Проект "Энигма"

      Шагая за Степаном, Всеволод с удивлением отмечал, что помнит «Астру» так, как будто был на ней вчера — каждый переход, каждая переборка были родными и знакомыми. На какое-то время «Астра» была ему домом не меньше, чем «Эверест». И на секунду он подумал о том, что у нормальных людей место работы не бывает домом, потому что дом — там, где твоё сердце, твоя семья, твои близкие. А он ненормальный. И Ким ненормальный со своей «Чайкой», и даже Норн, больной звёздами. Наверное, нужно родиться с каким-то отсутствующим органом или напротив, лишним, чтобы жить так, как они. Вот Степан — нормальный, у него дом на Земле, там бабушка, дед, робот Глаша и теннисный корт, вокруг которого колосится трава и поют кузнечики. Там же будет расти его сын или дочь, нормальным человеком среди человеческого окружения, любить, взрослеть, ждать родителей из рейса и слушать истории о космосе, пока звёзды не позовут его. А он, сколько себя помнил, всегда смотрел в небо, и Земля ему была не мила. Интересно, почему так бывает? Его родители были нормальными.       — Только я прошу тебя — не делай поспешных выводов, — понизив голос, сказал Степан. — С непривычки это может произвести впечатление.       — Да что там такое? — насторожился Всеволод. — Инопланетяне?       — Почти.       Степан толкнул дверь медблока и вошел, кивком головы пригласив его за собой. Ракан сидел на кресле с ногами, точно так же сидела в соседнем кресле Надежда. Всеволод остановился и открыл рот.       — Твою мать, — прошептал он через минуту.       — И тебе здравствуй, — отозвалась Селена, которую он не заметил в третьем углу помещения, почти рядом с дверью.       — Моя жена, — запоздало представил Степан. — Селена, это Эдик.       Селена встала и обхватила себя руками за плечи, но это не скрыло от Всеволода крупную дрожь, которая ее била.       — Тот самый таинственный Эдик, — насмешливо сказала она. — Которого нет ни в каких списках, и даже как будто нет и его самого. Я думала, ты призрак или массовая галлюцинация.       — Я человек, — Всеволод снова посмотрел на гостей. — Как это может быть?       — А вот ты нам и объясни, — без улыбки заявила Селена. — Мне всё равно, кем они окажутся в итоге, я хочу домой. Придумай что-нибудь, раз ты тот самый Эдик.       Всеволод пристально посмотрел в её бледное лицо, потом на брошеный на полу бластер, и кивнул.       — Разберемся.       Селена безнадежно отмахнулась и снова села в кресло, подобрав под себя ноги точно так же, как это делали сидящие гости. Всеволод жестом подозвал к себе Степана.       — Что удалось выяснить?       — Ничего, — тот покачал головой. — Сидят, молчат, иногда мычат. Есть-пить не просят, но и не говорят.       — Посудой швыряются, — громко вставила Селена из своего угла.       — Какой посудой?       Степан поморщился.       — Это Ракан… что-то рефлекторное, наверное, или неосознанное. Запустил в неё аквариумом, хорошо мы с Виктором успели его поймать. Надежда — та тихая. С ними обычно Виктор занимался, но тут мы отвлеклись. Он и сейчас уверен, что ничего плохого Ракан не хотел, он же не понимает.       — А медицинские показатели?       Степан посмотрел на жену, та пожала плечами и отвернулась, сделав вид, что её больше интересует содержимое полки в стене.       — Кровообращение отсутствует, крови нет, сердцебиение отсутствует, дыхательная и пищеварительная системы не работают, нервная деятельность на уровне рефлексов, а вот мозг активен, энцефалограмма это показывает.       Всеволод вспомнил крокодила Сеню и миелофон, болезненно сообразил, что Алиса всё еще в прошлом, а они ни на шаг не ближе к разгадке синего тумана. И туман ли тут виноват или же простое совпадение?       — А больше ничего странного не происходило? — спросил он Степана. — Никто не умирал и не оживал заново? Или же необычным образом оставался жив и дееспособен?       — Да вроде нет, — удивился Степан. — Все, кто есть — это весь экипаж "Астры", а они не умирали.       — Рыбки сдохли, — язвительно ответила Селена. — А потом ожили. Устраивает?       — Более чем, — Всеволод подтащил к себе кресло и уселся в четвертый угол так, чтобы видеть одновременно и Ракана, и Надежду. — Степан, будь другом, уведи отсюда жену, а ко мне пришли моих коллег. Только Нийю задержи, ей не надо этого видеть.       Ким и Норн появились одновременно, вошли и встали на пороге, неприязненно оглядывая стены с медицинскими приборами, и Всеволод машинально подумал, что друзьям слишком досталось от врачей.       — Знакомьтесь, — сказал он, кивая на Ракана и Надежду. — Это, в некотором роде, родня крокодилу Сене, умершие и ожившие. Появились из тумана и в нём же блуждают сознанием, а по всем показателям — мертвы давно и безнадежно. Вот такая загадка.       — Энигма, — ляпнул Ким, разглядывая Надежду.       Норн осторожно подошел к Ракану и присел рядом с ним, коснулся его эмополя своим.       — Пусто, как и у Сени.       — Странно, что появились именно они, а не кто-нибудь другой, хотя народу на Дессе тогда полегло прилично, — Всеволод достал сигареты, посмотрел на них и сунул обратно. — Если считать их посланием от того, кто их создал, то ввиду немоты смысл должен быть заложен именно в таком наборе воскресших: двое из двадцати с лишним. Почему именно они?       — Может, просто первые? — предположил Ким. — Или последние по времени?       Всеволод отрицательно покачал головой.       — Надежда была убита первой. Момент смерти Ракана не установлен, но предположительно, это было одновременно с гибелью Туранчокса и его персонала в институте, биомасса уничтожила там всех, а уж разом или поштучно — неясно.       Ким дотронулся до руки Надежды, поднял её пальцы и снова опустил.       — Факт в том, что никто из туранчоксовских людей не воскрес, — продолжал Всеволод. — И сам он тоже не явился. Только эти двое. Шарада какая-то.       Лица Ракана и Надежды были непроницаемы и спокойны, точно у сфинксов, что только усиливали сходство с легендой о загадке. Норн перешел к Надежде, посмотрел ей в глаза и вздохнул в ответ на взгляд Кима.       — Может быть, они хорошие люди? — предположил он. — А Туранчокс этот был сволочью, и это вроде воскрешения праведников в земной религии?       Всеволод покачал головой.       — Сволочью он был в той же мере, в какой и многие люди — жаден, самолюбив, интриган до мозга костей, но рук не пачкал, предпочитал использовать дураков вроде Торки. Таких в любой человеческой массе по пятачок на пучок, хотя интеллект у него был развит по сравнению с телом.       — Значит, интеллектуальный критерий отпадает, — констатировал Ким. — Половой тоже, иначе они были бы одного пола.       — Расовый тоже не годится, землянка и дессианин, — вставил Норн. — Родственный не подходит. Какие еще бывают, чтобы выделить двоих из кучи погибших?       — Хрен его знает, — вздохнул Всеволод. — Валерка быстро расщелкал бы этот ребус, а мы лопухи.       — Опять ты со своим Валеркой, — с досадой сказал Ким. — Да он ни разу даже в Академии не сказал того, что не было бы очевидно, просто умеет подать это как откровение, в этом у него точно талант. А все ему в рот смотрят почему-то.       — Не завидуй, — рассеянно ответил Всеволод. — У него мозги иначе устроены, чем у нас всех. Очевидные вещи тоже надо уметь видеть, в данном случае нам нужно именно это. Два десятка людей умерли на Дессе, двое вернулись. Почему?       — Не умерли на Дессе, а убиты на Дессе — засмеялся Ким, копируя дефект речи Басова в виде грассирующей «р». — Внимайте мне, смертные!       Всеволод медленно встал с места.       — Убиты на Дессе, — машинально повторил он. — Остальных биомасса жрала живьем и радовалась, а этими подавилась и выплюнула. Неперевариваемая матрица насильственной смерти. Тогда всё ясно.       Он выскочил за дверь, забыв закрыть ее за собой, но тут же заглянул снова.       — Кстати, вот поэтому Валерка — гений, а ты вечно ему завидуешь.       Ким обиженно посмотрел на Норна, но тот только пожал плечами и указал на Ракана. Тот поднялся с кресла, одновременно с ним встала и Надежда, и было очевидно, что они улыбаются.