Отравитель

Домой Виктор вернулся позже всех. На работе уже месяц продолжалась череда увольнений, так что сейчас приходилось трудиться более изнурительно. Нужно было доделывать работу за теми, кому пришлось покинуть их дружную офисную «семейку» и стараться успевать справляться с собственными проектами. Виктор услышал болтающих Джесс и брата. Голоса доносились с кухни. Завидев мужчину, Джессика вскочила, сказав, что приготовила на ужин «кое-что восхитительное» — тут Виктор испуганно сглотнул, поскольку повар из нее был, мягко говоря, не очень хороший. Но, благо, в помещении запаха гари не присутствовало, а это уже дарило надежду. Мужчина ощутил, что он и правда проголодался. Сегодня даже не успел отойти на ленч, столько было дел. Сев за стол, как и Джесс, Виктор сразу поинтересовался тем, как прошел первый школьный день Дениса. Тот пересказал ему то же самое, что до этого днем услышала Джессика и Виктор, по-видимому, довольный тем, что у брата все хорошо и сам внутренне расслабился. Еще одной причиной того, что его напряжение спало, стало то, что Джесс тоже имела более бодрый и веселый вид. Она выглядела, как человек, который привел свои мысли наконец в порядок, попросту говоря — овладел собой. «Ну и славно, » — подумал Виктор, пережевывая что-то подозрительное на вид, но неплохое на вкус. Брат отлучился сразу, сославшись на кучу домашней работы и напряженный день. Виктор особо и не протестовал. — Виктор, — мужчина удивленно поднял глаза. Она впервые назвала его так официально с первого дня их знакомства. — Нам придется расстаться. Прямота, конечно, была замечательной чертой девушки, но, не ожидавший такого развития событий, Виктор опешил. Черные глаза смотрят пристально и прямо в душу. Не видно в них ни играющих чертиков, ни азартного блеска. Взгляд нешуточный и девушка точно знает, о чем говорит. Виктор хочет подать голос, но почему-то не получается. Девушку это не останавливает. — Мне предложили работу во Флориде. В Майами. Перспективы, думаю, описывать не стоит — сам знаешь, — глаза девушки наполняются чем-то вроде извинения, взгляд становится совестным. — Я не могу отказать. Конечно, не можешь. Никто не смог бы. А те, кто говорит обратное — либо лгуны, либо сумасшедшие. — Я долго думала, как тебе сказать. Это было очень неожиданно для меня… Их предложение поступило внезапно, — его рука неожиданно оказалась переплетенной с ее пальцами. — Еще и твой брат приехал. Я думала над тем, что не могу бросить тебя в такой момент, — она неуверенно улыбнулась, — это было бы словно предательство. Словно я испугалась ответственности. Он притянул ее за руку к себе и обнял. Теплая, как утром. Здесь. Настоящая. И одновременно уже где-то там, далеко, во Флориде. Было плохо, но не от того, что он теряет ее. Было плохо потому, что ему было на это все равно. Это нельзя было списать на хладнокровность и свойственное ему спокойствие. Просто было плевать. Он обнимал ее и думал, все ли испытывают такое? Есть ли кто-то, кто чувствовал бы себя точно так же, как он сейчас? «Я — мудак». Вишня вдруг запахла скорее приторно, чем приятно. «Это неправильно». Он прижимает девушку ближе, пытаясь сконцентрироваться на своих эмоциях. Может это просто шок и на самом деле он опустошен настолько, что мозг отказывается принимать эту информацию, воспринимая ее, как неправдивую? «Нет, мне просто все равно. Плевать». Виктор думает, что это можно объяснить тем, что он недостаточно к ней привязан. «Блять, а к чему ты вообще привязан? Что тебе нравится? Что тебя волнует? Эмоциональное выгорание». Ему вспомнился этот когда-то увиденный в какой-то статье по психологии термин. Тогда он не особо задумался над этим, но сейчас было ясно, что это именно то, что описывает его постоянное состояние. Или почти то. Наверное, еще не придумали термин, способный охарактеризовать именно его случай. «Патологическое мудачество». — Не кори себя, дорогая, — получается почти так же искренне, как Виктор рассчитывал. — Ты обязана ехать. Мы оба знаем это. «Какой же я все-таки олень. Есть ли хоть что-то искреннее во мне? Раньше точно было, » — мужчина пытается утешить себя. Девушка обмякает в его руках, видно, что остатки напряжения спадают с нее окончательно. То, что корило ее все эти дни, сошло на нет. Ей действительно было сложно сказать об этом. Но почему-то сегодня она приняла окончательное решение. Либо самостоятельно, либо что-то подтолкнуло ее на это. В любом случае, Виктор был рад, что она больше не переживает. Этот человек никогда не выносил чужих страданий. Он ненавидел, когда кому-то плохо, пока у него все хорошо. — Хреновая из меня девушка, верно? — произносит она, а Виктору хочется рассмеяться от полного контраста со своими мыслями. — Ну что ты, милая. «Хреновый — это мой титул». Джесс сказала, что хочет поскорее собраться. Ей нужно еще заехать к родителям, сообщить о новости и забрать там кое-какие документы. Через пару дней она уже планирует переехать, поэтому паковать вещи нужно уже сейчас. — Прости, что так неожиданно. Я не могла долго понять, что готова принять это предложение, — глазки девушки блестят, губы растягиваются в очаровательной искренней улыбке. Виктор думает, что никогда не видел ее красивей. Как же он ей завидует. Настолько быть влюбленной в свою работу. Вокруг нее витала некая аура, похожая на смесь чувств и переживаний. Энтузиазм переплетался с надеждами на будущее и уверенностью, что все у нее будет хорошо. Удивительно, что происходит с человеком, которым движет мечта. Такие люди — просто вид искусства. Когда девушка вприпрыжку скрылась за дверью, намеренная паковать чемоданы, Виктор шумно выдохнул. «Хорошо, что мы расстаемся. Найдет себе в пару кого-то получше меня». Он вспомнил, что где-то еще были виски. *** Сон отчаянно не шел, как и состояние алкогольного опьянения не желало наведываться к Виктору. Но он, впрочем, и не настаивал — работу завтра никто не отменял. Поэтому оставалось только сидеть на кухне уже который час и отдаваться несущему куда-то совсем не туда потоку мыслей. На часах — 2:05. Джесс уехала. Денис спит. «Тут только ночь, тишина и мужчина, которому нихера от этой жизни не надо». То ли смеяться, то ли плакать. Виктор решает просто жить дальше. Плыть по течению, подобно какой-то планктонной бестолковой медузе. Собственно, это обозначает не менять нынешнее положение дел. Голова тяжелеет от мыслей, и Виктор кладет ее на стол, как какой-то вконец измученный школьник. И слышит шаги. «Нужно будет сказать ребенку, что туалет есть на каждом этаже, » — мысль мелькает быстрее, чем он успевает ее осознать. На кухне темно и нужно хорошо присмотреться, чтобы различить там полулежащего на столе мужчину. Шаги все ближе и, судя по производимому шуму, направляется он отнюдь не к туалету, а прямиком на кухню. «Черт…» — только успевает подумать Виктор, перед тем, как в помещении отвратительно ярко загорается свет. Брат смотрит на Виктора удивленно и сонно, жмурясь от света и бестолково прикрывая глаза рукой. — Бля, Дениска, выключи. Свет в мгновенье тухнет, а Виктор все же лениво поднимается, чтобы включить блеклый, не бьющий по глазам, светильник. — Прости, — извиняется мальчик, когда тот выполняет задуманное. — Забей, это я просто нервный. Денис обходит его, открывает холодильник, извлекая оттуда упаковку молока. — Будешь? — он встряхнут картонную коробочку. Выглядел мальчик забавно в своей пижаме с непонятным «чем-то», изображенным на ней. То самое «что-то» в таком освещении разглядеть было невозможно. Мужчина впервые заметил хоть какую-то лохматость на голове у подростка. «Ну, хоть на человека настоящего похож стал,» — усмехнулся он. — Давай, — махнул рукой Виктор, ощутив незаметную до этого сухость во рту. Пить действительно хотелось. Когда молоко было разлито по стаканам, мальчик, протягивая один Виктору, спросил: — Грустишь из-за Джесс? Что-то щелкнуло у мужчины в голове и Виктор наконец засмеялся, пускай смех был нервный, но хоть какой-то. Значит, Джесс рассказала ему… И, вероятней, еще раньше, чем Виктору. Это он дал ей совет наконец рассказать? Почему-то у Виктора не было и капли сомнения в этом. — Не сильно, — признался мужчина. А что ему-то уже? Лгать незачем. — А тебе чего не спится? — Не знаю, — меланхоличный взгляд в сторону. — Пить хотелось, наверное. — Так в школе все точно нормально? Не обижают тебя там? — Не обижают, мам, — у мальчика по губам скользнула ироничная усмешка. — Кстати, познакомился с твоими бывшими учениками, попал в один класс с ними. Джиллиан и Ник. — Джиллиан, Ник, — мужчина нахмурил брови, вспоминая. — Да, они, кажется, и на занятия всегда вместе ходили. Я сначала подумал, что они родственники, так друг дружки держались. Первой, кажется Джил ходить начала. Дружные они. — Были, — сказал мальчик и наткнулся на недоуменный взгляд. — Были дружные. Сегодня я увидел, что они не очень ладят. — Хм, странно, — мужчина допил остаток молока. — Интересно, что же у них там случилось, — проговорил он, хотя по нему было видно, что ему откровенно плевать на это. — Кто знает, — мальчик пожал плечами. Денис смотрел на него уже не сонным, а изучающим взглядом. Что-то странное, неуловимое померещилось Виктору в его глазах. Смотрит, словно что-то хочет сказать, но губы сцепляются еще сильнее, образуя тонкую линию, с немного загнутыми вниз краями. В итоге отворачивается. — Спокойной ночи, — проговаривает подросток, ставя вымытый стакан на место. — Спокойной, ребенок, — отвечает Виктор в спину удаляющемуся юноше, а рука тянется к оставленной на столе упаковке молока.