Лишенный счастья

В бреющем полете парю над чистейшими снегами, покрывающими вершины. Разглядываю простирающиеся на множество километров серебристые цепи гор. Последние тянутся нескончаемыми грядами до самого горизонта, разделяющего белоснежные пики и синее-синее небо. На яркой прозрачной лазури сияют пушистые лёгкие облачка. Чудесный вид. До боли знакомый, и, несмотря на свою неприступность и холодность, греет. Немного тепла не повредит застывшему сердцу, словно принявшему от высокогорья вечные льды и не тающие снега... Колкие и морозящие. Миг и картинка сменяется видом уютной квартиры. Тёплые тона обоев, светло-жёлтые занавески с подсолнухами. Место, где я живу. Жил. Удивлён тому, что вижу родителей. Надо же, появился кто-то другой, не я, и они тут же научились уделять ему внимание. Немного досадно. Это маленький, весёлый мальчик, бойко поедающий кашу. Рядом русоволосая женщина с голубыми глазами, мама (я очень на неё похож... Был), с улыбкой смотрит на него и умиляется. На освещенную солнцем кухню, часто заходит седеющий брюнет с карими глазами, высокий и статный (отец). Что-то тепло говорит им, подмигивает малышу, ласково смотрит на жену. Настоящая семья... Какой ее никогда не видел. Боль тонкой спицей пронзает грудь. Горечь выплескивается слабым подобием улыбки. Хочется умереть, исчезнуть. А раз вижу, но не присутствую во плоти в данной сцене, то, возможно, моё желание уже исполнилось. Авансом, так сказать. Ну, хоть что-то. К счастью, существовать по отдельности с этими людьми научился давно. Осталось отвыкнуть скучать по тем, кому безразличен. Был и буду, вероятно, всегда. Грусть сменяется радостным ожиданием, тяжесть мгновенно оставляет, когда спустя дуновение невидимого ветерка, оказываюсь на крыше. Тут мы часто проводили время развеселой компанией. И, конечно, вместе с нами шутила, смеялась и пела она. Машенька. Привычная картина растрогала до глубины души. Сейчас любимая тоже здесь. Стоит на ветру у самого края. Вглядывается в линию, разделяющую свет от восходящего солнца и тьму городских улиц. Так хочется позвать, подойти, обнять... - Маша! - моему неслышимому призрачному голосу вторит приятный мужской баритон с мягкими нотками. Упрекает строго, но вместе с тем, нежно. - Ну, не так же близко! И светловолосое видение, окруженое ореолом светила, поворачивается. Прекрасна как всегда, с чудесной и немного грустной улыбкой. Есть в выражении ее лица нечто таинственное, манящее. - А то что? - кокетничает. Милая, но уже не моя... И она научилась жить без меня. Рад, что ход бытия не остановился с моим исчезновением с Земли, что продолжается для нее и после, что она здорова и, по-видимому, счастлива... Но уже спустя минуту, когда эти двое обнимаются на фоне розовеющего неба, настроение меняется. Очень уж тоскливо и пасмурно становится в душе. Пожалуй, я жалок. Не в состоянии отринуть чувства, снедающие свет внутри. Не хочу её больше видеть. Пусть будет счастлива... Без меня. Прощай! Кадры перестают мелькать и я выпадаю из плёнки, просыпаясь со слезами на глазах. Внутри мечется волнение, вырывается частым дыханием. Вот так сон! Словно наяву. Но... Это же неправда? Всего лишь сомнения, проявившиеся в момент беспомощности. Пытаясь убедить себя в этом, тяну руку к лицу, желая "стереть" сновиденческие ощущения. И не могу двинуть ни одним пальцем. Что за?! Лежу на спине и прилагаю огромные усилия, чтобы немного согнуть шею. Скашиваю глаза на ноги и вижу бескрайнее синее покрывало. Причудливая вышивка украшает поле блестящих ворсинок, отливающее сталью. Откуда оно взялось? И этот балдахин из материала, подобного бархату, и тонкий полупрозрачным тюль голубого цвета? Я их точно нигде достать не мог. На этом странности не закончились. Стены из серого камня, массивная деревянная дверь, укрепленная металлическими планками, тоже не внесли ясности. Отчего-то обездвиженный, дезориентированный с полусна... Вообще понять не могу, в каком мире нахожусь? Дальнейшие потуги обследовать себя или комнату, не привели к результатам. Одеяло с покрывалом не скидывались, повернуться толком не удавалось. Вот это понимаю, попал! От безделья, видимо, в голову лезут самые мрачные мысли. Думаю: "А что ждёт меня, если сон правдив?" Самые близкие люди одного мира покинули, другого забыли... Надеяться на то, что не совсем, и светлая грусть ещё посещает родных и друзей порой? Какая нелепость. Ностальгия мне с некоторых пор чужда. Не имею на это права. Исчез из их жизни, изменился до неузнаваемости, причем в худшую сторону. Прости, хозяин тела, не про внешность говорю. А нужен ли им мститель-убийца? Нет, не нужно тратить лишних эмоций... Никому из нас. Даже лучше, если забыли. Напереживались, натерпелись... Хватит! - Ха! - из зачем все? Зачем жить, что в том мире, хоть в этом? Почти уверен, что прежний "Андреас" не был столь жесток, сколь стал со мной. Портить все - это моё предназначение? Внезапно за дверью раздаются шаги. Наверно, кто-то услышал мое гулкое восклицание. Входит. И у меня глаза на лоб лезут, совсем не ожидал увидеть. Хоркс? В уже знакомой хитиновой броне с мечом. Ух, какой грозный! - Ну, здравствуй, пропажа, - сквозь зубы цедит, и я понимаю, он зол. Вот, скажите на милость, на что сердиться-то? - Объясни-ка, прелесть моя, - плавно приближаясь, откладывает оружие на сундук и угрожающе растягивает слова, вдруг взрываясь громким - А какого Малта ты вздумал покончить с собой?! Отклоняюсь от брызжущего злобой лица, пытаясь осознать, когда это такое творил? Ну, если не считать то, что не сопротивлялся бешеной толпе нелюдей, мечтающей поджарить мою тушку до хрустящей корочки. Кстати, неужели... - Ты меня спас? Видимо, неверие в моем голосе поразило и его или... Смутился? Не, быть не может. Это же Хоркс! Красноволосый вредитель и все такое... - Нет. - Аж от сердца отлегло. Ну, конечно, так и думал... - Всего лишь не позволил толпе недоумков уничтожить одну из моих ценных игрушек. Ха! Хм! Вот так номер. Что-то не по себе стало. Особенно от выжидающего плотоядного взгляда, от багровеющих глаз... Кровавых... Напрягаюсь, отчего-то начинаю дрожать, словно в ознобе. Утыкаюсь в полог, прячась, закрываясь от воспоминаний. Как трудно становится дышать. Волосы начинают шевелиться на голове, короткими кривыми змеями расползаясь по плечам и лицу. - Успокойся. Успокойся! Черт! - нелюдь вскакивает с кровати, спешно куда-то уходит. Мне совсем чуть-чуть, но легче. Даже изрядно поврежденные щупы вновь неподвижно лежат. Братья... Теперь, когда физически ничего не отвлекает, чувствую, как тупая боль давит сердце. "Не спас, не спас, не спас..." - эхом разносится в голове. Как с этим жить? Смотрю вверх и не вижу балдахина, ничего, только темноту. Пропадают звуки, ощущения. Будто в бреду или под наркозом. И так продолжается, пока не чувствую мокрый след на щеке и лёгкое дыхание. Поворачиваюсь насколько могу. Серебристая шерстка, чёрные глаза... - Парс! - как радует, что хоть кто-то выжил! - Парс! Иди сюда, хороший мой. Хочу обнять, но руки все также неподвижны. Даже пальцы не сдвинуть. Лбом прикасаюсь к мохнатому лбу. Хоть так, если нельзя прижать к себе. - Питомец Иделя позвал меня к месту казни. Вздрагиваю. Хоркс ходит рядом, сверлит темнеющими глазищами. Вот как... - Хоть кому-то я нужен. - Бормочу под нос свои мысли. И нелюдь взрывается: - Что? Что ты, мать твою, сказал? - поднимает за грудки. Не в силах поднять голову, наблюдаю за сползающими одеялом и покрывалом. Поражаюсь, видя множество лоскутов с кровью, которыми обмотано моё тело. Ого! Прямо "Мумия. Возвращение", и я ещё жив? - Смотри на меня! - орет этот псих, сирепо вглядываясь глазами-буравчиками. Странно, но больше я его не боюсь. Почему? Неожиданный срыв, он вновь впивается поцелуем в рот. Кожу саднит от резких касаний, внутри что-то замыкает. Неудобно и не слишком приятно, и даже отодвинуться нельзя. А я понять не могу, на что он так бурно реагирует? Вспоминаю, ведь что-то такое уже когда-то было... - Ррр... - рычит Парсек под нами. Смешной! Пытается укусить за обтянутую хитином ногу. - Ах, ты, шавка! - набрасывается на него неадекват, отвлекаясь от меня. Бросок! Оказываюсь на постели, ударом едва дух не вышибает. А Хоркс за ошейник вытаскивает зверя в коридор. - Стой! Не трогай его! - кричу, слыша скулеж. И совершенно больным голосом - Не надо... Опять какая-то чужеродная сущность берет надо мной верх. Но её успокаивают слова вернувшегося Хоркса, сосредоточенного и уставшего: - Перестань мучить себя. Не стал бы я губить это чучело. - В его руках поднос. Тарелка, ложка, кружка, какие-то баночки перемещаются на прикроватный столике. - Тебе нужно поесть и отдохнуть. - Но я не хочу отдыхать, - слабо возражаю, глядя на то, как в кружку капает зеленая вытяжку. Похоже на сициниум (горькое средство, способствующее заживлению ран и долгому сну). - Твои желания больше ничего не значат. Отныне эта жизнь, - вновь хватает за грудки, вытрясая остатки сознания, - Моя! И посмей ещё хоть раз подвергнуть её опасности, свяжу и буду держать в подвале! Оу! Интересно, зачем я ему? Тут же перестаю размышлять, когда грубо усаживают, натягивая бинты на животе. Так себе ощущения. Только привык к положению, как нелюдь устраивается рядом и тащит мою несчастную тушку к себе. "А не скончаюсь ли от болевого шока?" - лениво проползает по мозгам еще один вопрос, когда ложка с серой жижей тыкается прямо в губы. - Ешь! - Это, конечно, мило, но можно я ша-ам? - Каша оказывается во рту. Так себе вкус. Уф! Проглатываю. За ней следует вторая порция. Протесты тонут, заедаемые и запиваемые. М-да, кажется у меня появилась очень строгая няня. Только вот пристальное внимание сбоку вводит в замешательство. Салфетка из ткани медленно проходится по лицу. Хм, угнетает обстановочка. Того и гляди снова полезет. - Пей! - кружка оказывается под носом. Аккуратно глотаю, опасаясь поперхнуться. Ибо Хоркс не перестает жадно рассматривать, как движется кадык. Ух! От горячей жидкости становится жарко. Аж взопрел. Помыться бы. - Чуть позже, - отвечает мой санитар. Ум! Вслух сказал и не заметил. То ли ещё будет. Как-то все неправильно. Его объятия, реакция, взгляды постоянно намекают на то, во что и поверить-то не могу. Все ещё находясь на чужих коленях, смыкаю веки... Так устал. Спустя несколько дней, сжился с мыслью, что Хоркс никуда не денется. Яркая нечисть, несмотря на деловитый вид, успевала крутиться рядом, обслуживая мои нужды. Даже, стыдно сказать, в уборной и умывальной. Особенно запомнилось первое полноценное омовение. В тот день, по обыкновению, очнулся днем. За окном слышен звон мечей, подбадривающие крики. Спать при подобном шуме, как понимаете, невозможно. Ну, а в остальное время только это и остаётся. Я все также не могу шевелиться, плотно обернутый в ткань с пропиткой от ожогов. Даже суперспособности, увы, выздороветь не помогают. Боюсь, мой симбионт, отвечающий за регенерацию, слишком сильно пострадал. Его лечат живыми существами. Противно и мерзко видеть, как щупальца облепляют мелких грызунов, и образовавшимися на концах отверстиями выкачивают из них кровь. Но не могу позволить себе потерять ещё и его. Да и, разве я не настолько же ужасен? Здесь скучно. Из всех развлечений ежедневные процедуры мои и симбионта, завтрак-обед-ужин и ежевечерние посиделки (скорее даже полежалки) с любимой мохнатой зверюгой. К сожалению, Парсека пускают очень ненадолго. Но, несмотря на это, я привязался к нему ещё больше. Пёс, конечно, не слишком похож на земных собак, но верности ему не занимать. К тому же, он мне жизнь спас. А с некоторых пор, еще и от нелюдя всячески пытается защитить. Хоркс его хоть и недолюбливает, отгоняет то и дело, ворчит, когда речь о нем заходит, но кормит хорошо. Так что у Парсека шерсть лоснится и глаза блестят. А все потому что, считает его полезным. В моменты разговоров о пользе зверя, с трудом сдерживаю улыбку. Ведь я принёс нелюдю одни только хлопоты! Впадаю в неприятности (мой санитар проговорился также и о моем пьяном дебюте, было стыдно), задаю неудобные вопросы... Например, очень хотел узнать, как Хорксу удалось отбить мое тлеющее тело у разгоряченной толпы. Но он отмалчивается. И лишь командует постоянно. Делай то, делай сё. Уф, тиран! В общем, тоска зелёная! Ну, за исключением его неизменных касаний, обниманий и редких поцелуев. Никак не могу к ним привыкнуть, да и не хотел бы! И когда он от меня отстанет? А день помывки оказался просто пределом терпения. После позднего завтрака на коленях деспота, моя тушка ненадолго осталась в покое. С некоторых пор, бинты перестали болезненно перетягивать фактически мясо (кожа едва-едва восстановилась), поэтому от порывистых движений нелюдя, страдал меньше. Впрочем, подсыхая за ночь, ткань отходила вместе с кожей, и мучения начинались по новой. Поэтому по утрам мне делали перевязку в умывальне. Вымачивали одну часть тела за другой в чуть тёплой воде, осторожно разлепляли, снимая слой ткани. А после наносили склизкую мазь и вновь обматывали чистыми лоскутами. Результаты налицо! Кровить перестало. Но в тот день все было иначе. Хоркс вернулся с белым полотнищем. Таким широким, что им можно заменить простыню. Меня напугала перспектива быть завернутым в неё, и я тихонько пополз на край кровати. Ну, выглядело это, наверно, уморительно, ведь двигался медленнее черепахи муравьиными шагами. Эдакая гусеничка. Даже нечисть на хмык пробило. - Прекращай дурью маяться, сегодня мыться будем, - стаскивая меня с покрывала, приговаривал он. Обхватил под спиной и попой негнущееся тело, понес в умывальню. Привычная комнатка с дыркой в каменном полу, немного успокоила. Старая добрая деревянная лавка. Сейчас нелюдь подвернет свои облегающие штаны и рукава рубахи, из которой бесстыдно видна мощная грудная клетка и... Он сказал "будем мыться"... Поворачиваю шею и зажмуриваюсь. Вот, блин! Раздевается.. Почему меня вообще волнует то, что он будет голым? Нет, серьёзно! Мы оба мужчины! Не, не утешает. Я и мужик (который посильнее) с неоднозначными намерениями в замкнутом пространстве. Прискорбная ситуация. Укладываю голову обратно на скамью, впадаю в прострацию. Может, притвориться мертвым? Тело обхватывают мощные руки с крепкими мышцами, перетаскивают в огромную бадью, наполненную водой до краев. Опускаясь в горячую воду (температура терпимая), ощущаю, как отходят обрывки лент из ткани. Плавают в воде, подобно плавникам. По мере ослабления моих пут, начинаю двигаться подальше от страхующих ладоней. - Осторожней! - звучит предупреждение, и Хоркс с коротким плюхом оказывается рядом. Вот черт! Обнаженный торс и бицепсы впечатляют. Не чета мне, заморышу. Покуда в походы хаживал, был покрепче, а сейчас осталась лишь тень прежнего меня. И организм не тот, и после ожогов долго оправлялся. За рассуждениями вдруг замечаю, что моя нянька совершенно не двигается. Поднимаю глаза выше и тут же пытаюсь отодвинуться. Настолько у нечисти голодный взгляд. Того и гляди, набросится. - Иди сюда, - слишком хриплым голосом зовёт он. Да ни за что! Отплываю, насколько могу. - Иди сюда! - злобно повторяет и рывком притягивает к себе щупами. Мои ощетиниваются, отталкивая, но куда им до Хорксовых... После пожара редкие из них доходили до плеч. Сейчас отдельные пряди уже длиной до лопаток. А у красноволосой нечисти аж до поясницы! Нет, не тягаться... Прижатый лицом к твердому как камень плечу, едва дышу, стараясь не раздражать этого психа. Молчу, даже чувствуя его пальцы, оглаживающие каждый позвонок и ягодицы, медленно снимающие слой за слоем потрепанные лоскуты. Вода такая горячая, а меня дрожь берет. Ни слова, когда поворачивает нас на сто восемьдесят градусов, так чтобы я спиной опирался на бортик, и продолжает снимать остатки ткани с ног. Вдруг нырнул. Я задержал дыхание, как будто сам под воду кинулся. И резко выдохнул, ощутив его губы на внутренней стороне бедра. Что он вытворяет? И отодвинуться некуда... Слегка привстаю и тут же его ладони оказываются на мне. Скользят к ягодицам, сжимая их. А жадный рот кусает мой... Так неожиданно, что падаю обратно, едва не захлебываясь в глубокой деревянной ванне. Спасает снова этот похотливый нелюдь. Судорожно кашляю за бортик, выплескивая воду из себя и из бадьи. Невольно вздрагиваю от лёгких касаний и тяжелого дыхания сзади. Мои локти заведены за спину, голова прижата ухом к краю. Ноги согнуты в коленях и упираются в скользкое дно. На любой взбрык он либо топит, либо сжимает сильнее. И это ещё практически не задействованы щупы. Разве что один из них удерживает мои нити. Остаётся только закрыть глаза и принять очевидный факт, что от меня уже ничего не зависит. Страшное чувство неизбежного. Ещё одна багрово-красная прядь начинает скользить вдоль тела. Ох! Захватывает шею, сдавливая. Другая перехватывает отпущенные запястья. Руки оглаживают бока, двигаясь все ниже. - Ммх! - вырывается жалобный звук из придушенного горла. - Тихо, мой хороший, - приговаривает этот маньяк, хватая за самое сокровенное. - Сейчас я тебе помогу. - Ах! Ссс... - хлюпающие звуки перемежаются с невообразимыми звукосочетаниями от переполненности эмоциями - Хах! Было больно, слишком остро для нервов. Движения отдавались в голове и теле нарастающим гулом и напряжением. Ах! Взрыв! Освобождение! Эйфория! Ужас и мерзость! Противно и вместе с тем приятно. После так называемой помощи, Хоркс отпустил меня. Ноги ослабли, и я, едва удерживаясь на краю, пытался отдышаться. - Тихо, малыш, - шепот на ухо отдавался внутри леденящим осознанием, что это ещё не всё! Естественно, всячески брыкался, пока мою тушку не зафиксировали в висящем положении. В этот раз горло сдавливала рука. Почти терял сознание от кошмарности происходящего, когда его член дотронулся до ложбинки... К счастью (не верю, что говорю это), нелюдь удовлетворился тем, что терся о мой зад своим стояком. Как я хочу это забыть! В шоке после настоящих домогательств, не проронил ни слова, пока тело оборачивали в полотенце и тащили в комнату. Вроде даже мог ходить, но после инцидента в умывальне ноги отнялись. Мне дали какое-то смутно знакомое успокоительное, и я отключился.