Красная линия.

Эдвард Все время пока я ехал на поезде, я пытался вспомнить, кем я был до Беллы. Глаза вниз, тихий, почти всегда молчаливый и соглашался со всем, что говорила Виктория. В моих глазах не было сопротивления. Не важно, что происходит – подчиняйся и принимай. Слушайся. Улыбайся. Не показывай пренебрежения. Не показывай злости или страха, если тебе не приказали. Я ненавидел то, что все это нужно повторить снова. Казалось, что это самая ужасная измена по отношению Белле, или, точнее, к доктору Белле. Я постоянно говорил себе, что это только на несколько дней… это игра. Самое печальное, что я был таким всего две недели назад. В моем подсознании мне казалось, что… хоть я и выучил пару новых трюков, внутри я все еще был слаб. Нет. Я не такой. И не буду таким. Притвориться на несколько дней, достать то, что нужно и убираться оттуда к чертям. Ты не станешь снова игрушкой Виктории. Борьба внутри продолжалась, когда я добрался до аллеи, которая вела к Огню. Здесь я впервые встретил Эмметта. Я осмотрелся кругом. Всё еще было темно. Интересно, было бы лучше, если бы я умер здесь? Было бы всем легче от того, что я пропал бы, как тот мальчик? Я вытащил ключ и выдохнул, щелкнул замком, дёрнув рукой, и открыл дверь. Когда я зашел внутрь, мурашки побежали по коже, и я сразу же понял, что я изменюсь, находясь здесь. Не было ощущения нормальности от того, что я нахожусь здесь, как это всегда было раньше. В раздевалке было темно. Все лампы выключены. Я слегка приподнял язык во рту, прикасаясь к маленькому квадратику. Будь осторожен. Темница всегда закрыта, и ключ от нее был только у Виктории. В другом случае я мог бы просто проскользнуть сюда, зайти в темницу, достать улику и убежать. Но ничего не бывает так просто в этой жизни. Я прошел мимо раздевалки и еще раз переступил красную линию. Она практически зашипела на меня, в отличие от Виктории зная о том, что в этот раз я не такой, как раньше. Я не оставил свою душу и сердце, переходя через нее. Теперь я переступил через тебя, будучи собой, проклятая линия. Отец Кэйти теперь в клубе… Любимый Беллы здесь... И я больше не тень шлюхи. Я кто-то…. Я что-то значу. Я жив и у меня есть плоть и кровь. Я особенный. Я любим. Я еще не видел Викторию. Я даже не мог уловить запах её духов. Может я пришел раньше неё. Может она проспала. О да, конечно. На секунду я представил, как Чарли колесит по окрестностям, ища хорошую парковку, где его не будет видно из клуба или его окрестности. И наушник на месте, в ожидании услышать самые позорные звуки. Я всё еще ненавидел, что ему, да и кому-либо вообще, придется слушать это. Но я был унижен и раньше. В клубе было пусто и темно, клетка вампира свисала с потолка, практически улыбаясь, будто она скучала по мне. Я проигнорировал её и повернул направо, где был коридор с приватными комнатами. Мне не нужен свет, чтобы ориентироваться здесь. Я знал его сердцем… да и темнота всегда была моим другом... до недавнего времени… пока ангел не показал мне магию света. Пожалуйста, Белла, прости меня. Мне было ужасно больно думать о ней; мои ноги были словно каменные, пока я шел по проходу. Пожалуйста, подожди. Я умру за тебя. Я истеку кровью, буду кричать, умолять, голодать и гореть за тебя. Только не теряй веры в меня. Подожди. Спускаясь вниз по лестнице, я, наконец, достиг подвальных помещений Огня. Здесь происходят самые главные события клуба. Здесь можно достать наркотики, обычно в тех двух комнатах справа. Я прошел вниз по коридору, мимо двери в темницу. Она была заперта на простой замок и на тот, который висит. Дверь в конце этого темного коридора со стенами из серых кирпичей ведет в комнату, которую она называла моей. Она не заперта. В ней не находилось ничего особенного большую часть времени, только я. Открыв дверь, я включил свет, и лампа над моей головой зажглась резким и очень ярким светом, причиняя глазам боль, из которых буквально искры повалили. Я закрыл глаза, пытаясь приспособить. Какой бы она ни являлась, комната не была в моем вкусе. Серые кирпичные стены, простая кровать с металлическими манжетами, две пары в изголовье и две пары в ногах. Я редко сплю прикованным, но и такое бывает. Манжеты всегда должны быть здесь, - это одно из правил Виктории. Постель аккуратно застелена черным пледом; я не был уверен, кто это сделал, - то ли я, то ли кто-то, пока меня не было. Неважно. Я поставил сумку на кровать, зная, что пока что можно не ее не разбирать. У меня были проблемы, и я ничего не могу сделать, пока не получу своё наказание. Я снял майку, сложил ее и положил ее на кровать. Разулся, снял носки, положил их в кеды и запихнул под кровать. Я прокашлялся и расстегнул джинсы, спустил их, обнажая моё белое нижнее белье, поднял одну ногу, чтобы снять штаны, а потом другую. Сложил их и положил рядом с майкой. - Теперь белье, шлюха, - прошипел на меня раб, живущий внутри. Я приказал себе начать играть свою роль, и повиновался. Я выдохнул и, нахмурившись, стянул вниз бельё, чувствуя холод на заднице. Сложив, я положил их поверх джинсов. А теперь самое интересное. Белла, умоляю, прости. Казалось, мне потребовалась вечность, чтобы сделать это, но я опустился коленями на бетонный пол, наклонил голову вниз, чувствуя стыд, и сложил руки за спиной, а потом еще и убедился, что моя осанка была правильной. Не сутулиться, не горбиться. Я хотел плакать. И я чуть не сделал это. Но я продолжал орать на себя, что я должен быть сильным, быть таким, каким я был, даже если это только игра. Я старался. Старался еще. Снова и снова. Мои колени начали немного ныть, но я привык к этому. Я уже давно не стоял на коленях. Было приятно… чувствовать свободу. Я услышал стук ее каблуков на лестнице и напрягся. Я всегда напрягался, когда Виктория появлялась на горизонте. Смотри вниз. Соглашайся со всем, что она говорит. Не показывай ей свои новые глаза. Те, которые тебе дала доктор Белла. Те, которые полны радости, гордости и силы… глаза, наполненные свободой. Прячь их, как и все остальные ценные вещи. Виктория скорее выцарапает их, чем позволит тебе иметь что-то настолько изумительное. Она почти здесь. Она не торопится и всегда делает из своего прихода фарс. Теперь я чувствовал аромат её духов. Мне не хватает запаха клубники и фрезий. Мне не хватает света. Мне не хватает тёплого одеяла и мягких подушек… и тишины. Мне не хватает бормотания Беллы во сне. Я уже хочу домой. Я в полной жопе. Я непроизвольно вздрогнул, когда Виктория неожиданно заговорила, отрывая меня от теплых и уютных воспоминаний. - Доброе утро, Эдвард, - сказала она довольно приятным голосом. Я все еще не видел ее, в поле зрения попадало только то, что было прямо у меня под ногами. Но вскоре я мог увидеть часть ее туфель. Только Виктория могла носить высоченные красные каблуки в 6 утра. - Отвечай, - сказала она так же сладко. - Доброе утро, Виктория, - я очень старался говорить соблазнительно и спокойно. Я снова почувствовал квадратик под языком, надеясь, что скоро смогу вытащить его изо рта и спрятать в темнице. Она подошла ближе и погладила меня по волосам. Я уверен, что она осматривает меня. Это прикосновение не было нежным, нет, по ее мнению, оно было словно прикосновение уверенной твёрдой руки к лошади. Руки, проверяющей её состояние перед забегом. Я заставил себя закрыть глаза и слегка простонать. Ей нравилось, когда я хотел ее, нуждался в ней, хотел чувствовать касание ее рук. Я приказал своему члену встать… но он подчинился только наполовину. Казалось, он выдохнул и задрожал, когда я почувствовал ногти Виктории, массажирующие мой затылок. Прости меня, Белла. Я не хочу использовать тебя для чего-то столь неправильного, как это… но… мне нужно представить тебя. Представить, как ты ходишь вокруг меня, прикасаясь, как к собственности… Нужно перемотрать обратно DVD. - Хороший мальчик. Я тоже по тебе скучала, - Виктория продолжала играть с моими волосами, и я немного притих. - Молчи. Слава Богу. Молчать иногда так легко. А иногда нет. Неожиданно я вспомнил, как мои губы были сжаты металлической проволокой, но я тут же попытался забыть об этом, закрыв глаза. - Только посмотри, что сделала с тобой Рэйвен, - непринужденно сказала Виктория, проведя рукой вниз по моему затылку к шее. Ее пальцы двигались по моим шрамам. Теперь её руки были на моей заднице. Она стояла сзади меня, ее ноги были рядом с моими, когда она начала массажировать меня. Я зажмурился сильнее и сжал зубы, но натренированный раб внутри меня потребовал, чтобы я расслабился. - Ты под прикрытием, - сказал он мне, - Играй свою роль, твою мать. Я заставил себя расслабиться, а Виктория толкнула меня в спину и приказала: - Вниз, мальчик. Я стоял на четвереньках и смотрел на пол, а она раздвинула мои ягодицы и начала исследовать меня на предмет ущерба. - Она тоже насиловала тебя, - мне показалось, что она сказала это как утверждение, будто все знала, будто разговаривала с Рэйвен после… моя паранойя началась с новой силой. - Кровь была? - она грубо осматривала меня. - Отвечай. - Нет, Виктория, - ответил я, пытаясь сдержаться и не заорать. Через несколько минут она прекратила и схватила меня за волосы на затылке, снова поднимая на колени. - Вставай, мальчик. Мои руки вернулись на место за спиной, а Виктория обошла меня и встала слева. - Тц, - она громко цокнула языком, и сказала уже не так радостно. - Ты потолстел, шлюха. Она ущипнула меня за бедро и повернула руку так, что защемило и кожу. Я вздрогнул, но не осмелился закричать или даже охнуть. Я смотрел вниз, вспоминая вкуснятину у Беллы… Я не достаточно тренировался в эти две недели. Дерьмо. Виктория резко ударила меня по лицу, и я почувствовал, как весь воздух вышел из меня. Дерьмо! Я чуть не выронил жучок. Я сильнее прижал его языком и закрыл рот. - Смотри вниз, - сказал я себе и подчинился. - У тебя не было времени на тренировки? - спросила она, ударив меня по другой щеке так же невыносимо сильно. Мне не дали разрешения говорить. Я должен просто принять это, молча. Она схватила в кулак мои волосы, и тогда я почувствовал злость. Ее злость. Раньше я гордился тем, что делал свою работу и никогда не жаловался, что не доставлял проблем Виктории. А теперь меня тошнило, когда я думал об этом. Интересно, что же Белла увидела во мне, когда я впервые пришел к ней и рассказал ей все… моя слабость должна была отпугнуть ее. - Гребаная ленивая шлюха, - пробормотала Виктория, отпихивая мою голову, а я снова опустил ее так, как было нужно. - Ты ешь так, завтра ничего не будет. Так вот останешься без еды на два дня. - Ты не заслужил мой ошейник, - строго сказала она, стоя передо мной с руками на моих плечах. Это первые справедливые слова за сегодня. - Ползи в темницу, бесполезная тварь, - выплюнула она. Я снова опустился на четвереньки, вышел из комнаты и направился вниз по коридору. Я слышал, как она молча идет за мной, пока я полз в среднем темпе, как ей и нравилось. Я дополз до двери и остановился, все еще стоя на четвереньках, когда Виктория обошла меня и, отперев замки, толкнула дверь. - Внутрь. Я забрался в темную комнату и стал ждать, стоя на четвереньках, пока не включится свет. Зажглась очередная яркая лампа. В этой комнате было несколько абсолютно разных ламп. Красный свет – для наказаний, которые почти что приносят удовольствие… Тусклый оранжевый свет – для отдыха между сессиями... А резкий белый свет, который только добавляет напряжения и не оставляет темных углов, он для особенно тяжелых моментов. Сейчас включен белый свет. Свет, при котором я смотрел, как Виктория убивала. Мне не нужно было поднимать глаза, чтобы увидеть, что здесь находится. Эта комната так же знакома мне, как и весь клуб. Большая, просторная, без окон, снова серые кирпичные стены, украшенные множеством разных полок и крючков, на которых были всевозможные игрушки и оружия Виктории, которые она собирает годами. В дальнем углу был крест в виду буквы Х, обычно накрытый простыней. Большой крест, обитый черной кожей с металлическими петлями на каждом конце, а так же с ремнем на застежке посередине, чтобы держать талию смирно. На двух стенах были металлические квадраты, а к ним прикреплены петли, держащие цепи. Еще здесь был позорный столб из вишневого дерева, который так любила Виктория и который я должен каждый день чистить. Еще здесь была большая клетка, свисающая с потолка. И еще одна поменьше стояла в левом углу. В ней я мог только лежать или сидеть в позе эмбриона. В этой комнате были как и старые вещи, так и новые, которые менялись по настроению Виктории. Я был уверен, что сегодня увижу что-то новое. Интересно, с чего Виктория начнет, и насколько она зла на меня. Время покажет. Я не помню, когда вызывал проблемы у нее, и даже несмотря на то, что мне тут постоянно причиняли боль, это был мой первый серьезный проступок. Это что-то новое. Виктория закрыла дверь за нами, но не заперла ее как делала обычно. - Поднимайся, - она снова дернула меня за волосы, и я поднялся на колени, сложив руки за спиной. - Ты сильно расстроил меня, Эдвард, - она была у стены, рассматривая игрушки. - Я так хорошо натренировала тебя. Ты же был идеален. А эта маленькая пизда испортила тебя. Я нахмурился, прищурив глаза в ярости. Она говорит о Белле. Ты сама гребаная сука! Я чуть не поднял на нее глаза, но потом раб внутри меня, который хотел продолжить играть свою роль, схватил меня за горло, напоминая, что мне здесь нужно сделать. - Мне придется начать все сначала, - вздохнула Виктория, и я услышал лязг цепей за собой, когда она подошла ко мне со спины. Я почувствовал холодный металл на запястьях и услышал щелчок, когда наручники замкнулись. Снова звон металла у моей шеи, и щелкнул еще один замок. Цепи от ошейника и наручников соединились, заставив меня выгнуться. Я смотрел на потолок. - Я не хочу делать это с тобой, Эдвард, - Виктория провела пальцем от моего подбородка вниз по шее. Затем она обошла меня и начала одевать такие же наручники на мои лодыжки, цепь так же присоединялась к прошлой конструкции. - Ты вспомнишь, как идеальна я была для тебя, - сказала Виктория, двигая пальцами по моей заднице, - Ты будешь умолять, когда снова увидишь меня. Вспомнишь, как ты был счастлив со мной. Сомневаюсь. Я был более чем уверен, что у нее не получится вызвать у меня такие чувства. Никакая боль не испугает меня настолько, чтобы я вернулся к тому, что было. И потом она позвала его: - Заходите, Сэр Кэвин. Дверь в темницу открылась и внутрь зашел высокий, мускулистый мужчина. У него были черные вьющиеся волосы, лицо словно у модели и идеально высеченные кубики на животе. На нем не было футболки, а только кожаные штаны с серебряной цепочкой на правом бедре. Его ботинки зловеще цокали об пол. Он посмотрел на меня, улыбаясь белозубой улыбкой, а загорелая кожа контрастировала с серыми стенами. Он остановился около меня, скрестил руки на груди и склонил голову, глядя на меня в течение нескольких минут. Он даже не потрудился скрыть тот факт, что опустил глаза вниз и не убирал их достаточно долго. Моя эрекция умерла моментально, и я уже ждал наказания. Виктория схватила меня за волосы сзади, словно пытаясь держать меня на месте. - Сэр Кэвин, это Эдвард, - представила она меня милым голосом. - Здравствуй, Эдвард, - сказал Кэвин. У него был глубокий и мужественный голос, и мужчина искренне улыбался. Я только выдохнул, молясь, чтобы мои догадки не оправдались. Виктория бы не поступила так со мной. Она знает, я ненавижу это. Больше всего на свете. Я сказал ей с самого начала, что никаких мужчин. Вот пиздец! - Подойдите, Сэр Кэвин, - предложила ему Виктория подойти ближе. - Можете потрогать его. БЛЯДЬ! Нет, Виктория, НЕ ДЕЛАЙ этого со мной! Я же не настолько провинился!! Нет, она не сделает этого. Она пытается запугать меня. Он подошел ближе, двигаясь медленно и осторожно, будто я был олененком или кем-то в этом роде. - Шшшш, все в порядке… - заверил он меня, приближаясь. - Я не сделаю тебе больно, ангел. Я еще раз шумно выдохнул, и мой страх было определенно слышно, а Виктория дернула меня за волосы, напоминая о поведении. Он стоял передо мной и неуверенно начал поднимать руку. Дыхание стало слишком громким, что не было хорошим знаком. Теперь они оба знали, что я начал сильно паниковать. Я старался держать себя под контролем… взять себя в руки. - Расслабься, малыш… - он старался утешить меня, встав сбоку, чтобы не возвышаться надо мной, словно доминант. Казалось, он на самом деле говорит искренне и заботливо, но может он думал, что я прикидываюсь для игры, чтобы сделать все более эффектно. Может быть, он не знает, что это худшее наказание для меня какое только могло быть. - Мне нравится твои волосы, - сказал он, медленно гладя меня по ним, не дергая и не вытягивая их. - Такие мягкие. Очень красивые. Я закрыл глаза и почувствовал, как подступают слезы, пока Виктория говорила с Сэром Кэвином. - Он очень красивый, - согласилась она. - Вообще он хороший, но недавно он заслужил порку, как вы можете заметить. - Бедняжка, - ответил он, сочувствующе, а его пальцы мягко прикоснулись к паре шрамов на моей спине. Я зажмурился, чувствуя, как слезы вытекают из-под моих век, а мое тело откровенно задрожало. - У него раньше никогда не было мужчины, - сказала Виктория. – Как я уже говорила, он пользовался только игрушками. Если что-то с ним будет не так, можете причинить ему боль. Он раб боли, так что ему не привыкать. Только не оставляй следов, которые могут долго заживать. Я хочу, чтобы он работал наверху на следующей неделе. И, как всегда, пользуйтесь презервативами. Мой язык ожил, и я услышал свой крик: - Виктория, пожалуйста! Она сильнее отдернула мою голову назад и сильно ударила меня по губам. Я вздрогнул, чувствуя там теперь пульсирующую боль. - Ему нельзя говорить! - она снова дернула меня, и, кажется, я почувствовал вкус крови. Я прижал язык к нижнему небу, чтобы не проглотить и не повредить жучок. - Но если будет желание, можете разрешить ему, - сказала она Кэвину. - Не думаю, что он доставит тебе неудобства. Как только он привыкнет, то все будет нормально. - Ты же знаешь меня, Виктория, - сказал он. - Я не жестокий хозяин. Я очень добр со своими подчиненными. - Я знаю, - думаю, она улыбается. - Поэтому я выбрала тебя, чтобы ты был первым для Эдварда. Он мой малыш, и я люблю его. Я ненавижу, когда ему больно… но я решила, что ему это нужно. Он готов к этому. ПЕРВЫМ?! Будет кто-то еще?! Хотя было противнее еще то, что она говорила о своей любви ко мне. - Он очень милый раб, - она говорила так, словно меня здесь не было. Или я просто какой-нибудь пони, который не понимает человеческой речи. – Он просто напуган, - пояснила Виктория. Они смотрели на мое лицо, которое явно уже было мокрым от слез. - Да все нормально, - выдохнул Кэвин, проведя пальцами по моей щеке. - Я буду добр с ним, Виктория. Обещаю. - Я знаю, - сказала она, и я закрыл глаза, тихонько издав звук от боли. Сэр Кэвин прикоснулся к моим губам большим пальцем руки, и я начал задыхаться. - Позволь мне попрощаться с ним, и он твой, - попросила Виктория, и Сэр Кэвин ушел в дальний угол, оставив нас наедине. Если у меня и был шанс умолять, как собака, то как раз самое время. - Виктория, пожалуйста, пожалуйста… - выдохнул я, сотрясаясь словно лист на ветру. - Не делай этого, ПОЖАЛУЙСТА! Я сделаю все, что ты захочешь, я клянусь! Она проигнорировала мою мольбу и заткнула меня поцелуем. Ее язык глубоко пробрался ко мне в рот, изучая все в нем, а я пытался удержать жучок под своим. - Сэр Кэвин очень милый, - сказала она после. – И будь хорошим мальчиком, и мы увидимся ночью. Я обещаю. Я чувствовал себя, как ребенок, которого первый раз оставляют в детском саду. - Пожалуйста, не надо, - умолял я, позабыв о чувстве собственного достоинства, да и слезы затуманивали мой взгляд. - Прости! Я люблю тебя, Виктория, пожалуйста... пожалуйста? Я хочу тебя… Я люблю тебя… Я так сильно люблю тебя! Белла, пожалуйста, пожалуйста, не слушай, не надо ненавидеть меня. Это неправда, но я должен сказать это! Я скажу все что угодно, чтобы избежать этого! Я пытался снова поцеловать Викторию, пытался дотянуться, но она выпрямилась, и посмотрела на меня вниз, улыбаясь, а я просто превратился в ноющего щенка. - Я тоже люблю тебя, Эдвард, - она прикоснулась к ямочке на моем подбородке, - Именно поэтому я должна наказать тебя за плохое поведение. Это полезно для тебя. Помни, что ты… и кому ты принадлежишь. Когда я вернусь, то мы поговорим. - Нет, пожалуйста, не бросай меня, Виктория. Не бросай меня здесь! - я моргнул, показываю больше слез, цепи на мне зазвенели, когда я начал дергаться, теперь я по-настоящему поверил в это… Она оставит меня с этим парнем на целый день! - Ты должен благодарить меня за то, что я оставляю тебя с добрым доминантом, - она провела руками по моей шее и остановилась на моих плечах. - Я могла отдать тебя злому. Неприятному. Не надо умолять. Ты расстроишь Сэра Кэвина. Сделай так, чтобы я гордилась тобой. Будь хорошим мальчиком. Она отступила на шаг или два и посмотрела мне в глаза. В ее глазах было желание. Опять она хотела меня. Ее возбуждение вызывало тошноту. Ей нравится видеть страх, она любит, когда я плачу, как ребенок, и я уверен, она обожает то, когда я говорю, что люблю ее. И она назвала Беллу пиздой. - Поблагодари меня, Эдвард, - приказала Виктория ангельским голосом. Я содрогнулся. Больше всего я хотел убить ее, выпить ее кровь, а потом танцевать самбу около ее дергающегося тела. Но я знал, если не подчинюсь, она может привести сюда еще одного мужчину для меня завтра. Я попытался скрыть свою ненависть к ней настолько сильно, насколько только мог и вздохнул. - Спасибо, Виктория. Она улыбнулась мне, а потом подняла глаза на Сэра Кэвина и просияла. - Видите? - спросила она. - Он на самом деле милашка. Его ногти были у моих лопаток, он двигался нежно и медленно. - Все будет хорошо, - ответил Кэвин. Блять! Я был уверен, что этого никогда со мной не случится. Единственный кошмар, которого я мог избежать… до недавнего времени. Я старался пробудить свою храбрость и вспомнить то, что я сказал Белле. Если это то, что мне нужно сделать, чтобы освободиться для нее и Кэйти, то я сделаю это. Боже, пожалуйста, убей меня… или отключи! Сделай что-нибудь! Виктория снова посмотрела на меня и повторила «Я люблю тебя, Эдвард». И потом она ушла, закрыв и заперев дверь за собой. Я почувствовал легкое любопытство, не против ли Сэр Кэвин сидеть здесь весь день. Или может она дала ему ключ. Я бы хотел спросить, но не мог рисковать. К тому же мои перспективы были более страшными. После минуты тишины, я услышал Сэра Кэвина за своей спиной. Он стоял далеко, дав мне время и пространство, чтобы успокоиться и отдышаться. - Можешь расслабиться, твоя Госпожа ушла, - пытался успокоить меня. Он и понятия не имел, что я боюсь далеко не ее. Я не ответил, зная, что никакие мольбы не помогут мне с НИМ. Мне глобальный пиздец, и я знаю это. Сэр Кэвин отошел в другую сторону комнаты, приготавливая что-то, на что я не хотел смотреть. И нечто внутри меня сказало, что сейчас подходящее время, чтобы оставить жучок где-нибудь, так как Виктории нет, и никто не наблюдает за мной. Но потом я подумал о Чарли, которому придется выслушивать несколько часов извращенной хуйни, когда меня будет насиловать мужик, рассказывая как правильно надо сосать. Нет уж. Я не могу. Я не могу позволить кому-либо слышать это. Прости, Чарли. Я достал квадратик из-под языка и поместил его на один из моих задних зубов. Прости, Белла. Не бойся. Я выйду, когда у меня будет доказательство. Нам не нужен жучок сейчас. И я резко и с силой надкусил его, он треснул под моими зубами и раскололся, когда я снова сжал его между зубов и проглотил крошечные осколки. Голос Кэвина прозвучал прямо за мной, и я слегка вздрогнул. - Не нужно бояться меня, Эдвард, - сказал он, мягко массируя руками мои плечи и обжигая губами мое плечо. Он совершенно не замечал, как я напрягся и поморщился, стараясь контролировать свое дыхание. – Ты мне нравишься, - его голос прозвучал словно в тумане позади меня. Он медленно обошел меня и встал передо мной, глазами изучая мое лицо. Он медленно провел пальцами по моим губам, и я тяжело выдохнул. - Ты такой красивый, - довольно искренне сказал он. - Твои глаза… твоя кожа… нос…. Он игриво провел пальцем по моему носу и легко стукнул по кончику, заставляя меня дернуться назад, но у меня это плохо получилось из-за цепей. Этот парень не был похож на какого-то злого или больного насильника. Но все равно, он знает, что я не хочу этого, и он все еще здесь. Он просто хочет смягчить свою атаку приятными словами и нежными пальцами. Это только все ухудшало. Лучше бы он ударил меня до крови. Во всяком случае, - это честно. А он ведет себя так, словно мы созданы друг для друга. - Твои губы… - он снова прикоснулся к моим губам большим пальцем и добавил. - Такие мягкие. Должно быть их приятно целовать. Он наклонился и открыл рот, чтобы поцеловать меня, но я резко дернулся, лязгнув цепями, зажавшими меня. - Нет, нет, Эдвард… - нежно предупредил он, массируя кожу под ошейником. - Не причиняй себе боль. Мы пока не будем целоваться, если ты не хочешь. Позже. Я ведь тоже был рабом, Эдвард, - признался Кэвин, гладя меня, но я только задрожал сильнее. - Я знаю как это – страдать. Я не хочу причинять тебе боль, ангел. Я хочу только угодить тебе… и получить удовольствие от тебя, если ты хочешь доставить мне его. Я потерплю. Я нежный. И я хочу тебя. Ты такой красивый, Эдвард. Ты знал об этом? Я моргнул, смахивая накопившиеся слезы. Снова слезы. Жаль, что этот парень не противный и не отвратительный, который мог бы просто взять меня и покончить с этим. Но… Уверен, что Виктория хотела именно этого. Медленный день с нежным любовником, который будет растягивать каждый шаг, говоря о том, какой он заботливый и что он находит меня красивым. Это была ее версия больных шуточек. И сейчас я испытывал на себе всю их тяжесть. - Пожалуйста, не плачь, - сказал Кэвин, взяв мое лицо в свои руки, целуя мои слезы и щеки. - Я обещаю, что не причиню тебе боли. Не плачь, прошу.

***

Я закрыл глаза, облокотившись лбом о прутья клетки, позволяя тяжелым слезам цепочкой скатываться из моих глаз. Мне было тяжело, а еще этот нежный оранжевый свет. И потом я вспомнил лицо мальчика… он плакал… и кричал, истекая кровью. Я заставил себя сконцентрироваться на том, зачем я здесь, почему делаю это. Какое хрена я должен сидеть в этой клетке, плакать и испытывать жалость к себе, когда он заплатил максимальную цену в этой самой комнате? Я должен исправить это. Таня… Мне так жаль за то, как я обращался с тобой. Я знаю, что ты старалась изо всех сил. Пожалуйста, помоги Белле, и не смотри на то, что происходит со мной сейчас. Утешь Беллу. Помоги ей сосредоточиться на ее учебе и работе. Держи ее в безопасности. Держи дальше отсюда. Сэр Кэвин оставил меня около часа назад. Он сказал, что уже вечер, и что он попытается принести мне чего-нибудь поесть. С тех пор я его не видел. Я снова грубо потер свои губы, пытаясь избавиться от его вкуса, а запах его одеколона преследовал меня, его спокойный, заботливый голос всё еще издевался надо мной в моих мыслях. Я впился руками в волосы и шмыгнул носом, заметив, что мои ноги все еще дрожат. - Хватит, - сказал я им вслух, положив руку себе на бедро. Сначала я услышал шаги, а затем, как открываются замки, так что пришлось быстро вытирать следы от слез, чтобы потом не слышать насмешки о том, что я тут рыдаю после своего свидания с сэром Кевином. Придется много играть, чтобы заставить Викторию почувствовать, что я не ненавижу ее после сегодняшнего. Вспыхнул белый свет, и я зажмурился, ослепленный от внезапного яркого света. Виктория зашла внутрь и закрыла дверь за собой, в ее руках была булочка и бутылка с водой, она улыбалась так, словно принесла мне охрененный ужин. Я опустил глаза, молясь, чтобы хоть кто-нибудь или что-нибудь помогло мне держаться своего плана. Теперь я должен быть хорошим. Я должен быть влюблен в эту Королеву Сук. - Как дела, подстилка? – спросила Виктория, изображая беспокойство. Подстилка? Да иди ты на хуй! - Я в порядке, - солгал я, глядя на свои ноги. Виктория подошла к правой стороне клетки. - Поешь, милашка, - она протянула мне булочку, и я взял ее, не поднимая глаз. Я не мог. Если я посмотрю на Викторию, то вгрызусь ей в горло и буду заперт тут навсегда. - Спасибо, Виктория, - я сделал все возможное, чтобы заставить свой голос звучать благодарным за булку, а затем она отдала мне и бутылку. Я жевал, стараясь откусывать маленькие кусочки, после ее комментария о том, что я ем как свинья, и что я такой жирный мудак. Я просто выглядел здоровым, не таким костлявым и жилистым, как раньше, и это сводило ее с ума. На булочке не было масла. Боже, я ненавижу тебя, Виктория. Надеюсь, я увижу, как ты ешь хлеб с водой в своей оранжевой тюремной форме. - Что-нибудь болит? Ах, теперь тебе жалко меня? Боже, я сейчас пошлю ее на хуй. - Нет, - соврал я. - Кому ты принадлежишь, Эдвард? - она скрестила руки на груди и приподняла бровь. - Тебе, Виктория, - я все еще смотрел на хлеб, не особо следя за эмоциями голоса. - Скажи, что любишь меня, - улыбнулась она. - Я люблю тебя, Виктория, - я слегка поднял свой взгляд, встречаясь с ее… а затем снова опустил его. Она подошла ко мне ближе и сказала: - Посмотри на меня, Эдвард. Я полностью поднял глаза, и она посмотрел на меня с таким сочувствием в глазах. - Я знаю, что тебе больно… и ты расстроен… и шокирован, - сказала она. - И я не виню тебя. Я не хочу наказывать тебя так же снова. Но ты заслужил это. Я не такая глупая, как ты думаешь, Эдвард. Ешь свой ужин… я вернусь позже. Мне нужно пойти наверх, ведь клуб скоро откроется. Поспи немного после еды. Я выпил всю воду после того как доел булочку, и сразу же отругал себя за это. Мне же захочется в туалет, и я уверен, что она использует это против меня, как очередное наказание. А что если в этой воде что-то было? Что-то, что усыпит меня, а я потом окажусь в подвале у Рэйвен? О Боже, нет. Оставайся в сознании! Главное – не спать! А что если вода была нормальной, я просто накручиваю? Интересно, Эмметт наверху? Надеюсь, Белла не звонила ему после того, как мой жучок сломался. Он все равно не сможет попасть сюда, так как у него нет ключей. Надеюсь, он не будет пытаться приблизиться к темнице. У него будут тогда неприятности. Я начал придумывать способы убийства Виктория, и прежде чем я осознал это, я уже свернулся калачиком на полу клетки, мечтая об одеяле. Затем я улыбнулся сам себе, когда представил, как облил бензином связанную Викторию и слушал, как она умоляет оставить ее в живых. А я ждал, играя со своей зажигалкой, давая ей подумать об этом еще немного, прежде чем зажег фитиль. Несколько я начинал дремать, но свет был слишком ярким. Жаль, что не включен красный свет, или лучше бы была полная темнота, которая позволила бы мне насладиться полнейшей пустотой. В этом мире быть слепым – благословение. Не знаю, сколько на самом деле прошло времени, казалось, будто целая вечность, когда я услышал, что замки опять открываются. Я поднялся и сел, потирая глаза и вздрагивая от боли в затекших мышцах. Они привыкли к мягкой постели по ночам, к теплу, а не к позе зародыша, в которой я спал сейчас. Белла Свон избаловала меня. Белла Свон… Такая далекая сейчас... как Венера. - Просыпайся, просыпайся, соня, - прозвучал голос Виктории поблизости, и я слегка поднял взгляд, глядя, как она открывает клетку и отходит от нее к другой конец комнаты, приказав. – Выходи и встань на колени в центре. Время выступить для моей хозяйки. Я выполз из клетки и прошел на четвереньках до центра комнаты, поднялся на колени и сложил руки за спиной, убедившись, что поставил правильно осанку. Глаза вниз. Внутри себя, я хотел подскочить и схватить ее сзади, грубо сжать рукой ее горло, потребовать образец своей крови и потом запереть ее в клетке. Но она бы умерла сначала. Она хоть и тронутая, но умная. Она бы даже не прислушалась к голову разума и не посмотрела бы на свое затруднительное положение. Она бы наслаждалась битвой. Она бы выиграла, а Белла заплатила бы за это. Кэйти бы заплатила. Просто подожди, сказал я себе. Всему свое время. Будь терпелив. - Тебе понравился Сэр Кэвин, Эдвард? - спросила Виктория и подошла ближе. - Да, Виктория, - ответил я, стараясь, чтобы моей голос не был таким мертвым, а еще я хотел, чтобы она просто позволила мне попытаться забыть это. Чтобы не было больше шуток на эту тему. - Он был очень доволен тобой, - она гладила меня по волосам, а я делал вид, что мне это нравится. Я закрыл глаза, немного наклонил голову к ее руке и тихо промычал. - Он предложил мне продать тебя ему, - усмехнулась она, - Что об этом думаешь, мой питомчик? - Пожалуйста… нет… - я выдохнул. - Я хочу быть твоим. Я не хочу принадлежать никому другому. Я люблю тебя, Виктория... моя госпожа… Пожалуйста, пусть она поверит в это. Не знаю, насколько удачно я произнес это, но позже я почувствовал пальцы на своей щеке и начал целовать их. Она держала руку передо мной, и я начал прикасаться языком к ее тонким пальцам, целуя теплые, влажные фаланги. - Что на счет твоей подружки? - ревниво прорычала она, пока я целовал другую сторону ее руки. - У меня нет подружки, я твой раб. Твой раб навсегда, - выдавил я, надеясь, что не переборщил. - Не знаю, Эдвард, - неуверенно сказала она. - Ты выглядел чертовски счастливым с этой девчонкой на прошлой неделе... и бросил мне вызов, чтобы защитить ее от меня. Думаю, она тебе очень нравится. - Нет, - мой голос понизился и углубился, когда я начал нагло врать. - Я работал. Мне плевать на нее. Она даже не могла толком трахаться, пришлось всему учить. Я устал после двух недель с ней. Она ноющая маленькая идиотка. Плоская ботаничка. Я не мог дождаться, когда смогу вернуться домой. Я так по тебе скучал, Виктория. Пожалуйста… Она отступила назад на пару шагов, прерывая мои поцелуи и убирая руку от моего рта. Надеюсь, она поверила в мою болтовню о Белле. Я не хотел, чтобы Белла когда-либо почувствовала на себе гнев Виктории. - Почему ты заступился за нее той ночью? - она сняла что-то со стены и вернулась ко мне. - Ее отец - шеф полиции, - ответил я тихо. - Я не хотел потерять тебя. Я боялся, что тебя найдут и арестуют. Звучит логично, правильно? Но нужно еще добавить. - Она рассказывал, что ее отец раньше травмировал подозреваемых, - добавил я. - Он делает, что хочет с людьми, которые выводят его из себя. Он прострелил парню руку во время допроса. Я защищал тебя, Виктория. - Хмм, - сказала она, ущипнув меня за правый сосок, наклоняясь и облизывая его, а затем прикусила, заставляя меня зашипеть. Затем она разомкнула серебряный зажим для сосков с зубчиками как у аллигатора и защелкнула его на моем затвердевшем соске. Я низко простонал, закрыв глаза: я привык к такой боли и мог выдержать. Я не сопротивлялся и не издавал никаких звуков, когда она повторила то же самое с моим левым соском, кусая его беспощадно, пока он не напрягся, готовый для зажима. Я почувствовал, как металлические зубы сомкнулись на нем и резко вдохнул, стараясь быть тихим. - Так лучше, - сказала Виктория, осмотрев меня, и я почувствовал легкий удар электричеством. Не сильный… но достаточный для того, чтобы я вздрогнул от неожиданности. Она засмеялась и поцеловала мой лоб, словно бы извиняясь за невинную шутку. - Поцелуй меня, - она посмотрела вниз, и ее губы оказались прямо над моими. Я набросился на них, приподнявшись на коленях насколько возможно и проталкивая свой язык в ее рот, усердно работая, чтобы удовлетворить ее. Я закрыл глаза и начал представлять грудь Беллы... ее симпатичную маленькую попку. Мой член начал твердеть, подчиняясь мыслям о ней, и я почувствовал облегчение. Я должен убедить Викторию в своей верности. Я должен заставить ее почувствовать, что я люблю только ее. Я должен вернуть ее доверие. Я осмелился заговорить, надеясь, что она не накажет меня за это слишком сильно. - Только ты, Виктория, - прошептал я и застонал, целуя ее. - Мне больно думать о том, что я расстроил тебя. Я не хочу никого, кроме тебя. Только тебя. Причини мне боль…Изнасилуй меня… Истощи меня голодом… сделай, что угодно... Только не отпускай меня… пожалуйста… оставь меня. Я умру без тебя. Нужно быть осторожней, а то, кажется, перебарщиваю. Но потом она застонала, и я понял, что ей нравится это. Я снова почувствовал удар током и простонал, прикасаясь языком к ее нижней губе. Затем я продолжил поцелуй. - Ты будешь стараться изо всех сил, чтобы я простила тебя, да? - она потерлась своим носом о мой. - Да, Виктория… Боже, да! - взмолился я. - Ты лучшая игрушка, что у меня когда-либо была, - она поцеловала меня и запустила руки в мои волосы, - Я люблю тебя, Эдвард. - Я люблю тебя, Виктория, - прошептал я, целуя в ответ. - Мне жаль, что мне пришлось отдать тебя Сэру Кэвину сегодня, - сказала она мне в ухо. - Я заслужил это, - быстро сказал я. - Я не хочу забывать то, как мне повезло. Быть твоим – моя жизнь. Спасибо, что заботишься обо мне настолько, что я чувствую это каждую минуту. Я с трудом все это произносил, удерживая себя от рвоты, но, думаю, что хорошо справился с этим. Виктория протянула руку и нашла мой возбужденный член, сжимая его между пальцев. - Мой жеребец, - улыбнулась она, двигая запястьем вверх и вниз по нему. Я простонал, слегка вздрогнув, когда опустил глаза на него, чувствуя еще один легкий удар током по соскам. Это только усиливало мою эрекцию, когда она грубо работала над моим членом. - Я не разрешаю тебе кончать, - предупредила она. - Я еще не выпустила тебя из будки, мой щенок. - Да, Виктория, - я закрыл глаза, думая о монахинях и о вкусе Кэвина в моем рту. Белла Сегодня, должно быть, худший день в моей жизни. А у меня были хуевые дни и раньше. После двух с половиной часов рыданий, Розали и Элис оторвали мою задницу от пола и заставили принять душ. И потом, стоя обнаженной под горячей водой, я рыдала еще полчаса и пыталась помыться. Я все представляла перед собой мокрого Эдварда, который мыл мое тело и целовал коленные чашечки. Тобой пренебрегали, Белла... Но теперь я здесь. - Белла, не заставляй меня заходить к тебе, - предупредила Элис из-за двери. Что с ним происходит сейчас? Он кричит? Ранен? Испуган? Как черт подери, я сейчас могу идти в школу или принимать ванну, когда его там пытают? Как он вообще думает я смогу прожить в таком состоянии следующие несколько дней? Он, наверное, думал, что я сделана из стали. Я хотела позвонить Эмметту, но Эдвард заставил меня пообещать не делать этого пока не будет крайней необходимости. Виктория контролирует их обоих. Я хотела позвонить папе и спросить, что происходит сейчас с Эдвардом. Но при этом мне было страшно узнать это. Мне нужно знать, сказала я себе. В конце концов, я его доктор. Я должна быть смелой и встретиться с правдой лицом к лицу. И потом я снова начала плакать. Я даже не помню, как мы дошли до колледжа. Кажется, Розали просто тянула меня за руку всю дорогу, а я шла за ней, как глупая овца. Я сидела на занятиях, словно в коме. Не слышала ни слова от своих профессоров. Я чувствовала себя мертвой. Только хуже. Мертвые упокоены. А я нет. Розали и Элис вернулись со мной в мою квартиру после уроков и остались на ужин, заказав нашу любимую пиццу со всем-всем-всем. Я избегала спальни, пару раз откусила от своего куска, не разговаривала и просто смотрела в пространство, представляя, что с ним может быть сейчас. Уверена, моим друзьям было скучно со мной, но я даже не могла заставить себя переживать из-за этого. После ужина Элис сказала, что они переночуют со мной, в моей постели. Она хотела, чтобы это прозвучало, как забавная идея, словно мы снова были подростками. Но я быстро забраковала эту идею, сказав, что мне на самом деле хочется побыть одной. Не знаю, обиделись они или нет, но после того, как, казалось, прошли годы, они уже обнимали меня и говорили, что мы увидимся завтра. Они подождали за дверью, пока не услышали, что я заперлась на все замки и даже на цепочку. Как будто это могло остановить кого-то, кто хотел бы добраться до меня. Мне почти что хотелось, чтобы она прислала кого-то за мной. Лучше уж испытывать боль рядом с Эдвардом, чем оставаться здесь, отчаянно волнуясь за него в темноте без него. Я должна сделать это. Ладно, Белла. Глубоко вдохни. Иди в свою комнату. Я зашла в темную спальню и, включив маленький ночник, заметив несколько вещей на своей кровати, заправленной в бело-розово-голубое одеяло, в котором так любил кутаться Эдвард. Я села на кровать, заправив волосы за ухо, и посмотрела на эти вещи. Кольцо дружбы, которое я подарила ему. Кожаный шнурок с медвежьим когтем. Маленький клочок бумаги со словами: «Любовь – лучшее лекарство для разбитого сердца». И еще тут был лист, вырванный из моего блокнота. Я развернула его и прочла: Белла, Пожалуйста, сбереги мои самые ценные вещи. И, пожалуйста, присмотри за моим сердцем. Я оставил его здесь, с тобой. Я люблю тебя навечно. Эдвард. Отлично, как раз тогда, когда я подумала, что больше не буду плакать. Блин, опять. Дрожащими руками я надела кольцо на средний палец, как обручальное кольцо. Надела шнурок с когтем, надеясь, что он даст мне храбрости и медвежьей силы. Я прочла короткую записку еще раз и улыбнулась, влюбляясь в Эдварда еще сильнее. Я перевернула лист и увидела свой почерк. Я обожаю тебя. Я вспомнила, что написала это в день, когда я слушала его пение в душе. Музыка Ночи. Под моими словами снова был почерк Эдварда. Взаимно, доктор Белла. Я заснула в слезах, сжимая записку, анализируя состояние Эдварла по подчерку, слегка проводя по словам пальцем снова и снова. Надеюсь, это утверждение верно. Теперь у меня было разбито сердце. И только Эдвард мог принести нужное лекарство. Я должна быть храброй и подождать. Он ведь ждал годы, прежде чем я нашла его. Я пару раз звонила Чарли и оставила ему сообщения. Он так и не ответил на них, и я рассердилась на это. Он думает, что раз он коп, то знает все лучше меня. Но он же знает, что я схожу с ума от беспокойства. Он же мог позвонить мне! Я кипела от злости несколько часов, и только в два часа ночи пришло сообщение от отца. «Вес ОК – Не волнуйся. Позвоню завтра. Папа» И это все?! Все хорошо?! Болван!! Должно быть, он наслаждается, слушая страдания Эдварда. Нет, это не так. Я знаю, он не такой. Он просто пытается успокоить меня. Мне бы хотелось, чтобы он просто сказал мне правду. Я закрыла глаза и, подумав о том, что Эдвард все равно никогда не услышит меня или мои мысли, все равнл мысленно обратилась к нему. Эдвард. Я так по тебе скучаю. Я люблю тебя. Надеюсь, тебе сейчас не больно. Надеюсь, ты спишь. Надеюсь, тебе тепло. Надеюсь, тебе удобно. Надеюсь, тебе не страшно. Надеюсь, ты знаешь, что ты не один. Ты был прав. Мы вместе, всегда. Я с тобой, я страдаю вместе с тобой. Ты больше никогда и ни в чем не будешь одинок. Я с тобой. Даже в аду... Я с тобой. Я никогда не брошу тебя. Спокойной ночи, Освобожденный Орел. Спи, моя единственная любовь. Эдвард Я зарычал, пока она безжалостно скакала на нем, не волнуясь о моей челюсти или лице, опускаясь резче и сильнее, чтобы снова подпрыгнуть. Я лежал на обитом кожей столе, а мои запястья в наручниках по бокам от моего тела, и мои лодыжки, связанные на конце стола, широко раздвинуты. На моих сосках все еще были металлические зажимы с зубчиками, но к ним присоединился еще один зажим, впившийся в мои яйца, и еще парочка на внутренней стороне бедер. Частенько я получал удар током одновременно через все зажимы. И теперь, когда Виктория развлекалась, я не мог предугадать, когда будет следующий разряд. Думаю, она просто случайно жмет на кнопку каждый раз, когда ее пальцы прикасаются к ней. Иногда это был легкий удар колючим теплом… а иногда это был чистый огонь, длинными очередями насильственно пробегая по моему телу. Я держал во рту включенный черный вибратор, направленный точно вверх, а Виктория двигалась на нем вверх и вниз над моим лицом, держась за мягкую ручку, свисающую с потолка. Это было мое наказание – я трахал, но не чувствовал этого. Это был ее замысле – показать у меня прямо перед носом, что я мог ебать ее как хотел, но при этом сам не испытывая удовольствия. Честно говоря, это самое легкое за весь день, что мне пришлось делать. Помимо боли в скулах и зубах, я не возражал. Я не трахал Викторию, так что это уже было прекрасно. Да и потрясение… добро пожаловать, пытки, после целого дня с сэром Кевином. Я рычал и стонал, стараясь удержать вибратор на месте, мои зубы уже устали от его жужжания. Виктория кричала и билась в судорогах, полностью опустившись вниз на пластмассовый член. Ее влажные губы прямо над моим ртом, а я просто закрыл глаза и ждал, когда она отойдет от своего оргазма. Через пару минут она поднялась с гладкого блестящего члена и счастливо вздохнула, глядя на меня сверху вниз. Я все еще держал его в зубах, не двигаясь, пока мне не прикажут. Я смотрел на нее, пытаясь изобразить желание. - Вау, - выдохнула она, сев на мою грудь. Она взяла вибратор кончиками пальцев и приказала. – Открой. Я подчинился, и она достала его из моего измученного рта и, держа его в руке, сказала. - Дай посмотреть зубы. Я чувствовал себя как животное, когда сжал зубы и позволил ей осмотреть их. Виктория осторожно прикоснулась к ним и сказала: - Открой. И еще пару минут осматривала мои задние зубы. - Хорошо. Твои зубы стоили мне целое состояние. Я поцеловал ее, пытаясь сделать это жадно, но через мгновение она разорвала поцелуй. - Открой, - снова сказала она, и когда я подчинился, она перевернула вибратор. - Соси. Я простонал, когда пластиковая головка коснулась моего языка, и затем рука Виктории начала грубо двигать его внутрь. Ее вкус заполнил мой рот, когда я начал лизать вибратор, пока она двигала его глубоко вниз и потом почти до конца вверх, а я жадно сосал его. - Да…, - она улыбнулась мне, а я издал сдавленный звуки удовольствия, слегка подавившись, когда она засунула его сильно глубоко и потом еще немного глубже, проверяя меня. - Ты сосал у Сэра Кэвина вот так? - язвительно спросила она, и я почувствовал, как во мне снова просыпается ярость. Одно дело, когда она оставила меня на растерзание мужчине на целый день, но другое дело, когда она еще начала насмехаться и дразнить меня из-за этого. - Ммммм, - сказал я в ответ. Я снова дернулся, почувствовав огонь, пронзивший мои вены, и она начала двигать вибратором быстрее. Благо он хотя бы был хорошо смазан, когда я обхватил его губами. - Ооо, так красиво, - сказала она, смотря на меня и мое лицо. – Жаль, у меня нет члена, который ты бы мог сосать. У тебя его нет? С чавкающим звуком, она резко вырвала его из моих губ и заменила его своей киской, чуть ли не закрывая мне нос. Я слегка простонал от неудобства, запустив язык в ее влажную плоть, надеясь, что она позволит мне вдохнуть, если я удовлетворю ее. Она только что кончила, так что это не должно занять много времени. Она поднялась, повернулась и снова села на мое лицо, глядя теперь на мою грудь и грубо выкручивая зажимы на соске. Ее задница закрывала мне нос и глаза, но время от времени у меня появлялось свободное пространство надо ртом, когда я шевелил языком по ее киске. - Ммм, да, малыш, - задыхалась она, снимая с моего соска зажим, и я закричал в губы, когда неожиданное освобождение привело к резкому потоку крови в голове и дикой боли вместе с ней. Я пытался сдержать крик, когда Виктория гладила мой пульсирующий сосок, облизывала пальцы, и гладила жестче, помогая слегка облегчить боль. - Вот так, сладенький, - успокоила она меня. – Шшшш… Хороший мальчик... Моя детка. Она сосала и лизала мои соски, и перестал кричать. Я снова сосредоточился на своей работе, погружая язык глубже, когда услышал, как она, задыхаясь, двинула бердами к моему рту. Мне нужен был воздух, так что я начал покусывать губами любые мягкие места, до которых мог дотянуться. Она переместила руки к моему второму соску, и я захныкал, предчувствуя боль, которая придет, когда она сорвет с меня зажим. - Я знаю, знаю… - ворковала Виктория. - Будь сильным. Она разомкнула зажим, и я взревел, сильно сжав кулаки по бокам. Цепи зазвенели, когда я дернулся запястьями и попытался убрать ноги со стола. Я рычал и орал, а она целовала мой торс все ниже и ниже, пока я не почувствовал ее губы на головку моего члена, облизывая и описывая горячие и влажные круги вокруг нее. - Я не должна, - сказала она. - Но я слишком мягка с тобой. И она начала сосать мой твердый член, стараясь облегчить боль в сосках… а потом я почувствовал, как она сняла зажимы на яйцах. - МММММ, - я застонал и молча смешал это с жалкими звуками. – ММММММ! Она брала мой член глубже и глубже, двигаясь быстрее вверх и вниз, и опустила зажим. Я резко выгнул спину вперед, приподнимая ее с собой, и завыл, чувствуя, как моя задница опустилась на кожаную поверхность, а потом снова дернулась наверх. Я почувствовал влагу в глазах, когда глотнул воздуха, а потом сразу же вернулся к работе языком, вылизывая ее со всех сторон... Виктория массажировала мои яйца одной рукой, и я начал понемногу успокаиваться, опуская язык ниже, в поисках клитора, любимого места Виктории. Я хотел, чтобы она быстрее слезла с меня, но совершенно забыл, что была еще пара зажимов на моих бедрах. Она прекратила сосать мой член, и я нахмурился, зная, что она не позволит мне кончить, раз уж я «был непослушным». - Потерпи, игрушка, - прошептала она, прикасаясь к зажиму. - Скоро все закончится. Да твоими, блять, словами, да ебать Бога в уши. Я замер и сразу же почувствовал новую волну боли. Я был рад, что она позволила мне кричать. Я заорал без слов, дергая ногами и надеясь, что это облегчит сильнейшую боль. Хватит... Господи, пожалуйста... я не хочу большего сегодня. Но я знал, что это не все. С Викторией всегда так. И это только первый день.