St' Trinians и прочие звери

Тайная комната преисполнилась тишины и теней, отброшенных мерцающими магическими светильниками. Журчала тихо вода, падающая в глубокую каменную чашу у основания статуи Салазара Слизерина. Под высокими сводами разливалась печальная мелодия Адажио. Скрипка надрывалась, плакала, грустила, и эта тоска отвечала сизому дымку от сигареты, поднимающемуся вместе с нотами ввысь. Как будто это вовсе не подземелье, а дворец на вершине горы. - Ты волнуешься, - с шелестом чешуек василиск свернулся вокруг сидящей на полу Гарри. Поттер откинулась на крупное тело, сжала зубы, чтобы не закричать от пронзительной грусти, бьющей родником изнутри. - Ей больно, - прошептала она, бледная, как смерть. Бескровные губы едва шевелились. - Ей очень, очень больно и страшно. За себя, за нас, за ребенка. Если бы можно было увидеть будущее, увидеть, выживет ли Микото, что ее ждет впереди... Если бы мы могли быть рядом... Но нет, они не имели права находиться рядом с Наруто, чтобы не навредить будущему ребенку. Это не отменяло связи между ними. Гарри прикрыла глаза. Темный лорд, интриги Дамблдора - какая по сути ерунда. Она сделала все возможное, чтобы ее это не коснулось. Пусть другие воюют, она и так слишком много отдала "делу Света": семью, здоровье, нормальную жизнь - хотя кто ее желает, этой нормальности. И радовалась, что не убила василиска. Сейчас ей бы пришлось туго без его поддержки. - Она справится, - прошептал-прошипел змей. - Твоя сестра сильная, как и ты. Гарри застонала, прижала руки к животу. Сейчас она должна много и правильно кушать, высыпаться, чтобы передать все силы, кроме идущих на иллюзии внутренних органов, Наруто. Тем же, насколько она знала, занимался и Тсуна. - Мне просто страшно, - прошептала она. - Просто страшно. Впервые с момента побега они трое были разлучены. Отвечать за это придется Хогвартсу. Ох, и отыграется она! - Тсуна, как это понимать! - Реборн ворвался в квартиру в Чефалу, дверь ударилась о стену. За ним по пятам следовал Колонелло. - Какого черта ты перенес Конфликт колец, кора?! Бывшие Аркобалено были злы. Планы Вонголы полетели к чертям собачьим из-за того, что Тсуна воспользовался своим влиянием на Вендиче, на Варию и отсрочил выбор наследника. А они так хотели поскорее отвязаться от первой мафиозной семьи и вплотную заняться одним неугомонным завучем. Квартира встретила их тишиной и пустотой. Ветер врывался в распахнутое окно вместе с ветром, позвякивал чашками на сушилке, трепал полотенце на крючке возле раковины. Шелестели исчерканные листы, на некоторых бывшие Аркобалено увидели знакомые профили - острые кончики ровных носов, чувственные губы, завитушки и повязки. Леон спрыгнул на пол и подбежал к спальне и поскребся в закрытую дверь. Реборн прошел первым, опасности он не чувствовал, к тому же хамелеон не думал даже трансформироваться в оружие. Спальня была погружена в темноту итальянской ночи, свет луны серебрил гладкие дверцы шкафа, измятое покрывало. Колонелло не хотел вспоминать, сколько усилий стоило заставить упрямого Тсунаеши сменить кровать на более широкий вариант, чтобы хватало всем троим. Савада из вредности не соглашался. Дольше спорил, честное слово. Сердце сжалось от увиденной картины. Тсуна лежал в центре кровати, сжавшись в комочек, как будто старался казаться как можно меньше, не существовать, не быть. Вечно бьющая ключом энергия словно погасла в нем, он потух, губы потрескались, а глаза бездумным взглядом уставились в никуда. Из открытого маленького портала лилась скрипичная мелодия. Адажио, узнал Реборн. - Тсуна, - киллер присел на кровать, коснулся колючих волос. Колонелло не стал размениваться по мелочам, лег с другой стороны, прижал к себе завуча, тем самым прервав его зрительный контакт с дверцей шкафа. Тсуна вздохнул резко и уткнулся лицом в ключицу снайпера. Многочисленные домыслы ошибались: Савада не подпустил их близко, не до интимной сферы. Они спали вместе, но... всего лишь спали. Тсуна оставался закрытой со всех сторон шкатулкой, непроницаемой, глубокой, как океан. И лишь своей семье - неугомонным Сент-Тринианс позволял видеть себя-настоящего. Но сейчас... вместо могущественного киллера, талантливого бойца и просто язвы на кровати свернулся клубком ребенок. Маленький, испуганный, его боль пропитала комнату. - Мне страшно... - шепот резал тупым ножом. Как было бы легко воспользоваться минутой слабости, сделать его своим, сломать... Но это была бы подделка. - Мы должны быть вместе. Он говорил не о них, не о киллерах. Боялся не за себя. Умирал не за них. Он не должен быть таким - разбитым. Видеть его таким болезненно. - Ей больно... Стукнули о пол начищенные до блеска ботинки, кровать прогнулась под весом киллера, Реборн прижался со спины, обхватил Тсунаеши. Сейчас не до борьбы, они не боролись, они действовали сообща, защищая. - Она справится, - только о сестрах волновался так Тсуна, только их состояние оказывало на него такое губительное влияние. Поэтому шепот лился двойной. - Она сильная, она справится. Доверие в их жизни означает больше, чем любовь. Тсунаеши закрыл глаза, впитывая силу мужчин. Колонелло уткнулся носом в пушистую макушку. Реборн скрыл лицо в изгибе тонкой шеи. Пламя лилось в Тсуну, он перерабатывал его и отдавал кому-то на другом конце связи. Неважно. Плевать. Пусть делает, что хочет. Это давно уже не одержимость. Это любовь. Они справятся. Они же сильные. А потом все вместе отыграются на отсроченном Конфликте Колец. Мелодия лилась над школой Сент-Тринианс, Натале закрыла глаза, водя смычком по натянутым струнам. Талант Певчих - исполнять собственные желания через песни. Убить или исцелить, починить, создать - главное, чтобы хватило сил. Натале считалась среди своих самой сильной. Черные плети роз, вьющихся на коже - родимое пятно, определяющее уровень дара. Чем ближе к позвоночнику, тем сильнее Певчая. Татуировка Натале вилась по самой спине. Самая сильная, самая могущественная, полная энергии, способная уничтожить небольшую армию одной песней. Сейчас вся ее сила, губительная, смертоносная, была бесполезна, бессильна. Как будто она снова, преданная дядей, в Эстранео с пробитым горлом, не способная выговорить ни слова. Магия вплеталась в мелодию - не только песней можно исполнять желания, но это доступно сильнейшим. Татуировка оживала, разрасталась по телу, Натале ощущала шелк лепестков черных роз на щеках. Внутри больно. И страшно представлять, что чувствуют сейчас Гарри и Тсуна. Как страшно им, никогда прежде не разлучавшимся с сестрой, а сейчас вынужденных оставить ее в одиночестве, без дополнительной защиты. Неизвестность пугает. На плечи, не мешая играть и двигаться, легли тонкие, изящные руки. - Ненавижу быть беспомощной. Они же... мои, - прошептала она. - Ты их мамочка, ты должна за них переживать, - согласился Деймон. - Ты должна в них верить. В глазах туманника - ни следа насмешки. Она вернется, но не сейчас, не тогда, когда его женщине нужна поддержка и защита. Елена была блондинкой с красивыми серыми глазами. Натале - блондинка с сиреневыми омутами. Но Елена не была способна сражаться за то, во что верила. Она предпочитала отдавать бой другим, оставаясь позади них. Поддерживая, но не одобряя жестокости. Руки Натале покрыты кровью. Руки Натале загорелы и прекрасны, порхают со смычком. Руки Натале создают чудо. - Они справятся, они же сильные. Натале ненавидит, когда ее руки, ее голос, ее сила бесполезны. Школа затихла, вслушиваясь в печальные переливы. Безумие Сент-Тринианс отступило на одну ночь, чтобы вернуться утром. - Чувствую себя, как будто внутрь бурдюк с водой засунули. И пинают, - Наруто откинулась на спинку кресла. - Ненавижу быть беспомощной. Кора улыбнулась, выставила еще ряд витаминов и добавок. Наруто застонала, но промолчала. У нее не осталось регенерации, не осталось сил, Лис внутри лежал мокрой тряпочкой, отдавая все плоду. Ребенок забирал энергию. Из открытого портала лилась мелодия Адажио, Наруто во сне способна была узнать скрипку Натале, ее волшебные руки. По цепи текла энергия от Гарри и Тсуны, семья отдавала все, что имела. - Ребенок получится очень сильным. - И талантливым, - Наруто погладила слегка выдающийся живот. Коноха даже не подозревает, что упустила в лице Кушины Узумаки, дочери мастера фуиндзюцу селения Водоворота. Здесь, в развалинах Узушио, Наруто нашла дневник бабушки. Которой жутко было интересно, что получится, если скрестить Сенджу и Учиха через Узумаки. Она спасла жизнь Буцуме Сенджу и потребовала долг натурой. Хранила его семя в печати, чтобы после родить ребенка. Кушина обладала латентным геномом мокутона, у Наруто он не проявился. Но Микото... Все возможно. Наруто вздохнула, когда ребенок вновь пнул ее. Она уже любила эту безобразницу. Микото получится очень, очень сильной, если учесть, сколько энергии отдавала семья на ее рост и развитие. Но даже если не так, Наруто все равно будет любить ее. Просто потому что она - ее дочь. Теперь, на расстоянии, она лучше поняла суть смешанной энергии, текущей в ее тело безграничным, безостановочным, щедрым потоком. Три энергии очень, очень разные, но в их телах - одно. Они сами - Наруто, Тсуна, Гарри - разные, но при этом одно. Их поддержка... их участие... Пусть далеко, но все равно вместе... Все будет хорошо. Они справятся. Они же сильные. А потом отыграются.