Что мне предначертано? Am I meant to be something? Fate — Our Last Night
Утром не было вопросов, чем бы себя занять. Чимин быстро собрался и двинулся в сторону больницы. Вчера они с Юнги до последнего просидели в палате, смотря за Тэхёном, а после молча, ничего не сказав друг другу, разошлись по домам. Последние дни были достаточно тяжёлыми, и каждому требовалось хотя бы немного свободного времени. Даже на посещение спортивного зала или на ежедневную уборку квартиры просто не хватало сил. Пак не был лентяем, который при любой возможности пытался избежать обязанностей, но сейчас всё, что ему хотелось — это проспать двое суток, не вставая вообще. Заходя в палату своего, так сказать, нового друга, Пак не ожидал увидеть здесь кого-то так рано. Вчера Юнги выглядел довольно плохо, поэтому Чимин предположил, что тот будет спать до обеда. Намджуна он после последнего случая не видел, возможно он опять ушёл в запой, когда узнал содержание переданного письма. Когда Пак тогда вернулся в мастерскую за Юнги, то Кима там уже не обнаружил. Только вот он не учёл ещё один факт. Давно ли Чонгук знаком с Тэхёном и на сколько близко, раз примчался так рано? Вчера он так и не расспросил младшего насчет Тэ, поэтому было бы неплохо узнать что-то сейчас, раз выпала такая возможность. — Чонгук? Младший обернулся. Увидев своего хёна, он непроизвольно улыбнулся. Под глазами появились заметные мешки, которые Чон даже не пытался скрыть. Даже после множества ночных гулянок, когда организм почти не высыпался, Чонугк выглядел более бодро и активно. Может всё зависит от того, почему ты не спал всю ночь? — Хён! А ты ранняя пташка. — Да я смотрю, ты тоже. Давно тут? Тэхён не приходил в себя? Чонгук уже тащил второй стул и, ставя рядом со своим, пригласил старшего сесть. Пак устроился на предложенном месте, оставляя около ножки небольшой пакет с продуктами, принесённый для Тэхёна на тот случай, если он проснулся. — Нет. Ещё спит. — Долго что-то. Нормально ли это для обычного переутомления? Кулаки сжались на коленях младшего, подбирая под себя джинсовую ткань. Пак не заметил чужую напряженность, да он вообще редко замечал в людях что-то подозрительное, а другу он вовсе доверял. У него не было никаких мотивов искать какую-то ложь в словах Чонгука о состоянии Тэ. Он просто был уверен, что тому незачем врать. — Так, как вы вообще встретились? Ты говорил, что он пробыл у тебя всю ночь. — Там долгая история. Считай, что просто совпадение. — Не хочешь рассказывать? Карие глаза Чимина неотрывно смотрели в сторону Чонгука. Каждый раз, когда младший что-то скрывал, Пак останавливал свой взгляд на нём, будто умел читать чужие мысли. Под тяжёлым взором старшего Чонгук сдавался и выдавал всю правду. Это нравилось Чимину. Он считал это своим секретным оружием, которое на самом деле уже давно не секретное. На стене весели часы, разносившие по всей палате звук тиканья. Стрелки отбивали секунды, пока Чонгук пытался «бороться» со своим хёном, но глаза Чимина так блестели, что вот Чон уже слепнет под их натиском. Он уже готов признать поражение и рассказать всю историю знакомства от поцелуя в мастерской до неаккуратных взглядах в кровати, когда со стороны койки раздаётся третий голос. — Он влюбился меня, встретив на улице, и решил подкатить, а я слишком добрый, чтобы отказать такому парню. Ребята обернулись. Ким смотрел на них полузакрытыми глазами с легкой улыбкой. Ещё не до конца проснувшийся он выглядел словно маленький ребёнок. Бледная до этого кожа, приобрела розоватый оттенок, и ребята с облегчение выдохнули. — Ты в порядке? Ничего не болит? — Чимин скакал вокруг Кима как ужаленный, боясь дотронуться до хрупкого тела. Он поправлял одеяло, ощупывал больного, словно проверяя, на месте ли все его конечности. Непоколебимый Чон лишь стоял рядом, смотря на Тэ с обеспокоенным взглядом. — Всё хорошо, Чим-Чим. Мне уже лучше, — Тэхён приподнялся на руках, усаживаясь поудобнее. Сил немного прибавилось, но тело по-прежнему плохо слушалось. Его голос слегка дрожал, — А что со мной случилось? Вы знаете? — Врачи сказали, что простое переутомление. Но сейчас уже всё хорошо, — сказал Пак, — Мы так все заволновались, когда ты упал. Я растерялся и начал паниковать. Тэхён дотронулся до рук рыжего, который не переставал суетится, пытаясь угомонить. Он взглянул на Чонгука, по-прежнему обеспокоенного чем-то. Он тёр глаза и виски: видимо плохо спал этой ночью. — А Юнги-хёна нет? — Он отдыхает. Мы с ним до последнего сидели здесь вчера, но врачи проводили к выходу. Думаю, он позже подойдёт, — Чимин вернулся на своё место и достал из принесённого пакета яблоко, — Будешь? — Да, если можно. Пак принялся очищать яблоко от кожуры. В комнате повисла тишина. Тэхён, только что очнувшийся, ещё не набрался сил, чтобы активничать, и о чём-то задумался; Чонгук отошёл к окну, рассматривая что-то на улице; Чимин же уже нарезал фрукт дольками и протягивал их Киму. Каждому было нечего сказать. Тэхён был для них новым человеком, о котором они мало что знали. Они не чувствовали особой близости с ним, и казалось, что они лишние, будто не должны находиться тут. — Ох, — Чимин подскочил со стула и двинулся в сторону двери, — Мы забыли позвать медсестру. Я сейчас вернусь. Дверь захлопнулась, давая сигнал о серьезном разговоре. Никто не хотел начинать первым. Из приоткрытого окна разносились чужие голоса: пациенты, гуляющие вокруг больницы; родственники встречающие своих близких после выписки; сигнал «скорой помощи», говоривший о прибытии тяжело больного. За дверью слышатся разговор врачей, стук колёс передвижных столиков, тяжелые вздохи ели-передвигающихся людей. Гробовая тишина, казалось, настала из-за чей-то смерти, которая являлась в действительности радостью. — Ты всё знаешь? Медленно пережёвывая, Тэхён крутил остальные дольки в своих руках. Чонгук взглянул на старшего всего на мгновенье и тут же отвёл взгляд. Ему было стыдно, и он не знал почему. Не было ничего плохо в том, что он знал правду, а это было даже лучше. Если что случится, то он сможет оказать первую помощь, но надо ли это самому Чону? — Да, — Чон неуверенно топтался на месте. Он не знал, что сказать, да и нужно ли? — Я думаю, ты должен рассказать об этом Юнги. Вы довольно близки, должны быть он поддержит тебя. — Нет, — Это прозвучало так твёрдо и убедительно. Можно было догадаться, что Ким просто не хочет беспокоить близкого человека своими проблемами пытался уберечь от лишних мыслей, но Чонгук не знал точно, кто они друг другу. Он просто желал выздоровления, чтобы Тэхёну было легче, чтобы он не нёс это бремя только на себе. Любой нормальный человек проявит сочувствие в таких ситуациях, но нужно ли оно? — Ты уже узнал об этом. Пока этого будет достаточно. Дольки исчезали во рту Тэхёна одна за другой. Молчание снова затянулась, но они оба понимали, что ограничиться этими фразами — не получится. — Я прошу, сохрани это в тайне. Ты можешь потребовать взамен, что хочешь: я буду на привязи или никогда больше не потревожу тебя, но не говори никому. Занавеска качнулась от дуновения ветра, и маленький луч осветил лицо Тэхёна. В углу глаза сверкнула не пролитая слеза. Чонгук лишь кивнул: сегодня он не будет ни о чём расспрашивать. Дверь снова распахнулась и в палату вошел Чимин в сопровождении врача. Он взглянул на Чонгука — ничего говорить о болезни вслух. Всё оставалось тайной. — Ким Тэхён, доброе утро. Как вы себя чувствуете? — Все хорошо, спасибо. Врач достал из кармана халата небольшой градусник и приложил к уху больного, измерив температуру, а затем рукой нащупал пульс на запястье. Ещё раз осмотрев больного по внешнему состоянию, он вынес вердикт. — Пока все хорошо, но нам нужно проследить за вашим состоянием ещё несколько дней. Отдохните и сильно не дергайтесь. А вы, — обратился он к ещё двум присутствующим здесь, — не нервируйте его. Никаких ошеломляющих новостей. — Но у него же простое переутомления, — недоверчиво уточнил Чимин. — Лучше перестраховаться, не так ли? Врач удалился из палаты, но не прошло и минуты, как дверь снова распахнулась. На пороге стоял известный всем троим парень. Лохматые волосы, слегка сутулый, не до конца проснувшийся и также с опухшими глазами. — Оу, ну привет всем, — Намджун неуверенно почесал затылок. На него смотрели три пары глаз, одна из которых в не очень хорошем расположении к нему. — Намджун-хён? Как ты… — слова застряли в горле комом. Ещё одна проблема снова вылезла наружу. Чонгук давно хотел поговорить с Намджуном и хорошенько вдарить по его наглой роже, — Очень рад тебя видеть. Ким слегка мнётся в дверях, но всё же проходит внутрь. Сильно исхудавший, с измученным взглядом и огромными мешками под глазами делали его жертвой во всех бедах, но и причиной всех ошибок был сам Джун. От Чонгука просто веяло аурой агрессии в его сторону. Словно Намджун совершил убийство, вырезав всю его семью и столкнув в пропасть лучшего друга. — Чонгук-а, давай поговорим при следующей встречи. Голова так раскалывается, да и я пришёл к Тэхёну. Я правда потом с тобой обо всём поговорю. У меня действительно есть, что сказать. Чимин смотрел на только что прибывшего с некой жалостью, а Тэхён не мог понять связи между младшим и Джуном. Чем больше людей находилось в этой комнате, тем сильнее накалялся воздух. Чонгук подхватил висящую на спинке стула кофту и двинулся к выходу. — Я пошёл. Не вижу смысла дольше оставаться. — Чонгук! — Чимин подскочил со своего стула. Он ринулся за Чонгуком, сам не понимая зачем. Хотя нутром он чуял, что так и надо, а за Тэ присмотрят, — Тэхён, мы ушли. Поправляйся. Двое скрылись за дверью, оставляя друзей наедине. Вдруг стало легко. Тэхён давно знает этого хёна, они были достаточно близки, поэтому он чувствовал себя в безопасности рядом. Джун присел на один из опустевших стульев, задев ногой принесённый Чимином пакет. На пол выкатились одно красное наливное яблоко и два апельсина. — Будешь что-нибудь? Тэхён отрицательно помахал головой. — Ешь. Шкурка апельсина оказалась жесткой. Надавливая на него капли сока брызгали во все стороны. Одна из них попала в глаз Намджуну, и тот скукожился от неприятного покалывания. — Черт, — концом свободной футболки он пытался вытереть глаз, но, словно в наказание, зудение не собиралось прекращаться, — даже апельсин меня ненавидит. — Хён, что случилось между тобой и Чонгуком? Ужасный день. Кто бы не сидел в палате, он постоянно вынуждал тишину появиться в комнате. Лицо Джуна чуть дрожало, словно он вот-вот расплачется, но он изо всех сил улыбался. — Столько всего произошло вчера. Давай я заберу тебя отсюда и расскажу всё по дороге. — Нет, я остаюсь тут на несколько дней. Врач сказал для обследования. Джун в недоумении посмотрела на друга. Юнги сказал, что у того простое переутомление, и уже утром его должны отпустить, а данный расклад никак не был в планах Джуна. — Но ведь ты из-за усталости упал, разве нет? — Да, но мало ли, — Тэхён запнулся, но потом сразу же поднял глаза с метающими искрами, — А где Юнги-хён? — Ему утром нездоровилось. Я решил за него сходить и забрать тебя, но видимо привести тебя я не смогу. Тогда схожу за ним. Думаю, что ему уже лучше. — Не надо. Просто посиди со мной. Расскажи про Джина, что вчера случилось?* * *
Он не собирался тормозить. Чонгук проигнорировал крик Чимина, замечание врача, ворчание старушки о невоспитанной молодёжи у двери. Он вообще задолбался. Его бесит Тэхён, который из неоткуда в лез в его жизнь. Его бесит Намджун, который так поступил с Джином, проигнорировав чувства. Его бесит Юнги, который лезет к Чимину. Его бесит Чимин, который слишком добрый. Чонгук подросток, который требует свободы, которому не нужно тратить свое время на левых людей. Ему нравилось проводить время с хёном, пока вдруг откуда не возьмись выплыла вся эта компания. Он не собирается страдать от бессонницы из-за лежащего где-то в больнице Тэхёна. Он не хочет хейтить Юнги, который спит с Тэхёном, а заигрывает с Чимином. Чонгуку нужно свалить, чтобы приехать и с новой силой начать бомбить. Он просто на хую вертел весь этот спектакль. — Чонгук, черт возьми. Чон чувствует толчок в спину. Чимин пытается зацепиться за футболку младшего, но вместо этого продолжает подталкивать. Они ушли уже достаточно далеко, можно было бы и снизить скорость шага, поэтому Чонгук резко замирает. Надо выпустить пар. — Хён, пойдём пройдёмся. Они шли по знакомой улице, которая так часто сопровождала их обоих в вечерних прогулках. Время близилось к полудню, и прохожие заполняли каждый квадратный метр. Становилось жарко и душно. — Ты так вспылил. Не спал сегодня? Чимину надоела затянувшееся молчание. Он хотел подбодрить друга и позвал того до ближайшего кафе, чтобы заказать освежающий Айс-кофе. Вообще солнце сегодня действительно расщедрилось и неумолимо жгло слегка оголённые плечи рыжего. — Да, ночью такой поток мыслей одолел. Да ещё Намджун сейчас напомнил о хёне. Давно он, кстати, не звонил мне. Надо будет набрать. Ты как? Тоже уставшим выглядишь. В кофейне было прохладно и запах кофе приятно наполнял лёгкие. Это немного бодрило и придавало свежести. — Ты знаешь, я и так плохо спал из-за Тэхёна и Юнги, а тут с ними сблизился и вообще катушка поехала, — Чимин усмехнулся и заказал два стакана кофе, — Мы всегда жили с тобой обыденной жизнью, а тут как снег на голову такие ситуации. Я немного выматан. Усевшись за столиком снаружи здания, они молча наблюдали за оживленным потоком людей, набирающий обороты к времени обеда. Ребята часто могли сидеть в тишине, их устраивало окружение друг друга без разговоров. Просто знать, что этот человек рядом и не волноваться об отсутствии темы для разговора. — Мне родители звонили недавно, — начал Чонгук, допивая последний глоток, — Приглашали приехать на несколько дней пока лето. — Это же отлично. Встретишься с родителями, отдохнешь. Я даже не заставлю тебя взять учебники туда, забудешь о подготовке к экзаменам. Приедешь свеженький, мы снова пойдем в библиотеку. Улыбка заползла на лицо Чона. Хён снова был таким тёплым и мягким, каким он давно его не видел. Пухлые щёки, которые ну никак не исчезали даже после диет, прятали в своих складках глаза Чимина. Эти глаза-улыбки были одной самой милой частью всего Пака. — Но я не хочу оставлять тебя, хён. Я боюсь потерять всё за это время, — Последние слова он пробурчал себе под нос, чтобы они так и не были услышаны Паком. — Но со мной же ничего не случиться. Подумаешь съездишь на пару дней. Чимин немного стушевался, услышав слова младшего. Чонгука вообще редко можно было развести на милости с его то грубоватым характером. Но Пак любил своего друга, даже такую колючку и грубияна. — Тогда завтра поеду. Схожу куплю билеты и соберу вещи. — Тебе помочь или сам справишься? — Не маленький уже. Сам разберусь. Они пили кофе и вдыхали аромат свежей выпечки соседней пекарни. Запах корицы неумолимо заполнял легкие, смешиваясь с ароматам кофеина.* * *
37,4 — самая противная и вредная температура. Спадать никак не хочет, а все тело просто разламывает пополам. Хочется выть в подушку и вообще не двигаться. Юнги ворочается в кровати всё утро. Уже в шесть он не мог уснуть: то жарко, то холодно, то ногу сведет, то голова звенит. Он измерил температуру, принял таблетки, но уснуть так и не смог. Он выпил две чашки растворимого кофе, оставлявший горькое послевкусие на языке. Дешёвка. Он пытался начеркать что-то на нескольких чистых листах, которые он хранил дома на всякий случай. Тут он не рисовал, предпочитая делать это в мастерской, но сейчас раздражённо он пытался накидать эскизы пейзажа из своего окна. — Ты чего не спишь? Намджун вчера долго пил, но теперь уже под присмотром старшего. Переданное письмо так сильно его надломило, что обещание себе, которое заключалось в том, чтобы взять себя в руки, снова сильно ударило по нервам. Джин, которого он так нагло вычеркнул из жизни, жалея себя, оказался таким же сломленным в конце концов. Только он не стал бухать с местными бомжами. Свалил из страны, оставив Джуна с письмом и с дыркой в сердце. Прям как сам Намджун, точно его действия таки повторил. — Не могу. Не спится. — Жар спал? Юнги посмотрел на друга. У того глаза опухшие и пахнет перегаром. Он находит в холодильнике бутылку воды и выпивает залпом. Похмелье тоже сильно давит на голову. — Откуда знаешь? — Ты жаропонижающие оставил на столе, — Ким устроился на подоконнике напротив Юнги. Солнце только показывало свои лучи, поэтому пекло ещё не раздражало бедных парней, — Какие планы? — Надо за Тэхёном сходить. Проснулся уже и хочет, чтобы его забрали. Я уверен. — Тогда я схожу. А ты дома сиди, раз приболел. — Ты то сам как? Вчера опять пил же. Намджун достал из заднего кармана пачку Raison. Одну сигарету протягивает Юнги, и тот с удовольствием принимает предложение. — Свои закончились, — сказал Юнги, затягиваясь, — Позже схожу. — Я нормально. Решил, что пора заканчивать страдать и взяться за себя. Если решусь найти Джина, то будет неправильно появиться перед ним алкоголиком. Дым медленно рассеивался в комнате. Воздух теперь был горьким на вкус и оседал противной пленкой на стенах легких. Это вкус был ужасным, но необходимой частью каждого. Никотин обволакивал разум, позволяя телу немного расслабиться. — Я схожу, хён. Отдыхай. Ким затушил наполовину выкуренную сигарету и покинул комнату. Через несколько минут послышался хлопок входной двери, и звук в квартире исчез. Юнги поежился от легкого дуновения из приоткрытой форточки. Нельзя отсиживаться. Намджун пусть и сказал сидеть ему дома, но раз появилась возможность закончить другие дела. Мин скомкал так и не получившийся эскиз и кинул в мусорное ведро, дабы больше не видеть эту работу. Он всегда выкидывал то, что считал ужасным, чтобы не раздражать самого себя. Широкая белая футболка, джинсы и кепка. Обязательно наушники. Юнги также оставил квартиру. Температура воздуха постепенно росла, отчего становилось труднее дышать. За спиной был старый потрепанный рюкзак. Юнги давно подумывал купить новый. Спину ломило, а тяжесть за спиной увеличивала нагрузку вдвое. Мин усердно пыхтел: отовсюду уже повылезало множество людей, солнце не прекращало травить своим теплом, 37,4 никуда не исчезли. До остановки было около 800 метров, а ноги просто плавились, наровясь растаять прямо тут и превратить Юнги в большую сахарную лужу. Ещё минут 20 Мин ждёт этот долбанный агрегат на колёсах, который ну никак не мог добраться до этой остановки. Наконец-то зайдя внутрь, оказалось, что автобус был переполнен, отчего было невыносимо душно. Ехать приходилось до конечной, а стоять между воняющими потом мужиков, и изредка слушать ворчание бабуль внизу — никак не входили в планы. Остановка сменялась следующей, люди постепенно рассасывались, и вот уже видно одно свободное место. Остальное время Юнги провёл уткнувшись в стекло, игнорируя высказывания о невоспитанности и нахальности. Конечная. Как только автобус остановился, Мин сразу же выпрыгнул из машины. Снова старые районы, пустые улицы и полуразваленные дома. Видимо его тянуло в грязь. Но даже если на вид это одно из самых прогнивших мест, то Юнги сюда притопал ради маленького теплого «гнездышка». Прямо на окраине находился такой же неухоженный домик, но с абсолютно другой атмосферой. По пути он встречал людей, похожих на тех, которые живут в районе его мастерской, но эти были не такие запуганные и не дёргались от малейшего шороха. Они скорее просто игнорировали всех, не обращали внимание как на своих, так и на местных. Юнги привык. Придя сюда он голый с надувным кругом в виде утки да с ведром на голове, никто даже не обернулся бы. Людей просто не волновало ничего кроме своего собственного несчастья или радости. Дойдя до нужного места он остановился на мгновенье. Вывеска «Детский дом» немного скосилась, требуя вернуть себя на место. Никаких изменений в плане внешнего вида здания не произошло, хотя Мина тут не было от силы полторы недели. Но каждый раз приходя сюда, он ждал каких-то новшеств. В рюкзаке тряслись детские книжки и требовали срочно оказаться в маленьких ручках. Юнги прошёл по тропинке к зданию и зашёл внутрь. Не встретив приветственные крики детей, да и вообще никаких звуков, он решил отправить во внутренний двор, отметив о необходимости купить пастельное бельё. Он уже достаточно хорошо знал это здание и всю прилегающую к нему территорию. Даже тайники местных мальчишек знал, которые они использовали, чтобы не надолго выбраться отсюда. Просто Юнги был здесь слишком часто. Он вышел из здания и знал, что следовало всего лишь повернуть за угол, и он увидит детскую площадку с кучей ребятни. Только день всё никак не задавался, а за углом он встретил не детей совсем. Этот голос никак не изменился. — Юнги-хён? — Хосок?