Триггеры Джеймса

      Придя в комнату, Джеймс тут же снял футболку, кинул её на кровать и направился варить кофе. Они с Клинтом сразу пришли к соглашению, что будут по очереди варить на двоих кофе – день Баки, день Клинт. Клинту нравился кофе Джеймса. Он туда добавлял немного корицы, кардамона и, если было настроение, чуть-чуть цедры лимона. Бартон уже научился определять настроение Барнса по аромату кофе. Если с кухни вкусно тянуло цитрусом, значит, у Баки хорошее настроение. Вдохнув полной грудью, Клинт невольно заулыбался. Пахло лимоном.       – Знаешь, а мне понравилось стрелять из лука, – проговорил Баки, беря из вазочки печенье. – Необычное оружие.       – Я бы даже сказал, что специфическое, – ответил Клинт, отпивая. Язык немного обожгло. – Просто вы все такие крутые с пушками, а я, как эльф, с луком.       – У тебя же есть другое оружие. И пистолеты, и ножи. Почему лук?       – Наверное, потому что это первое оружие, которым я овладел. И потому что непривычно держать в руках что-то другое. Я однажды работал с огнестрельным оружием, так целый месяц пытался смыть с рук запах пороха.       – Не нравится запах?       – Он навязчивый. Одно дело, когда ты ощущаешь запах от другого человека, и совсем другое, когда от собственных рук.       – Ты сказал, что ты, как эльф. Кто такие эльфы?       – Не знаешь Властелина Колец? – в ответ мотание головой. – Ну что ж, значит, устроим вечер кино. Доставай чипсы. Буду тебя приобщать к великому.       Сидя на горе подушек, взятых с дивана, парни расселись на полу у телевизора. Клинт включил фильм и, открыв пачку чипсов, начал рассказывать Баки о происходящем. Объяснив суть фильма, Бартон замолк. Барнс с интересом наблюдал за происходящем на экране. А когда Клинт показал эльфа, тот тут же начал высказывать недовольство. «Да никакой ты не эльф!» – воскликнул Баки. – «Тогда по логике Тони получается, что Тор – вот этот гном. Секира и молот похожи». Клинт засмеялся, а Баки торжественно отправил в рот горсть чипсов.       Баки уснул ближе к концу фильма, положив голову на плечо Клинта. Тот, выключив фильм, аккуратно уложил Джеймса на подушки и убрал мусор. От тяжести головы Зимнего Солдата ныло плечо, но Бартон был, почему-то, рад этому ощущению. Он, в принципе, был рад, что Джеймс с ним сдружился. Только вот дружбы ли хотел Клинт?..       Послышался сдавленный стон Баки. Клинт испуганно развернулся, уставившись на спящую фигуру. Плечи Баки тряслись, словно от холода. Но Барнсу всегда было жарко. Тогда…       Быстро оказавшись рядом, Клинт подтвердил свою догадку. Баки плакал. Точнее, рыдал. Он, находясь в глубоком сне, рыдал, не сдерживая слёз. От такой картины стало тяжело дышать. Поэтому Хоукай аккуратно приподнял Баки, прижал его к себе и начал убаюкивать.       – Тише, Джеймс, тише, – шептал Клинт, гладя растрёпанные мягкие волосы. – Ты не один, ты в безопасности. Всё закончилось, Джеймс. Я здесь, с тобой. Джеймс, успокойся, пожалуйста.       Тихий, немного испуганный и нежный шёпот действительно успокоил Баки. Тот, всхлипывая, снова крепко уснул, прижимаясь к Клинту. Хоукай аккуратно смахнул с его глаз и щёк слёзы, чтобы от них не оставалось следа. Как-то раз Баки признался Бартону, что ему порой хочется поплакать, но он боится это сделать. Точнее, боится того, что от этой минутной слабости останутся следы.       Но Клинт был рад. Он радовался тому, что оказался рядом в такой непростой для Джеймса момент. Ему, наверняка, снилось что-то страшное, даже сродни триггеру. А он его успокоил. Не дал ярости выйти наружу, а утихомирил её в самом начале.       Вскоре Клинт уснул сам под тихое дыхание Баки. Он уткнулся носом в шевелюру Барнса и с наслаждением вдыхал ненавидимый запах пороха, которым Джеймс, по всей видимости, пропах насквозь.       Баки проснулся посреди ночи. От неудобной позы во сне затекли мышцы и болела спина. На ресницах было что-то, что мешало открыть глаза. Когда Баки открыл глаза, он обнаружил себя на полу и в объятиях Хоукая. Тот мирно сопел, прижимая к себе Джеймса так, словно боялся его потерять.       – Клинт, проснись, – в полголоса сказал Баки, разъединяя руки Клинта. – Что вообще произошло?       – Извини, Джеймс. Просто тебе ночью снились кошмары, ты плакал, и я решил…       – Чёрт, – Баки резко встал, потирая глаза. – Мне очень стыдно.       – Тебе нечего стыдиться, Джеймс, – Клинт потянулся, поднялся следом и взял со стола чашку с остывшим кофе. – Ты, всё-таки, человек. И поэтому всё человеческое тебе не чуждо. А слёзы – это просто слёзы. Все люди плачут. Даже Стив плачет. Когда он нам рассказывал о тебе, я заметил пару слезинок. Так что это не повод для стыда.       – Может, не повод для стыда, но повод для слабости, – из-за плеска воды Баки было почти не слышно       – Сильные люди тоже плачут. Только они продолжают бороться. Как ты. Ты бы мог продолжить плакать, видя кошмары, но ты успокоился и, видимо, переборол их.       – Я слышал голос, – Баки вернулся из ванной. Волосы были чуть влажными, и с них медленно стекала вода, обводя рельеф торса. – Этот голос, он… Он избавил меня от этих кошмаров. Мне стало так спокойно, когда я услышал его.       – Это был я, Джеймс, – тихо ответил Клинт, садясь на диван. – Это был мой голос. Я просто хотел успокоить тебя, дать понять, что ты не один, что ты сможешь побороть весь этот кошмар в твоей голове.       – Спасибо, Клинт, – Баки сел рядом и обнял Бартона. – Спасибо за помощь.       От силы Баки у Хоукая свело челюсть. Это мощное, большое, по сравнению с Клинтом, тело оказалось неожиданно нежным. А кожа была тёплой, в полный противовес холоду протеза. Клинт заметил, что Баки обнимает его только живой рукой. Видимо, привык не задействовать протез в подобных случаях.       – Как ты себя чувствуешь? – спросил Клинт, когда Баки немного отстранился, и опасливо сжал его механические пальцы. Барнс ничего не заметил.       – Немного подавленно, – признался Баки. – Раньше я, конечно, тоже плакал во сне, но тогда я не слышал ничьих голосов. Только наутро Стив спрашивал меня, всё ли хорошо. Видимо, он хотел, чтобы я сам с этим справлялся, поэтому и не вмешивался.       – Но ведь так нельзя, Джеймс, – Клинт взял Баки и за живую руку, даже не заметив этого. – Нельзя бороться в одиночку, зная, что ты не один.       – Просто меня до сих пор боятся. Я хоть уже давно и не тот Зимний Солдат, а всё равно меня считают чудовищем. Как будто триггеры срабатывают не у меня, а у них.       – Я тебя не боюсь, – признался Клинт, пододвигаясь ближе и скользя ладонями по предплечьям Баки. – Ты же, если подумать, классный парень, просто у тебя судьба сложилась чуть иначе, как у всех нас. Но ты реабилитируешься, причём, успешно. Поэтому я искренне не понимаю, почему тебя боятся.       – Меня боятся за то, что я способен на безжалостные убийства. Я ведь был создан убийцей. Проект «Зимний Солдат» был направлен на создание идеального оружия в виде людей. А я, всё-таки, и есть тот самый Зимний Солдат. То самое идеальное оружие.       Баки замолк, а Клинт напрягся, готовый убежать при первой возможности. Джеймс неосознанно вспомнил про ГИДРу, которая являлась одним из триггеров. Но когда Барнс повернул к Клинту голову, тот не увидел во взгляде никакой ярости, а только усталость и грусть.       – Как думаешь, я успешно пройду реабилитацию? – спросил Баки.       – Конечно! – воскликнул Бартон. – Вот ни капли не сомневаюсь.       – Спасибо за поддержку, Клинт.       Баки снова обнял Бартона, только на этот раз обеими руками. Клинт был готов провалиться сквозь землю. Он ведь, идиот, сумел влюбиться в Джеймса. Не за его суперспособности, не за его чертовски привлекательное тело, а просто за то, что он вот такой – одновременно сильный и хрупко-слабый. Бесконечно несчастный, погружённый в кошмары, но принёсший, в итоге, некое спокойствие. Клинт влюбился в Джеймса за то, что тот был просто Джеймсом, а не Баки и не Зимним Солдатом.       Глубоко вздохнув, Баки провёл носом по шее Бартона, вызывая у того мурашки. Лучник хотел было отстраниться, но Барнс держал его крепко.       – Ты ведь, правда, не боишься меня? – прошептал Баки, скользя руками по спине Клинта. – Если не боишься, то не отталкивай меня.       Клинт понял смысл просьбы. Поэтому, улыбнувшись, шёпотом ответил «не боюсь». Баки усмехнулся в шею и коротко поцеловал её. Бартон тут же сжал предплечья Джеймса. Скорее от удовольствия, нежели от неожиданности. Ведомый каким-то незнакомым чувством, Клинт подался чуть вперёд. Баки это заметил и, притянув к себе Бартона, легко коснулся своими губами его губ. Поцелуй получился нелепым, как у школьников, но искренним. Клинт словно пытался убедить Баки, что он его не боится, что готов ко всему.       Не разрывая поцелуя, Барнс с неожиданной, для Клинта, лёгкостью разорвал на лучнике футболку и, стянув, бросил её куда-то в сторону. Бартон тут же прижался к Баки, жаждая ощутить всю мощь тренированного тела своей кожей. Джеймс только усмехнулся.       – Точно не боишься? – спросил Барнс, поглаживая спину Хоукая живой рукой. – Просто у меня давно ничего не было, я могу неосознанно навредить тебе. А я этого совсем не хочу.       – Не боюсь. Я совсем не маленькая девочка, меня просто так не сломаешь, – Клинт лучезарно улыбался всему происходящему. – И ты не бойся. Пожалуйста.       Клинт действительно выглядел не таким хрупким, каким он казался, когда Баки только переехал к нему. Сейчас он оброс мышцами, да и вообще выглядел солиднее.       Баки вздохнул обречённо и снова утянул Клинта в поцелуй. Вкус у Джеймса был запоминающийся – с кофейной горчинкой, совсем немного мятные леденцы и где-то вдалеке, совсем ненавязчиво, никотин. Бартон невольно улыбнулся, когда вспомнил, как прятал сигареты от Баки, чтобы тот бросил курить. Так и держится пару месяцев.       Джеймс неожиданно встал, взяв Хоукая на руки, и направился к своей кровати. Тот испуганно охнул и непонятливо уставился на Баки.       – Ты чего это?       – На диване мало места, – прошептал Барнс. – А на кровати в принципе удобнее.       Аккуратно уложив Клинта, Баки навис над ним, снова целуя. Живой рукой он, скользнув по крепкому торсу, стал расстёгивать штаны, но был остановлен.       – Джеймс, я… – начал было Клинт, но осёкся. – Я хочу почувствовать ту руку.       – Я же её не контролирую, – шепнул Баки, выцеловывая шею Бартона. – Может быть больно.       – Ну и пусть. Я хочу тебя всего, Джеймс. Вместе с твоей рукой.       Баки опёрся на живую руку, а ладонь протеза положил на живот Клинта. От резкого холода живот свело, а по коже побежали мурашки. Но Клинту уже было всё равно. Он двинул бёдрами вверх, намекая, что хочет продолжения.       Джеймс уткнулся носом между плечом и шеей Клинта, щекоча того волосами, и продолжил. Пуговица и ширинка штанов быстро были расстёгнуты неожиданно ловкими пальцами, и уже немного согретая металлическая рука с нажимом провела по полутвёрдому члену Бартона. Клинт как-то жалостливо простонал, иступлено толкаясь в механику. Баки улыбнулся и продолжил двигать рукой.       Клинт буквально вцепился руками в спину Баки, царапая её. Он искренне не понимал, как металлический протез может дать такое удовольствие. Наверное, дело в том, кто носит эту руку. А может, дело в том, как Баки, прижимаясь, целовал его шею, грудь, плечи. Может, дело в том, как Джеймс рывком стянул с Бартона штаны, оставляя его обнажённым и буквально распластанным под собой.       Переборов неловкость, Бартон потянулся руками к ремню Баки. Тот не стал его останавливать, а просто сел Хоукаю на бёдра, чтобы тому было удобнее. Стянув штаны и с себя, Баки снова прижался к Клинту. Тот восхищённо охнул. Джеймс был горячий, словно адское пламя. И почему он именно Зимний?..       Мысли прервались, когда шершавые губы Баки заскользили ниже, где всё сводило судорогой ожидания и наслаждения.       – Не будешь против? – шепнул Барнс, легко целуя бёдра.       – Да делай уже… – Клинт откровенно задыхался от сдерживаемых стонов.       Получив разрешение, Баки ещё раз поцеловал бедро и плотно обхватил чуть сочащуюся головку губами. Клинта словно током шибануло. Он выгнулся дугой и с силой схватил Барнса за волосы. Тот зажмурился, но не отстранился. Наоборот, вобрал чуть глубже, проводя обжигающим языком по наливающимся венкам. Клинт хрипел, оттягивал волосы, стараясь насадиться глубже. Но Джеймс словно мучил его, не вбирая до конца, а только играя языком с потемневшей головкой.       Когда Клинт был на грани оргазма, Баки вдруг отстранился и навис над ним, всматриваясь в искажённое наслаждением лицо. Чуть потемневшие от пота волосы разметались по подушке, на лице Бартона горел такой яркий румянец, что его было видно даже со слабой неоновой подсветкой по периметру потолка. Язык то и дело коротко проскальзывал по пересохшим губам. Грудь, покрывшаяся испариной, быстро поднималась и опускалась.       Клинт выглядел завораживающе. Искренняя отдача каждому движению Баки, каждому поцелую просто сразила наповал. Барнс действительно ощутил, что Клинт его не боится.       – Клинт… – протянул Баки, целуя его в уголок рта. – Ты прекрасен. Это сложно объяснить, но просто поверь мне. То, что я вижу и чувствую, просто потрясающе.       – Джеймс, возьми меня… – просьба Бартона прозвучала жалостливо, будто Хоукай морально опустился на самое дно. – Без растягивания. Сразу, Джеймс. Пожалуйста…       Закусив нижнюю губу, Баки немного стушевался. Он совсем не хотел навредить Клинту. Даже если тот и просил об этом.       – Клинт, я не смогу…       – Джеймс. Заткнись и возьми меня, – Бартон сказал неожиданно твёрдо. – Сказал же, я не девочка. Потерплю, – в доказательство своих слов он широко раздвинул ноги.       – Потом не жалуйся.       Уперевшись на железную руку, Баки направил себя в тугой вход. Клинт прикусил губы до крови, стараясь не закричать от боли. Но даже так ему было до одури хорошо. Потому что это был Джеймс.       Движения были тягучими, медленными. Баки с трудом проталкивался во всё ещё напряжённые мышцы. Не выдержав, Барнс вышел из Клинта и поднял его бёдра себе на плечи. Коснувшись кровоточащего сфинктера языком, Баки вызвал у Клинта какой-то сдавленный полустон-полукрик. Широко и влажно облизывая, Барнс щедро смазывал вход слюной, сходя с ума от звуков, издаваемых Хоукаем. Тот совсем потерял контроль, мотая головой и комкая в руках простынь.       Затем Баки опустил бёдра Клинта и вновь вошёл. С трудом, но уже чуть легче. Бартон вдруг замолчал, привыкая к размеру. Джеймс был везде. Внутри, снаружи, сверху, снизу. От этого хотелось орать в голос. Хотелось вопить о том, как же сейчас хорошо.       – Смотри мне в глаза, – жарко прошептал Джеймс, утыкаясь лбом в лоб Клинта. От шёпота кожа будто расплавилась. – И не отводи взгляда.       Барнс начал двигаться в среднем темпе, вглядываясь в чёрные от удовольствия глаза Бартона. Тот, глотая стоны, обнял Баки за шею. Глаза у Джеймса были заволочены какой-то пеленой безумия. Но не того, которого все боялись, а от которого у Клинта сейчас сносило крышу. Это было чистейшее безумие, в котором хотелось утонуть. И Баки позволял это сделать, утягивая Хоукая за собой в самую гущу этого великолепного сумасшествия.       Баки стал наращивать темп, из-за чего стоны с губ Клинта срывались какими-то короткими, судорожными звуками, которые хотелось слушать ещё и ещё.       Обхватив член Клинта механической рукой, Джеймс стал надрачивать, стараясь попасть в собственный темп. Бартон хотел закрыть глаза, но вспомнил о просьбе Барнса. Хоть он уже ничего не видел из-за приближающегося оргазма.       Разрядка наступила резко. Клинта вдруг снова пробило током, из-за чего он прогнулся в спине, громко выстанывая имя Джеймса. Сперма испачкала животы парней и руку Баки. А Барнс, толкнувшись особенно глубоко, кончил следом.       Тяжело и сбивчиво дыша, Джеймс навалился всем своим весом на Клинта. Тот даже пошевелиться не мог. Да и не хотел. Хоукаю казалось, что всё это просто какой-то очень реалистичный, но всё же, сон. Словно всё это – жаркая тяжесть тела Джеймса, запах недавнего безумия, член Баки внутри, в конце концов, – просто иллюзия.       – Всё-таки я сделал тебе больно, – огорчённо прошептал Баки, выходя из Клинта. – Прости.       – Заткнись, Джеймс, – восторженно выдохнул Бартон. – Это было просто невероятно.       Руки у Хоукая подрагивали от отходящего оргазма, а в голове снова было гудение, как будто аппарат выключили. Но Клинт прекрасно слышал возню Баки за своей спиной. Тот, утираясь уголком простыни, укладывался поудобнее, стараясь не задеть Бартона. Говорить не хотелось, да и сил не было. Поэтому, шипя от всё ещё ощущаемой боли, Клинт повернулся лицом к Баки. Тот лежал на боку, укрывшись одеялом до пояса. Металлическая рука отливала голубым неоном с потолка.       – Джеймс? – сонным голосом позвал Клинт. – Почему ты назвал меня великолепным?       – Потому что только у тебя я увидел в глазах искренность и безбоязненность, – Баки вытер сперму с живота Клинта, укрыл одеялом и обнял его. – И поверь, это действительно, великолепно.       Сон одолел Бартона быстро. Всё, что запомнил Хоукай перед сном – тёплый Джеймс рядом.       Клинт проснулся от аромата кофе с лимоном. У Джеймса снова хорошее настроение. Улыбнувшись, Бартон потянулся, стараясь не замечать боль в заднице.       – Доброе утро, – поприветствовал Баки, ставя на стол чашки с дымящимся напитком. – Как ты?       – Просто превосходно, – Клинт сел, улыбаясь во весь рот.       – И ничего не болит?.. – аккуратно спросил Джеймс, садясь рядом.       – Поболит и перестанет, – Бартон отпил немного кофе, смакуя вкус. – Поверь, эта боль того стоит.       Барнс не увидел во взгляде Клинта какого-то страха или ненависти. Зато увидел нечто другое – привязанность, восторженность, нежность. Клинт ни разу не увидел в Баки монстра, каким его считали все остальные. И Джеймс был бесконечно благодарен за это.