За право выбора

- Держи, - сказал Макалаурэ. - Это Элрос. Ты же их не различаешь. - Без разницы. Давай. Малыш впереди Маэдроса неловко заерзал в седле и обратил взгляд назад, на оставляемые отрядами нолдор Гавани Сириона. От некогда прекрасного города, построенного руками нолдор и синдар, остались лишь руины. Никто не планировал сознательно разрушать город — где-то в пылу боя со стены пал факел, где-то дома поджигали сами жители, не желая, чтоб они достались захватчикам... Многим удалось спастись — уплыть на Балар — это были те, кого предостерегали Эгалмот и Хисильдэ, кто поверил им. - Сиди спокойно, - Маэдрос привычно обхватил ребенка впереди себя на коне обрубком правой руки — левая держала поводья. Только секунду спустя он осознал, как давно не катал детей на коне, как давно вообще не прижимал к себе ребенка. А ведь когда-то это чувство было вполне привычным. - Или хочешь чего? В уборную там, или поесть... Мальчик впереди него испуганно замотал головой, даже не оглядываясь. Им было всего по шесть лет, этим полуэльдар, нежеланным детям, последним отпрыскам родов Финвэ и Тингола. Вот так и заканчиваются великие битвы, так и обрываются великие роды королей... Второй, в седле у Маглора, уже заинтересованно оборачивался к своему пленителю, который вез его; удобно устроился, кажется, даже вопросы задавал. - А вы теперь нас уже не будете убивать? - спросил ребенок. - Не будем, - рассеянно ответил Маэдрос, так же, как всегда отвечал когда-то — почему нужно завтракать, почему нужно умываться, почему нельзя убегать. Мысли его были далеко, но связаны с нынешним. Он думал о Хисильдэ. Тело ее везли позади, в повозке; тело, укрытое намокшим красным знаменем, и он старался об этом не думать, но не получалось. Впрочем, некие навыки у того, кто потерял пятерых братьев, отца и лучшего друга, уже были. Майтимо чуть внимательнее взглянул на юного полуэльда. Пожалуй, Хисильдэ могла бы родить ему таких. Жаль, в них нет крови авари. Тингол в этом случае как раз не в счет. В общем-то, она во многом и сделала это. Если бы не упорство Эльвинг — безусловно, похвальное и оправданное, Хисильдэ бы спасла и владычицу Гаваней. - А что там будет? - продолжал упорствовать Элрос. - А маму вы убили? - Твоя мама сама захотела умереть. - Так она умерла? - Да. - А вы ее похороните? - Нет. Ее тело... в воде. Ее похоронит и споет ей последнюю песню вала Ульмо, не переживай. - А кто это? - Я тебе потом расскажу. Но с ней все будет хорошо. А ты что же, совсем не горюешь по маме? - не выдержал Маэдрос. На краткий миг ему вспомнились ласковые руки жены Феанаро, рыжие пряди — такие же, как у него самого... - Конечно, горюю, - серьезно сказал маленький полуэльда. - Но сейчас не время. Мы с братом пленники, не знаем, что вы с нами сделаете. - Все будет хорошо. Будете жить у нас — у нас там военная крепость. Вырастете, всему научитесь, а уж дальше сами решите, - слова «не время» отозвались в сердце Майтимо погребальным звоном ушедшей Эпохи. Так говорил он. Так говорил отец. Так говорила Хисильдэ. Не хватало, чтоб еще и дети разучились плакать... - Военная крепость? - с сомнением тоненько произнес Элрос и замахал брату рукой. Элронд замахал рукой в ответ, и конь Маглора приблизился. Братья, опасно перегибаясь, удерживаемые в седлах, тут же сцепились ладошками и что-то забормотали друг другу — на диалекте дориатрина и на одним им известном языке — языке детей и братьев. - Майтимо... - Что? - поморщился Маэдрос. - Не надо про нее... не могу сейчас. Зачем ты этих решил взять? Отправили бы на Балар. Многие же уезжали, уже при нас. Я ведь не противился тому, что дети и женщины уезжали. Выменивать жизнь детей на Камень больше не у кого. - Ты знаешь, зачем. - Затем, что позади нас везут тела наших братьев? Кано, дети Эльвинг мне Амбаруссар не заменят. - Полегче станет. Не тебе, так хоть мне. Когда ты обо мне-то думал в последние годы? - Думал, не сомневайся. А детьми занимайся сам. - И займусь. Не хуже тебя умею. Сам будешь жалеть еще, что любви детей не завоевал. - Мне хватило завоеваний. - Хисильдэ сделала единственно возможный для нее выбор — она выбрала свободу. Не смей ее за это осуждать. - Не надо про нее, - процедил Маэдрос. - Потом поплачу, если получится. - Не получится. Если бы еще она тебя не любила, ты бы смог. Но она любила, и ты не сможешь, не будет слез. - Слушай, ты, - выдохнул Маэдрос, - так старательно стремящийся разворошить мне то место, где когда-то душа была, скажи уж мне — почему? Я ведь сделал все... - Да, - кивнул Маглор. - Ты делаешь это «всё» всегда. Всегда делал. - И что я делаю не так? Что не принимаю в расчет? Я уже слышал два мнения... - Ты все делаешь правильно. Иначе я не шел бы за тобой. - Все с этого начинали ответ. - Ох, Майтимо, - вздохнул Маглор. - Это сложно. Для тебя нет полутонов. Даже у отца они были, а у тебя — нет. Тебя сложно вызвать на любые чувства, но если ты поддаешься им, то отдаешь себя без остатка. Когда ты впервые убил эльда, ты смело признавал, что братоубийца, не уточняя мотивы и обстоятельства. Когда после смерти отца тебя короновали в лагере у Митрим — ты отдавал себя народу и его благу без остатка. Уверен, ты и пленником Моринготто был таким же — до конца. Хисильдэ полюбил — я еще удивился, что у тебя силы на что-то остались, но ты всегда был сильным — всё было точно так же. Ты не просто честный, Майтимо, и не просто отдаешь всего себя делу или деве. Ты пережигаешь фэа в ничто, даже не в изначальную материю Арды. Каждый из нас, сыновей своего отца, был пламенным... так скажем. Все по-разному, а ты — за всех. Сейчас — ты почти мертв, и мне даже больно глядеть на тебя. Когда я видел тебя после плена, на тебе живого места не было, но такой боли я не испытывал. Ты как Финдарато, не зря он мне всегда нравился. Только он сжигал себя за жизнь во всех ее проявлениях, ты же чаще всего сжигаешь себя за смерть. Почему ты все делаешь не так, ты это спросил? Да ни почему, Нельо. Потому что другой не задал себе вопроса на твоем месте. Никто в этом не виновен, и ты не виновен тоже. Потому что ты спрашиваешь, уже готовый взять ответственность на себя. И жизнь эту ответственность на тебя кладет. И все окружающие положат, не сомневайся. Ты меня не поймешь, ты привык быть старшим, привык к ответственности. Ну и не надо, не понимай. - Ну ладно, нет на мне никакого проклятия, и я очень умный, и не по моей вине погибли наши с тобой братья, Финьо... и Хисильдэ. - А ведь все именно так. - По вине Создателя? - Считай так, - улыбнулся Маглор, чуть шевеля правой рукой поводья коня. - Так будет лучше. Пусть твоя честность останется при тебе. И... никогда не задумывайся о том, что может чувствовать менестрель. - Я обязательно отплачу тебе за то, как ты понимаешь меня. За то, что ты всегда был рядом. - Не вздумай, Майтимо. Да и невозможно за такое отплатить. Даже Финдарато, наша совесть нолдор, не платил своим братьям за то, что всегда были с ним и поддерживали его. Я ведь делаю это не потому, что хочу что-то получить. - И она делала тоже не потому, что хотела что-то получить? И Финьо? И наши братья? - Разумеется. Наконец-то ты это понял. Мы не в лучшем мире, Майтимо, а ты после Исхода как с неба свалился. Раньше думал, что любовь — это всеобщее и правильное, а потом решил, что любви и вовсе нет. А ведь она равно была и тогда, и теперь. Маэдрос перевел взгляд на Элроса и Элронда, уже что-то не поделивших и пытающихся отнимать это что-то друг у друга, при том, что они сидели на конях, скакавших рядом. - Любовь, говоришь? Я попробую понять, если у меня еще будет время. Ее похороню, она мне как-то сказала, где желает, если что, быть похороненной. Тогда, когда мы с ней на месяц в Оссирианд уехали, помнишь? И тебя я попробую понять тоже... Нужно остановиться на привал, мелким уже пора поесть. Канафинвэ согласно кивнул и потянулся за рогом, висевшим у седла.