Семья

Эрик скучающим взглядом смотрит на сидящего рядом и читающего газету Риптайда. Точнее, на саму газету, ибо ураганный мутант так увлекся своим чтивом, что его за ним и вовсе не было видно — лишь одна распатланная темная макушка маячила над желтоватыми краями нервно и быстро переворачиваемых страниц. Леншерр тихо и пренебрежительно хмыкает себе под нос, подпирая рукой щеку. Скучно. Этот день ничем не отличался от всех предыдущих дней последних четырех лет — именно такое количество времени назад суровое против-всего-человечества-и-за-главенствие-мутантов Братство пополнилось на одного члена. Эрик Леншерр, он же Магнето, он же глава и основатель Братства смотрит с примесью удивления на беззубого младенца, заливающегося смехом на милые сюсюканья Энджел, которая пришла в неописуемый восторг, стоило ей лишь впервые взглянуть на ребенка. Эрик недовольно хмурит брови, снова опуская недоверчивый взгляд на записку в своих руках, найденную в корзинке с мальчиком этим прекрасным утром. Черные буквы в пятый раз пытаются убедить мутанта в том, что ребенок — его сын, а сам он, значится, счастливый отец. Однако Магнето не чувствует особого счастья от сего факта — чего не скажешь об Энджел и внезапно присоединившихся к ней Эмме и Яноше — и в шестой раз перечитывает записку. В голове, не защищенной родным ведром, слышится раздраженный голос Фрост, и Эрик-победитель-по-жизни смиренно откладывает записку, принимая решение — так уж и быть — поверить написанным там словам. Эмма в его голове удовлетворенно хмыкает, тиская восторженного мальчика, в то время как «счастливый отец» понимает, что теперь мечты о захвате мира придется отложить на какое-то время. Ибо у него же теперь есть сын. С тех пор проходит четыре года, и грозное Братство людененавистников превратилось в степенную, немного странную семейку, всем скопом ухаживающую за мелким Пьетро — именно так Эрик назвал сыночка — и проживающую в двухэтажном доме в тихом квартале небольшого городка в пригороде Нью-Йорка среди целой кучи обычных людей. Дни этих четырех лет были точно такими же как соседи веселой компашки — скучными и обычными, и неугомонные мужчины откровенно нудились без всех этих драк, опасностей и демонстрирования, кто круче, но спорить с Эммой, которая в гневе была весьма опасна, было себе дороже, а потому мутанты, вздыхая с ностальгией, все это время тихонько страдают дома. Итак, как уже стало понятно, этот день мало чем отличался от предыдущих. Пьетро с утра был отведен в садик до пяти часов вечера, откуда его неизменно забирал папа. В это же время дома сам Леншерр занимался мелким вредительством и надругательством над металлической кухонной утварью, Риптайд читал газету, Азазель пропадал где-то на заднем дворе, предположительно в районе газона, Эмма занималась уборкой, а Энджел, плюхнувшись на стул рядом с Яношем, включила телевизор. Переключая каналы, Сальваторе потягивала через трубочку кока-колу, не задерживая взгляд дольше двух секунд на очередном канале. Прощелкав почти всю программу вещания и разочарованно цокая языком, намереваясь выключить бесполезный ящик, девушка вдруг зацепилась взглядом за новости. «Мы ведем прямой репортаж из Грейстоуна*, где на Флитвуд-стрит из-за утечки газа взорвался жилой дом. К счастью, хозяева в это время были на работе, так что обошлось без жертв. Однако взрыв полностью уничтожил дом, образовав на его месте котлован, глубиной два с половиной метра. Кроме того, взрывная волна зацепила расположенный рядом детский садик, отчего часть его стены обвалилась. У нас нет сведений, есть ли пострадавшие среди детей или воспитателей…» — вещала с экрана серьезная девушка в строгом деловом костюме и с каре из каштановых волос. Эрик не особо прислушивается к тому, что там говорит журналистка, а потому до него не сразу доходит, что поврежденный садик именно то место, где сейчас находится его сын. — Пьетро! — Леншерр едва не падает с табуретки, на которой сидит, и во всю глотку орет: — АЗАЗЕЛЬ!!! Мутант-демон тут же оказывается позади Магнето, а вместе с ним на яростный вой главы прибегает и Эмма. — Чего ты разорался как не в себе? — недовольно хмурится женщина, на что получает ответ: — Пьетро в опасности. — Так какого дьявола мы все еще здесь торчим? — тут же рявкает Фрост, и Азазель без лишних слов телепортирует всех к злосчастному садику. Открывшаяся мутантам картина и вправду пугает: огромный провал с кусками арматуры и фундамента на месте бывшего дома и развороченный садик по соседству, относительно целая сторона которого держится на одном лишь честном слове, грозясь вот-вот рухнуть и похоронить заживо под собой два десятка детей и троих воспитательниц. — Я нашла детей и нянечек, — произнесла Эмма, неотрывно глядя на единственное уцелевшее окно на втором этаже — класс, где и успели собраться все находившиеся в здание на момент взрыва. — Комната заблокирована со всех сторон, они не смогут выбраться оттуда самостоятельно. — Оставь это мне, — Эрику хватает мановения руки, дабы удержать уже шатающуюся конструкцию, и Азазель без слов телепортируется внутрь вместе с товарищами, забирая напуганных детей и не менее напуганных воспитательниц. — Это все? — осматривая мальчиков, девочек и нянечек, поинтересовался Риптайд. — Да, — кивнула Эмма, и Эрик опустил руки, позволяя остаткам садика рухнуть, и повернулся ко всем. — Где Пьетро? — отцовский глаз тут же заметил отсутствие самого главного ребенка. — Где мой сын? — легковоспламенимая натура Леншерра тут же напомнила о себе тревожным скрипом арматуры. И в качестве ответа на поставленный вопрос откуда-то донесся жалобный детский голосок: — Па-а-пка-а!!! — Пьетро! — громко отозвался Эрик, вертя головой в поисках сына. — Я зде-е-есь! Взгляд холодных серых глаз цепляется за вцепившегося в кусок бетона мертвецкой хваткой четырехлетнего мальчика в серенькой курточке и с защитными очками на голове. Мальчик силится подняться, но сил явно не хватает, и он всхлипывает, дрыгая ногами над тем самым двух с половиной метровым обрывом. У Эрика сердце уходит в пятки, и мужчина на мгновение цепенеет, не имея возможности пошевелиться. В то время как силы ребенка иссякают, а воспитательница рассказывает, как благодаря Пьетро и его сверхзвуковой скорости удалось спасти всех детей — уже в таком юном возрасте Леншерр-младший заявил о себе, как о самом крутом спасателе. — Папа! — отчаянно зовет отца мальчик, всхлипывая, и пальцы сами по себе размыкаются, отчего ребенок стремительно падает вниз. Это действует на зависнувшего Магнето как пощечина, и он со скоростью, которой позавидовал бы и сам Пьетро, и Азазель, в буквальном смысле подлетает к сыну, успевая схватить его до того, как он упал бы прямо на торчащую острую арматуру. Мужчина зависает в паре сантиметров над ней, прижимая к себе мелко дрожащего и тихо плачущего, напуганного сына, обвившего руками шею папки, и сам старается утихомирить бешено колотящее сердце. Так проходит несколько бесконечно долгих секунд, пока Пьетро не успокаивается. Он удобно усаживается на руке отца, вытирая слезы, а затем целует его в щеку, тихо и абсолютно искренне произнося: — Я люблю тебя, папа. И сердце Эрик тает окончательно и бесповоротно. — И я тебя, сынок.