Есть такая вселенная

Стереотипы - неотъемлемая часть общества. Может быть, в далеком двадцать третьем веке они потеряют свои силу и влияние и, как маленькие мошки, будут летать только в головах самых глупых и пропащих гуманоидов (и не только) вселенной. Но в двадцать первом веке от ярлыков, придуманных людьми, живя среди них, никуда не деться. Конечно, было бы глупо обобщать: есть на земле и те, кто не вдалбливает себе в головы сомнительные понятия и образы, навязанные окружающими, есть те, кто избавляется от них. Но все таки очень многие, узнавая, что Кирк библиотекарь, удивлялись. Джим, наверное, либо сразу из утробы матери должен был вылезти ворчливой бабушкой с седым тугим пучком на макушке, одетый в юбку до щиколоток и в шерстяную шаль, не сменяя этот наряд до конца жизни, либо же на протяжении молодости должен был испортить зрение, растерять волосы на голове и полюбить клетчатые вязанные жилеты. Зачесывая волосы на бок, он бы глядел на мир сквозь мутноватые толстые линзы больших круглых очков. Он бы носил рубашки с туго застегнутым и отглаженным воротничком и брюки с ровными стрелками, которые стоило приподнять совсем чуть-чуть, чтобы увидеть дурацкие носки и ботинки с узкими носами. Он бы не любил бы людей и заменял общение с ними книгами, находясь в библиотеке столько, сколько можно и возвращаясь в одинокий дом, так же являющийся персональной библиотекой, чтобы снова дышать пылью. Все эти бы были бы, зовись он каким-нибудь скучным именем, вроде Джона Смита, и являйся он лишь воплощением образа, рожденного из головы какого-нибудь среднестатистического гражданина, который, просиживая жизнь в офисе или на диване перед телевизором с банкой пива, не ведает даже, что хозяйственный магазин за углом не хозяйственный магазин, а читальный зал. К счастью, Джим Кирк был Джимом Кирком. Он жил в большой квартире на окраине города, куда каждое утро через чистые окна лился свет, прогоняя темноту из уютной кухни, спальни и маленькой гостинной. Его карие с зеленым глаза видели мир четко, а их обладатель им наслаждался, любя не только книги, но, и, например, парк рядом с домом, путь на трамвае до городской библиотеки, музыку, кино, ну и людей в большинстве. В общем, Джеймс был человеком жизнерадостным. Он щеголял растянутыми футболками и клетчатыми рубашками, потертыми джинсами и кроссовками с разными шнурками, он был весел, приветлив и никогда не отказывался поболтать с посетителями. Сложив локти на стойку или сидя за столом, или пошатываясь на старой лестнице, убирая книги на верхние полки, Кирк озарял мир улыбочкой. Иногда, надевая одежду не по размеру, он так же озарял мир следами долгой службы в полиции и следами жирной пищи в ночное время суток. Почти все, кто был знаком с Джимом хоть немного, сходились на мнении, что он милашка. Правда, на них, как и было сказано, он производил впечатление не блещущего умом бабника и разгильдяя, но никак не библиотекаря. Так уж сложилось. Джим со скрипом привык к этому и решил, что знать его истинную сущность все не должны, так что доверял свой ум и душу только тем, с кем хорошо был знаком, хотя остальным казалось, что он открыт и прост, как, ха-ха, открытая книга. Вот уж действительно. В результате, в библиотеку заходило много людей, задавшихся целью не читать, а общаться с Кирком, чему тот ни капли не противился. Он был, можно сказать, в меру популярен и явно имел успех как объект большой и светлой, чем и заслужил насмешки и странные слухи. А в действительности, большой и светлой он остерегался по жизненным причинам, а друг у него был только один. Если вообще друг. Но зато какой это был человек! Может, Леонард Маккой не был приветливым и любвеобильным, но зато был эксцентричным и интересным и умел заводить знакомства с не менее эксцентричными и интересными людьми, и, соответственно, иногда делиться этими знакомствами с Джимом. Леонард Маккой работал доктором в какой-то частной и жутко крутой, как Кирк понял, клинике, но был весьма скрытен и мало о себе рассказывал. Да и вообще, с таким обычным на вид человеком как Джим Кирк он познакомился случайно, когда тот, пьяный вдрызг, свалился с высокого стула в баре и вывихнул плечо, и доктор, к несчастью своему им являясь, великодушно помог очередному неосторожному идиоту. Джим завел знакомство по привычке, но не сказать, что без труда, и ни разу не пожалел. Конечно, у Леонарда было мало времени для общения, учитывая, что он подчас работал без выходных несколько недель подряд. Но зато у него было много историй из жизни и харизмы, а еще пыльных старых романов, давно не открывавшихся, и хорошего алкоголя. Правда, из своей раковины Маккой вылезать пока не хотел, и нахождения в его квартире и вообще дружеских посиделок с ним Джиму перепадало очень мало. Они и так встречались только по воскресеньям, чаще всего на нейтральной территории. Кирк удостаивался чести быть у Маккоя в его маленькой квартире только тогда, когда тот слишком уставал, чтобы куда-нибудь идти. Говоря о личном, было так же иногда неуютно находится рядом с доктором, особенно когда тот был пьян и склонен и философским рассуждениям. Тогда он своими темнеющими глазами смотрел сквозь заправского сердцееда, сквозь веселого простака, сквозь хорошего библиотекаря, любящего свою работу, сквозь бывшего военного и офицера полиции куда-то совсем в глубь, в самую суть, которую Джим не желал бы показывать никому. Иногда, в какие-то странные и плохие моменты его жизни это выбиралось наружу самостоятельно. Он сразу вспоминал, что выгорел, что его якобы чистая душа больна, что, являясь начитанным, образованным и умным, он снискал себе репутацию прямо противоположную и проводит свою жизнь тихо, без всяких там исследований и открытий. Не так как хотел и, наверное, не так, как хочет. Библиотекарь? Действительно ли это его судьба? (Похожие вопросы он задавал себе, будучи и военным, и полицейским) Обычно такие мысли посещали его во время болезни, когда времени для самокопания было просто навалом. Все остальное время, не возлагая большие надежды на свою жизнь, он оставался довольным ею. *** К своему собственному жилищу Джим относился с трепетом и теплотой, и никогда не был из той категории людей, что ставят чашки с чаем рядом с кроватью, бросают обертки от чипсов на пол, коробки от пиццы складывают за компьютер, а на диван и кресла без конца проливают кофе. Нет. Он ел на кухне, мыл за собой посуду и вытирал цветастую скатерть на маленьком столике в центре, а чашка у него вообще была одна единственная и стояла всегда рядом с раковиной. Он застилал диван мягким старым шерстяным пледом, из которого торчали нитки, вместо покрывала. Он стряхивал пыль с книг, которые плотно стояли на стеллажах в гостиной до самого потолка. На столе, за которым он обычно читал, всегда стояла ваза с цветами, и Джим даже находил в себе силы их менять, когда они окончательно превращались в веники. В спальне книг почти не было, кроме тех, что лежали на прикроватном столике, зато был низкий шкаф, заставленный всякими безделушками вперемешку с наградами, шкаф с одеждой и стул, служивший вторым шкафом с одеждой. Здесь Кирк особо порядок не поддерживал, считая, что так будет уютнее. Но зато окна, в остальном доме мутноватые и в пятнах, здесь каждый месяц тщательно мылись, не смотря на то, что жил Джеймс на пятом этаже и от земли обетованной его мог спасти только карниз и собственная ловкость. Которой, на самом деле, особо много не требовалось. В этот день Джим помыл полы и решил, что наигрался в Золушку вдоволь. Так что он расслабленно сидел на диване перед телевизором и лениво наблюдал за действиями на экране. Шел какой-то очередной фильм про вторжение инопланетян, шумящий взрывами и криками и не слишком увлекающий, Кирк уже подумывал переключить на Дискавери и посмотреть передачу про каких-нибудь слонов. За окном царил июнь, небо было голубое, а из открытого окна шла жара. На душе было спокойно, и все вокруг казалось медленным и размеренным. В дверь позвонили. Противная трель наполнила квартиру и Джеймс вздрогнул, с удивлением и неким сожалением привставая с подушек. Гостей он не ждал. Вставая и выискивая под диваном тапки, он размышлял: «Кому я мог понадобится? Может, Боунс решил зайти? Вообще хорошо бы, конечно, но он бы наверняка предупредил. Джесси? Майкл решил книгу отдать? Реклама пылесосов?» Взглянув в зеркало в прихожей, он вздохнул. На нем были растянутые шорты и белая майка, испачканная кетчупом. Видок не для рекламы пылесосов, и уж точно не для Джесси. Подавляя в себе желание поворчать и придавая лицу бодрое выражение, он глянул в глазок для приличия, так ничего и не разглядев, и открыл дверь. За порогом стоял высокий мужчина со странной прической под горшок, заложив руки за спину и равнодушным взглядом оглядывая Кирка. Он стоял от двери довольно далеко и не производил впечатление рекламщика. И в тоже время оставался абсолютно незнакомым человеком. Несколько секунд они стояли и молчали. Потом черноволосый моргнул и спросил: - Вы Джим Кирк? - Утром был. - А сейчас? Джим широко раскрыл глаза. Он не очень понимал, на самом ли деле человек принял его слова в серьез илм же просто с таким выражением лица шутит. Кирк усмехнулся, кашлянул и, подойдя поближе, обнажил зубы: - Всю жизнь. - Это удовлетворительно. Меня попросили передать вам это, - незнакомец вынул из-за спины пакет какого-то супермаркета. Судя по всему, там была книга. - От кого? - Меня так же попросили не называть имени, поскольку... - Джим его перебил. - Ай, да ладно, по книге узнаю, - отмахнулся он, мельком заметив, что на секунду на равнодушным лице скользнула тень удивления, объяснил. - Мне кроме книг ничего передать не могут. А как вас зовут скажете? - Мое имя имеет значение в данной ситуации? Джим фыркнул. Загадочный человек с каждой секундой их разговора становился все забавнее и даже вызывал некоторую симпатию своей манерой разговора и своей... непробиваемостью. Словно перед Кирком стоял робот, только-только вышедший из под рук создателей и не понимающий обычных людей совсем. Или он все таки шутил, но тогда у него было очень необычное чувство юмора. И вообще, знал бы кто, как Джеймс обожал всяких странных людей! - Конечно, имеет, - кивнул Кирк и расплылся в улыбке, - а вы из ФСБ? - Если бы я был членом этой организации, я бы вам об этом не сказал, - ответил незнакомец и остался незнакомцем. Джим хохотнул. «Шутит» - решил он и продолжил напирать: - Так как тебя зовут, не-агент-ФСБ? - не заметив, как легко перешел на «ты». - Меня зовут Спок... Грейсон. - Спок... - повторил Джим и очень сильно заинтересовался. Даже имя у парня было под стать ему - необычное. И, как Кирку показалось, очень милое. Спок. Спо-о-ок. - А меня Джеймс Тиберий Кирк. - Я осведомлен. - Ах, точно. Ну, - Джим отступил от двери, - заходи. Спок остался стоять на месте, прямой, точно деревяшку к спине привязал, и смотрел все таким же непробиваемым взглядом куда-то вглубь квартиры. - Это необходимо? Я могу передать вам книгу прямо здесь. Или я должен принять ваше приглашение по какому-либо социальному протоколу? - Да нет вроде... Ну ты, если уж совсем не хотите, можешь... можете уходить, - Кирк с сожалением протянул руку за пакетом. - Но у меня есть чай, а еще мне кажется, вы весьма интересны и я не прочь бы немного познакомится с вами. - Ваша манера чередовать фамильярность и официальность занимательна. Я не испытываю эмоций по поводу вашего приглашения, однако, если вам комфортно от моего согласия... - и Грейсон неловко шагнул за чужой порог. В руки Кирку уселась первая маленькая победа. Правда, он пока об этом не знал. *** Спок оказался одной сплошной загадкой, и чем дальше заходило их Джимом взаимодействие, тем сильнее последний хотел его разгадать. В первую их встречу, как Кирк ее вспоминал, Спок пробыл в его квартире недолго. Отказался от чая, не шел на разговор и не отвечал на вопросы о себе. Вот, например: - Кем ты работаешь? - Это не имеет значения. - Что, реально и ФСБ? - Я уже ответил на ваш вопрос и другого не дам. - Ну ладно, ладно. Понял. Или: - Любишь книги? - Книги - источник информации. Я считаю, что информация необходима и полезна, если ее фильтровать. Предпочитать какие-либо источники информации другим нелогично. - Да уж наверное, - с улыбкой согласился Джим. В общем, интересный парень попался. В конце концов Спок осмотрел с интересом его собрание книг, чуть приподняв свою странную тонкую бровь, внимательно изучил Джима - тому даже неуютно стало, - после чего ушел, перед этим внезапно занявшись на пороге. - Мистер Кирк. - Можно Джим. - Могу ли я встретиться с вами... в ближайшее время, - спросил Спок и вдруг покраснел. - Эй, тебе совсем плохо? Конечно можешь. Написать тебе мой номер? - Можете продиктовать. У меня эйдетическая память. И мое физическое состояние удовлетворительно. Потом, когда Спок ушел, Джим долго сидел и размышлял о нем. Какой... незаурядный человек. И выглядит странно, и ведет себя странно, и говорит странно. Эйдетическая память, надо же. Судя по всему, Спок был человеком большого ума, наверняка ученым. Во всяком случае он производил именно такое впечатление. Как там он сказал, его фамилия? Грейсон? В конце концов размышления Кирка перетекли в другое русло: «Сначала весь такой непостижимый и недоступный, чая не хочет, разговаривать не хочет, а потом бац и... Ну вот как это понимать?» А может, Джим ему понравился? Тогда это было бы взаимно. Кирк уже для себя решил, что испытывает к Споку симпатию. Из всех деталей, что он успел ухватить в Грейсоне, складывался очень милый глазу образ: гладкая прическа, мимические морщины вокруг рта, большой ровный нос, высокая, тонкая и прямая фигура, и конечно, удивительная особенность не показывать свои эмоции пока это возможно. Учитывая то, что Спок сказал о своей памяти, можно было и правда подумать о нем как о роботе. Симпатичном и милом роботе. Конечно, странный и неожиданный жест с его стороны мог обозначать просто интерес даже не как к другу, а как к объекту изучения. Так же как Спок был необычен для Кирка, так и Кирк мог быть необычен для Спока. Но, несомненно, было бы гораздо приятнее потом осознать, что мистер Грейсон хочет дружбы или, может быть, чего-то большего.... От этой мысли в груди Джеймса заворочалось что-то большое и теплое, словно сквозь ребра пробился луч солнца. Обратив свое внимание на телевизор, шумевший уже новостями, он переключил канал. По Дискавери крутили что-то про космос.