Ты делаешь выбор, вот из чего состоит история. Люди делают выбор часто по мелочи, иногда по глупости, порой глобально, но мы его делаем.
Долго искать не пришлось. На втором этаже Чимин сразу обнаружил комнату, заставленную разными картинами. В основном это были пейзажи с редко встречавшимися натюрмортами, но абсолютно ни одного портрета. Хотя по дороге сюда, Чонгук рассказывал о легенде, будто этот мастер рисует «живые» портреты, словно фотографии. Значит просто слухи. Пак приметил пару отличных картин, изображавших ночной город. Многие из них казались резкими, а какие-то мягкими, а третья часть, будто мост между ними. Интересно, он один это заметил? Будто у автора сначала была счастливая жизнь, наполненная радостями, а потом произошёл неожиданный скачок, всё испортивший и загнавший в тяжёлую депрессию, но в последнее время всё стало постепенно налаживаться. Потому что последняя картина, находившаяся на мольберте, была чем-то средним. Интересная история рисовалась только в различных стилях написания, а что же можно узнать, если проникнуться каждой картиной и попытаться узнать, какие чувства скрываются под краской. — Какие люди в Голливуде. Чимин кожей прочувствовал этот хриплый холодный голос и обернулся. Увлекшись просматриваем картин, он не заметил чужого присутствия. Мин Юнги, одетый в широкие джинсы и свободную белую футболку, перепачканные все в краске, ухмылялся, подпирая дверь. Первое представление о художнике, которое возникло в голове Пака, был милый и спокойный паренёк, имевший трудности на своём пути, но у которого просто совесть не позволяет раскошеливать людей. А оказалось, что это достаточно грубый и, в некоторых смыслах, неприятный парень. Ситуация, произошедшая недавно вечером в квартире Юнги снова всплывала в сознании и напоминала, что у этого парня есть чувства и совесть, что он не наглый упырь, способный только на жестокие поступки. Но в нём не прослеживалась та художественная натура, которая была на картинах. А может Чимин сам построил себе такой образ в голове, даже не пытаясь узнать соседа получше. — Неужели это ты, тот самый знаменитый местный художник, у которого кисточки в руках пляшут. Не ожидал, что ты у нас человек творческий. — У меня просто дар, а я им пользуюсь, чтобы заработать на жизнь. А вот ты зачем тут? Неужели твою милую квартирку понадобилось приукрасить картинами. Она у тебя и так уютная, знаешь ли. — Ты побывал только у меня в коридоре. При чём, это было самое ужасное знакомство в моей жизни. Снова эта дерзкая ухмылка. Ну не способен этот парень на нежности, но в тоже время Чимин сам убедился, что это не так. Какой же сложный этот Мин Юнги, и Пака просто раздирало. Ему не хотелось близкого общения с этим человеком, но почему-то сердце тянулось к чему-то «незаконному», будто знало, что это ложные обвинения. Кристальные глаза Юнги направленные на Пака пугали. Хотелось остаться и сбежать одновременно. Уверенной походкой, показывая, чья эта территория, Шуга двинулся в сторону своего в настоящий момент клиента. — Чего же желаете? Какую картину? Глаза, находившиеся на одном уровне, зажигали друг в друге игривые огни. Неожиданно захотелось подразнить своего противного соседа, но Пак быстро потушил в себе это желание. «Не подаваться или в будущем буду жалеть», — промелькнуло в голове, и Чимин снова начал ходить по комнате высматривая что-то в картинах. — Мне желательно ночной пейзаж и небольшого размера, чтобы сильно не выделялся. Я вижу много картин, видно нарисованных с крыш, а есть именно улицы? Он останавливался около каждой, рассматривая какие-то детали, чтобы не поворачиваться к Юнги. Так безопаснее. — Возможно, парочка завалялась, сейчас поищу, — Юнги направился в противоположенную сторону, наверное, забив на издёвки и всё-таки стал вести себя как художник-продавец, — Может есть пожелания в цвете, чтобы например какой-то преобладал? — Да особых нет, просто предложи, что есть. Чимин продолжал переходить от одной к другой, но дойдя до дивана он заметил за ним уголок холста спрятанного от всех картин. Ему стало любопытно и, не смотря на возможные последствия, потянулся к ней. Что же там нарисовано, что Юнги спрятал от посторонних глаз. Возможно что-то важное, но не настолько, чтобы забрать в дом. Немного потянув, он заметил часть человеческого лица, значит, это был портрет, но кого? Нарисовано карандашом, но даже небольшой видимый кусочек напоминал настоящую фотографию. Пак было потянул всю картину на себя, когда голос сзади заставил вздрогнуть: — Убери руки. Горячие дыхание обдало ухо, и Пак почувствовал тяжесть чужого тела на спине, а цепкие пальцы обхватили кисти рук. Волна страха окатила его с головы до ног. Сначала из-за неожиданности, а потом от осознания того, что сейчас он находится в крепкой хватке. Чимин отлично понимал, что сильнее его физически, но вся способность противостоять снова куда-то испарились. — Ты знал, что чужое трогать без разрешения нельзя? — Это портрет? Резким движением Юнги развернул Чимина лицом к себе, и между ними оставалось каких-то пару сантиметров. Раздраженное лицо снова сменилось нахальным, а Пака заливало краской. Может он заболел, поэтому стала подниматься температура. Надо проверить, когда он вернётся домой. Но это белоснежное лицо так бесило, что хотелось врезать ему хорошенько. Почему же у Пака не получается вырвать свою руку. Кисти уже неприятно жгло от ледяной кожи обидчика, а ноги снова подкашивались. Неожиданный толчок всем телом и, не удержавшись, Пак падает на диван позади себя. Его руки ощутили свободу, но теперь он сам был прикован нависающим над ним Юнги. Чимин оказался за живой решёткой, не только физически, но и мысленно. Сознание потеряло нить с реальностью, и Чимин просто терялся в глазах напротив. Почему это происходило? Что за аура у Мина, и почему его тело так реагирует на него? Ни одного хорошего воспоминания, никаких счастливых или приятных моментов. Просто сердце было уверенно, что за занавесом нахальства скрывается что-то ещё, поэтому не позволяло голове брать верх над собой. Это опасно. — Тебя не должно волновать что там. С каждой секундой воздух между ними становился напряжённей, а расстояние меньше. Мысли никак не хотели восстанавливаться, просто мешаясь с чувствами. Категорически не хватало воздуха, поэтому Пак приоткрыл рот, чтобы впустить новую порцию кислорода. Или не для этого… Губы Мин Юнги были так близко, и всё равно уже, какой он там человек. Просто спасательный круг только где-то там, в поцелуе. Надо ещё чуть-чуть, чтобы найти верёвку, по которой можно выползти из этой ямы, только слегка поддаться вперёд. Он помнит их вкус: немного кисловатые, как лимон, и слегка засахаренные. Надо всего лишь немного поддаться вперёд. — Шуга. Чужой голос и звук открывающейся двери поставили мозги Чимина на место, и он со всей дури толкнул соседа в грудь, поднимаясь при этом сам и мчась скорее на выход. — Да бля, Намджун. Юнги проводил взглядом убегающего парня и обматерил в голове своего друга разного сорта ругательствами. — Прости, не знал. Чимин же бежал со всех ног. Его интересовало, почему сознание происходящего мигом пропадало, находясь он около Юнги, почему все те неприятные случаи, оставили такой сильный и горячий отпечаток. Всё это важно, но сейчас надо найти Чонгука и валить, просто валить и не вспоминать о ещё одном позоре его жизни. Повезло встретиться на первом этаже около какой-то комнаты, из которой Чон выпрыгнул, как ошпаренный. Схватив за руку, Чимин повёл его отсюда, а друг только «за». Ужасное место, чтобы оставаться здесь надолго.* * *
Тэхён поглаживал место удара, сидя на подоконнике соседней комнаты. У Чонгука оказались действительно сладкие губы, чтобы так легко забыть о них. Есть возможность встретить его в доме, а значит можно сделать ещё пару неожиданных нападений. Тэхён улыбнулся собственным мыслям, но увидев на улице знакомого, резко изменился в лице. По улице около дома проходил парень так, будто наслаждался видом облезлого здания. — Эй. Ты чего тут шастаешь? Юноша отвлёкся от своих мыслей и обернулся на крик. Улыбка, последовавшая в ответ, была настолько светлой, что Тэхён невольно зажмурил глаза. От него веяло некой приторностью и мягкостью, но в тоже время мужественностью и стойкостью. Тэхен знал его, поэтому не удивлялся такому сочетанию. — Привет, Ви. Как жизнь? — Тебя не должно это интересовать. Что шастаешь тут, спрашиваю? Разговаривать с ним совсем не хотелось, чувствовалось только отвращение, и надо было побыстрее спровадить его. Главное подальше, чтобы глаза не мозолил. — Просто гуляю. Здесь нет запрещающего знака. А когда ты снова будешь выступать? Я не видел тебя уже несколько постановок. Только не говори, что забросил актёрство. Эта заинтересованность выводила из себя, и Тэхёну стало противно от одного только вида своего собеседника. — Слишком много вопросов. Проваливай, пока он тебя не увидел. Улыбка сползла на секунду с лица парня, но мигом же вернулась обратно, чтобы никто не заметил. — Как он? С ним всё в порядке? -уверенность в голосе сменилась некой раскаянностью с привкусом жалости. От этого Ким хотел ударить по морде этого милого паренька. — Не тебе спрашивать. Ким развернулся, чтобы уйти от разговора и вернуться к Юнги, но почувствовал необходимость сказать что-то. Он спиной ощущал поникшее состояние, но ему не было его жалко, а наоборот. Хотелось сделать больнее, надавить на чувствительную точку. — Ему до сих пор больно, поэтому исчезни. Дай мне залечить эти кровоточащие раны, которые не дают ему покоя, и просто испарись. Тэхён постоял ещё немного, но понял, что ответа не последует и удалился. Парень еще немного потупил взгляд и обратился к необычно яркому небу: — Я причинил боль нам обоим, но я слишком слаб, чтобы бороться с ней твоим путём. Прости, если снова сделаю больно. Я постараюсь сдержаться, но это невыносимо трудно. Ответа не последовало, а он и не ждал. Просто собеседника в последние время не было, а близкого человека он потерял. Это был правильный выбор, но это были неправильные отношения. Все заслуженно для одного, и зря потрачено для второго. Время не вернуть и не изменить, даже через смерть. Наивность слишком дорого стоит в наши дни, чтобы так легко ей отдаваться. А уверенность в себе вызванная наивностью, бьёт в сердце ещё сильнее. «Почему ты так часто смотришь на небо?» «Говорят, что если смотреть на него долго, то оно очистит тебя от всех грехов, накопившихся в душе. Как бы забирая все плохое.» «Ты сделал что-то плохое?» «Полюбил тебя.» — Этот грех настолько силён, что ты не в состоянии его забрать? Я ещё тогда просил избавить меня от этого чувства. Значит, это всего лишь миф? Разговаривать с небом глупо, но оно способно выслушать.* * *
Он решил. Намджуну надо перечеркнуть все свои чувства и забыть о нём. Если продолжать, то больно будет обоим: Джин потеряет, возможно, хорошего друга, а репер ещё и любимого человека. Он понимает, что это состоянии души разрушит все узы между ними, поэтому надо уйти раньше, убивая только себя. Поэтому Ким снова стоит около агентства и предвкушает предстоящую встречу. Пару часов назад Ким разговаривал со своим лучшим другом и рассказал ему не только о своих чувствах, но и о предстоящих планах. Юнги, внимательно выслушав, согласился с его решением, осудив только за нерешительность узнать о чувствах другого. Но раз Ким так уверен, пусть поступает так, как считает нужным. — Зайдите, — Намджун проходит в чужой кабинет, без колебаний направляясь к столу, — Что случилось Джун-и? Ты так внезапно позвонил. — Я хочу записать альбом. В кабинете повисла тяжелая тишина. Намджун своим решительным видом говорил, что это не шутка. Джин ещё раз про себя проговорил слова друга и не знал, что ответь. — Что? — Я хочу записать альбом. — Это…это здорово! Это замечательно, но… Почему ты решил это сделать? Намджун заглянул в светло-карие глаза и почувствовал, что сейчас самое время отказаться и просто остаться в одной комнате, дышать одним воздухом и наблюдать за каждым плавным движением. Легкая улыбка, так часто появляющаяся на любимом лице, била по надломанному от любви сердцу. — Неожиданное желание. Джин вскочил со своего места и стал рыться в разбросанных по всему столу бумагах, причитывая что-то себе под нос: — Надо позвонить в студию, вдруг кто-то еще здесь. И позвонить насчет оформления. Я уже вижу твою будущую обложку. Это будет шедевральный дебют. Где же мой телефон? Такая суета согревала и удерживала оставшиеся кусочки надежды в душе Намджуна, но он понимал, что в последний раз видит своего директора таким радостным. Они оба заспешили в студию, чтобы записать последние треки и убедиться в сохранности старых. Джин летел со всех ног от радости, не подозревая того, что это их первый и последний альбом. — Ты представляешь, сколько у тебя появится фанатов? Твой талант обязательно заметят, а упорная работа не будет бесполезна и потрачена зря. Намджун только улыбался, ничего не говоря. В его руке зажата флешка и листок с текстом, над которым он работал не одну ночь. В каждую строчку, в каждое слово и букву он спрятал свои сокровенные желания. Упрятал их там так, чтобы никто не смог догадаться о каких-либо чувствах в сердце автора. Ким подарит эту песню тому, кто её заслужил, даже если он не поймёт. Ждать сотрудников было некогда. Джин сам настроил всю аппаратуру, настроил микрофоны и был полностью готов отдаться прослушиванию последнего заглавного трека для альбома. Голос Намджуна хрипловатый и мощный идеально подходил мелодии и ритмам, каждое прочитанное слово создавало волну мурашек, пробегающих от рук до кончиков пальцев на ногах. Любовь, показанная с третьей стороны, будто кто-то наблюдал за влюблёнными, была чем-то необычным и притягивающим. Сокджин полностью отдался трепетным нотам, погрузившись в так давно знакомый реп. «Они когда-нибудь наберутся смелости сделать шаг?» — Потрясающе. Намджун, это восхитительно. Репер выходит из комнаты для записи и, улыбаясь своему хёну, незаметно стягивает ключи с края стола. — Рад, что тебе понравилось. — Да у меня слов нет. Ты долго работал над ней? Большая часть аудитории к тебе потянется, услышав только заглавку. Твоя популярность будет оправдана. — Надеюсь, ты срубишь много бабла, хён. Прощай, — шаг к двери, и он в последний раз взглянул на Джина. — Что? Намджун, ку-, -недоговорённое предложение так и осталось за дверью. Ключ повернулся, и в дверь стали упорно барабанить с другой стороны. Намджуна звали, но он не откликался. В голове высеченное слово «СТОП», которое мешает ему повернуть ключ в другую сторону. Нет, он не оставит его на ночь. Сейчас Намджун подойдёт к охраннику, отдаст ключи и сообщит о местонахождении директора, а сам испарится, будто его никогда здесь и не было. Как бы больно ему не было, как бы не хотелось пойти и утопиться в собственных слезах, он никогда не испортит жизнь тому, кто направил его собственную жизнь в нужное русло. Он осознавал, что скрывать постоянно свои выливающееся за край желания постоянно будет невозможно. Нужно забыться. «Нужно выпить, Намджун, тебе нужно выпить».