Дар Беллоны

До рассвета оставался где-то час. Нет, час и двенадцать минут, как поправила Дакоту гарпия Элла. В любом случае действовать нужно было сейчас – подготовить всё к прибытию Афины Парфенос в Лагерь Полукровок. Могла ли Рейна когда-нибудь подумать, что ее миссии в большей степени будут угрожать не греки, которых она привыкла считать врагами, а римляне – ее собственный легион? И что для того, чтобы обезопасить себя, придется прибегнуть к диверсии? – Тайсон, твой гиппокамп сможет доставить тренера Хеджа в Лагерь? – она видела, что сатир буквально приплясывает от нетерпения на палубе яхты, сверля глазами берег Лонг-Айленда. Действительно, если с минуты на минуту у его жены начнутся роды… Его можно понять. – Да, Радуга – сильный конёк, – кивнул юный циклоп. – Тогда езжайте сейчас же, пока еще не рассвело. И возьмите с собой Эллу, – Рейна указала на гарпию. – Скажите в Лагере, что где-то через полчаса-сорок минут я попытаюсь доставить статую. И буду очень благодарна, если меня не собьют на подлете. – Сделаем! – крикнул Тайсон и засвистел, приманивая своего морского друга. Из воды вынырнула голова коня и звонко заржала. В предрассветных сумерках трудно было рассмотреть его тело, находящееся под водой, но Рейна примерно представляла, как выглядит гиппокамп. – Тренер, вы запомнили расположение римских войск и места, где они установили онагры? – спросила она у сатира. Тот кивнул. – Вырубить ребят, что копошатся около них? – он уже достал откуда-то новую бейсбольную биту, вместо сломанной Майклом Кахале, который всё еще без сознания валялся на палубе. Видимо, у тренера была их целая коллекция. – Нет, – Рейна даже немного улыбнулась. Она уже привыкла к выходкам неугомонного козлоногого сопровождающего и простила ему все неприятности, в том числе злополучную Албанию, за то, что он буквально вытащил Нико с того света. – Оставайтесь со своей женой, вы сейчас очень нужны ей. Но пусть греки будут в курсе и пошлют кого-нибудь обезвредить онагры к юго-востоку от пляжа. – Клянусь Паном, я отправлю лучших ребят, чтобы разломали в куски эти проклятые катапульты! – в глазах сатира Рейна прочитала искреннюю благодарность. – Рад был повидаться, друзья! – будто радостный ребенок, объявил Тайсон и снова одной рукой прижал к себе Нико, у которого глаза едва не полезли из орбит, а другой – Рейну. Причем ей показалось, что еще немного – и на ее доспехах останутся большие вмятины. Силищи юному циклопу было явно не занимать. Тренер Хедж приостановился у борта, пропуская вперед Тайсона, и сурово погрозил пальцем сначала Нико, а затем Рейне: – Смотрите мне, не балуйте, молодежь! А то по возвращении устрою вам сотню отжиманий! Рейна недоуменно пожала плечами, не заметив, как Нико усмехнулся. Но тренер, казалось, уже забыл о них. Он проворно спустился вниз по лестнице и устроился на спине Радуги. – Обстрел форта Самтер силами Конфедерации начался 12 апреля 1861 года в 4.30 утра, – между тем выдала очередную заученную фразу Элла. – Огонь велся сорока тремя орудиями, использовались мортиры для навесного огня. Форт Самтер ответил на атаку только в 7.00 утра. Стрельба продолжалась 34 часа, однако 14 апреля 1861 года в 14.30 гарнизон сдал форт. Эти события ознаменовали собой начало Гражданской войны. Вспорхнув с мачты, Элла полетела вслед за Радугой, который уже уносил обоих пассажиров к берегу. Рейна поморщилась – слова гарпии были сейчас ох как не к месту. Римский претор отлично понимала, что если хотя бы один снаряд онагра достигнет цели – Лагеря Полукровок или статуи Афины, которую она собиралась перевозить по воздуху, то на их миссии можно будет ставить крест. Новой гражданской войны не миновать, как не миновать ее было в далеком 1861 году. – А что с тремя остальными онаграми к северо-востоку от пляжа? – спросил подошедший к ней Нико. – Ими придется заняться вам, – сказала Рейна. – Дакота, Лейла, – обратилась она к своим центурионам. – Поезжайте вместе с Нико на берег на катере. Постарайтесь убедить легионеров перейти на нашу сторону, чтобы оттянуть атаку. Раз вы говорили, что не все хотят следовать за Октавианом, то у нас есть шанс. – Но мы можем охватить только пятую и четвертую когорты, – сказала Лейла. Дакота кивнул. – Остальные… – Этого будет довольно, – Рейна старалась, чтобы ее голос звучал уверенно, хотя понимала, как сильно они рискуют. – Октавиан будет вынужден отвлечься, если две когорты выступят против него. Нико, – девушка повернулась к сыну Аида, – на тебя ложится самая сложная задача – вывести из строя три онагра, когда окажешься в лагере. Рейна ненавидела давать своим подчиненным опасные задачи, хотя и понимала, что есть случаи, когда командир вынужден посылать солдат на верную смерть. Если бы она могла – то сама бы полезла в римский лагерь, хотя для нее это было еще более рискованно, нежели для Нико. Октавиан мог разобраться с ней без свидетелей, а потом сказать, что иного выхода не было. То, что он послал за ней Брайса Лоуренса, говорил о том, что авгур давно перешел допустимую грань. Но Рейна всё равно бы пошла на риск, да вот только Афину Парфенос должен был доставить в Лагерь римлянин. Это был не простой символизм, это было нечто большее. Вот и оставалось только просить, чтобы Нико стал диверсантом – именно просить, потому что ее подчиненным он не был. Но он был другом – это всё упрощало, но и усложняло до невозможности. – С превеликим удовольствием насолю Октавиану, – Нико улыбнулся так зловеще, что Рейна ни за что бы не хотела оказаться на месте авгура. – Мы выиграем для тебя время. «Только не вздумай никого превращать в призрака!» – девушка надеялась, что сын Аида понял ее взгляд. «Доверься мне!» – ей показалось, что в его черных глазах был именно такой ответ. И она сделает это – доверится этому мальчишке, на которого еще пару недель назад смотрела с подозрением. Сын Плутона, одного из самых нелюбимых римлянами богов, всегда такой мрачный, закрытый ото всех, заявившийся по осени в Лагерь Юпитера невесть откуда. Умевший сражаться и вызывать скелетов, но не принадлежавший, как оказалось, ни к грекам, ни к римлянам, живший всегда сам по себе. Сколько бессонных ночей провела из-за него Рейна, пытаясь понять, в чем подвох? Не угрожает ли его появление Лагерю Юпитера? Сколько ее люди следили за ним, сколько раз она пыталась поймать его на лжи? И только острая необходимость заставила ее этим летом согласиться рискнуть и путешествовать с ним по теням, доверяясь ему безоговорочно, проваливаясь во тьму следом за ним – и снова выныривая на свет. Кто бы мог подумать, что этому нелюдимому мальчишке, который всех отталкивал от себя, она расскажет сокровенное – свою тайну, свои страхи, историю своей семьи, растянувшуюся на столетия. Семьи, на которой было благословление Беллоны, превращавшееся подчас в проклятие, как это произошло с ее отцом. И уж точно никто не мог бы даже предположить, что этот паренек откроется не своим друзьям с «Арго-2», беспокоившимся о нем, а ей, римскому претору, которая в течение почти года выказывала по отношению к нему одно лишь недоверие. Наверное, их сблизило это путешествие, они стали единой командой, как говорил тренер Хедж. Они вынуждены были полагаться друг на друга, иначе бы не выжили. Но было еще кое-что: Рейна отдавала ему свою силу и, как следствие контакта, видела всю его боль. Она поняла этого мальчишку, осознала, как тяжело ему пришлось в жизни. Но в ответ он будто увидел и ее боль, ее сомнения и страхи. Было ли это побочным результатом передачи силы или чем-то еще – Рейна не ведала. Она только знала, что Нико сумел прочитать ее как никто другой. И более того – смог помочь ей сразиться с призраками прошлого, сделать первый шаг к тому, чтобы победить раз и навсегда вековое проклятие… Быть может, судьба всего рода Рамирес-Арельяно наконец-то изменится… Потому что если Рейне суждено будет пережить этот день, а всему миру – войну с Геей, то она была намерена закончить этот поединок с прошлым. Нико пробудил в ней уверенность в себе. Друг, младший брат, а иногда – словно старший. А может… и не только брат... Не только! Рейна горько усмехнулась про себя. Нет, одно проклятие был бессилен снять даже Нико. Проклятие Афродиты. Ведь если они с ним выживут, то этот парнишка снова скроется в своих тенях, он – вечный одиночка… А ей придется научиться молиться богам, молиться матери Беллоне, чтобы он однажды не исчез в них навсегда, превратившись в призрака. Афродита права: ни один полубог не излечит ее сердца. Стоит Рейне начать испытывать к парню нечто большее, чем просто дружеские чувства, как по той или иной причине любимый человек ее покидает. Джейсон и Перси нашли свою любовь, Нико же принадлежит Царству своего отца, он вряд ли позволит кому-нибудь поселиться в своем сердце… Рейна усилием воли вернула себя к насущным проблемам. О сердечных ранах подумает после, сейчас же на первом месте – их миссия. – Но даже если мы обезвредим онагры, что помешает римлянам расстрелять статую на Холме Полукровок? – рассуждала между тем Лейла. Дакота кивнул: – У нас… э-э-э… то есть у Октавиана достаточно других баллист и катапульт. Некоторые установлены в нашем лагере, до них не добраться. – Не волнуйтесь, – Рейна пристально взглянула на покрытую камуфляжной сеткой статую. – Я уверена, что как только Афина Парфенос окажется на греческой территории, то сумеет защитить себя. В ней скрыта большая сила, большая магия. Просто она пока ею не пользуется. Претор в самом деле так считала. В течение путешествия девушка научилась улавливать настроение статуи. Оно было откровенно враждебным в Италии, куда ее вынужденно вернули по пути на запад, недовольным в Португалии, где ей пришлось возлежать поперек колоннады, будто томной барышне на диване, несказанно удивленным на океаническом лайнере, где по ней пытались полазать детишки. С возвращением на территорию США статуя вроде бы стала нейтрально относиться к своим провожатым, видимо, ощущая приближение к Лагерю Полукровок. И вот теперь, когда до него было рукой подать, Афина Парфенос излучала безмятежное спокойствие, но это казалось Рейне просто затишьем. Как и Гея, статуя собиралась с силами, просыпаясь после длительного сна. Может, вернувшись на родную землю, Афина Парфенос не просто примирит два Лагеря, но и даст им силу против Геи? Что ж, будущее покажет. Римские центурионы на слова Рейны недоуменно переглянулись, но возражать не стали. – Перенесите в катер Майкла, – девушка указала на лежащего неподвижно парня. – Я уверена, его сердце на правильном месте. Ему просто не повезло быть правой рукой плохого человека. Претор сама поразилась тому, как сильно она изменилась. Прежняя Рейна – справедливая, но суровая – не дала бы изменнику второго шанса. – А еще захватите хозяев яхты, – повинуясь внезапному порыву, попросила она Лейлу и Дакоту. – Всё-таки лучше, чтобы они были подальше отсюда. Гвидо, – она указала на стоящего неподалеку пегаса, – вам поможет. С яхтой ничего не должно было случиться, досюда снаряды онагров не долетят… Но всё-таки Рейна не простила бы себе, если бы из-за противостояния полубогов пострадали невинные люди. Отсалютовав ей, оба центуриона занялись погрузкой бесчувственных пассажиров в катер. – Ты уверена, Рейна? – вдруг спросил Нико. Его лицо было напряженным, будто он ждал внезапного нападения. – Не нравится мне здесь, – он обвел взглядом далекую полоску берега, стелющийся над водой туман, показывающиеся за холмами первые лучи солнца. – Слишком всё тихо. Подозрительно тихо. Я не хочу оставлять тебя одну. Он сказал это так, что Рейна невольно вздрогнула. Наверное, ей показалось, да, точно, показалось, что в его голосе прозвучало нечто большее, чем просто беспокойство за судьбу миссии. Нечто большее, чем волнение за боевую подругу. Противоречивые чувства захлестнули девушку с головой, и она была рада, что на них сейчас никто не смотрит, а пегас Пират именно в этот момент возмущенно заржал и лизнул сына Аида в лицо, не дав ему увидеть, что творится с ней. – Ой, Пират… фу… ну и слюни у тебя, – поморщился Нико, отодвигаясь и вытирая лицо, однако в его глазах мелькнула столь редкая для него улыбка. Ведь, по его словам, пегасы не любили его, а тут… – Извини, я неправ. Рейна не одна, с ней табун великолепных пегасов. Пират снова заржал, будто говоря: «Вот так-то!» – Со мной всё будет в порядке, – Рейна улыбнулась, любуясь картиной общения сына Аида и пегаса. – Если повезет, мы скоро снова встретимся – и сразимся с посланцами Геи бок о бок. Грек и римлянка. Сын Аида и дочь Беллоны. Взгляд Нико невозможно было прочитать, но наконец он кивнул, будто неохотно с чем-то смирился. – Хорошо, так и будет, – тем не менее, он снова бросил тревожный взгляд вокруг себя. – Может, с тобой поделиться силой… – тихо проговорила Рейна. Нико покачал головой. – Я вполне хорошо уже себя чувствую, – соврал он. Девушка прекрасно это видела, но спорить не стала, зная упрямый характер своего товарища по поиску. – Я справлюсь, а тебе сила может пригодиться. Принимая его решение, Рейна взглянула на катер – Дакота устраивал там двух спящих и одного бессознательного пассажира, Лейла делала ей знаки руками. Нико было пора. Римлянка повернулась к сыну Аида – ей вдруг захотелось обнять его на прощание. Обнять и сказать, чтобы он никогда, больше никогда не сомневался в себе! В том, что он изгой, которого нельзя принять, невозможно полюбить. Сказать, как она благодарна ему за поддержку и за те мудрые уроки, которые он ей преподал… Но времени не было. Рейна вдруг поняла, что им с Нико просто катастрофически не хватило времени на то, чтобы поговорить еще о многом, а пора было уже прощаться. И потому приходилось быть краткой. Уважая пожелание паренька, не любящего лишние прикосновения, Рейна просто пожала ему руку и сказала, глядя ему пристально в глаза: – Совершить этот поиск с тобой было честью, сын Аида. Ее поразило, как сильно Нико сжал ее руку в ответ. – Ты – храбрейший полубог из всех, что я встречал, Рейна. Я… – Хей, нам пора, – крикнул с катера Дакота. Действительно, рассвет наступал быстро. Может, ей снова показалось, но на лице Нико отразилось сожаление вкупе с волнением. – Я не подведу тебя, – закончил он. – Увидимся на Холме Полукровок. И сразимся. Вместе! И, резко выдернув руку, он побежал к лестнице и вскоре был уже на борту катера. – Аве Рома, – крикнула сверху Рейна. – Аве Рома! – дружно отозвались Дакота и Лейла. – Аве Греция! – сказала римский претор неожиданно для самой себя. Нико помахал ей рукой… и катер понесся к берегу. *** Не стоило ему уезжать! В этом Нико был точно уверен. Он не мог объяснить, что было не так в этом тихом утре: в предрассветных сумерках, в парящем над водной гладью тумане, который пронзал своим стальным корпусом катер, в далекой, манящей полоске раскинувшегося на пару миль пляжа… Что-то назревало! Хотя откуда было взяться угрозе, если посланных Октавианом ребят они частью обезоружили, а частью переманили на свою сторону? Но этот змий не так-то прост, как кажется. Сын Аида ни за что бы не подумал, что худенький бледноватый паренек с завышенным самомнением, таскающийся всюду со своими плюшевыми мишками для потрошения, действительно решится на переворот в легионе. Но он это сделал. Закупил онагры, чтобы стереть с лица земли Лагерь Полукровок, уничтожив не только полубогов, но и духов леса, воды и земли, проживающих там. Призвал на помощь диких кентавров и песьеглавов, не понимая, что, покончив с греками, ненадежные союзники примутся за римлян. Послал охотиться за Рейной этого подонка, Брайса Лоуренса, которому самое место на Полях Наказаний (Нико искренне надеялся, что мерзавец туда и попадет). Пусть девушка была в ужасе от того, что он превратил его в призрака, и взяла с него обещание больше никогда так не делать, сын Аида не жалел о содеянном. Он воздал Брайсу по заслугам, заставил испытать страх и боль, который испытывали его жертвы, дал ему понять, что его преступления не останутся безнаказанными. Зачем же лукавить – Нико был готов еще и еще раз сделать его призраком – стоило ему вспомнить, как тот бил беспомощную Рейну по лицу пилумом. Но с Брайсом всё ясно, и он уже мертв. А вот Октавиан – его не следовало сбрасывать со счетов, он мог пойти на всё, потому что понимал – если легион снова возглавит Рейна, то всем его честолюбивым планам придет конец. Он мог попытаться устранить соперницу любой ценой. А может, что-то иное угрожало ей. Но это были только предчувствия, а потому претор не поверила бы им. К тому же у них была миссия. Миссия для римлян – это всё. Но дело даже не в формальностях: Нико понимал, что существование обоих лагерей висит на волоске… Ради этого стоило позабыть про личное. И всё-таки пока сын Аида наблюдал, как яхта удаляется, а фигурку Рейны на борту уже почти невозможно различить, он испытывал отчаянное желание бросить всё – и юркнуть в тени, чтобы снова оказаться рядом с ней. Чтобы встретить то, чего он так опасался, вместе, плечом к плечу, как они делали эти последние две недели. И пусть Рейна накричит на него, обвиняя в недисциплинированности, пусть даже огреет по уху, как порой доставалось тренеру Хеджу (судя по виду сатира, удар у нее был что надо)! Плевать ему на всё – он не даст еще одному близкому человеку погибнуть, не бросит его в минуту опасности. Он послушался Перси и не пошел с Бьянкой – и она не вернулась из поиска. В далеком детстве он хотел кинуться вверх по лестнице вслед за матерью – но остался с отцом. В итоге Аид смог защитить лишь его и сестру. А если бы наверх поднялись они все… И вот теперь всё будто повторяется. Нико знает, что должен остаться – но уезжает. И нельзя не уйти – и нужно бы ему быть с Рейной… Сын Аида резко отвернулся и стал смотреть на берег. Он только сейчас заметил, что всё это время нервно вертел серебряное кольцо с черепом на своем пальце. Нико вспомнил, что у Рейны была точно такая же привычка: когда она была задумчива или волновалась, то теребила свое кольцо с выгравированными на нем факелом и мечом – символами Беллоны. Он еще удивился этой странной схожести… А потом выяснилось, что на этом их общие черты отнюдь не заканчиваются. Нико опустил глаза, наблюдая за морской гладью и, по мере того как приближался песчаный пляж, впервые в жизни стал молиться отцу… Молился он неловко, с трудом находя слова. Просил о том, чтобы их с Рейной миссия удалась, а еще… чтобы бог Подземного мира не спешил забирать ее в свое царство. Нико сам понимал, как глупо это звучало. Повелителя Мертвых просить о жизни! Но только больше ему молиться было некому, и всё-таки Аид был его отцом… И по-своему любящим отцом. Когда эта странная молитва была окончена, а катер пришвартовался к берегу, Нико, помогая римлянам выносить из катера спящих людей, вдруг отдал себе отчет, что он многое за эти две недели делал в первый раз. В первый раз доверился кому-то, а не прятался в своих проблемах. В первый раз пытался сам достучаться до кого-то, а не оставил его наедине со своими тенями. В первый раз за несколько лет позволил, чтобы о нем заботились. В первый раз стал заботиться сам о малознакомом ему человеке. До этого единственные, о ком он по-настоящему беспокоился, были Бьянка и Хейзел – его родная и сводная сестры. Когда-то Нико восхищался Перси. Ненавидел за гибель сестры, но восхищался, втайне желая быть на него похожим. Теперь же он восхищался Рейной. А может, и не только восхищался… И когда это произошло? Всё случилось так незаметно… Может, когда она перевязывала ему раны, полученные в схватке с ликантропами? Или когда впервые отдала ему свою силу, разделив с ним его боль? Или когда укрыла своим плащом, потому что его знобило после очередного перехода и полученных ран? Помнится, проснувшись утром, он в гневе отшвырнул его, потому что терпеть не мог, когда его жалели, это казалось ему унизительным. Но Рейна в ответ просто и спокойно сказала ему: «Тебе было холодно ночью. А мне – нет». Может, это случилось, когда она и тренер Хеджем три дня напролет выхаживали его, хотя сами, наверное, едва не валились с ног от усталости? Трудно было сказать, ведь Рейна не хуже его умела прятать свои чувства и боль, но только она за эти три дня осунулась, и под ее глазами пролегли тени. И это после того, как он, как ходок по теням, стал абсолютно бесполезен и на ее глазах превратил живого человека в призрака! Вместо упреков она заговорила о том, что друзья должны поддерживать друг друга… И это были не просто слова. А может, повлияло и то, что он сам начал защищать ее? Очень может быть, что перелом произошел в тот момент, когда он увидел, как призраки рода Рамирес-Арельяно вытягивают жизненную силу из Рейны, а она не может им воспротивиться. Он прогнал их прочь, вместе с Талией увел ее подальше от проклятого дома, а потом добился того, чтобы она сразилась с ними словом, голосом, рассказом о том, что ее мучило. Оказалось, это такое удивительное чувство – оберегать кого-то, в то время как и тебя тоже готовы защитить… Да, то, что связало их, было больше, чем просто боевое товарищество – вон, даже этот несносный сатир всё понял, не случайно же велел им «вести себя хорошо» – точно так же, как Фрэнку и Хейзел или Джейсону и Пайпер, этим счастливым парочкам. Неужели Нико каким-то образом обнаружил свои чувства или просто тренер Хедж умел подмечать даже несущественные детали? Впрочем, неважно. Нико был реалистом и понимал, что даже если они выживут, вряд ли возникшая между ним и римлянкой симпатия будет иметь продолжение. Кто Рейна и кто он? Она – претор, глава лагеря Юпитера, она вернет себе уважение и преданность легионеров, которым запудрил мозги властолюбивый Октавиан. Сын Аида не сомневался, что она выйдет победителем из борьбы со своими призраками – теперь, когда она впервые смогла противостоять им. Ее ждут новые свершения, как и Перси, и Джейсона… и всех из семерки. Ну а он, Нико? Борьба со своими тенями предстоит нешуточная, и еще неизвестно, чем всё окончится. Может, спустя годы, если он победит, то сможет рассчитывать на взаимность. Будет старше, сильнее духом. Но сейчас… угрюмый мальчишка, которому еще нет и четырнадцати лет. Пока он будет меняться, Рейна найдет себе того, кто будет ее достоин. И это правильно, она заслуживает это. А у Нико такая судьба – любить тех, кто так или иначе его покинет. Но пусть даже Рейна останется для него только старшей сестрой – он не даст ей погибнуть. Только не еще раз! Но что он мог сделать? У него была своя миссия, которую Рейна ему доверила. А потому, выгрузив пассажиров, они двинулись к припаркованному возле пляжа черному внедорожнику. Пора было нанести римлянам визит.