Воскресенье.
Я раньше никогда не задумывалась, какого терять человека, которого любишь. Нет, я не имела в виду тяжелое расставание, которое присутствовало в нашей с Гарри жизни. Я говорю именно о смерти. Ведь, когда ты просто расстаешься с человеком, то в 60, а то и больше, процентов случаев ты рискуешь увидеть его, как минимум, один раз в своей жизни. Но, когда человек умирает, с тобой умирает 20 процентов твоего сердца, 40 процентов уходит в депрессию, а остальные 40 кричат о том, что жить дальше можно и нужно. Мне не удалось посетить палату Гарри с тех самых пор, как он оказался в больнице. Да, я не была той самой девушкой, которая днями напролет сидела у больничной койки и все ждала, когда же он очнётся. Моя реальность была до боли банальной — я боялась увидеть его в последний раз таким: бледным, неподвижным, с кучей аппаратов вокруг него. Я старалась запомнить его веселым, жизнерадостным и… Так говорю, словно прощаюсь с ним. Но, зато всю эту ночь я провела здесь: спала на неудобном диванчике в холле больницы. — Анна, — тихо шепчет он и опускает меня на ноги. Я поднимаюсь на носочки и обхватываю его шею руками, а он мою талию, и зарываюсь свободной рукой в его короткие волосы. Они стали короче. Слишком короче с тех пор, как я видела его. Это расстраивает меня, но его губы неожиданно обрушиваются на мою кожу, заставляя негромко ахнуть от покалывания. Его правая рука спускается ниже, и неожиданно для меня сжимает ягодицу, выбивая из меня стон отчаяния. Я слишком пьяна, а он под властью ночи, чтобы остановиться. — Гарри, тише, — шепчу я, когда он со всей страстью оставляет поцелуи на моих оголенных ключицах. Двери лифта сзади меня открываются, и он просто подхватывает меня, чтобы занести. Я обвиваю ногами его талию, соприкасаясь промежностями, что заставляет меня задохнуться. — Дыши, — говорит он и движется в темноте, как я поняла — к спальне. Мы падаем на постель, а я ощущаю благодаря открытой спине всю мягкость постельного белья. Руки Гарри скользят вдоль моего тела, задирая платье по бедра, чтобы было, где разгуляться. Внутри меня все переворачивается, когда он делает сильный толчок и прижимается своим членом, который был скрыт нижним бельем и брюками. Такого прикосновения хватает, чтобы громкий стон вырвался из меня. — Анна, тише, — Гарри сексуально улыбается, а затем приспускает платье снизу на бедра, припадая губами к груди. — Есть множество причин, по которым ты можешь остановить меня сейчас, малыш, — Гарри захватывает губами мой сосок, теребя его. — Мгм, — бурчу я невнятно и притягиваю ногами его бедра ближе. Глухой стон вырывается из меня, когда Гарри свободной рукой мучает второй сосок, и зарываюсь в его коротких волосах руками, выгибаясь ему навстречу. Непроизвольно начинаю двигать бедрами вперед каждый раз, когда Гарри заставляет меня выгибаться от удовольствия. Он открывается от моей груди и обхватывает руками мою задницу, заставляя толкаться жестче и быстрее, а затем резко останавливается, отстраняясь от меня. Быстро дышу, приоткрывая глаза, замечая, как он старается снять рубашку, но в порыве злости и желания, просто срывает все пуговицы. Я прикусываю губу, наблюдая, как он раздевается. Мы так давно не были близки, что я уже и забыла какого это. Мое тело дрожит, оно все еще помнит его прошлые поцелуи, а уже сейчас содрогается от новых. Гарри полностью избавляется от одежды и нагибается ко мне. Я прикасаюсь своей грудью к его, когда он стонет мне в ухо, снимая мои трусики, делая нас еще ближе друг другу. Платье остается на моей талии полностью скомканное, но это прекращает меня тревожить, когда Гарри входит в меня. — Гарри, — он останавливается, давая мне привыкнуть к его размеру, а затем вновь начинает двигаться мучительно медленно. Я прикусываю губу, заставляя свои мысли прекратить думать о чем-то пошлом в тот момент, когда все рушится. Но я не могу, каждый раз, когда я закрываю глаза, всплывают самые счастливые моменты, проведенные с Гарри. Звук открывающихся дверей лифта привлек мое внимание. С виду мужчина в возрасте, он вышел из лифта с небольшим количеством бумаг, нервно потирая переносицу. Доктор, который оперировал Гарри, не появлялся здесь с тех самых пор, как операция закончилась, и все новости я узнавала от миленькой медсестры, которая сидела за стойкой информации напротив входа в больницу. Она суетилась вокруг меня, и иногда ей приходилось водить ваткой около моего носа, которая была пропитана какой-то жидкостью, чтобы я приходила в сознание. С тех пор, как я оказалась здесь, я могла потерять сознание раз как минимум пять. Я была слаба и истощена последними событиями. — Если к Рождеству мистер Стайлс не очнётся, — его губы сжались, а глаза выражали лишь сожаление. Он отдал Несси все документы из своих рук (та самая медсестра) и внимательно смотрел на меня. Кажется, он правильно подбирал все слова, которые должен был сказать мне.– Мне очень жаль, мисс Линкольн, но мы будем вынуждены отключить его. — Но… — я растерянно осматриваюсь и давлю все слезы, которые так и норовят скатиться по моим щекам. — Гарри может позволить себе заплатить за все, что нужно. Я читала раньше… Видела по телевизору, что многие люди выходили из комы даже после года. — Даже самые большие деньги не спасут его в этом случаи, а только продлят безнадежность. Мне очень жаль, но мы будем делать все, что в наших силах, — мистер Салова (что было написано на его бейджике), не дождавшись моего ответа, разворачивается и спешит скрыться за дверьми лифта.Понедельник.
Да, я ждала Рождества не с упоением, а с отчаянием и страхом. Я теперь понимала, что заплатив большие деньги в какой-нибудь другой клинике, то мы могли бы продержать его на аппаратах столько, сколько сочтем нужным. Но я не хотела оттягивать момент, когда он бросит меня здесь одну. Осталось пять дней. В воскресенье я собиралась увидеть его в последний раз, тогда, когда собиралась решать вопрос о его жизни, но каждый раз, когда я думала об этом, мои ноги начинали дрожать, и я готова была потерять сознание. — Ты была у него? — голос миссис Бишоп сорвался. Мы познакомились с ней вчера, после того, как произошли все те события в клубе. У меня спросили, есть ли у Гарри родственники, кому нужно было бы сообщить о случившемся, поэтому мне пришлось найти в телефоне у Гарри номер бабушки Джеймса. Да, возможно, я бы не хотела, чтобы они знали, но рано или поздно правда бы открылась. Голос женщины был приветливым и дружелюбным, когда я рассказывала ей о том, кто я. Но новость заставила ее мужа вызвать миссис Бишоп скорую, потому что у нее случился микроинсульт. — Нет, — мотаю головой и прижимаю телефон ближе к уху, зажмуриваясь. — Не могу найти в себе силы. Вы говорили Джеймсу? — Нет, нам нужно дождаться Рождества и… О, бедный, бедный мальчик. Во мне что-то оборвалось. Будто бы я не была собой, а просто кем-то, кто сидел и спал на этом крошечном диванчике в холле больницы, ожидая самого худшего. Я видела, как люди выходили из этих стен здоровыми и счастливыми, предвкушая, как встретят Рождество дома. Изредка я представляла, как двери лифта откроются и из него выйдет здоровый Гарри Стайлс, он улыбнется своей обворожительной улыбкой, которая даст мне понять, что все хорошо, и мы улетим в Лондон, встречать Рождество с его бабушкой и дедушкой. Я прикрываю глаза и тяжело вздыхаю. У него все еще есть шанс проснуться. У него здесь столько незаконченных дел, людей, которые его любят. Мы еще должны были пожениться, слетать в свадебное путешествие. Отправить Джеймса в школу, увидеть его первые достижения. Позволить этому парню жить так, как он бы сам этого желал. И, в конце концов, попробовать завести собственных детей. Да, я понимала, что это было бы невозможным, но… Я хотела бы попробовать с ним еще много раз. — Я хотела бы забрать свидетельство о смерти Зейна Малика. Мои глаза распахиваются в одно мгновение, быстро находя белокурые волосы впереди меня. Она выглядела потрясающе, несмотря на то, что ее жених погиб два дня назад в перестрелке с наркодиллерами. Мы не разговаривали с ней в тот раз, когда она была здесь для опознания тела. Возможно, я не хотела слышать о том, что во всем была виновата я и Гарри. Хотя, если долго рассуждать на эту тему, то Зейн пытался вытащить меня оттуда. Не приди я туда, он бы оказался жив. — Аннабелль, — ее голос трескуч. Я не замечаю, как она оказывается около меня, убирая все документы в сумку. Ее красные глаза позволяли мне понять, что все это время из них текли слезы. Да, я точно так же проливала слезы, но у меня еще был шанс быть счастливой с человеком, который лежит на пятом этаже в самой дальней палате. Хотя, возможно, я бы выбрала вариант, когда точно знаешь, что ждет тебя впереди. — Как Гарри? — Он… Ему дают время до Рождества, — я облизываю губы и прекращаю ее разглядывать. — Мне очень жаль, Анна, — бросает она и судорожно вытирает пальцами слезы, которые вновь текут по ее щекам. И я вдруг понимаю, что эти слова были адресованы вовсе не мне. Быстро поднимаюсь и сжимаю ее в объятиях. И это дарит мне легкость, будто бы все мои опасения на счет Мэри улетучиваются. Она будет в порядке рано или поздно, хотя я не была уверена, что смогла бы быть счастливой, будь на ее месте. Я совершенно запуталась в себе. — Я беременна. Его большой палец находится около уголка моих губ и проходит по ним, вытирая шоколад. Он засовывает его в рот, а затем облизывает, заставляя мои коленки трястись. Это было горячо. — Отличное место для детей, верно? Я слабо улыбаюсь и смотрю по сторонам. — Да, превосходное. Когда я стану немного постарше и обрету семью, то обязательно привезу сюда своих детей. А ты? Гарри останавливается, и я замечаю, как он напрягается. Мужчина поджимает губы и качает головой. Кажется, будто вся жизнь покидает его, а зеленые глаза тускнеют. Его вид выражает боль и отчаяние, которое он пытается спрятать так тщетно. Но все это в миг исчезает, скрываясь под маской безразличия, мужества и полной решимости. — Я не могу иметь детей, Анна. Раз в полгода, я прохожу курс лечения и пью препараты. У нее всегда рядом будет частичка Малика.Вторник.
— От тебя ужасно пахнет, тебе стоит помыться, — Кристофер делает замечание, а я лишь закатываю глаза и продолжаю есть стейк, который мне принесла Джоди сегодня в обед. — Нет, серьезно, детка, ты воняешь. — Крис, — шипит Джоди, на что я пожимаю плечами. Он был прав: я все еще находилась в том самом платье, которое было на мне в субботу, и в больничных тапочках, которые мне с удовольствием выдала Несси. На платье красовались следы крови Гарри, оно было испачкано до ужаса и отвратительно пахло. — Мне плевать, если честно, — тихо отвечаю я, уставляясь в контейнер с едой. — Слушай, прости, — Кристофер приобнимает меня за плечи, а я мотаю головой. — Нет, есть за что извиняться. Но я думаю, все будет хорошо. Скоро Рождество и все желания исполняются, так что… Рождественское чудо. Пару раз моргаю, чтобы прийти в себя и смотрю на своего друга. Нет, он, должно быть, шутил сейчас. В Рождество я могла потерять любимого человека. Мне была не выносима мысль о том, что в это воскресенье будет Рождество, и я молилась каждую секунду, чтобы все это оказалось сном. — С добрым утром, — хриплый голос раздается за моей спиной, а крепкие мужские руки прижимают еще ближе. — Привет, — тихо шепчу я, обхватывая его ладонь своей, а затем вновь завороженно смотрю на вид из окна. — Все еще думаешь о правильности? — Гарри оставляет поцелуй на моей шее, а затем я чувствую его ухмылку. Видимо, следы после его безумной любви сегодня ночью проявились. — Никогда не просыпалась в сочельник так далеко от дома, — тихо шепчу я и прикусываю губу. — Так далеко от близких. — Ты жалеешь? — Гарри вздыхает, и я поворачиваюсь к нему лицом. Он выглядел таким медведем сейчас: заспанный, на голове беспорядок, губы распухли, а на щеках румянец. Я люблю его так сильно. — Мне 17, Гарри, — я смотрю на его татуировку чуть выше груди и кладу на нее свою руку. — Я немного напугана встретить Рождество где-то далеко от родных. Тем более, ты хочешь отправиться сегодня к твоим родным… — я вздыхаю и вновь смотрю ему в глаза. — Они поймут тебя? — Я же говорил, что предупредил их до того, как прилететь сюда. Какая разница, сколько мне и тебе лет? Я люблю тебя и совершенно не принуждаю к чему-то противозаконному, — я поднимаю бровь и киваю вниз, молча говоря о том, что он находится голым в постели с несовершеннолетней. — Ну, я думаю, это происходило по обоюдному согласию, — он шепчет это так соблазнительно. Я вздрагиваю. Последнее время я слишком много вспоминаю о том, что было между мной и Гарри за последние несколько лет. Наверное, в этом и состоит фишка памяти: она выдает тебе самые счастливые воспоминания в минуты отчаяния. Хмурюсь и обращаю свое внимание на пятно крови, которое осталось после того, как я держала у себя на коленях раненного Гарри. Затем на кусок стейка в контейнере. Снова на пятно. И затем бегу в сторону уборочной с приступом рвоты под удивленные лица ребят.Среда.
Джоди сидела напротив меня в кресле и внимательно смотрела на мое лицо. Ее взгляд заставлял меня дрожать, потому что она еще никогда не была так решительно настроена на серьезный разговор. Врач Гарри приходил повидаться со мной час назад, за десять минут до того, как сюда явилась моя лучшая подруга, и проверить мое состояние. Его тревожил мой бледный вид и похудевшее лицо, но я могла все списать на ту боль, которая засела у меня глубоко в сердце. Я не жалела себя, ни в коем случаи, я жалела лишь о том, что слишком мало говорила Стайлсу слова любви. Девушка принесла мне во что переодеться, что я и сделала поспешно в туалете. В зеркале я обнаружила совершенно незнакомую мне девушку. Я никогда ещё не выглядела так ужасно. — Что ты хочешь сказать, Джоди?! — не выдерживаю я и прикрикиваю. Несси настороженно смотрит на нас, но я мотаю головой, убеждая своей натянутой улыбкой, что у нас все в порядке. — Ты делала тест? — ее вопрос заставляет весь мир вокруг закружиться. Чувствую неприятный запах около носа и резко распахиваю глаза. Миловидное лицо медсестры оказывается прямо передо мной, а ее глаза с испугом разглядывают меня. Кажется, мне пора прекращать реагировать таким образом на любые каверзные вопросы в мою сторону и на не обнадёживающую информацию. — Все в порядке, Анна? Мне позвать врача? — девушка внимательно рассматривает мое лицо и помогает мне принять сидячее положение. — Нет… Я… Я в полном порядке. Несси поспешно уходит к своему рабочему месту, а я с трудом нахожу Джоди на том же самом месте, где она и сидела тогда, когда заставила мой рассудок потемнеть. Она выглядела взволнованно сейчас, но ее все еще терзал тот самый вопрос. — Нет, Господи, Джоди, — я закрываю руками глаза, принимая горькую правду. — Ты же знаешь, что этого не может быть, зачем ты мне напоминаешь… Сейчас? — мой голос ломается, и я плачу. Все, чего бы я хотела узнать сейчас — что жду ребенка от него или что Гарри очнулся. Да, не самый подходящий момент, но эта новость могла бы заставить его очнуться, ведь так? Джоди быстро оказывается рядом со мной, сжимая в объятиях. Я позволяю себе уткнуться ей в плечо и плакать до тех пор, пока мои глаза не начинают болеть с невероятной силой. Некоторые детали моего поведения в последнииенедели (вечное желание есть и мои мучения тошнотой в последнюю неделю) позволяли мне надеяться, что тест мог быть положительным. Но вся надежда рушить тут же на глазах. Это не подходящее время для того, чтобы быть беременной. — За то, что ты попробуешь… — Я уничтожу себя в который раз, Джоди, — перебиваю её я грубо. Слишком грубо. — Извини. Но это все стресс. — Я бы не была так уверена, — девушка протягивает мне два теста. — Сделай, когда будешь готова.Четверг
. Я стояла около палаты второй час с тех пор, как лечащий врач Гарри проводил меня и заверил, что моё присутствие могло пойти на пользу. Мужчина все ещё надеялся, что Гарри очнется, я видела это в его попытках все исправить, но он постоянно твердил слова 'мне жаль' при любом удобном случаи. Это заставлял меня нервничать с ещё большей силой. Переминаюсь с ноги на ногу, крепко сжимая в руках его сумку с вещами из дома. Я думала, что когда он очнется, ему захочется одеть что-то из своего, нежели валяться в этой больничной рубахе, хвастаясь своей прекрасной задницей через разрез на спине. Поджимаю губы и мотаю головой, медленно открывая глаза. Сейчас мне предстоит один из самых страшных событий в моей жизнь: я увижу, как из самого дорогого на этом свете человека утекают капельки жизни. Я удивляюсь, как мне удаётся быть одновременно пессимисткой и оптимисткой. Твержу себе о том, что скоро мы отправимся вместе домой, а затем вновь накручиваю ужасы. Смотрю на дверь и благодарю вселенную, что она не имеет вставки из стекла, а окно в палату плотно закрывают жалюзи. Это даёт мне время подумать о том, как мне лучше начать с ним разговор. Что я могу ему сказать? Как сильно люблю его? Что не смогу без него жить? Что уйду вслед за ним? Качаю головой и разворачиваюсь в сторону лифта.Пятница
Уборщики принесли удобный диван из кабинета лечащего врача Гарри с его же позволения к палате моего жениха. Теперь я могла часами сидеть около палаты, вслушиваясь в тишину, которую разбивали писки аппаратуры, подключённой к телу Гарри. Это успокаивало меня — его сердце все ещё билось, хоть и при помощи. Доктор Салова говорит, что показатели улучшаются и это может быть решающим моментом в выборе дальнейшей судьбы мужчины. Если до воскресенья динамика улучшиться в разы, то они будут готовы дать ему ещё один шанс в полтора месяца. Это заставляло меня видеть свет в конце туннеля. Но не было мотивом для того, чтобы зайти в палату. Я вела себя эгоистично, но не могла заставить себя зайти туда. — А таксистам платят натурой? — вопрос вырывается с его уст, и я хлопаю ладошкой по его губам, на что после Гарри смотрит на меня изумленно. — Заткнись, Стайлс, — тихо шиплю я, поражаясь самой себе. Я тихо смеюсь, вспоминая, как мы ехали с клуба вместе с Гарри, когда они с друзьями отмечали день рождения Зейна. Лишь при упоминании имени последнего я вздрагиваю. Он отдал жизнь за меня, так что я не могла перестать винить себя за это. Моя глупость и опрометчивость стоила жизнь многих людей. Мы оказались отличными друзьями с Зейном, хоть и все наши встречи сопровождались выпивкой в последние разы. Больно прикусываю внутреннюю сторону щеки и чувствую кровь у себя во рту. Смех сменяется всхлипами, и я прикрываю лицо ладонями, в который раз за последние дни, чтобы расплакаться. Я все никак не могла понять, откуда во мне столько воды? Кажется, я уже столько выплакала, что даже океан не сравниться по объёму. Кусаю губу и смотрю на два теста, которые лежат на сумке Гарри. Меня вновь стошнило с утра, и догадки Джоди не дают мне покоя. Хватаю две коробочки и двигаюсь в направлении уборных.Суббота
. — Отрицательный? — Джоди спрашивает, когда отвечает на звонок. — Да, — я всхлипываю и облокачиваюсь на спинку дивана, прикрывая глаза. В какой-то момент я поверила, что это может быть правдой. — Но самое странное, что по календарю у меня задержка в четыре дня. С этими… Проблемами, я совсем замоталась, что забыла. — Ты практически живешь в гребанной больнице, Аннабелль, сходи к гинекологу, черт тебя дери, — я практически вижу, как Джоди закатывает глаза. — Да, я думаю… Он бы настоял на этом, — утираю слезы и уставляюсь на дверь, за которой лежал Гарри. — Детка, вы пережили столько моментов, вы пронесли свою любовь через разлуку в три года… — Не думаю, что он дождётся меня на том свете, — перебиваю её я раздражённо. — Перестань быть чёртовой эгоисткой, Аннабелль! Он там лежит один! А ты трусишь туда зайти, как маленькая девочка! Ты же любишь его?! Прекрати делать из всего трагедию! Он выкарабкается! Он все ещё жив! Я сбрасываю и кидаю телефон на другой конец дивана. Сначала я чувствую, как вся моя ненависть направляется на лучшую подругу, а затем расслабляюсь. Она ведь права во всем. Я сижу здесь и уже прощаюсь с ним из раза в раз, а он лежит там, все ещё живой и с шансами на выздоровление. Решительно поднимаюсь и дохожу до двери. Но моя рука застывает над ручкой, а я так и не решаюсь.Рождество
Смотрю на бледное, но такое красивое лицо, и сглатываю. Сегодня с утра благодаря миситеру Салова мне удалось посетить гинеколога и сдать все необходимые анализы. Мисс Эрихштейн заверила меня, что на фоне стресса пошёл сбой цикла и в скором времени у меня должны пойти месячные. Но чтобы на все сто процентов убедиться, что у меня нет никаких воспалений, она взяла анализы. Сглатываю и слегка касаюсь тёплой руки, проводя по костяшкам: они были идеально чистыми, что нельзя сказать о других частях тела. Я с трудом зашла сюда, но то, что я увидела, привело меня в состояние шока: все лицо Гарри было в царапинах, на некоторых частях тела были бинты, несколько трубок, вставленных в его рот, видимо, для питания, ещё какие-то аппараты, о которых мне ничего не было известно. Но все было не так плачевно, как мне показалось. Сейчас где-то на втором этаже собрали консилиум по его случаю. Динамика не пошла вверх, а остановилась на месте, заставляя докторов усомниться. Они дали ему так мало времени, что разрывало меня на части. В одно мгновение, мне захотелось свернуть горы, проплыть океаны, лишь бы знать, что в конце будет маленький шанс для того, чтобы спасти Гарри. Позволяю себе сжать его руку, но замечаю, что расстраиваюсь, потому что не вижу ответной реакции. Сегодня Рождество, и я всем сердцем надеялась на рождественское чудо, и в который раз ругала себя за то, что не зашла сюда раньше. Как много я могла бы провести с ним времени, если все обернётся не в нашу пользу? — Мне так жаль, — тихо говорю я и подношу его руку к своим губам. Капли слез попадают на его кожу и скатываются вниз по предплечью, достигая локтя. — Знаю, это слова врачей и всех остальных, но… Мне так жаль, что все так вышло. Я должна была тебя догнать тогда, после того, как Николас оклеветал меня, сказать всю правду. Я должна была спасти нас, остаться дома и не подвергать твою жизнь опасности, — я закрываю глаза и мягко улыбаюсь. — Я вдруг поверила, что могу быть беременна, представляешь? — улыбка впервые за последние дни искренне касается моих губ. — И я подумала, что если действительно попытаться? Не просто секс без защиты, а целенаправленно идти к этому? Знаю, ты лечишься, но, может быть, есть и другие способы лечения? Ты же никогда не пробовал это с кем-то… Зачать ребёнка. Так почему бы нам не попробовать? Теперь, когда все опасности позади, когда ты очнешься… — я заставляю себя замолчать и открываю глаза, чтобы посмотреть на него в надежде, что столкнусь с таким родным взглядом зелёных глаз. — Я такая глупая, Господи. Гарри, как ты можешь любить меня такую, а? Наверное, это очень тяжело, — качаю головой и тяжело вздыхаю. — Самое страшное, что я не смогу без тебя. Нет, это не пустые слова, Гарри. Я чувствую, как моё сердце по-тихоньку умирает вместе с тобой. И если ты не очнешься… Я уйду за тобой, я клянусь тебе, я… — вздрагиваю и ежусь. — Да, ты хотел, чтобы я была рядом с Джеймсом, знаю, но… Как я могу быть для него мамой без тебя? Переживёт ли он, когда потеряет того, кого любит всем сердцем? Гарри, — я говорю жёстче и грубее. — Не смей, слышал?! Я клянусь тебе, если ты, Гарри Эдвард Стайлс, позволишь себе оставить меня, то я приду за тобой в любой уголок этой чёртовой вселенной и достану тебя даже из-под земли! Знаешь для чего?! Чтобы придушить вот этими руками! — я поднимаю вверх одну руку, как бы демонстрируя ему свое оружие, а второй продолжаю держать его за руку. Отворачиваюсь и уставляюсь в стену, чтобы сдержать слезы и не сорваться. Я обещала себе больше не плакать. Но Гарри все-таки заставляет меня плакать, но уже от счастья, когда слегка сжимает мою руку.