My name is Dragon. Innuendo

      Но только закрыть глаза оказалось мало. Оказалось что «здесь», там куда она попала, не было той спасительной темноты, всепоглощающей пустоты и неведомой доселе свободы. Птиц, что так или иначе, но должны были присутствовать здесь, деревьев невиданной силы, старости, мудрости. Она даже не могла ничего почувствовать сверхъестественного и от ужасных догадок захотелось выть волком.       На единственное мгновение Моргана почувствовала глубокое разочарование. Был свет. Свет яркий, ослепляющий настолько, что казалось она находится в нескольких шагах от солнца! Но не было жарко, наоборот, было холодно до дрожи в руках. Холодно до посинения и чувства онемения в самых кончиках пальцев. Было страшно! Так, как бывает в темной комнате глубокой ночью, когда вдруг за ширмой раздадутся шаги, стуки, шорох, а ты же помнишь, отчетливо помнишь, что оставалась исключительно одна. Как давно она не ощущала страха? Казалось, что в последнее время он стал ее вечным спутником, неотъемлемой частью души, сердца, чем-то большим, чем просто страх. Она привыкла. Привыкла настолько быстро, как привыкают к чему то хорошему и уже не воспринимала его как все люди. Он наполнял ее, иногда бил через край срывая внутренние преграды и заставляя творить то, о чем иногда даже думать было ужасно противно… тогда, или вернее сказать после, становилось необычайно пусто. Второй ее спутник — пустота. И она наполняла ее, но только в мгновения когда Жрица полностью теряла контроль. Было ли это часто? Было…       В непонимании Жрица оглянулась по сторонам. Поверим на секунду сказкам про Бога, поверим на мгновение рассказам про суд после смерти и грешниками в Аду. Но здесь не был ни Ад, ни Рай. Свет и холод. Во имя всех святых, могла ли она представить, что холод и ярчайшее сияние могут быть вместе? Теперь могла. Это как холодное солнце, или ослепительной красоты бриллиант, что так и пылает изнутри чем-то неведомым, но желанным! Теперь же имела шанс не просто представить, но и чувствовать. И возможно, вполне возможно она постепенно начала впускать это желанное в себя! Сама становилась тем холодным бриллиантом! Тем желанным, прекрасным ликом, но таким мертвым нутром!  — Солнце мое… — тишину разрезал голос, но источника его не было видно. Моргана оглянулась по сторонам, в непонимании, недоумении смотрела на все тот же свет и не могла понять чего от нее хотят еще! Но голос показался настолько знакомым, что ведьма просто остановилась и внимательно вслушалась.  — Ой, лели, усни. А я буду тихонько Тебе напевать о ветрах. О лютых морозах, о зимах студеных, Что спят в человечьих сердцах. Там хитрые змеи, там вещие птицы, Там люди без песен и глаз. Они под полой прячут души и лица, Но чем-то похожи на нас… — голос пел и переливался рекой, звенел в ушах, заставлял сердце биться сильно-сильно в несколько раз быстрее гоняя кровь. «Кто же ты?» так и застыло на кончике языка, но ответить на свой же вопрос девушка не могла, знала только, что сердце отзывается на голос, что-то теплое заполняет все нутро. И возможно только этим, уже почти черствым сердцем, она и узнала голос родной матери! Только этой мертвой душой и потянулась к ее свету!       Ей показалось, что пространство вокруг вдруг обрело смысл. Смысл который обретает счастливая мать даря новую жизнь этому миру. Лелея в своем лоне новое чистое, незапятнанное даже мыслями! И она тянулась к этому голосу как маленькая девочка! Она даже вполне показалась себе ребенком! Маленьким, капризным, в чем-то неблагодарным, но в основном сущим ангелом. Моргана отвергала это наваждение! Она начинала постепенно ненавидеть этот голос. Если это ее мать, если действительно ее кровь, она бы не умерла! Не оставила ее вот так! Этим страшным существом по имени короли и маги на потеху! И она готова была сейчас убить собственную мать! Какая жалость! Нежность прошла…боль принесла на миг забытое желание мести. Нет. Не забытое. Просто настолько родное, как она сама себе. А потом первые соленые потоки тронули ее слезы, как лед тронулся по весне. В груди так ныло, так кололо! А она плакала и уже не могла остановиться. Губы непроизвольно повторяли слова самой любимой песни самого родного человечка во всем мире, во всех мирах.       Вдруг голос сменился множеством голосов, и даже их она могла узнать с точность до самого последнего и самого тихого. До писка, до грохота, крики и шепот, она различала все, как искусный парфюмер или ювелир! И она как-то неуместно торжествовала над этим знанием. Усмешка скользнула по ее лицу. Нет, не усмешка вовсе, а кривое подобие некогда ослепительного и чарующего!  — Ты готова? — тихий шепот Моргаузы.  — Готова — уверенный ответ Морганы.       Что-то где-то кричит, стонет и рыдает взахлеб. Смех полный дикой радости и омерзительного ликования. Она помнила этот смех. Это была первая жертва. Ее первый знак преданности, символ готовности, как флаг, как герб, как корона! «Жрицы должны приносить жертвы! Иначе Богиня будет в гневе!»Тогда еще Моргана опровергала всякое насилие по отношению к ни в чем не виновных, а вскоре, когда окончательно разочаровалась в справедливости и поддалась тихому, спокойному голосу сестры, которая рассказывала обо всем как о само-собой разумеющемся и совсем элементарном, уже закрывала глаза на крики и отдалялась от них на тысячи километров. Она не была рядом с ними, в этом ее грех становился просто отвратительным и противным даже самым гнусным тварям. И даже самые жуткие злодеи готовы были откреститься от той, что даже не могла наслаждаться своей жестокостью! Кто потеряла саму себя! Ведь если и не потеряла, то не нашла так точно.  — У Вас есть выбор: преклонить колени пред новой королевой или пасть!  — Пусть живет король! Во имя короля! И снова крик…тогда стрелы полетели в невинный народ, заставляя подчиниться, заставляя умолять принять их клятвы. Так вот как это? Да? Кажется она уже знала, что будет дальше. Отец в темнице, смерть сестры, заточения, а там, дальше собственные крики и уже ее личная боль. — — Что же случилось с той доброй, нежной девочкой? — Она повзрослела.       Теперь она понимала в чем суть этого света, в чем суть этой пустоты. Им не нужно показывать всю жизнь, они заставят вспомнить самостоятельно, вспомнить то, что ни на каких картинках не изобразить, вспомнить свое состояния и разрывать себя на части забыв о холоде, о свете, о том, что уже и так мертва, оставляя лишь одно желание: вырвать сердце, стереть память, умереть во второй и уже самый верный раз. Пасть от своей собственной руки или молить прощения кидаясь под ноги тем, кто не столь давно молил прощения у нее, целовал руки, клялся в верности. Кому она живьем вынимала сердца одним только словом! Она — маньяк! Она — ужас облаченный в красивое платье, украшенный иссиня черными волосами и зелеными изумрудами глаз. Наверное она — дракон. Прекрасный смертоносный зверь. А ты слышала? Много ты слушала? Сильно, ты, была великодушной? Не проси у Смерти той милости, которую не сумела подарить всем павшим от своей руки, всем убитым.       В бессилии она рухнула на колени и зашлась в рыданиях. О, Боги! Как давно она не позволяла себе подобной роскоши! Голоса прекратились, снова наступила давящая тишина которая все больше и больше бередила старые раны. Все смешалось. Ненависть, боль своя и чужая, воспоминания, что одно за другим, словно полчища врагов, коварно наступали и теснили ее к краю пропасти. Осталось вывесить белый флаг. Всхлипы срывались с губ, слезы бежали по щекам, но вдруг, словно очнувшись ото сна, она потянула руку туда, где раньше была рана. Ощупала бок, сев в более удобную в данный момент позу осмотрела руки, но не было ничего! Потянулась к лицу. Синяки, ссадины, мелкие порезы на щеках, шее, висках. Ни единого следа от битвы, ни единого следа от ее ошибки, чем дальше, тем больше она убеждалась в том, что возможно смерть и не была ошибкой.  — Смерть никогда и не станет такой. — Раздался голос тихий, переливающийся шепотом трав и листьев на ветру. Она уже было подумала, что все началось снова и было начала вспоминать кому бы могли принадлежать эти слова и были ли они вообще, как почувствовала на себе чей-то взгляд. Через силу она заставила взглянуть себя в сторону говорящего и невольно вздрогнула при виде Ее.       Да, это определенно была девушка, из-под капюшона темной мантии выглядывали кончики судя по всему не слишком длинных рыжих волос. В Камелоте, девушку с короткими волосами назвали бы шлюхой или воровкой, в крайнем случае ее могли даже окрестить ведьмой и сжечь на костре, но ведь они не в Камелоте. Какая-то ироническая улыбка пробежала лицом Морганы при этой мысли, в глазах вспыхнул сарказм, а незнакомка сделала шаг вперед.  — Меня называли многими именами, было дело называли даже сукой, стервой, бешеной и умалишенной, но шлюхой и воровкой? Нет, не припоминаю. Ты будешь первой. — Теперь уже со смешинкой без былого спокойствия — Я думала ты вот уже раскаялась и пала не только телом, но и духом, а ты вот. Еще надеешься? Кого-то обвиняешь? Хочешь, я растопчу твою гордость в пух и прах?  — Ты… кто ты? — Моргана поразилась звучанию своего голоса, он сильно охрип то ли от всхлипов и недавней истерики, то ли от длительного молчания.  — О, ну неужели ты так глупа?! Я Смерть! Смерть! Понимаешь? — В несколько шагов девушка оказалась совсем рядом с ведьмой, казалось один ее шаг все равно, что десять сделанных Морганой, она двигалась порывисто и стремительно. — Понимаешь… — Тихо прошептали на ухо, вот уже та, что величала себя Смертью стояла за спиной, еще мгновение и снова была в поле зрения Жрицы оказавшись снова на том же месте где появилась впервые.  — Ты отправишь меня в Ад?  — Ты стала слишком суеверной! Жаль… ты не ответила… желаешь узнать как мучаются души?  — Разве после смерти не следует как само собой разумеющееся? — Моргана словно и не слышала Смерти, а Смерть не слышала ее.  — Как бывает мантикора рождается в сердце и проситься наружу. Она не находит выхода и начинает сама создавать его. Сначала она начнет с воспоминаний. Они будут насиловать твою голову, твои мысли…потом будет…скорее всего совесть, но у тебя она искажена и так… А! Ты может желала суда? — Вкрадчиво начала смерть — Что же, последнее желание закон. Я дарую тебе наш суд! — голос пророкотал словно гром расколов все вокруг на части. Отразился от стен и ударил по Моргане, она согнулась пополам от непосильного. Снова наступила давящая тишина. Больше не было никого. Свет постепенно начал угасать.  — Куда ты пропала? Вернись! Что мне делать?! — К горлу комом снова подкатывала истерика. Сколько еще мучиться? — Скажи мне, тварь ты или прекраснейшее из созданий?!  — Лови меня! — Засмеялись вокруг и та самая рыжеволосая теперь была не одна, рядом был еще с десяток точь в точь похожих на нее. Те же волосы, те же мантии, те же голоса. — Лови меня! Лови свою судьбу! Лови мой суд!  — Лови нас! Мы хотим веселья! — Перезвон голосов, точно сотни маленьких колокольчиков в один момент подали голос. Словно пространство вокруг вдруг обрело способность говорить и оно смеялось вместо того, чтобы дать совет и успокоить. Они разбежались во все стороны, кто куда с весельем, с детским задором, если конечно детский задор присущий Смерти… десяток маленьких, призрачных, но таких ощутимых копий.       Несколько мгновений Моргана медлила. Она стояла на месте и просто не понимала чего от нее хотят, неужели так сложно было просто кинуть ее куда-нибудь и забыть? Получается, что сложно. Она пыталась понять что и к чему здесь, почему Смерть выбрала именно ее для своих утех, но не понимала порядком ничего. Злость закипала в крови, а потом едва ли не впервые пристыженная Морганой затихала. Сложно принимать правила чужой игры, но что-то в ней надломилось. Крик переходил в смиренный шепот, отражался в глазах, выражении лица. Единственный выход выиграть и найти ответы — принять правила. Вступить в игру. Дать возможность повеселиться.       Но как бы ни старалась Моргана не сумела бы выиграть никогда! Смерть не любит проигрывать и потому из всех битв выходит единственной возможной победительницей, даже если изначально и не принимала участия в этом бою. Эта игра и подавно. Смерть любила веселье, но была ужасно серьезна. Только одна единственная знала, что скрывает под своими масками. Коварная, кровавая, как Божество, как справедливость, как светоч надежды, единственный гарант. Свет, что она всегда носила при себе постепенно меркнул.       Моргана бегала из стороны в сторону пытаясь поймать то одну, то вторую, но ничего не получалось. Вот казалось ей удалось ухватить рыжую за руку как та исчезала. Растворялась на месте и как и не бывало. Но она была. Она была повсюду, во всем и всех. Вездесущая.       Запыхавшись Моргана остановилась. В боку ужасно закололо. Странно. Ведь бегать ей не впервой. Пальцы нащупали что-то вязкое, липкое, ужасно неприятное. Это была кровь. Место недавнего ранения в миг словно пронзили не одним, а десятками мечей, выжигали огнем нутро, сдавливали грудь мешая дышать. Зачесалась шея будто детская ветрянка повторилась снова. Она раздирала ее в кровь пока ужасный приступ не прошел. Руки судорожно начали ощупывать только что нанесенные раны. Мелкие ранки украсили шею точно паутинка. Теперь пауки плетут исключительно из крови. Она снова бессильно рухнула, вместо прерывистых вздохов из груди вырывался жалкий хрип. Из-под уже закрытых глаз скатилось несколько слезинок, но Моргана не стала их смахивать, считая, что уже незачем. Она снова умрет. Возможно все, что только что она пережила просто иллюзия навеянная умирающим сознанием. Она сама придумала.       Что-то мучило ее и от этого хотелось рыдать взахлеб! Скупая слеза! Все на что она теперь способна… Ужасно хотелось пить точно воды она не видела с самого своего рождения. Какая она — вода? Она помнила вкус вина, крови, снотворного и… капли от сердца, что когда-то давал Гай, еще было болеутоляющее, но какая вода? Что это? Самое желанное и недоступное! Вода — сокровище? И она простирала руки вверх словно ей вот-вот должны были дать в руки это сокровище! Ловила его руками! Но задевала ими только воздух…  — Как печально… — Прошептали на ухо заставляя ее открыть глаза, но рядом никого не было.        Они резвились поодаль, дергая друг друга, толкая в спину и заставляя падать. Залитое светом пространство обернулось сумрачным лесом, ощущение де-жа-вю посетило Моргану. Несколько дней, часов, минут назад она уже была здесь, уже умирала. Все повторяется. Вот одна из тех чертовок подбежала и дернула за волосы, а когда Моргана дернулась, чтобы приподняться и схватить шутницу за руку, та мгновенно растворилась в воздухе, будто и не было. Они все начинали постепенно пропадать, со смехом исчезали пока не осталась одна. Та единственная которая так желала играть, та которой так было скучно и одиноко, та которая в планах имела уже иную игру.  — Скучно с тобой играть в такие игры, — с нотками детской обиды в голосе произнесла Смерть — как же скучно! Если ты так играла там, то я не удивляюсь тому, что ты сейчас здесь! Но, послушай внимательно! Я дарую тебе шанс, который раньше получали только самые достойные. Ты сомневаешься, но я знаю, что и ты достойна. Я желаю чтобы ты принесла корону одному принцу. Я желаю, чтобы ты в нужный момент хоть бы и ценой собственной жизни спасла его! Возможно тогда, я преподнесу тебе еще один великий дар, помимо жизни, что дарую сейчас. — Что ты делаешь? — Дарую тебе жизнь, следовательно ты — мой должник, следовательно, есть только одна монета, которую я приму от тебя взамен. Корона для наследника. Не меньше… — И она превратилась в золотистую пыльцу прежде, чем Моргана успела понять, опровергнуть, отказаться.  — Стой! — Но крик повис в воздухе так и оставшись неуслышанным. Боль прошла, ощущения липкой крови под пальцами больше не было. Посидев еще с минуту на коленях, ведьма решила все-таки подняться. Слабости тоже не было, на смену ей пришло давящее ощущение нереальности происходящего. Словно сон. Но вот же он! Тот самый лес! Та самая поляна! Только теперь пейзаж напоминал позднюю осень. Осень посреди лета. Неподалеку труп какого-то мертвого животного. Олень? Лось? А дальше в кустах и среди деревьев мертвые птички. Воробьи и даже филин лежали неподвижно, начинали разлагаться и вместо трелей, мертвые соловьи источали вонь. От гадости всего происходящего Моргана поморщилась.       С неба упали первые снежинки. Солнце скрылось за горизонтом погружая мир во тьму. Завтра наступит новый мир и для ее Родины, и для нее самой.