Горьковато-сладкий вкус победы

То, что я знаю, никто не говорил мне. То, что я посеял, я до сих пор пожинаю. Есть обманщик в моей голове, И вор — в моей кровати. И самое странное то, что я никак не могу прозреть. Дай мне что-то, чем я смогу владеть, Дай мне что-то, во что я смогу верить. Я боюсь за свою душу, пожалуйста, пожалуйста, Люби меня, направь на меня свою любовь, исцели меня своим обманом. Ты единственная знаешь меня хорошо, мы и так потеряли так много времени. Так много времени. Джордж Майкл, Странная вещь

POV Гермиона Грейнджер Я смотрю на мертвую женщину. Очень мертвую женщину. Ее глупость предрекла дальнейшую судьбу. Целитель Соловей стоит с какой-то зелено-серебряной вазой, и она предлагает мне чертов портключ. Я предупреждала ее. Предупреждала ее много раз, пока его не было в комнате. Я сказала целителю, что только потому, что какое-то место кажется пустым, это не значит, что так оно и есть! Идиотка. Она предлагает мне побег в то время, когда Лорд Волан-де-Морт находится в комнате. Ах да, я знаю, что он там, даже если он наложил на себя чары невидимости. На самом деле трудно не заметить темную ауру, которая течет вокруг него. Я помню ее с того времени, как он пришел в монастырь, но здесь тьма еще более глубокая. И теперь, целитель нетерпеливо машет вазой, призывая принять портключ. Я не могу сдержать смешок. Он никогда, никогда не позволит мне прикоснуться к вазе. Одно движение, и ваза попадет к нему в руки. Простое «Акцио», и дело сделано. Я уставилась в пустое пространство. Трудно держать свои эмоции под контролем прямо сейчас, я забочусь о благополучии женщины, которая меня исцелила. И все, на что я могу надеяться, может быть, если я не приму гребанную вазу, она будет жить. Хотя часть меня знает, что это дохлый номер, но я также понимаю, что если я не возьму портключ, это вызовет любопытство его Святейшества. Как много слов: может, если, бы. Я постараюсь вызвать на себя его гнев, чтобы он забыл о целителе. Это единственный шанс для Флоренции, так что я качаю головой. — Держи, — хрипло сиплю я. Я откинулась на подушку, интересно, раскроет ли Лорд Волан-де-Морт свое присутствие в комнате прямо сейчас. Целитель Соловей опускает руку, которая держит вазу и смотрит на меня изумленным взором. Боюсь, что она отчебучит какой-нибудь глупый комментарий, поэтому отворачиваюсь от нее. Пожалуйста, пусть она заткнется, не хочу, чтобы целитель разозлила Темного Лорда. Поэтому я больше не замечаю ее присутствия. Целительница то открывает, то закрывает рот, точно выброшенная на сушу рыба. Я едва могу сдержаться, чтобы облегченно вздохнуть. Мне нужно сосредоточиться. Он находится в комнате. Так что я закрываю глаза, скрещиваю ноги, складываю руки домиком, пытаясь сосредоточиться. Это не займет много времени, чтобы восстановить мирные мысли, как учил Йода. Я представляю прекрасный песчаный пляж. Волны, набегающие на берег, одна за одной. Это довольно симпатичная и спокойная визуализация, которая заставляет чувствовать себя невероятно счастливой. Через некоторое время, когда я уже уверена, что восстановила свою способность скрывать разум за волнами, я начинаю размышлять о своих вариантах дальнейшей жизни и обо всем, что произошло. Если бы не рыцари, я никогда бы не смогла успокоиться; их пути использования Силы Природы, чтобы поделиться мыслями, чувствами и эмоциями помогают спрятать секреты. Я поняла это еще полгода назад, в Сиднее, когда попала в сложную ситуацию с очень любопытным и любознательным мастером, который пытался использовать заклятие «Легилименс» на мне. Так что я практиковала эту форму Окклюменции снова и снова. Для того чтобы отпустить все чувства и эмоции… Я должна признаться. Лорд Волан-де-Морт опасный противник. До тех пор, пока он находится в блаженном неведении о моих действиях, у меня есть возможность мыслить без постороннего вмешательства. И я могу продолжать думать под слоем Нэшнл Джиогрэ́фик в высоком разрешении. Маг должно быть в неописуемом восторге, наблюдая эти прекрасные и восхитительные пейзажи. Интересно, когда его терпение лопнет? Пытаюсь рассмотреть интерьер комнаты, вспоминая, есть ли здесь слабое место. Я помню, чтоб он нес меня через кабинет директора по направлению к задней комнате, где он открыл этот дверной проем, скрытый за картиной. При пересечении прохода есть небольшой коридорчик, который ведет к огромной гостиной. Большие окна могут подойти как возможная попытка побега. Но я не помню, как мы прошли в эту комнату. Должно быть отключилась на мгновение. Жаль, что я прихожу в сознание только тогда, когда он находится в этой комнате, а не выходит за ее пределы в многочисленные коридоры Хогвартса. Я могу попробовать использовать свои навыки Силы Природы, но это будет крайне рискованно, ведь он находится в непосредственной близости. Я смогу попробовать магию такого рода, если буду уверена, что он покинул здание. Тупик. Абсурд. Я неустанно размышляю о своих заботах и ​​бедах, пока они словно карусель вращаются в моей голове, принося невероятно расслабляющее чувство. Я ощущаю довольно странное счастье, смешанное с раздражающими проблемами повседневной жизни. Намного лучше. Мой ум остается пустым. И я чувствую себя невероятно хорошо, замечательно, когда нет необходимости думать, как я плыву, мечтаю… Стоп, что происходит??? — Иди ко мне. Это, конечно, хорошо звучит, но куда идти? — Ну… Я прямо здесь… смотри. О да. Я вижу его. Он сидит в кресле. Мне лучше встать. И вылезаю из постели. И едва могу стоять на ногах. Колени подгибаются, но я успеваю ухватиться руками за подоконник и остаться в вертикальном положении. Смотрю в окно. Прекрасный солнечный день, ученики бегают во дворе Хогвартса, но я запуталась. Почему я встала? — Подойди сюда, Гермиона. Куда? Где? Мне нужно что-то сделать, но… — Иди ко мне… Я помню. Мне лучше быть осторожной и держаться за стену для поддержки. В противном случае мои ноги могут подвести, и я окажусь на полу. И это будет плохо, потому что я очень, очень хочу подойти к нему. Осторожно, спотыкаясь, иду к нему, в то время как он смотрит на меня, терпеливо ожидая на стуле. Он протягивает мне руку. — Садись. И вот я на его коленях. Я запыхалась от ходьбы, хотя прошла крошечное расстояние, но до сих пор чувствую гордость. Его руки оборачиваются вокруг моей талии, и он прижимает меня ближе. Я наклоняюсь к нему, зная, что никогда не была так счастлива, как сейчас и не буду когда-нибудь снова. Находиться в его руках — блаженство. — Ты хочешь остаться здесь, не так ли, Гермиона? Конечно я хочу остаться. Что за глупый вопрос? Я никогда не чувствовала себя настолько прекрасно. Он убирает мои волосы в сторону, его дыхание опаляет шею. Хорошо. Он целует меня. Еще лучше. — Скажи мне, что ты хочешь, Гермиона. Хочу, определенно чего-то хочу. Его язык очерчивает контуры моей шеи, а руки тянут подол неглиже вверх. — Скажи, что ты хочешь меня, Гермиона. Я хочу тебя. — Хорошая девочка. Его руки ласкают оголенную кожу, и это восхитительно, захватывающе. Одной рукой он обхватывает меня за талию, а вторая медленно движется вверх. Он дразнит меня этими опытными длинными и тонкими пальцами, а потом сжимает ладонью выпуклую грудь. — Наклони голову назад. Я подчиняюсь, и он легонько касается своими губами моих, требуя впустить. Я закрываю глаза, подчиняюсь его приказу и открываю рот. Я чувствую его язык внутри меня, он насильственно вторгается в мои владения. Чувствую, что не могу дышать, но следую его примеру, желая, чтобы это трепетное состояние никогда не заканчивалось. Когда он, наконец, отпускает меня, я судорожно вздыхаю, словно пробежала марафон, но все еще нахожусь в состоянии оцепенения. Взмахом кисти он разворачивает меня. Мои ноги оказываются по обе стороны от его тела, он ухмыляется, палочкой исследуя линии моего лица. — Я могу заставить тебя. Еще одна ухмылка. Но меня это не беспокоит. Я хорошо себя чувствую. Тупо уставилась в его темно-красные глаза, пока он палочкой прослеживает изгибы моего тела. Взмах. Шелковая сорочка испарилась. — Ты сделаешь все, что я попрошу, Гермиона? Конечно, что угодно. — Помни об этом, дорогая. И что? Это не беспокоит меня. Я счастлива. Мне нравится быть здесь. — «Империус» не сотрет память как «Обливиэйт». Ах, так вот почему я чувствую себя так мечтательно. Я не узнала его. Прямо сейчас меня это не беспокоит. Прекрасное чувство. Я не хочу, чтобы он останавливался, прекращал свои ласки. — Я могу наложить его, если ты хочешь. Что я должна сделать? — Поцелуй меня. Наконец-то, хорошая идея. Когда я просыпаюсь на следующее утро, то чувствую себя ужасно разбитой, как будто меня переехал товарный поезд. Мои мышцы еще никогда так не болели. Какого черта? Возможно, синдром Преображенского вернулся, чтобы нанести ответный удар? Но Соловей сказала, что мне намного лучше. Я вспоминаю. Дыхание застряло в горле. О, Мерлин… что я наделала? Тошнотворный комок поднимается по трахее, ноги свешиваются с кровати. Я не могу в это поверить. Просто не могу. Мне нужно принять душ. И я, шатаясь, встаю с кровати и иду в соседнюю ванную комнату. Я стою под восхитительным чистым теплым потоком воды, а мозг продолжает говорить, что это была не моя вина. Но мне понравилось. Я ясно помню. — Ты была под Империусом. У тебя не было выбора. Конечно тебе понравилось, — моя разумная часть мозга как всегда рядом и напоминает о причинах моего поведения. — Ты хотела его. Он был очень хорош, — моя эмоциональная часть кричит слишком громко. Я была под Империусом. У меня не было выбора. Я говорю себе это снова и снова. — Но ты хотела, — язвительно произносит мерзкий голосок в задней части головы. — Он говорил, что « Империус» не сотрет память как «Обливиэйт». Я была под Империусом, когда отвечала на вопрос. Он продиктовал мне ответ. Я фыркнула. Мне нужно прекратить изводить себя. Он изначально следовал этому плану. Я не могу позволить ему выиграть. Он не собирается рвать меня на части своими манипулятивными способами. Я не какая-то чистокровная волшебница, которая жила в древнем магическом мире и скрывается от стыда после того, что натворила. Я магглорожденная. Я просмотрела слишком много телевизионных шоу. Это не моих рук дело. Это сделал он. И он может съесть на завтрак свое дерьмо, прежде чем я начну играть в его маленькую хитроумную отвратительную игру. Я чувствую, как злость и ненависть поднимаются из глубины моего сердца, поэтому сажусь на полу душевой кабины и начинаю медитировать. Я помню, чему Йода научил меня, и не могу себе позволить остаться в бездне. Он победит, если я проиграю. Прошло совсем немного времени, но я чувствую себя спокойной, затем выхожу из душа и переодеваюсь в пижаму. Когда я возвращаюсь в спальню, целитель Соловей машет палочкой, и мое тошнотворное настроение уходит. Я рада, что она здесь, я слишком слаба, и надеюсь, маг не решит скрасить мое одиночество своим присутствием. Бл*ть . Я клянусь, что, даже если это последнее, что я когда-либо сделаю, я не позволю этому мужчине дотронуться до меня снова и спущу его с небес на землю. Мирные мысли, Гермиона. Мирные мысли. Я шаркаю назад к кровати, чувствуя себя немного истощенной после душа, а затем замечаю, что Флоренс смотрит на меня. Надеюсь эта женщина найдет себе другое хобби и оставит меня в покое. Я понятия не имею, как Гарри справлялся с постоянным вниманием к своей персоне, но меня это раздражает. Тем не менее, каким-то чудесным образом она все еще жива, несмотря на вчерашние события. Целитель выглядит превосходно, по ней и не скажешь, что могло что-то произойти. Но веру в чудеса стоит отложить в сторону, сегодня все еще может измениться. И этот день окажется судным для целителя. — Все хорошо? — спрашивает она меня. — Хорошо, — мой голос слишком резок. — Ты не выглядишь на «хорошо», — отвечает Флоренс целительским тоном. — Что случилось? — Тяжелая ночь. Я вижу, ты все еще цела и невредима, — в моей интонации сквозит неприкрытое удивление. — Конечно, почему со мной что-то должно быть не так? — удивленно спрашивает Флоренс. Я вздыхаю. Как можно быть настолько толстокожей. — Ну, я сомневаюсь, что предложение сбежать из этой замечательной камеры хорошо скажется на твоем здоровье, — ехидно отвечаю и машу рукой вокруг комнаты. — У тебя был шанс сбежать из этой, как ты сказала, камеры. Я удивлена, что ты не воспользовалась портключом. У тебя есть запасной вариант? — спрашивает девчонка, а ее глаза расширяются от волнения. — Я могу помочь, ты же знаешь. О, Мерлин… Она думает, что я не взяла портключ, потому что у меня есть туз в рукаве. А теперь я застряла, с вероятно единственным целителем в галактике, который хочет быть борцом за Свет. Почему я никогда не встречаю нормальных людей? Я закусила губу, когда увидела, что она все еще смотрит на меня с надеждой. Соловей не имеет ни малейшего представления о том, что делает и предлагает. Она будет мертва еще до заката со своими странными и безрассудными понятиями сопротивления. — Мне не нужна помощь, — отвечаю я. И понимаю, что это звучит немного резко и слишком высокомерно. Но я действительно не хочу беспокоиться еще и о ней. У меня и так проблем хватает. К тому же, Лорд Волан-де-Морт может подождать, пока я полностью не выздоровею, а затем утилизировать. — Так ты что-то планируешь… У тебя есть какой-нибудь способ, чтобы нанести удар по… — и она нервно оглядывается, прежде чем прошептать. — Темному Лорду. Соловей смотрит на меня с ликованием, которое распространилось по всему ее лицу. — Нет, — отвечаю я, но она мне не верит. Я вижу это в ее глазах. Я наклоняюсь немного вперед, чтобы изменить угол наклона подушки за спиной. Флоренция уже взбивает ее, я даже не успеваю сказать, что это ни к чему. — Ты выглядишь ужасно, Гермиона. Я вздыхаю. Упрямая девчонка. Сколько еще раз мне повторить, что все нормально. — Все в порядке, Флоренция, — я настаиваю на своем — Нет, — она вдруг говорит слишком бойко, как будто я оскорбила ее своим словами. — Я целитель, Гермиона. Я знаю, когда люди страдают. Что случилось? — она требует. — Мне нужно знать, чтобы исцелить тебя. — Я в тюрьме, Флоренция. Конечно, это не Сен-Тропе. Но все в порядке! Я раздражаюсь от ее требовательного тона. И мне стыдно, что меня раздражает женщина, которая уже и так много сделала для меня. Я хочу извиниться, когда она спускает пижаму и начинает рассматривать мое тело. — Тебе не кажется, что сначала стоит спросить разрешения, прежде чем снимать с людей одежду? — выдавливаю я, потому что шокирована ее поведением. — Я знаю, что ты была ранена. Посмотри на это, — командным тоном заявляет девчонка и указывает на один из ушибов. Я поднимаю бровь. Она свихнулась? Но Соловей машет палочкой вокруг: синяки и раны исчезают. — Есть что-нибудь еще, что ты пытаешься скрыть от меня? — резко спрашивает девчонка, в то время как я поднимаю руку, чтобы проверить. — Не люблю играть в прятки, — отвечаю, качая головой. Я слишком разгневана за ее неуважение к моей личной жизни, пространству, и я хочу, чтобы она просто убралась. Девчонка делает шаг назад, пристально всматриваясь в мое лицо. — Ты точно уверена, что все хорошо? — недоверчиво интересуется целитель. — Да, — нагло вру. — Ты должна больше заботиться о себе и своих близких, Флоренция, — добавляю уже более спокойно. — Почему? — целитель складывает руки друг на друга и смотрит на меня. — Потому что ты вручила мне портключ, когда Лорд Волан-де-Морт был в комнате, — я произношу эти слова сквозь зубы, надеясь, что бестолковая девчонка наконец-то поймет. Целитель вздыхает и оборачивается. — Там никого не было. Я не… — Просто потому, что ты не можешь видеть кого-то не означает, что его нет. Или же ты пропускала уроки в Хогвартсе? Конечно, ты должна помнить краткое упоминание о Чарах Невидимости или амулетах, — я разглагольствую с сарказмом, прекрасно зная, что чары являются важной частью всех Ж. А. Б. А. Она фыркает. Господи, эта женщина сведет меня в могилу раньше времени. — Ты неправа. Нет здесь никаких амулетов или других устройств незаметного слежения, — надменно заявляет она. — Серьезно? — мой голос звучит издевательски. — Ты прекрасно знаешь, что я права, — Соловей поворачивается и уходит, чувствуя себя победителем. — Лорд Волан-де-Морт не идиот. Его темную ауру трудно не заметить. И стоит напомнить, что в свое время я была одной из самых выдающихся волшебниц за хрен знает сколько лет, — сердито выплевываю я. Она резко останавливается и медленно поворачивается. — Значит, ты чувствуешь, когда он находится в комнате? — она спрашивает недоверчиво, пристально глядя мне в глаза. — Я уже говорила тебе об этом миллион раз, — яростно произношу по слогам. — Сколько еще раз мне повторить? Да, я могу сказать. Это трудно пропустить и просто… Но я останавливаю свою бешеную тираду, когда вижу удовлетворенное выражение лица целителя. Она ухмыляется. Я никогда раньше не видела ухмылку на лице Флоренс… Бл*ть… Я не могу поверить, что попалась на этот старый трюк. Стоит побиться головой о стену. — Я вижу, что ты, наконец, осознала с кем беседуешь, Гермиона, — плавно произносит Лорд Волан-де-Морт и снимает маскирующие чары, преображая женские черты в свои собственные. Должно быть, он подавил свою магию, чтобы пройти незамеченным мимо меня. А теперь, идиотка, то есть я, дала ему очень важную информацию о своих способностях. Было бы гораздо лучше, если бы он не знал об этом. Маг победоносно перекидывает палочку Флоренции из одной руки в другую. И порочная улыбка расползается на его лице, когда волшебник перехватывает мой взгляд. — О, я боюсь, что ты была совершенно права. Портключи пагубно сказываются на здоровье нынешней молодежи, — начинает глумиться Темный Лорд. Я храню молчание, ожидая его следующего шага. Я уже наговорила достаточно глупостей. Нет необходимости добавлять что-то еще в список сто и одна тупая вещь, которые обязательно нужно сделать в плену у Лорда Волан-де-Морта. Его взгляд прожигает меня, и я безучастно смотрю в его темно-красные глаза. Это действительно трудно, мягко говоря, но я в состоянии выдержать его взгляд. Потолок от этого не упадет нам на головы. Он снова ухмыляется, а его глаза медленно скользят по моему телу. И он говорит, пока его пронзительный взгляд фиксируется на мне: — Хотя я должен поблагодарить Соловей за любезное содействие. Если бы не ее безрассудные действия, я, возможно, не был бы осведомлен о твоих интересных возможностях. Потрудись сообщить, где ты этому научилась? Я по-прежнему молчу. — Нет? — изумленно говорит маг, хотя он ожидал именно этого ответа. — Хорошо… Я предпочитаю получать информацию и другим способом, Гермиона. Если он пытается заставить меня чувствовать себя неловко и страшно, то это работает. Он присел на кровать в нескольких сантиметрах от меня и больно надавил мне на грудь кончиком палочки Флоренции. Я смотрю в сторону, но он поворачивает мою голову, а другой рукой поднимает подбородок, чтобы встретиться взглядом. — Посмотри на меня, Гермиона, — шепчет волшебник. Я наперед знаю, что должно произойти. — Легилименс. … Я иду по песчаному пляжу. Волны барашками крутятся на берегу… … Я иду по зеленому лесу. Он наполнен прекрасными птицами… … Я сижу на цветочном лугу. Солнце светит, и я чувствую себя вполне счастливой… … Я на мосту, прислонившись к перилам, наблюдаю, как речка уносится вдаль… И это закончилось. Он вышел из моего сознания. Я задыхаюсь, голова сильно болит, лоб покрылся испариной, дрожь в руках не останавливается. Это безумный опыт. Я надеюсь, что больше этого не повторится. И я знаю, что подсознательно сделала. Я не запускаю эти образы намеренно. Так или иначе, они просто пришли на ум в первую очередь. Я понятия не имею, как это получилось. Лорду Волан-де-Морту не нравится картинка природы. Нет, слово «не нравится» будет преуменьшением года, учитывая, как он сейчас смотрит на меня. Он выглядит абсолютно разъяренным. Еще только девять утра, а я делаю ошибку за ошибкой.