Паркет и лёд

Глава 1

Пасмурное утро не предвещало собой ничего хорошего, так что обеденный дождь мало кого мог удивить. С самого утра небо было закрыто хмурыми, серыми тучами, которые скрывали за собой солнце. Без яркого и приветливого светила всё утратило свои живые краски и погрузилось в чёрно-белое кино. Скучное, однотонное кино… На лобовом стекле проступили первые капли дождя. Одна за другой, капли опускались на стеклянную поверхность, закрывая обзор водителю. Темноволосая женщина средних лет включила «дворники», которые только размазали жидкость по стеклу, предавая пейзажу ещё большего сходства с неудавшимся детским рисунком. Пейзаж стал словно неудачный рисунок, выполненный с помощью акварельных красок. Помимо женщины, в желтом Toyota Prius находилась также юная девушка, что монотонно поглаживала белоснежную шерсть кисю. Сато устало смотрела на деревья, быстро мелькающие за окном машины, скоро этот пейзаж сменят бетонные коробки — дома. Погода, как и обещали синоптики, была хмурой и ненастной. Вздохнув, девушка провела ладонью по холодному стеклу, на котором появились первые капли. Было немного скучно, а ещё она очень устала. Не столько от длительной дороги, сколько от образа своей жизни в последние 2 года. Врачи, больницы, спонсоры, репетиторы — это все настолько угнетало и давило на девушку, что она смотрела на многие вещи с безразличием. Спасало от нервного срыва лишь незначительное хобби. Машина припарковалась на размеченной парковке, напротив таблички с именем своего владельца. — Вот мы и приехали! — радостно, оповестила женщина, глуша машину. — Бери Джин и поднимайтесь в дом, с твоими чемоданами я управлюсь сама. Мальчишек нет, так что ты сможешь отдохнуть у себя в комнате. Как же я рада твоему возвращению! — Я тоже рада, мам. Джин, пошли! Услышав своё имя из уст долго отсутствующей хозяйки, белоснежная собака быстро выпрыгнула из авто и принялась ждать хозяйку. Следом за резвой зверюшкой вылезла и я, опираясь на трость. Что ж, не буду утомлять вас подробностями моего пути до квартиры, и лучше расскажу о себе. Меня зовут Ниджимура Сато и мне 16. Я не знаю, чем руководствовались мои родители, когда давали мне это имя. Ведь и жизнь, и характер у меня далеко не сахар. У меня, язык не повернётся назвать себя среднестатистической японкой-старшеклассницей. Так сказать, куда не плюнь — отличилась. Я, обладательница голубых глаз, черных волос, негабаритных форм и роста метр семьдесят три. И всё было бы прекрасно, если бы не этот чудный набор цифр, который ещё со средней школы присвоил мне прозвище дылда. Впрочем, это уже не столь важно, я смирилась. Да и в новой школе, прозвищ добавится. Теперь я буду не только дылдой, но ещё и калекой, что в принципе обосновано. Если задуматься, то так было не всегда и моя жизнь пошла под откос относительно недавно. Два года назад, я серьезно сломала ногу — двойной перелом лодыжки с подвывихом, смещением и разрывом 4-х связок. Виной всему катание на плохом льду. А ведь до этого на жизнь не жаловалась, да и не на что по сути было. Подумаешь рост задирали? Всегда существовала поддержка в виде старшего брата. Шузо меня в обиду не давал! Мы с ним ходили в одну среднюю школу — Тейко, как следствие вопрос «как прошел день?» можно было считать неуместным. «Ходили в одну школу — прославляли одну школу!» — любила говорить мама. Ещё бы, я и брат были гордостью семьи. Он — капитан баскетбольного клуба, руководил Поколением Чудес. Я — Ледяная королева, одна из лучших фигуристов школы. Боже, как же мне льстил тот факт, что такого звания я добилась на первом году обучения! Да-да, в Тейко не только баскетбольный клуб имеется, клуб фигурного катания тоже! И каток там восхитительный! И тренера!.. Вот правда каталась я в Тейко не долго. Рванула в Америку по обмену учениками. Брату тоже предлагали, но его знание языка оставляло желать лучшего. Мы были очень похожи… Оба пылали страстью к своему делу, жили и видели в этом что-то… неземное что ли. Оба отдавались этому целиком и полностью. Оба были сильны в математике, обладали острым анализирующим умом, но английский мне давался куда проще нежели ему. Целый год я каталась в Тейко и менее года в Штатах. Жизнь, с ног на голову, перевернул перелом. При падении с Акселя, конек попал в трещину на льду. От подробностей избавлю, но — месяц в больнице, операция, три месяца гипс, полгода на костылях ну и так далее. Врачи сказали пару месяцев тынятся с тростью плюс терапия. Поможет — хромать перестану, нет — ответ очевиден. Собственно, рассказать больше и нечего, разве что о том, что я благополучно докульгала до своей квартиры и комнаты как какая-то старуха, и завтра меня ожидает несколько мучительных часов в старшей школе, что будут наполнены косыми взглядами и перешёптываниями за спиной. Отказавшись от ужина, я не раздеваясь завалилась на кровать и уставилась в серый, от избытка света, потолок. Хоть я и жила в хоромах, по местным меркам, но моя комнатушка особым убранством не отличалась. Кровать у стены, письменный стол у окна, пару полок с фотографиями и разными безделушками, шкаф для вещей и всё. Перевернувшись на бок, Сато погрузилась в свои мысли. Завтра ей предстоит трудный день. Новая школа и уйма косых взглядов. «В Америке было как-то легче. Там к росту не придирались и к переводу с бухты-барахты тоже. А тут… Перевод посреди триместров — дикость, а про перевод посреди первого триместра вообще можно не заикаться. Да и догонять придётся…» Черноволосая так увлеклась своим занятием что даже не заметила, как в комнату стали стучать. — Сато, ты спишь? — Нет, брат, проходи. Дверь в комнату открылась и на пороге показался высокий молодой человек. Пройдя босыми ногами по полу, он отодвинул от письменного стола стул, и сел как раз напротив девушки. В ответ на это, Сато оторвала голову от столь мягкого предмета, что звался подушкой и взглянула на гостя. Медленно изменив своё положение из лежачего в сидячее, она мягко улыбнулась брату, предчувствуя некий барьер между ними. Как ни как два года не виделись. — Мать сказала, что ты ещё в Штатах определилась со школой… Куда собираешься? Ты же ничего толком не рассказывала последнее время. Что врачи говорят? — Прости, как бы это глупо не звучало, но так получилось. — виновато ответила девушка, опустив взгляд. -Медики сказали, что косплеить немощную старушку мне ещё около месяца, а там как карта ляжет. — Ясно, а что со школой? Я бы тебе Академию Тоо или Старшую Ракузан советовал. Можно и в Кайджо — не плохой вариант. — Нет, спасибо. Не надо меня по своим знакомым распихивать! В Тоо — от меня Момои со своей жалостью не отстанет, а Аомине только посмеётся. В Кайджо — Кисе пристанет, а он ещё тот репейник. В Ракузан — Акаши. Обойдусь! Не хочу никого видеть и уж тем более выслушивать жалость в свой адрес! В таком случае лучше к Мурасакибаре в Йосен. Он — пофигист! Будь моя воля — осталась бы в Америке! Без обид, Шузо, но действительно… — Я понял. Но как бы ты не горела желанием раствориться в обществе, ты же знаешь, что тебе это не удастся… — спокойно ответил парень. Пусть они и не виделись довольно долго и многое изменилось, но чувства сестры он понимал, поэтому, надо было заканчивать этот, неприятный для неё, разговор. — Пойду в Старшую Сейрин — она не далеко, а это весьма большой плюс. Катка там нет, наших тоже. Да и к тому же, я сильно сомневаюсь, что они — заядлые фанаты льда и выстроятся в очередь за моим автографом. Я знаю, что в обществе не растворюсь, но так куда легче. — Хорошо… Трансляцию игры смотреть будешь? — Без меня — слишком устала. Я трудно переношу перелёты. — Я знаю, такой же. — улыбаясь, ответил парень, ставя на место стул. — Чемоданы…? — Завтра разберу. — Ладно, отдыхай! Спокойной. Дверь за гостем закрылась, а ответ так и не последовал. Голубоглазая устало глянула на алый чемодан крупных размеров, что стоял у двери и глубоко вздохнула. Помимо школьных ненастий, завтра её ещё и этот алый предмет на колёсиках ожидал. Не жизнь, а сказка! — Не хочу… — устало выдохнула девушка, вновь падая на кровать, на сей раз с головой укрываясь одеялом. Мысли были забиты завтрашним днём и тем, как она его уже ненавидит. Однако, какие бы тяжелые думы не одолевали юную особу, сон брал своё, так что вскоре, недовольное бурчание сменилось умиротворённым сопением