a product of a broken home.

POV Стефан. *** Устало развалившись на кровати после изматывающего промо-дня, я бездумно щелкаю пультом от телевизора, уже без всякой надежды найти что-то интересное… Но к моему удивлению, я все же натыкаюсь на ‘Синий бархат’ Линча. Супер. Один из моих любимых. Экран с безупречной цветопередачей не спасает меня от цепких рук сна. На протяжении всего дня я чувствовал слабость в каждом миллиметре тела и полный осадок сил. Моим самым главным желанием было просто упасть и вырубиться. Не удивлюсь, если в новом интервью меня изобличат как ‘ходячего мертвеца’… Или вовсе сделают это заголовком. *** Вечером следующего дня, мы с парнями решили собраться у меня в номере. Дружелюбно отказав в нескольких интервью, Брайан захлопнул мой ноутбук: — Если хотят понять, о чем я думаю, пусть переслушивают наш гребаный альбом! — проворчал он. В то время, пока я допивал свой кофе, Брайан воплотился в парикмахера для Стива, старательно, рвано подстригая отросшие черные волосы. Локоны пучками приземлялись на темный паркет. Я схватил фотоаппарат из чемодана и сотворил серию снимков. Иногда даже самые неожиданные моменты оказываются крайне цепляющими. Все уходят Далеко, насколько могут, Им просто всё равно. — Так то лучше! — Хьюитт не спеша покрутил головой, стоя напротив зеркала в полный рост, — Спасибо, Молкс. Годы тренировок прошли не впустую, — посмеялся он. — Просто блеск, — стоя с ножницами в руке уточнил Брайан, который был явно доволен своей «работой». Я поднялся с кресла и встал посередине, приобняв обоих за плечи: — А теперь, вперед! Предлагаю прогуляться и, возможно, чего-нибудь выпить, — я приподнял бровь, посмотрев на парней через отражение в зеркале. — Ребят, я не смогу сегодня, — Стив поджал губы. — Ну… — я перевел взгляд на Брайана, — а у тебя нет планов? — Абсолютно никаких, — он слегка улыбнулся. — Только мне запретили алкоголь из-за связок на некоторое время… но думаю, чуть-чуть мне не особо повредит. *** Ты можешь сбежать, но не сможешь спрятаться, Потому что никто не выберется отсюда живым. Найди друга, на которого сможешь положиться… — Как же мне это все надоело, — поморщился Брайан, стряхнув «следы преступления» с крыльев носа. — Понимаю, — протянул я, запихивая пакетик с сыпучим содержимым в надежное место. — Идем?! — Брайан приблизился ко мне со взглядом мартовского кота, одной рукой сжав меня за талию, а другой поглаживая по руке. — Так, — я попытался остановить его, — мы собрались гулять, если ты забыл. — Ну, считай, это будет недолгая разминка перед прогулкой… — Как насчет долгой, но после?! — предложил я. Брайан приложил палец к губам: — Звучит заманчиво. *** Всегда чертовски тяжело слушать то, что творится в душе закованной в это хрупкое тельце. Даже не представляю, как это все в него помещается. Часто он по-актерски утрировал свои эмоции и переживания, и я всегда улавливал тонкую серую грань между черным и белым. Он преумножал многие вещи, которые перерождались в слова и музыку. По другому Брайан просто не мог. Ему нужно притягивать и оставлять в себе многие вещи. И я слушал. Выслушивал. Иногда даже решался помочь. Хотя это, кажется, ему было совсем ненужным. Все, в чем он нуждался в такие минуты — надежное, крепкое доверие. И я чувствовал себя избранным. Мы были и есть разные, какими только могут быть два человека. Как огонь и песок, как золото и серебро, но мы всегда были чем-то склеены; наши мысли совпадали, действия сходились в некую полифонию, даже если и бывало, что гармония зарождалась долгое время. Раньше мы не могли понять, почему нас озаглавливают как «странных» и «замкнутых», ведь мы открывались как только могли. Разными способами. Но Брайан говорил, что это видят только те, кто может это увидеть. Поэтому мы и сами начали считать себя таковыми, а те, кто находил это в нас, автоматически становились такими же. — Знаешь, что самое подлое в ночи? — поинтересовался он. — То, что лунный свет все нагло романтизирует, — он шумно глотнул пиво из бутылки, — как будто это предатель, твоя тайная личность, раздвигает ноги перед лицом собеседника. Мы медленно шли в сторону парка с искусственным озером, в котором в последний раз были несколько лет назад. Где я показал ему обрывок бумажки с его номером. Но к черту сентиментальность. Не нужно было и надеяться, что в субботнюю ночь в городе будет мало людей. Нам хотелось побыть в тишине, вырвав один день вне тура. Придя к тому самому месту мы будто на секунду оцепенели, увидев то, что пруд осушили, а вместо сухого газона там теперь детская бейсбольная площадка, покрытая прорезиненным гравием. Не растерявшись, мы поднялись на трибуны, где, к счастью, не было не единой души. Падшие ангелы в ночи — Каждому закрыт путь на небеса. Растворившись в пьяной наркотической дымке, Брайан на спине лежал на лавке спереди меня, а позади, чуть повыше, сидел я. Было предельно тихо, и мы наслаждались этим. Беззаботная ночь без сна. Не было ничего прекраснее, что можно было придумать. Мы понимали, что «фантастическое» состояние, в котором мы пребывали той ночью, заставляло нас чувствовать все сочнее и глубже. К сожалению или к счастью, мы никогда не могли решить. Звезды на чистом, блекло освещенном луной небе казались подожженными фитилями свеч, а мурашки, бегающие по моей коже от прохладного воздуха, Брайан всерьез сравнивал с поверхностью Марса. Я посмеялся. — Да брось, я всегда ищу самое маленькое сходство, — заговорил Брайан, выпустив сигаретный дым, — если есть хоть малейшее, то из него всегда можно следовать, знаешь. Мне показалось это интересным. Но оставлю эту возвышенную тему для размышлений на потом. Божественное красноречие… Одновременно бесхребетный и возвышенный… *** Обратно мы неторопясь шли через заметно опустевшие улочки. Шел четвертый час ночи. Старая брусчатка под ногами не позволяла нам идти быстрее, что и хорошо. Мы безмолвно дышали свежим воздухом, упиваясь спокойствием, присущим этим часам. Брайан продолжал рассуждать на тему жизни в каждом из окон домов: — Представляешь… их столько много. Тысячи. И в каждом окне — своя жизнь, — он рассматривал дома по обе стороны тротуара, — и ведь кто-то из них чувствует себя ненужным, а в окне напротив — наоборот. Он посмотрел на меня, с минуту молча, а потом резко выдал: — Вот почему мы вместе?! Почему? — он пожал плечами, — ведь мы могли бы влюбиться друг в друга, но не делаем этого. Иногда я думаю, что ты чувствуешь себя в роли мягкой игрушки для ребенка; которой он рассказывает все обиды, делится с ней секретами, гладит, обнимает… а она просто вбирает это все в себя. И странным образом — это помогает. — Но я люблю тебя, — я нахмурил брови, посмотрев на него, — ты знаешь. Брайан коротко улыбнулся. — И мне кажется, влюбленности тут не место. Это исказило бы многое. Да ее и не было, наверное, никогда. — Была… — тихо посмеялся Брайан. — Серьезно?! — я удивился. — Ну… — он немного смутился, — временами, когда мы были вместе в самом начале, я что-то чувствовал… Что обычно чувствуешь когда хочешь быть с человеком. Но это в прошлом. Сейчас это нечто другое. Это не тот сорт любви, ради которой жертвуют или страдают. Не отказывайся от мечты! Не отказывайся от желания! В этом вся истина. Мы уже почти подходили к нашему отелю, который состоял из комплекса нескольких больших и уютных коттеджей, окруженных красивыми ландшафтами и высокими деревьями. Сам того не замечая, я прокручивал в голове слова Брайана, и тогда мне в голову пришла безумная идея. Поднявшись на второй этаж, где располагались наши с Брайаном апартаменты, он, конечно же, не забыл об обещанной «разминке» и сказал, что будет через полчаса. Прекрасно. Как раз есть время, чтобы осуществить мой план. Поставив фоном тихую музыку, я вывалил из кармана чехла для гитары все содержимое, и, к моему счастью я нашел то, что искал — порванная струна. Я разрезал ее на две части и соединил их между собой особым способом. Таким мы занимались с друзьями еще в музыкальной школе, будучи шестнадцатилетними подростками. Ловким движением пальцев струна превратилась в милое колечко. Да, символично и приторно, но иногда нужно именно это. *** Я чувствую тебя, Каждое твоё движение, Я чувствую тебя, Каждый твой вздох. Там, где поют ангелы… Моя любовь на той же высоте. Это было в нужное время и в нужном месте. Лучи утреннего солнца как нельзя кстати безумно красиво протекали сквозь преграду веток и крон деревьев в окно, прикрытое светло-фиолетовой тюлью. Такое чувство, что Франция сама создает все условия для любви и секса; утонченного, без вычурной пошлости и громкости. Покрытые потом, мы лежали рядом и курили, открыв балкон, тем самым выпуская дым, смешивая его с прохладой. Брайан, один глаз которого был характерно прикрыт веком, о чем-то размышлял и водил пальцами по моей шее. — Я хочу еще раз, — оживился он, затушив косяк и нависнув надо мной. — Подожди, — я погладил его по спине и улыбнулся, — закрой глаза и вытяни руки. Брайан зажмурился и продолжал ерзать на мне, — если ты решил надеть наручники, то я предпочитаю мягкие. Я просунул руку под подушку и достал стальное колечко. Конечно, с диаметром я не угадал, и оно не пролазило дальше косточки. Брайан, почувствовав, открыл глаза и уставился на меня, не находя слов. — Будь моим мужем… музыкальным мужем, — пролепетал я. — Я согласен, — он улыбнулся, уткнувшись в мою шею и подрагивая, — Стеф… — Эй, ты чего ноешь? — Отвали, — поднялся Брайан, пытаясь стереть слезы, — это слишком мило. — Вот мы и придурки, — он рухнул на меня, и мы оба рассмеялись. Я чувствую тебя… Твоё сердце поёт, Я чувствую тебя… Ты забираешь меня И проводишь сквозь забвение.