Ordeals of the Love

Летнее очнувшееся, будто ото сна, солнце целовало лучами камень пола тронного зала, давным-давно потерявшего для девушки свою прелесть. Возвышающиеся колоны, как и прежде, держали на своих крепких плечах высокий потолок. Стёкла протяжных, вытянутых окон светились густыми красками красного, синего и зелёного. В конце длинного зала вычурно, чересчур пафосно раскинулся горделивый Железный Трон, по обе стороны которого сомкнулись аккуратные арки, ведущие по коридорам её давней тюрьмы. Рыжеволосая безбоязненно прошлась по свободно растянувшемуся до, кажется, самого горизонта залу, а затем, в ожидании чего-то, остановилась, безразлично рассматривая с центра комнаты неуклюже-громоздкий Трон, из-за которого так долго плелись интриги, принесшие немыслимые потери и ей лично. — Идут года, правители сменяются один за другим, а он всё остается, непроизвольно маня к себе сладким соблазном власти, — лорд в привычной, неспешной своей манере показался из-за колоны, слова лениво и вальяжно вылетали из его рта, изогнутого в родную полуулыбку, и мягко окутывали сознание. — Насколько мне помнится, и тебя манил Трон, — легко напомнила волчица с намеком на пустой укол в голосе. — И не только он, — по-забытому нежно добавил мужчина, чуть-чуть склонив голову. Какое-то время они так и стояли, безмолвно смотря друг на друга, ища в лице те маленькие мелочи, которые обязательно расскажут о произошедших событий у одного из них и минувших другого стороной. Санса заметила, что у него появилось больше морщинок, усыпанных вокруг глаз, а в глубине взгляда пряталась скрывающаяся за улыбкой усталость. Седина, раньше доходившая лишь до висков, уже пропитала корни некоторых его волос, выдавая, что и по нему эти пять лет прошлись тяжелой поступью. Лицо его будто бы огрубело — отпечаток жестокой войны, и немного исхудало, обнажив острые скулы. Глаза его стали совсем другими, о былом лукавстве напоминала лишь привычная полуулыбка. Но всё же, это был он — такой же одинокий и утомленный, скрывающий усталость за привычной своей маской, которая давно для неё не существовала. Пересмешник усмехнулся и покачал головой. — Боги, не верится, что прошло всего пять лет! Петир заметил, как контуры лица её, после всех этих лет, стали будто отчетливей, а черты — строже, и, казалось, что цвет лица её стал еще бледнее. Девичьи щёки, раньше алым румянцем лежащие на лице, сейчас исхудали от пережитого голода, коснувшегося каждого жителя Вестероса во время войны, и слегка заострили линию скул. Цвет глаз её, как казалось ему, сменился с небесно-голубого на глубинно-синий, с примесью оттенков серого цвета и утомленной силы во взгляде. На руках девичьих мужчина заметил некоторые ссадины — она регулярно тренировалась в использовании лука, как и каждый прошедший чрез войну, рыжеволосая не была готова отказаться от оружия, чувствуя впитавшийся в кожу страх приближающихся бедствий.       Петир внимательно обвел её взглядом. В конце концов, все они инвалиды войны. — Кажется, что десятки, — согласилась Старк. Эти пять лет прошлись по людям раскаленной сталью. Из-за голода и войны дни шли за месяцы, а годы — за десятилетия. Прошедшая зима и вправду была долгой. — Люди называют тебя героем войны, — без издевки, ровно произнесла Леди Долины. Уголки его губ поднялись в усмешку. Он безразлично передернул плечами. — Я бы так себя не называл, для этой чести есть более достойные люди, — медленно ответил он и перевел взгляд на Трон, возвращаясь в воспоминания. — Когда Джейме Ланнистер убил Серсею, война с Иными ещё не была закончена, она была только впереди. Вестерос накрыло голодом и разрушениями, в Королевской Гавани не осталось никого, кто бы смог убедить Железный Банк в кредите. Люди были разрознены, убиты ужасом изнутри. Никто не был готов к такому. — Никто, кроме тебя? Пересмешник глухо фыркнул. — Если бы так, — мягко опроверг он, проводя большим пальцем по привычному шраму, рассекающему его ладонь. Она слышала о том, что Петир возглавил импровизированное Временное правительство в Королевской Гавани, когда Серсея пала, Джейме после её убийства сбежал в Эссос, а Джон и Дейнерис Таргариен сдерживали натиск мертвецом на севере. Именно Петир договорился с Банком на тот кредит, благодаря которому были закуплены продукты, вырвавшие многих людей из объятий голода и смерти. Он так же сделал Гавань спасением для многих. Мужчина впустил тысячи беженцев в город, за даром приказывал раздавать еду, помогал желающим уплыть в Браавос.       Она сама отправляла сотни людей на юг, из Долины, помогая семьям бежать как можно дальше от приближающейся угрозы. Старк знала, как много он сделал за всю войну. Только утонувшие в пламени и унесшие с собой Короля Ночи, Джон и Дейнерис смогли бы сравняться с ним в содеянном. — На последнем совете присутствовавшие лорды Вестероса выбрали меня на роль Короля Семи Королевств, — осторожно проговорил лорд, сцепляя руки. — Мне кажется, что они не прогадали. — Странное чувство. Совсем не верится, что завтра я получу то, о чем мечтал столько лет, — расслабленно поделился Пересмешник, делая пару шагов к девушке. — Завтра в этом зале на мою голову наденут корону, и я стану Королём Семи Королевств. — Ты будешь хорошим правителем, ты уже доказал это в самое тяжелое время. — Может быть, — он остановился подле неё и тихо рассмеялся. — Ты всегда была лучше меня и стала бы лучшим правителем, чем я. — Я тоже не всегда поступала верно, — откровенно заметила Санса, слегка хмуря брови. — Да, — уступчиво признал Петир. — Я знаю, что все эти годы ты заботилась о людях Долины, а так же об одном безродном мальчишке, оставшемся без матери, бастарде твоего мужа. Старк задумчиво свела черты в воспоминании. — Гарри желал оградить меня от своего прошлого, но после того, как я потеряла его и нашего неродившегося ребенка, единственное, что я могла сделать, — это вырастить Роберта. Он его кровь. Лорд восхищённо улыбнулся. — Ты смогла стать лучше, потому что тебе было ради кого становиться лучше — ради ребенка, который, пусть тебе и неродной, но которого ты любишь как сына. И я помню, как ты хотела видеть меня выше всех этих интриг. Сейчас я тоже хочу видеть себя именно таковым. Она снова уловила этот оттенок новизны в нем, чего-то, чего раньше ему отчаянно не доставало; чего-то, что она всегда хотела видеть в нём. — Эта война... — вдумчиво продолжал Пересмешник, — она была испытанием для всех, в том числе и для меня. Когда переживаешь холодную зиму, видишь, как голодают дети, их родители; как отцы уходят на войну, а матери умирают на глазах своих чад, осознание настоящих ценностей приходит мгновенно, — она видела по его взгляду, что сейчас он совершенно далеко; такой взгляд она часто замечала у отца, когда Бран или Рикон просили рассказать им о восстании, другой войне охватившей Вестерос давным-давно. — Не знаю почему, но волей судьбы я был в Белой Гавани в тот день, когда город пал под натиском Иных. Я видел, как мертвые разрывают живых на части, а новые мертвецы встают и кромсают выживших. Когда слышишь истории — это одно, но когда ты сам находишься в разгар кровавой бойни... — мужчина с каким-то ожесточением покачал головой, сбрасывая воспоминания. — Такое меняет тебя совершенно кардинально, как, казалось раньше, ничто тебя поменять не может. Девушка знала, что нападение мертвецов на Белую Гавань была одной из самых кровавых битв между живыми и мертвыми за всю войну. Но она и не догадывалась, что он был одним из тех немногих выживших, уплывших из города на кораблях. — Я не знала, что ты присутствовал тогда там. Не могу, если честно, представить тебя с оружием в руках на передовой, — с нотками легкости, шутливо добавила Санса. — И не зря — из меня худой боец, — добродушно усмехнулся Пересмешник. — Впрочем, воспользоваться оружием мне всё же пришлось. В глазах его мелькнула тень прошлого, вдолбившее твердость болтом в его характер. Мужчина помолчал какое-то время, тщательно подбирая слова. — Благородных и честных предают, но, быть может, интриган с благими намерениями выжить в этом мире сможет? — неожиданно проговорил он с обманчиво-легкой полуулыбкой на губах. — Кто, если не ты? — в тон ему ответила Старк, намек на нежную улыбку рассек её губы. Вдруг лицо его стало серьезным, а в глазах засквозило беспокойство. — Только если ты будешь присутствовать в моей жизни. Рыжеволосая невесомо накрыла его ладонь своей. — У каждого должно быть своё «ради кого», верно? Жаркое светило коснулось рукой расцветающей в саду розы. Уход зимы и конец войны ознаменовали новую страницу в жизни Вестероса. Лето приближалось.