Несправедливость где-либо — это угроза справедливости повсюду. Мы попали в неизбежную сеть взаимности, вплетены в единую ткань судьбы. Что влияет на одного прямо, косвенно затрагивает всех. Мартин Лютер Кинг
Никогда Чимин не знакомился с прохожими, случайно столкнувшись с ними на улице. Этот же парень казался таким искренним и живым, что проигнорировать его казалось не правильным. Он знает Юнги, возможно близко, а тот парень с кем попало не знакомиться. Так думал Пак. Где-то в голове проскользнула тёмная мысль, что неправильно всё это и ни к чему хорошему не приведёт. А Чимин обычно доверял своей интуиции, опираясь на сердце, что было всегда удачно, но что-то в этот раз сломало обычную систему. Ничего плохо не произойдёт от знакомства с новым человеком. — Пак Чимин, — протянул свою ладонь он в ответ. Чужая рука была тёплой, но кожа оказалось сухой и потресканной. Взглянув выше кисти, Чимин заметил несколько царапин и большое количество синяков, будто парень постоянно падал и приземлялся не совсем удачно. Хосок продолжал смотреть на картину, перебегая глазами с одного элемента на другой, пытаясь повторить все движения, которые выполнял Мин кистью по холсту. От одного угла к другому палец медленно скользил по выпуклой и немного шероховатой поверхности, исполняя каждый штрих, элемент или узор повторно. Движения плавные и нежные будто именно этот человек нарисовал картину, словно он водил по чужому телу кистью, даря удовольствие партнёру. Это немного смутило Чимина. Никогда он не видел, чтобы просто прикоснувшись к картине, человек мог найти связь с художником, почувствовать его натуру. Он мог с уверенностью сказать, что между Хосоком и Юнги есть прочная нить, которая так дорога первому. Такое тепло было в чужих ладонях, а рисунок словно оживал на глазах. — А ты просто покупатель? Или что-то большее? — Хосок вернул картину истинному владельцу, но улыбка не сходила с лица. Воодушевленный таким настроем, Чимин тоже улыбнулся. Выглядело это как столкновение двух звёзд. Если бы сейчас была зима, то рядом растаял бы весь снег, зазеленела трава и распустились цветы. Они оба создавали атмосферу весны, медленно переходящую в лето. Чем дольше ты находился с ними, тем больше разогревалось внутреннее солнце этих ребят для тебя. Казалось, в холодную пору или даже зимой можно было просто сидеть рядом с ними, и тело бы получало достаточно тепла. А вот вопрос озадачил Пака. А кто он для Юнги? А Юнги для него? Все те неловкие и жаркие моменты были явно не просто дружескими дурачествами, но были подколы со стороны старшего, и разговоры открытые без каких-либо подтекстов или сарказма. Сейчас Чимин после многих раздумий, после нескольких дней и ночей постарался расставить по полкам все мысли и установить между ними порядок. И если честно, то он был бы не против сдружиться с Юнги, только вот последствия были непредсказуемы. Даже сам путь к Мину был сложен, а преодолеть его получится не у каждого, но каков же приз будет на финишной черте? Хочется перетерпеть этот скверный характер, чтобы почувствовать в свою сторону ту нежность, которую случайно заметил. Чтобы именно она стала его наградой. А может это быть больше, чем просто дружба? Причины такого жара около Юнги так и не найдены, а возможно это и есть ключ к разгадке. В поисках окончательного решения Чимин утонул в потоках своих мыслей уже давно, но кончиками пальцев ещё держался за спасательный круг на поверхности. — Я его сосед, — последовал ответ. Это единственное, что связывало их сейчас. Он отдал письмо, купил картину — теперь нет причин искать друг друга. Теперь он снова будет слушать каждую ночь пошлые стоны и представлять, как Юнги вдалбливает в кровать Тэхёна. Это будет не его желание, а тела, которое так и страдает от отсутствия чужого тепла. — Тогда не сближайся с ним. — Что? — Если у тебя нет желания, то не тянись к нему. Словно окатили холодной водой. Солнце ушло за тучи, но говорило о своём присутствии. Чон так же улыбался, но теперь это было не то, чтобы холодно, но и не тепло. Лёгкая дрожь прошлась по телу Чимина, заставляя того поёжиться. Вроде ничего важного или пугающего, но что-то обидное и вызывающее коснулось его. — Хён, — Из-за спины послышался знакомый голос. С другой стороны улицы к ним подходили знакомые для Чимина люди: Чонгук, который поддерживал рядом ковыляющего Тэхёна. Знакомая компания обрадовала Пака, но парень перед ним ещё больше заулыбался при виде Кима, словно ему несли что-то вкусненькое, что он давно хотел попробовать, — Что ты хочешь от Чимина? — Тэ, рад тебя видеть, — Хосок взглянул в сторону приближающихся парней, — Последний раз ты со мной говорил как с врагом. Я немного расстроился. — А как мне с тобой разговаривать? Мы узнали друг друга после твоего отвратительного поступка, и пока ничего не изменилось. Что тебе от Чим-Чима надо? Тэхён стоял упёршись на плечо Чонгука, и это волновало Пака. Ким был хорошим человеком со своими проблемами, в которые Чимин не собирался лезть, но такой болезненный вид насторожил его. В последнюю их встречу Тэ был ярким и живым, а сейчас глаза почти потухли и не было той яркой ауры, которая витала вокруг него. — Я просто решил исправиться. — Исправиться? — Воздух накалялся. Отстранившись от плеча, Тэхён направился в сторону Хосока, — Исправиться, говоришь? Спустя год ты решил что-то сделать? Долбаный год он страдал из-за тебя. Год, блять. И когда его состояние стало улучшаться, когда на моих глазах ему стало легче, ты пришёл и захотел всё перестроить? Или какие у тебя там планы? К Чимину даже не приближайся, он вообще не имеет отношения ко всему. Хочешь вернуть всё? Тогда попробуй избавиться от меня. Ты даже не представляешь, какого ему было… Словесный поток прервался. Когда Тэхён стоял уже лицом к лицу к Хосоку, ловя его нервные и непонимающие взгляды, он упал. Глаза закатились, а голова отказывалась воспринимать окружающее. Первым подбежал Чонгук, который, наверное, ожидал этого. Он подхватил ослабевшего парня и поднял на руках, пытаясь как можно удобнее схватить его. Второй спохватился Чимин. — Что случилось? — Он стал кружить вокруг, задыхаясь от беспомощности. Не понимание того, что произошло давило на него, но он пытался успокоиться, видя каменное лицо младшего, — Почему он упал? — Из-за этого я не смог выйти раньше, — Чон пытался привести отключенного Тэ в чувства, но всё безуспешно, — Уже второй раз падает, только тот был вчера. Он провалялся у меня всю ночь и полдня. — Почему ты не вызвал скорую? — Он просил о чём угодно, только не это. Я не мог противоречить его запросам. — Дебил, — Чимин достаёт мобильник и набирает номер скорой, — Зато я могу. Из-за суеты никто не заметил исчезновение одной личности. Пока ребята пытались растормошить Тэхёна, Хосок пропал из поля зрения. Он примерно представлял причину произошедшего, знал о вкусах Тэхёна и его плохих привычках, но ввязываться в спасение не хотел. Это означало бы неизбежную встречу с Юнги, а для этого было ещё рано. Конечно, волнение за Тэ никуда не исчезло, ведь Хосок совсем не бесчувственное животное, и ему была понятна реакция младшего на его слова, но Хосок твёрдо решил вернуть своё счастье, которое когда-то он утратил по своей вине. И если понадобиться, то он и Кима уберёт с пути, как тот и говорил. Поэтому сейчас он просто испарился, пока была возможность, но тихо оставался наблюдать из-за угла, чтобы в самый рискованный момент просто не дать парню умереть. Но как только он увидел подъезжающую «скорую», отправился своей дорогой, надеясь, что с младшим всё будет хорошо. Чонгук залез в машину вместе с Тэхёном, а Чимина отправил за Мином. Нельзя было оставлять в неведении самого важного для Кима человека. — Иди и приведи в больницу Юнги. — Х-хорошо, — руки Чимина слегка подрагивали, но он пытался держаться и выглядеть сильным. Глаза бегали из одной стороны в другую, а мозги отказывались работать. Когда машина тронулась, он хлопнул себя по щекам, приводя в чувства, — Успокойся и возьми себя в руки, Пак Чимин. Как дитя малое распаниковался. Ничего же столь ужасного не произошло, чтобы раздувать катастрофу таких масштабов. Может он просто переутомился или… Наркотики? Не важно, надо сообщить хёну.* * *
В машине «скорой помощи» Чонгук не был растерян и не паниковал, как Чимин. Он внимательно следил за действиями врачей, но не вмешивался, даже если это выглядело через чур странно. Да и сами доктора не выглядели обеспокоенными, значит всё должно быть в порядке. Лицо Кима совсем побледнело, а руки охватили судороги. Это беспокоило Чонгука, ведь раньше такого не было. — Что с ним? — Прервал тишину Чонгук и взглянул на полную женщину-врача. Она не была испугана и не волновалась, видимо, часто сталкиваясь с таким, хотя бывало теперь даже и пострашнее. Она не была похожа на супермена или какого-то героя из фильмов, но спасла уже не один десяток жизни. Чем-то она вдохновляла Чона. Его жизнь не должна была быть спокойной и гладкой, как у его хёна. Ему требовалось чего-то большего. Была бы возможность, он бы и людей от монстров защищал. — Точно сказать не можем. Результаты после обследования. Сейчас всё под контролем, — коротко и ясно. Больше Чону не нужно знать, главное, что парень будет в порядке. В больнице время тянулось долго, словно горячая карамель, которая раздражала Чона своей липкостью. Он ожидал в коридоре и трепал в руках телефон, изредка проверяя на наличие новых сообщений или звонков. Чимин и Юнги должны были быть уже в пути, поэтому в скором времени им требовалось объяснение куда и как пройти. Мимо проходили медсёстры с препаратами в руках, шприцами и другим медицинским оборудованием. С некоторыми под руку шли пациенты: люди в возрасте, неспособные к самостоятельному передвижению, инвалиды и даже маленькие дети, чья судьба сложилась не столь удачно в юном возрасте. Мимо Чона прошлёпал мальчишка лет пяти. На нём не было повязок, и он не возил рядом с собой никаких аппаратов. И по поведению не скажешь, что он чем-то болен и от чего-то страдает: вприпрыжку, напевая весёлую песенку, он проскакал по коридору и обратно. Глаза бусинки улыбались всем проходящим, выпрашивая улыбку в ответ. Коснулись они и Чонгука. Малыш подошёл к нему и стал сверлить взглядом. — Хён? Чон оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что обращаются к нему. — Ну да. — А кого ты ждёшь? — Словно он хозяин этого места, мальчик прошагал к Чону и сел рядом, медленно и осторожно пододвигаясь иногда. Старший делал вид, что не замечает его, но это было бесполезно. Мальчишка уже вплотную прижался к нему и не сводил своих маленьких и любопытных глаз, — Девушку? Или кого-то из родителей? Друга? — Друга. — А, — Слегка покачивая ногами в воздухе, мальчишка напевал странную песенку. Она была из какого-то детского мультика, который транслировали сейчас в Корее и набирал довольно не плохую известность среди младшего поколения. Чонгук слышал её пару раз в рекламе и когда переключал каналы, но мелодия была настолько приставучей, что сам не заметив, он стал её напевать, — Ты тоже знаешь эту песню? — Слышал пару раз. — Понятно. А я каждый день смотрю, — глаза заискрились, а в голосе добавилась уверенность. Только что Чонгук дал ему повод к разговору, — Там есть один мальчик. Его никто не любит, потому что он злой и всех обижает. Сначала я думал, что он похож на меня, потому что ему все говорили, что у него нет сердца, как и у меня. Но теперь у меня оно есть, значит теперь мы разные и все будут со мной дружить, когда я вернусь, правда? Мальчик гордо выпрямился, выпячивая грудь вперёд, словно показывал медали. Чонгук посмотрел на него, не понимая только что сказанных слов, и заинтересованно стал разглядывать мальчишку. Он остановил взгляд на оголённом месте груди. Первые пуговицы были расстёгнуты, демонстрируя начала шрама в районе сердца. Мальчик заметил взгляд и расстегнул ещё несколько пуговицы, чтобы продемонстрировать заработанный след. — Мне доктор новое сердечко сделал. Раньше оно очень плохо работало, поэтому я был бессердечным, а сейчас я снова сердечный. Мама тоже теперь улыбается. Она сказала, что врачи очень хорошие люди, потому что помогают нам. Я тоже теперь так думаю, ведь теперь у меня будут друзья. А ещё сказали, что я смогу бегать и играть со всеми. Здорово правда? Чон взглянул в глаза этого мальчишки. Там читалась вера и надежды на долгую, счастливую жизнь, светлое будущие без хирургических ножей, капельниц и таблеток. Ничто так не волнует человека, как возможность смерти. Взрослые зачастую пугаются таких вещей, а если это касается ребёнка, не увидевшего мир во всех его красках, то даже представить страшно, как это несправедливо. «Каждый имеет право на жизнь», — большими жирными буквами проявилась это надпись в сознании Чона. Ребёнок даже не подозревал, что за его спиной стояла смерть с огромной косой, державшая своё оружие наготове, чтобы в любой момент забрать жизнь маленького существа. Но мальчик радовался солнцу, небу, маме, друзьям и даже обычным мультикам, не замечая угрозу. Он не собирался отдавать её, потому что хотел доказать: сердце бьётся и в его груди. — Действительно здоров. Тогда береги его, ладно? — Чонгук приложил руку к шраму и почувствовал удары маленького сердечка, стремящегося к новым начинаниям. — Да! — Мальчик положил свою ладошку сверху, словно давая обещание. Он улыбался, ведь теперь ещё один человек знал, что у него есть сердце, и вовсе он не бессердечный. Где-то в начале коридора раздался голос, зовущий мальчика в палату. Видимо медсестра потеряла его. Услышав своё имя, ребёнок вскочил и побежал, прощаясь с Чонгуком, — Пока, хён! — Пока. — Здравствуйте, Вы Чон Чонгук? Теперь вместо мальчика стоял высокий мужчина средних лет в белом халате, с бейджиком на грудном кармане и чуть съехавшими на нос очками. Под глазами были большие мешки от долгих и бессонных ночей, но в глазах оставалось спокойствие и выдержка. В руках он держал планшет с листами анализов или документов и что-то искал в них. — Да, — Чонгук поднялся со своего места, — Что с Тэхёном? — Пройдёмте со мной в кабинет. Там поговорим. Они прошли чуть дальше по коридору и зашли в просторный кабинет почти в самом конце. Цвет стен немного напоминал комнату Чона, поэтому он чувствовал себя расслаблено. Около стен стояли огромные шкафы, заставленные книгами и документами, а в углу стояла кофе машина и не большой диван, укрытый несколькими одеялами. На столе 4 кружки с выпитым кофе. Наверное, доктор проводит здесь не одну ночь и спасает не одного пациента. — Вы знали, что с вашим другом? — Мужчина сел за стол, указывая рукой на стулья напротив. — Не то, чтобы я его друг… Я не знаю. — Эпилепсия. При чём всё становится хуже. Видимо, он избегал врачей, сходив только один раз, и узнав свой диагноз. По всей видимости, несколько месяцев назад она начала развиваться. Он попадал в аварию или что-то в этом роде? — Я… Я не… — Слова никак не строились в его голове. Что за эпилепсия? Разве это не бешенство? Или Чонгук на столько плох в медицине, или всё очень плохо, — Я не знаю. — Эпилепсия — одно из хронических неврологических заболеваний. У молодого человека это заболевание появилось недавно, то есть я хочу сказать не врождённое. Будет сложно, но не будем же мы забрасывать это? Его нужно оставить в больнице на несколько дней. Я проведу полное обследование и скажу точно, что и как. У него есть родственники или кто-то из более близких людей? — Друзья сейчас подойдут, — Говорить давалось с трудом. Сама по себе болезнь не звучала приятно, а тут оказывается, что Тэхён и вовсе почти забросил лечение. Чем он думает, если принимает такие решения? Это раздражало Чона, он не любил вранье, а ложь против своего здоровья ужасна. Хотелось подойти и ударить Кима пару раз по лицу, чтобы в следующий раз не поступал так и сразу начинал лечение, безо всяких секретов. Но это оставалось тайной и для Юнги, потому что в прошлый раз в приступе (или в обмороке, Чонгук запутался) Тэхён молил всех богов не отвозить его в больницу и не звать Мина. Что он этим скрывает Чон не знал и знать не хотел, — Могу я пойти к нему? Пока в голове творилась путаница, врач уже углубился в историю болезней других пациентов. Иногда он потирал двумя пальцами переносицу, а глаза прикрывал в усталости. Тяжёлая работа отнимала много времени и сил, и было бы не удивительно, если бы он вообще сейчас не вспомнил кто перед ним и что хочет. — А? Да-да, идите. Я позже подойду. Чон поспешил в палату. По пути он отыскал одну из медсестёр, которая показала ему, куда положили недавно прибывшего парня. Там он лежал один без соседей, но до сих пор в отключке. Чонгук даже не знал, что делать и как поступить. Лицо Тэ совсем побледнело, дышал он тяжело и глубоко, а ресницы слегка подрагивали. Но он оставался слишком красивым. Сейчас Чон полностью рассмотрел лицо парня: скулы, выделявшиеся из-за худобы, острый подбородок, правильный нос, и розовые губы, что как-бы мертвецки не выглядел сам Ким, они оставались яркие. Ещё он нашёл несколько родинок, что так усердно прятались даже под волосами. Одна из них была на кончике носа, как и у самого Чона. В руках завибрировал телефон. На экране высветилось столь родное для Чонгука лицо с надписью «Маленький-хён». — Алло? — Чонгук, — В трубке послышался встревоженный голос Чимина со сбитым дыханием, — Где ты? Куда идти? — Третий этаж. Там подскажут. Чонгук сбрасывает трубку и ждёт. Секунды на часах отбивают каждый свой шаг, нервно капая на сдержанность. Хотя понимание того, что болезнь не смертельна и всё в порядке, давно осела в голове, но почему-то пугало неизвестностью своего содержания. Где-то за дверью слышаться чужие голоса, громкий кашель, плачь ребёнка. Вся действительность сейчас немного подбешивает, что хочется раскричаться прямо здесь. Почему все заслуживают такое наказание, как болезни? За что их получают дети? А отзывчивые и милосердные люди? Он достаёт телефон и открывает вкладку Интернета, набирая в поисковой строке «Эпилепсия». Ищет объяснение, симптомы, лечение. Бороться в одиночку слишком сложно, даже с простудой. В этот момент открывается дверь и в комнату влетают двое запыхавшихся парней. Что самое смешное, оба разноцветные: один рыжий, другой мятный. Хорошо гармонируют. — Что с ним? — Второй человек, как оказалось Юнги, плетётся к кровати, где лежит Тэхён, и несмотря на всю усталость остаётся на ногах, ожидая ответа. — Он… — Чонгук замолкает. Он до конца принимал решение. Раз так хочется самому Тэхёну, то пусть так и будет. Главное, что теперь обо всё знает Чонгук, — устал. Переутомление. Выдох, и Юнги оседает на землю. Хорошо, что ничего серьёзного по его мнению. Сейчас отдохнёт и снова будет весёлым и активным, как раньше. Рядом пытается отдышаться Чимин. Картину он, видимо, оставил у Юнги в мастерской из-за спешки. — Я остаюсь, а вы идите. Уже не ваша забота с ним возиться, — Юнги потёр виски. Чон видел в нём усталость, обеспокоенность и раздражённость, но сейчас это действительно его не касалось. Он встал со стула, который так мило принесла ему медсестра и направился к двери. — Хён, ты идешь? — Он обернулся, но в ответ увидел только качание головой. Видимо, Чимин решился остаться здесь и побыть с художником наедине. Это ужасно бесило и выводило из себя, но на сегодня хватит скандалов и разборок. В следующий раз он поговорит с этим Юнги, а пока пусть будет так. Не будут же они тут трахаться. Чон вышел из палаты и пошёл к выходу. Всё ужасно болело, хотелось прийти домой и завалиться в тёплую кровать, в которой недавно нежился Тэхён. Именно из-за него младшему пришлось провести ночь на не самом удобном диване, да ещё он, привыкший спать просторно, часто падал вниз. На одном из поворотов он столкнулся с лечащим врачом, идущего, скорее всего, к ним в палату. — Уже уходите? — Да, там его друзья приехали. Пожалуйста, не говорите им о болезни, пусть это будет наша тайна. Врач озадаченно посмотрел, но согласился с его просьбой. Есть причины, почему Тэхён это скрывал, а Чонгук не такой подлец, чтобы выдавать чужие секреты.* * *
Солнце уже клонило к земле, позволяя властвовать ночи. Ярко-рыжий ободок звезды не был виден среди многочисленных зданий, но сейчас в палате у Юнги был собственный тёплый огонёк. Ярко рыжая макушка улеглась на руки у окна, подсвечиваясь лучами уходящего светила. Просидев в тишине уже час Чимин задремал, но уходить домой не желал, несмотря на все уговоры старшего. Тэхён так и не пришёл в себя, что немного беспокоило Мина, но он ничего не мог сделать. Голова ужасно гудела, хотелось спать, а тело ныло о нехватке мягкой постели. Юнги устал. Сначала на него свалились финансовые проблемы: нехватка денег, работа не давала дохода. Пришлось искать подработку, но ничего подходящего так и не нашлось. Денег жестоко не хватало, и, чтобы сохранить хотя бы квартиру, пришлось просить помощи у родителей. В этот момент, внутри Мина полыхал огромный пожар — он ненавидел просить о чём-то родных. Он чувствовал себя униженным, поверженным, сломленным. И тут, как дар с неба, Чимин припёрся к нему в студию. Можно было бы продать одну из картин за приличную сумму, только что-то тогда пошло не так. Вместо денег Юнги хотел взять плату другим способом, но такой благородный и девственный Чимин ускользнул от него. Это сильно ранило Шугу, хотя всему виной тогда был другой персонаж. Но насколько бы Юнги не пытался быть холодным и отстраненным, он не мог слишком долго оставаться в одиночестве. Намджун и Тэхён оставались поддержкой, но открывать им свои слабости Мин не собирался. Пак был, как чудо посланное за страдания, и наказание за все грехи. Открытый и слишком прекрасный для такого мира. Он помогал не взирая на всю хрень, что делал Юнги, несмотря на его скверный и отвратительный характер. Пак всё равно подставлял плечо. Психованный и сломленный Намджун стал новым грузом на плечах, а сейчас больной и слёгший Тэхён. Опора Шуги рушилась ежедневно, но поддерживалась Чимином, который где-то внизу заделывал трещины, подкрепляя своей надеждой. Никак не представлял Мин, что тот смущённый парнишка, который оказался так не вовремя перед лифтом, сможет всегда, точно по зову, быть рядом. Со стороны окна послышались бурчания, и Чимин заворочился из-за неудобства положения тела. Последний луч тонкой полосой лёг на его лицо, освещая слегка пухлые щёки и губы. Такое по детски милое личико словно светилось светом уходящего солнца, а рыжие волосы золотым блеском закрывали небольшой лоб. Держа за руку одного, но останавливая свой взгляд на другом, казалось изменой в глазах Мина, но он ничего не мог с этим поделать. Он чувствовал привязанность к Тэхёну, свою обязанность быть рядом, но при этом замечал новую нить между собой и Чимином. Юнги отпустил чужую руку, но всего лишь на пару минут, чтобы убедиться в прочности новой связи. Он подошёл к Паку, бурчащему во сне о какой-то булочке с корицей и не поставленной на место книги. Юнги ненадолго завис над чужим телом, проверяя спит ли тот. Большой палец медленно прошёлся по контору пухлых губ, оставляя незаметный след признательности. Пак немного сощурился, но глаза не открыл. Губы были мягкими и горячими, хотелось прикоснуться к ним своими, чтобы согреться от холода, пропитавшего сердце Мина. Он опустился к чужому лицу, даря легкое прикосновение губ. Невесомый след остался на лбу спящего парня, как отпечаток благодарности и обещание вернуть всё сполна. В палату вошла медсестра, предупреждая об окончании времени посещения. Юнги кивнул головой и ещё раз взглянул на Пака. Не хотелось его будить, но на себе тащить просто не хватило сил. — Чимин-и, — слегка толкнул в плечо старший, — Просыпайся, мы уходим. И спасибо. — Что? — Только что открывший глаза рыжеволосый не разобрал последних слов, сказанных старшим. — Уходим говорю. Пошли.