «Майтимо надо, чтоб у нас что-то было», и в результате на Амон Эреб едва было, где переночевать. После Дагор Браголлах тосковавший по любовно отстроенному – а ныне лежавшему в руинах – замку у горы Рерир, Карнистир взялся достраивать крепость, но так и не закончил до Нирнаэт Арноэдиад, а после этой битвы даже у него желание что-либо строить пропало. С полчаса назад Майтимо пришел сюда. Личное прощание с братьями вышло тяжелым. Уточнив последние неясные моменты – а их было немного, все семеро подняли кубки. За нынешнюю встречу, за будущее возможное прощание, как делали всегда перед запланированной битвой. Но сейчас Майтимо было тяжелее, чем когда-либо раньше в такие же минуты. Инициаторами кампании были Тьелко и Курво, Амбруссар поддержали их, Макалаурэ согласился – хотя Майтимо понимал, что в душе он этого не сделал. Карнистир, как всегда, молчал – и все знали, что если бы ему было что-то не по нраву, он бы уже давно высказался. А Маэдрос… он сам разработал план нападения на Менегрот. Учел пожелания Тьелко, учел особенность Амбаруссар успешно биться только вместе, учел много чего еще. И все же ему до сих пор казалось, что он не учел чего-то главного. Снова и снова он мысленно воскрешал в памяти карты, планы, списки. Все было правильно, почти идеально – да и братья, опытные воины, изъянов не нашли. Некстати вспоминались ему и собственные планы Пятой Битвы – тогда настроения его были совершенно другими, куда более оптимистичными. - Морьо, - Маэдрос повернулся к брату, – ты занят своими мыслями или можешь поговорить? Карнистир медленно повернул голову, отвлекаясь от созерцания заката: - Думаешь, не мог бы говорить, пришел бы сюда? - А чего молчал тогда? Если поговорить хотелось?.. Ладно, не делай такое лицо. Помнишь мои планы… тридцать лет назад? - Помню, - Морифинвэ снова отвернулся, и на лице его не дрогнул ни единый мускул. - Что там было не так? - Ты не мог предугадать всего. - Знаю. Я не об этом. Не волнуйся, больше вам не придется меня утешать, - пересеченное шрамом лицо Маэдроса накрест пересекла кривая ухмылка. – Что было в целом не так? Я же вижу. Это что-то есть и в нынешних моих планах. Мне кажется, будто я не могу увидеть чего-то общего, одной своей главной ошибки, как ни анализируй. - Почему ты спрашиваешь у меня? Со стратегией у тебя всегда было лучше, чем у нас у всех. - Я спрашиваю мнения своего союзника и своего брата. - Хорошо, - Карантир едва слышно вздохнул. – Чего ты не учитываешь? Боюсь, что ты не учитываешь проклятия валар, только и всего. - Тогда можно и вообще не жить, - чуть помолчав, ответил Маэдрос. - Согласен с тобой. Я повторяю выбор отца. Я не отрекусь от этого выбора. Я ответил тебе как союзник и как брат. Что-то еще? - Нет. Всё. Хочешь, пройдемся? Не могу здесь находиться. - Пойдем, - Карантир пожал плечами. Двор крепости они пересекли быстро. Стремительно темнело. Откуда-то со стороны конюшен доносился звонкий голос Келегорма, явно уже под хмельком общавшегося со своими ближайшими друзьями-слугами. Навстречу прошел Амрод, ведущий коня в поводу в ту же сторону, но не окликнул, коротко взглянул на братьев, с которыми официально попрощался буквально полчаса назад – и смолчал. Ворота заступившие на стражу воины открыли своим лордам с легким удивлением, но вопросов задавать не стали – последние дни вопросов уже никто не задавал; никто не удивился даже, что эти двое на ночь глядя собрались пешком куда-то за пределы крепости. Снег покрывал землю рваным полотном, кое-где виднелась мерзлая, пожухлая трава. На юге Белерианда, на холме, где высилась крепость Амон Эреб, дули ветра – не такие пронизывающие, как те, к которым привыкли и Маэдрос, и Карантир. Идти было легко, сапоги не увязали в неглубоком снегу, но все же зимы на юге отчего-то казались обоим куда более беспросветными и грустными, нежели на севере. - Значит, сломался, Морьо? – нарушил молчание Майтимо, когда они отошли уже довольно далеко от ворот. - Нельо, ты это у меня спрашиваешь или у себя? – Карантир явно усмехнулся. Последние лучи солнца осветили его надменный профиль и высоко поднятую голову. – На каком моменте ты сломался? Ты, которого называли воскресшим из мертвых? Когда венец нолдор втоптали в кровь короля? Когда стало понятно, что теперь не нужен король – ибо нет и народа? Когда ты принял решение гоняться за третьей частью Клятвы – за самой легкой, надо сказать, третью? - Моргот бы тебя побрал с твоей честностью, - в сердцах высказался Маэдрос. - Вот именно поэтому я обычно и молчу. Все равно ничего приятного сказать у меня не получается. - Знаю, - зло усмехнулся Майтимо. - Тебе это порой сильно мешает. - На нее намекаешь? – резко развернулся Карантир. – Говори уж прямо. Ты же тоже честный. По крайней мере, раньше был. Да и сейчас тоже. Кого бы ты ни потерял, кто бы тебя там ни проклял – иным ты не станешь. Впрочем, чего уж… Вам же всем интересно было, что там у меня произошло, так? - Я не спрашивал, - Майтимо выдохнул и уже успел пожалеть о своем выпаде. – Видел, ты говорить не хочешь. Сейчас, если не желаешь, тоже незачем. - Сейчас могу уже, - тихо сказал Карантир. – Кончилось все. И на могиле ее я был, ездил в Бретиль… Я тоже чего-то так и не понял, как и ты. Не увидел какой-то своей общей ошибки. - Чего ты не понимаешь? Она ведь смертная была, наверняка понимала, что у вас разные дороги. Только себе хуже сделаешь. - Она замуж не вышла, хотя наверняка могла бы. У эдайн ведь не так, как у нас… и выбрать бы могла, плохо ли – мужем Владычицы стать, – отрывисто произнес Морифинвэ. - Может, просто тебя не любила? Оттого и ушла? А ты сам все себе придумал? - Не знаю, - казалось, каждое слово давалось Карнистиру все с большим трудом. – Прямо она никогда не говорила. А я, знаешь, не Макалаурэ, и не мастер определять по намекам. Я ей всё предложил. Всё, что было у меня тогда. Понимал, что она в ответе не только за себя – но так и народу бы ее жилось неплохо. Надеялся, что это ее удержит… что согласится… даже с таким мужем в перспективе, как я. Как видишь, не удержало. - Зря ты о себе так думаешь. Девы на тебя всегда смотрели. И в Амане еще. Даже не знаю, кто тебе внушил мысль о собственной «некрасоте». - Никто не внушал. Сам вижу и знаю. А девы те, что смотрели – дуры. И здесь девы из эдайн смотрели – расчетливые. Она не такая... была. Во всем. Тьелко мне потом сказал, что надо было догнать и вернуть… - А, я помню этот момент. Я же вас разнимал, когда вы за мечи схватились. - Да потому что нечего по себе судить! Впрочем, что теперь, - начавший было закипать Карнистир остановился. – Какая уже разница. Кто бы знал, что я буду сыночку Арафинвэ, Айканаро, завидовать – в такой же ситуации он-то хоть точно знал, что его любили. - Мне всегда было в этом плане с вами сложно, - вздохнул Майтимо. – Даже толком ничего не посоветуешь. Карантир искоса бросил взгляд на старшего брата: - Ну, знаешь, про тебя такое рассказывают… И про дев твоих бесчисленных, которых ты обманывал, соблазнял и бросал, да и другое слышал... - Рассказывают девицы из Дориата, которым замуж давно пора, - раздраженно высказался Майтимо. – От их фантазий и слухи пошли. А что другое-то? - Тебе наверняка никто не говорил, рука-то у тебя тяжелая. Про тебя с Финдекано. Ну, что вам обоим девы были не особенно нужны. - Что? - хлопнул глазами Майтимо. - То есть... - Ну да. А что ты на меня так смотришь? Это не я придумал. Или..? - Нет! - отшатнулся Маэдрос, но тут же словно задумался, погрустнел. - Знаешь, а может, так и лучше было бы... если бы так. Но так не было, нет. Знаю, что так бывает изредка, я за жизнь всего два случая видел у эльдар, еще об одном слышал, но к себе такое примерить не пытался. Не очень понимаю, на чем основаны эти слухи, про дев... и не только. - Дело не мое, - пожал плечами Карантир. – Мне, собственно, все равно. Захочешь – сам расскажешь. Мне вот захотелось – я рассказал. Надо же, чтоб хоть кто-то узнал. Так значит, это все неправда? А то, что в Амане… это-то хоть было? - Знаешь, останься мы там, я бы, наверное, на ней женился, - странным тоном произнес Маэдрос. – У нас уже довольно далеко все зашло… Я уж и отцу думал сказать… это как раз незадолго до было. Не думаю, что он в восторге бы был, у нее мать из ваниар была. Тогда мне все казалось таким правильным, и спроси меня тогда – я бы сказал, что люблю. Но сейчас… думаешь, она приняла бы меня – того, кем я стал? А ведь я не изменился. Думаешь, она могла бы говорить со мной о том, о чем обычно я говорю? Не думаю. Знаешь, не была она мне другом. Все мы изменились, но ведь остались те, кто меня понимал. Вы все, Финьо… да даже Финдарато понимал. А если о девах говорить – вспомни ту же Ристанис. Так что, наверное, к лучшему, что мы не успели. - Ты даже имени ее не называешь. Что тогда скрывал, что сейчас. - Незачем. Она наверняка уже замужем в Амане. А ты тоже не называешь имени, заметил? - Ты ведь знаешь ее имя. А я не хочу его тревожить, ее имя. - Знаю, конечно… Вот поэтому мне никогда и не удавалось с вами говорить о личном. Знаешь, иногда даже хотелось поиметь такой опыт, чтоб хоть иметь возможность. - Майтимо, это уж слишком. Ты и так много чем жертвовал, чтобы иметь возможность помочь нам, но не настолько же… Не знаю, будут в сказаниях воспевать твою доблесть или жестокость, но лучшим в Арде братом ты и без этого уже стал. - Мда? Благодарю, - усмехнулся Маэдрос. – Нет, иногда действительно хотелось. Я имею в виду, хоть частично оправдать слухи. Терять-то уже нечего было. Тьелко с Курво в личном плане отлично сошлись, как и во всем остальном – у Курво всегда были сложные отношения с женой и сыном, а Тьелко отвергла Ириссэ… он до сих пор надеется, что она тогда бежала из Гондолина именно к нему… и еще до Исхода решил, что ему теперь можно делать все что угодно. - У нас у всех разные понятия насчет того, что теперь можно делать, а что нет. И ведь мы действительно не изменились. Получили свободу вкупе с проклятием. Может, это благо. Тяжело, конечно, было, больно. Но ведь зато жили. Изначально выбора у нас по рождению не было. Теперь – есть. А ты не переживай. Амбаруссар вон… им тоже ничего не светит. - Да какая разница, - махнул рукой Майтимо. – Ну, любят они одну деву на двоих. Зато все взаимно, все живы и… вроде счастливы. Она на руке два кольца рядом носит. Не в Амане, благословения валар можно не спрашивать. - Да, благословения валар можно не спрашивать, - эхом откликнулся Карантир. - Знаешь, мне, когда было тяжело, иногда хотелось к ним воззвать. Неважно, услышали бы или нет. Повиниться, покаяться... не считай это слабостью, Майтимо. - Не считаю. Это нормально. Думаешь, я не взывал, когда меня пытали в Ангамандо? Не от раскаяния взывал, просто не соображал уже... сознание дробилось, угасало. Это потом я себя собрал из того, что осталось. Финьо помог, ну и вы все тоже, конечно. Впрочем, я взывал к валар, уберегаясь от худшего — воззвать к матери, открыть для нее сознание. - Ты ведь этого не сделал тогда?! - Нет. Уберег Манвэ, - криво усмехнулся Маэдрос. - Вот и мне... тоже... хотелось порой. Народу иногда хочется вернуться под уютное крылышко валар — и мы не помним клетки, а помним покой. И каждому по отдельности тоже хочется вернуться в детство. Детство эльдар и детство каждого. Валинор — наша родина, с этим ничего не поделаешь. - Да, мы все были рождены под Светом Древ, - задумчиво кивнул Маэдрос. - Морьо, а ты встречал авари в Белерианде? - Пару раз. Не так давно, в Оссирианде, они здесь есть. А почему ты спрашиваешь? - Ничего особенного, - махнул рукой Майтимо. - Знаешь, давай-ка назад поворачивать, далеко уже ушли. Если хочешь, посидим еще у меня или у тебя, я вина принесу. - Когда бы я от вина отказывался? - усмехнулся Морифинвэ. - А все-таки скажи... - Да с Макалаурэ не так давно разговаривали... на него в очередной раз философское настроение напало, и он задавался вопросами, где истинная родина квэнди и кто был прав — авари или эльдар. - Нашли о чем спорить... если тогда, во время Великого Похода, каждый за себя решал, то ни нам, ни детям Отказавшихся выбора как-то не предоставили, где родиться и куда себя причислить. Вот и воюем за что придется... за родину, которую покинули, за правду, которой нет... - Что-то мне не нравятся твои настроения, - нахмурился Маэдрос, - тебя и перед Исходом почище разговорчивого Кано уносило. Что случилось? - Да ничего... - В Мандос, что ли, собрался? От рук синдар? Не вздумай. - Это уж как получится... Пойдем. И впрямь, холодает, - Карантир запахнул полы мехового плаща, и лицо его, еще больше раскрасневшееся от откровений и рассказов, начало постепенно обретать привычное высокомерное выражение, в последние годы, правда, несколько изломанное. - Красивые все-таки здесь, на юге, ночи.