There's a storm coming And it's heading right for me Will I make it out alive Or is this goodbye? Liam — Storm
11/26/2016 02:25 a.m. Просторная квадратная комната. У входа, рядом с узорчатой бледно-пурпурной стеной, застыл бисквитный кожаный диван. По углам, подобно безмолвным охранникам, спрятались торшеры на изящной тонкой ножке с пузатой песочной шляпкой. Высокий потолок с выступом украшала серебряная люстра с водопадом прозрачных переливающихся подвесок, свисающих с безупречной белизны, словно льющиеся дождевые капли. Два больших прямоугольных окна, украшенных тяжелыми атласными шторами насыщенного бронзового оттенка, выходили на задний двор, от которого убегала танцующая каменная дорожка прямиком в густой сосновый лес. Напротив прозрачных зеркал одиноко расположилась пара мягких кресел цвета слоновой кости и небольшой кофейный столик. Слева от них — стена-зебра: топленое молоко в обнимку с черными деревянными панелями. А в центре, будто плитка шоколада, находилась квадратная вставка красновато-коричневого цвета. Перед ней утопал в темно-сером мраморном полу медно-терракотовый стол с серебряными выступами, за которым, развалившись в бистровом кожаном кресле, сидел мужчина. Он по-хозяйски закинул ноги на холодную деревянную гладь, в то время как рука рассеянно скользила по причудливой матовой лампе. Серый костюм тройка, белоснежная рубашка, антрацитовый галстук, начищенные до блеска черные туфли. Выкрашенные в блонд волосы были зачесаны на одну сторону, открывая взору выбритый висок. В правом ухе одиноко блестела агатовая серьга-конго. Широкий прямой нос, свойственный практически всем азиатам, а плотно сжатый небольшой рот с капризной пухлой верхней губой порождал рой мелких морщинок в уголках. Чуть раскосые глаза насыщенного карего оттенка слегка подведены черным карандашом. Холодный жесткий хищный взгляд был прикован к брюнету, стоящему на кварцево-сером ковре. — Охрана доложила мне, — голос у блондина низкий, хриплый с тягучими интонациями, — что ты отказался обслуживать клиента, — острые, как бритва, слова врезались в мягкую тишину. Поднявшись со стула, мужчина не спеша двинулся к кофейному столику, где стоял поднос с бутылкой виски и двумя стаканами. — Прошлый клиент меня изрядно потрепал, Юнги, — невозмутимо пожав плечами, ответил брюнет, наблюдая, как босс наливает янтарную жидкость в хрупкую прозрачную гладь, а затем поворачивается к нему. Колючий пронзительный взгляд обжег кожу подобно сотне острых игл. — Поэтому я и предложил перенести встречу на завтра или заменить меня на другого танцора. Ему это не понравилось, и он начал распускать руки, — закончил посетитель. — Бедняжка, — парень вздрогнул от неприкрытой издевки, — настолько устал, что решил себе подрочить вместо того, чтобы работать? — выплевывая каждое слово, злобно зашипел Мин Юнги. На это брюнету нечего было ответить. Врать бессмысленно, а оправдания сделали бы только хуже. — Какого хрена, Чон? — стакан полетел в стену, разбиваясь вдребезги. Лишь круглое донышко, обиженно звякнув, укатилось под диван. Чонгук устало вздохнул. Меньше всего ему хотелось после вечерней смены выслушивать нотации. Он сжал кулаки и устремил скучающий взгляд в окно. — Молчишь? — процедил Юнги, яростно раздувая ноздри. — Важной персоной себя возомнил? — ответа не последовало. Блондин пересек комнату, направляясь к своему столу. Склонившись над ящиком, Мин выудил на свет небольшую прямоугольную бархатную коробочку, в каких обычно хранят украшения. Чонгук с интересом наблюдал за боссом, что медленно двинулся в его сторону. Лицо — маска безразличия, глаза — бездонные омуты, в которых обитало что-то пострашнее чертей. В голове Чона мелькнула мысль, что ему не хотелось бы встретиться с этим «что-то» ни при каких обстоятельствах. Коробка, будто шкатулка Пандоры: лучше не знать, что там внутри. На губах Юнги мелькнула странная улыбка. Он медленно поднял крышку, демонстрируя содержимое. В мягком красном бархате утопал ошейник: сверкающее бриллиантами совершенство в обрамлении белого золота. По краям — острые шипы: малейшее прикосновение, и ты поранишься. Передав коробку Чону, Юнги скользнул за спину, аккуратно застегивая украшение на шее брюнета. Его рука по-хозяйски прошлась вдоль ключиц, вверх по гладкой линии, зарываясь в волосы. Используя их как рычаг, мужчина притянул того за голову к себе. — А я ведь могу быстро спустить тебя с небес на землю, — горячее дыхание обожгло ухо. Свободная рука Юнги скользнула к украшению, резко дернув на себя. Острые шипы вонзились в нежную кожу, разрывая ее и орошая рубашку алыми каплями. Чон рефлекторно схватился за бижутерию, пытаясь оттянуть ее от шеи, но тщетно: та намертво впилась в мягкий изгиб, затрудняя дыхание. Глубокий хриплый смех резанул слух, пройдясь по телу подобно наждачке. Чонгук испуганно захрипел, чувствуя, как медленно испаряется кислород из легких. Пальцы цеплялись за пустоту, чужие губы жалили шею, а в груди разгорался пожар из боли, скручивая тело в агонии. Парень отчаянно хватал ртом воздух, но тщетно. Безжалостный душитель победно захохотал и, кажется, этот смех теперь будет преследовать Чона в кошмарах. В глазах заплясали черные точки, а руки настойчиво повернули голову. В рот впились сухие губы в жестком требовательном поцелуе. Гук попытался протестующе замычать, но из горла вырвались лишь еле слышные хрипы. Он, словно рыба, выброшенная на берег, метался в вакууме из медвежьих объятий и белого золота. Жуткая боль в груди, немеющие конечности, слабость в ногах. Перед глазами все потемнело, и брюнет обессилено упал. Чьи-то сильные руки удержали его, позволяя опуститься на колени. Хватка на шее ослабла, и спустя мгновение Чонгук вздохнул, жадно хватая ртом воздух. Его душил кашель, в горле царила жуткая резь, а в теле — слабость. Перед глазами — размытый образ дьявола с белоснежными волосами, мерцающими в свете ламп подобно ангельскому ореолу. — Запомни, Чонгук, — щекочущее кожу дыхание где-то рядом со щекой. В волосы с силой впились чьи-то пальцы. Боль отрезвила, и Чон наконец-то смог сфокусировать пляшущий взгляд на своем мучителе. — Ты — моя шлюха. Будешь делать лишь то, что я тебе прикажу, — дыхание Юнги — горечь спиртного вперемешку с ментолом. К горлу Чона подкатила тошнота. — Ты меня понял? — его с силой встряхнули, дернув за черные пряди. Чонгук сглотнул, морщась от боли, и слабо кивнул. — Хороший мальчик, — короткий влажный поцелуй. Твердая рука с силой толкнула в грудь, отчего Чон, не до конца пришедший в себя, потерял равновесие и завалился на бок. Он закрыл глаза, щекой ощущая жесткий ворс ковра. — Заберите его и проследите, чтобы он добрался до дома, — услышал где-то вдалеке Чонгук, впрочем, не придавая этому значение. Дверь открылась с тихим скрипом, и в кабинет вошли двое охранников. Без лишних слов они подхватили Чонгука под руки и вывели из комнаты. Юнги устало опустился в кресло, зарываясь руками в волосы. Выходка Чона обошлась ему в крупную сумму денег. Разумеется, тот отработает все до единого цента, однако его репутация подпорчена. Даже несмотря на то, что клиент нарушил правила. Мин достал из ящика стола ноутбук и снова врубил сегодняшнюю запись. Как назло, камера зафиксировала лишь затылок незнакомца, в некоторых местах его профиль. Выудив из внутреннего кармана пиджака мобильный, Юнги сделал один звонок. — Найдите мне блондина из комнаты Чон Чонгука. Мне все равно как, но досье с именем должно к концу дня красоваться у меня на столе, — он бросил трубку, не дождавшись ответа. Его приказы не обсуждались, а потому и терять время на пустые разговоры парень не любил. Понимая, что ему срочно требуется новая порция алкоголя, Юнги вернулся к подносу. Дверь в кабинет с грохотом распахнулась, отчего Мин чуть не выронил стакан из рук. Он обернулся, глядя, кого на этот раз принесла нелегкая, да так и остался стоять с открытым ртом. Блондин, не веря своим глазам, на всякий случай ущипнул себя. В проходе застыло эфемерное недоразумение. Медные замшевые дезерты, песочного цвета брюки, что обтягивали стройные накачанные ноги, не по размерам большой мовеиновый свитер крупной вязки вечно соскальзывал с плеча парня, обнажая ключицы и волнительный изгиб плеч. Пришелец имел изящные, в чем-то даже женственные, тонкие черты лица: аккуратный нос, пухлые губы, масляно блестящие темно-карие, «оленьи», глаза в обрамлении пушистых ресниц и густая копна непослушных волос, выкрашенных в амарантово-розовый цвет. Длинная челка с яркими малиновыми прядями непослушно спадала на глаза. «Рожок мороженого», — пронеслось в голове у Юнги. Парень, видя его изумление, довольно усмехнулся. Он небрежно облокотился о дверной косяк, скрестив руки на груди, наблюдая за попытками блондина придти в себя. — Соджи, — Мин закашлялся, стараясь привести охрипший голос в норму, — не слишком? — он неопределенно взмахнул рукой, указав на внешний облик парня. — Не называй меня так, — недовольно сморщив идеальный нос, мягко попросил Джин, покидая свой укромный уголок и подходя к блондину, что по-прежнему стоял алебастровой статуей на месте, пожирая глазами высокую фигуру. Столь пристальное внимание со скользящим в нем неприкрытым восхищением, несомненно, льстило и порождало яркий румянец на фарфоровой бледности щек. — Нравится? — наконец решился спросить он, неуверенно закусывая нижнюю губу. Получить одобрение хотелось до дрожи в коленях, а еще сильнее — быть прижатым к стене. Но эти мысли грубо отмели на задний план. Ким совершенно не из таких людей. Его нужно добиваться, прежде чем получить право на столь откровенное прикосновение. Тихий голос Джина сладкозвучной мелодией заполнил тишину комнаты. Его пальцы, словно невзначай, скользнули по руке Юнги, все еще сжимавшей стакан с виски. Тот, будто очнувшись от гипноза, залпом влил в себя золотистую жидкость. А затем хитрый прищур шоколадных глаз вновь обратился к парню напротив, скользнул по искусанным пухлым губам, по округлой линии подбородка, тонкой шее, хрупкой линии ключиц, убегающей под ворот широкого свитера. Руки обвились вокруг талии, притягивая Джина ближе. — Даже не знаю, что и сказать, — лениво растягивая слова, задумчиво произнес блондин. От парня дурманяще пахло карамелью. Запах приклеился к языку, сахарными нотками ухнул в горло, щекоча небный язычок. — Ты похож на… — Куколку? — неуверенно улыбнувшись уголками губ, предположил Ким Сокджин, а в глазах сверкнули и погасли печальные звезды. Его слишком часто отождествляли с фарфоровым творением, словно не желая видеть за красивой оболочкой яркую свечу индивидуальности. Руки медленно заскользили по груди Мина, плавно повторили изгиб плеч, а затем сомкнулись на шее в замок. — Мороженое, — восторженный шепот и детская улыбка. А Ким готов уже и сам растаять от этого теплого взгляда вечно колючих глаз. И что-то предательски ломало ребра, стараясь вырваться наружу, взорваться фонтаном от неприкрытой нежности, с какой Юнги вдруг коснулся его ледяных пальцев. Он знал правила игры, но так и норовил выйти за рамки дозволенного, опаляя жарким дыханием шею, называя дурацкой кличкой, что придумал из слияния имен, нагло сокращая расстояние между ними для поцелуя. Легкое, почти невесомое касание губ, а внутри Джина не пожар — адское пламя. И его виновник смотрел жадно, улавливая малейшую перемену в лице. Ким боялся этого взгляда, боялся собственной реакции, боялся, что еще парочка вот таких встреч, и он сдастся. Приползет к этому дьяволу, позволив делать с собой все, что обещали эти бесовские глаза, эта мягкая, редкая и уже полюбившаяся улыбка, что озаряла лицо. Не в силах больше плавиться в объятьях парень отстранился, вновь натягивая непроницаемую маску. Желая чем-то занять руки, он подошел к столу. Кончики пальцев плавно заскользили по шершавой поверхности, очерчивая деревянный узор. — Неужели так тяжело носить стандартную униформу? — тяжело вздохнув, улыбнулся Юнги, не оборачиваясь. Он закрыл глаза, пытаясь привести в норму дыхание. Раз. Два. Три. К черту все лети. — Извращенец, — хмыкнул Джин, изучая спину блондина, — стандартная униформа — это браслеты на руках, короткие кожаные шортики и галстук-бабочка. Ты меня с ума сведешь своими домогательствами, если я его надену! — шутливо заметил он. — Я на это и рассчитывал вообще-то, — хриплый голос, глаза — темный беспокойный океан, в котором плескалось возбуждение и пенистые гребни властности. — Видел, как охранники увели Чонгука в полуобморочном состоянии, — попытался сменить тему Ким и, видя, как сердито сошлись на переносице брови, осторожно добавил: — Он сегодня затмил всех, — хищная уверенная поступь, взгляд, словно лезвие. Сильные руки опустились на столешницу, запирая трепещущую птичку в клетке объятий. — Ты же не сильно его мучил, правда? — прошептал парень, словно не доверяя собственному голосу. Сердце — сошедший с ума механизм, ломающий лопасти о ребра. — Он слишком зазнался, пришлось поставить его на место, — хлесткая, как пощечина, фраза, равно относящаяся как к Чонгуку, так и к Джину. Все на свете отошло на второй план, потому что горячие сухие губы накрыли такие податливые и мягкие. И нет уже времени на споры или возмущения. Требовательный язык проник в рот, сминая все барьеры на своем пути, жадно пробуя на вкус. Сладкий барбарис и горький виски. Опьяняющий коктейль из запахов, прикосновений и жара тел. Пульс загнанной птицей забился о хрупкие прутья, мечтая вырваться на свободу. Низ живота свело в сладкой истоме, и Джину до безумия захотелось, чтобы кто-то сломал все барьеры, грубо подмяв под себя. Словно услышав сумасшедший ураган мыслей, сильные руки подхватили за бедра, с силой усаживая на деревянный стол. Парень восторженно выдохнул и блаженно закрыл глаза, наслаждаясь лаской. Пальцы Мина забрались под свитер, скользя по плоскому животу, сжимая соски. Джину казалось, что обжигающие губы блондина повсюду: на плечах, на шее, на груди. Несчастный клочок ткани, словно капитулируя, медленно сполз на пояс, обнажая хозяина. А тому уже все равно. Он тонул в водовороте из ощущений. Юнги легко развел руками бедра Кима, прижимаясь еще ближе, а тот и рад: обхватил его ногами, притянул к себе, нетерпеливо потерся о чужое возбуждение. Руки поднялись вверх по спине, пересчитывая хрупкие позвонки, мягко поглаживая и сминая кожу. Кончик языка скользнул по кадыку, обвел контур ключиц. Пальцы Джина зарылись в волосы блондина, перебирая пряди. Рот Юнги захватил в плен чувствительную мочку уха, слегка посасывая, а после возвратился к плавному изгибу шеи, нежно покусывая и зализывая красные следы, срывая с губ Кима нетерпеливые стоны. — Боже, как же я тебя хочу, — хриплым от возбуждения голосом пробормотал Юнги. В его глазах парень увидел отражение собственной сладкой дымки страсти. Но слова отрезвили. Ударили прямо в солнечное сплетение, и Джин вспомнил, почему прятал свое сердце за семью замками. Никому не позволено считать его вещью или красивой игрушкой на одну ночь. Он грубо оттолкнул от себя ничего не понимающего Мина и спрыгнул со стола, возвращая злосчастный свитер на прежнее место — дрожащий изгиб плеч. — Хочешь меня? — прерывисто дыша, поинтересовался Джин, кривя губы в усмешке. Ответ очевиден. — Тогда приложи усилия, чтобы заполучить, — нагло заявил он, а затем шагнул к выходу, громко хлопнув дверью. Ушел так же неожиданно, как и появился. Юнги был бы полным идиотом, если б стал отрицать, что игра пришлась ему по душе. Вызов в чистом виде, и Мин принимал его с превеликим удовольствием. Сносило крышу от такого строптивого и наглого парня, что не разводил послушно ноги по первому зову, как шлюхи в клубе. Где-то на затворках сознания зародилось чувство пострашнее обыкновенной похоти. Юнги впервые не оттолкнул то, завернувшись в него, словно в теплый плед. Ким Сокджин пробуждал в нем яркий спектр эмоций, которого не испытывал блондин прежде, а, значит, парня следовало сделать своим во что бы то ни стало.۞۞۞
12/12/2016 01:36 a.m. Редкий первый снег тонким покрывалом укутал город, посеребрив кровли и тротуары. Сладкий хруст новеньких тимберов по ледяной корке приятно резал слух. Узкие потертые светлые джинсы до неприличия пошло обтягивали задницу, периодически скрывающуюся под коротким черным пальто, застегнутым на две средние пуговицы. Вязаный широкий персиковый шарф прятал под собой высокий ворот кашемирового свитера цвета слоновой кости. Блестящие капли некогда отважных снежинок застыли дрожащими алмазами на густом веере ресниц. Дорогу до этого дома Чон успел вызубрить наизусть за полтора года своих странных отношений: парк, парковка перед торговым центром, автобусная остановка, два квартала вверх по переулкам. Обычный двухэтажный домик: горизонтальный песочный сайдинг, темно-коричневая черепица крыши, большие окна и двустворчатая дверь из темного дуба. Гортензия, молоденькая слива, искусственная горка из ровных булыжников, — вот и все убранство перед тихо скрипящим крыльцом, окрашенным в белый. Костяшки пальцев с характерным звуком пару раз соприкоснулись с холодной лакированной поверхностью, однако ответа не последовало. Облачко пара игриво вырвалось изо рта, покрыв испариной блестящую поверхность глазка. Позолоченная ручка обиженно щелкнула под окоченевшими ладонями, впуская в отрешенный полумрак. Дом встретил гостя тишиной и привычным запахом кошачьего корма, который Чону никогда не нравился. — Джун? — громко позвал хозяина парень. Эхо услужливо разнесло голос по сводам тонких стен. Отсутствие отклика начало настораживать. Вся ситуация походила на сцену из глупых фильмов ужаса. И это дико раздражало Чонгука. Какого черта Тао выдернул его из теплой постели своим смс во втором часу ночи после двухнедельного отсутствия? — Что это вообще за дурацкие игры? — начиная злиться, прошипел парень. Под ногами обреченно скрипнули гнилые доски, которые давно пора уже сменить. Недовольно поморщившись от режущего слух звука, Чонгук на ощупь нашел выключатель. Удовлетворенный крупицами света от настенного бра, брюнет двинулся вглубь коридора. — Тао, мать твою, Джун, это уже не смешно! — кухня ответила ему зловещим молчанием. Откуда-то повеяло холодом, а затем раздался хлопок, заставивший гостя обернуться. — Какого черта? — выругался он, взглянув на закрывшуюся от сквозняка дверь, выходящую на задний двор. Чон еще минут пять осматривал первый этаж, где царил абсолютный порядок, что было не свойственно хозяину дома. Софа и кресло выглядели так, словно на них не сидели вовсе, разбросанные обычно модные журналы вперемешку с порнухой лежали ровной стопочкой на кофейном столике рядом с пультом, посуда оказалась вымытой и распиханной по шкафчикам, одежда заботливо сложена в гардеробной, никакой шерсти от любимцев хозяина, как, собственно, и самих животных. Это все походило на нелепый розыгрыш. Вот сейчас Чон поднимется наверх, а там, из кладовой, выпрыгнет Тао в дурацком наряде и скажет заезженное «Сюрприз». Но, даже когда Гук открыл ближайшую к лестнице дверь, ничего не изменилось. Только его дыхание нарушало тишину помещения, отчего оно казалось оглушающе громким. Чон ощущал себя героем малобюджетного триллера, блуждая по пустым закоулкам. Волнение вперемешку с осознанием абсурдности ситуации никак не хотели покидать молодого человека. Тао Джун оказался за второй дверью по правой стороне довольно узкого коридора. Чон замер, ощущая, как сковывает страх, дыхание перехватывает, а сердце весело отбивает дробь под сотню ударов в минуту, отдавая куда-то в желудок и виски. В нос ударил тошнотворный приторный запах, от которого не спасало даже настежь распахнутое окно с мечущейся в истерике белоснежной занавеской. В комнате, помимо неподвижного тела, расположилось с полдюжины кошек в своих вполне обычных позах. Длинношерстная британка Софи застыла с передней лапой за ухом, явно ошарашенная смертью хозяина. Что не помешало ей, впрочем, позаботиться о собственной гигиене. Лапы, видно равнодушного к преступлению Мистера Блита, серого перса, свисали с края стеллажа, хранившего в себе кладезь классической мировой литературы. Подобное увлечение, кажется, никто не понимал, кроме, разве что, самого владельца, что подолгу мог заседать у окна, вчитываясь в пожелтевшие от времени страницы. Балиец Баркин, развалившийся около кресла-качалки, скучающе взирал на происходящее. В его стеклянных глазах застыло вселенское равнодушие. Чего нельзя было сказать о любопытной тонкинской Дайме. Яркая бирюзовая радужка с угольно-черными зрачками с интересом взирала на небольшую книжонку в темно-лиловом твердом переплете. Лишь Райнел, вечно недовольный сноу шу, видел сотый сон, свернувшись клубком на подушке в изголовье кровати. Самая маленькая любимица, священная бирма Лави, развалилась на хозяйских коленках, подставляя для ласки белоснежное брюшко. Тао расположился в углу, в кресле, которое по очертаниям напоминало корягу. Необъяснимая любовь к странным вещам. Чонгук вообще редко понимал его и, если уж быть совсем честным, совершенно не знал. Какой у него любимый цвет? Есть ли на что-то аллергия? Быстрая езда или обычная ходьба? Жара или холод? Ни-че-го-шень-ки. Черт побери, да о котах Чон знал больше, чем о самом любовнике. Мистер Блит на пару с Баркином просто обожали кулинарные изыски, особенно мясные, хоть и ели всё подряд, буквально обворовывая хозяина и отбирая у Джуна еду изо рта. Дайма же пыталась залезть в самые труднодоступные места и все там разнюхать. Правда, потом приходилось доставать и не без труда отмывать светлую шерсть. А о своем "бойфренде" Чонгук знал лишь бесполезные мелочи: любовь к классике, крепкому белому чаю по утрам и клубнично-шоколадному мороженому в пропорции два к одному. Сейчас же не было ни привычных шуточек об излишней серьезности младшего, ни кошек, снующих под ногами, ни отвратительно звучащего дорогущего парфюма L'Homme от довольно известного дома YSL. Ноты имбиря и бергамота казались Чонгуку просто ужасной комбинацией, как сочетание болотно-зеленого и кроваво-красного в одной вещи. Вопиющая безвкусица. Так в первый раз высказался Чонгук. Кажется, Тао даже обиделся, пока не получил десерт. А ныне — стеклянный взгляд и нож между ребер, салатовая рубашка и два багровеющих пятна: на груди и в паху. — Блять, — судорожно выдохнул Чонгук. Только этого дерьма ему и не хватало. Он начал шарить по карманам джинс в поисках мобильника. Этот мерзкий обломщик, Ким Тэхён, словно чувствовал, говоря заносчивое «Мой номерок тебе пригодится». Найдя в контакт-листе номер, отмеченный как «Мудак-коп», Чон нажал на экране кнопку вызова. — Два часа ночи. Какого черта тебе от меня надо? — раздалось сонное бормотание на другом конце провода. Хриплый низкий голос резанул электричеством по позвоночнику, и Гук ощутил себя конченым извращенцем. Потому что возбуждаться от чужого голоса, когда в соседней комнате сидит труп твоего бывшего любовника, верх сумасшествия. — В обычной ситуации я бы сказал, как дико хочу, чтобы ты меня трахнул. Желательно на столе в своем кабинете. А сейчас, — брюнет запнулся, шумно сглотнул. Вдох-выдох. Голос предательски дрогнул. — Кажется, у меня труп. — Блять. Когда я говорил, что тебе понадобится мой номер, я не имел в виду, что ты можешь кого-то грохнуть, а потом ждать моей помощи, — кажется, слова об убийстве окончательно развеяли сон Ким Тэхёна. — Я не настолько тупой, чтобы звонить копу, отправив перед этим кого-то в мир иной. Я пришел домой к... — Чон вновь замолчал, пытаясь подобрать слово, чтобы описать их с Джуном отношения. Коллега? Друг? Любовник? Отличная шлюха? — Своему другу, а нашел труп среди чучел его же котеек. — Клевый друг, который позвал тебя к себе посреди ночи, — короткий смешок, а затем в трубке послышалась возня. Тэхён явно не терял времени даром. — Мы при каждой встрече трахались, если ты об этом, — закатив глаза, ответил Чон. — Может ты мне, блять, соизволишь сказать, наконец, что делать? — беспомощность пугала и обезоруживала. А он чертовски не любил быть слабым. — Оставайся на месте, я вызову отряд, — холодный и вполне ожидаемый ответ. Хлопнула дверь квартиры, оповещая, что ее владелец уже готов мчаться на вызов. — Блеск, шлюха, добровольно ждущая копов. Кому расскажи, не поверят, — начал закипать Чонгук, до боли стискивая пальцами ни в чем не повинный кусок пластика. — Почему ты такой проблемный свалился на мою голову? — обреченно вздохнул Ким, заводя мотор. — Адрес. — Что адрес? — опешил брюнет, непонимающе хлопая глазами и стараясь не смотреть в комнату, где восседал любовник в окружении гарема из чучел. — Ты тупой или да? Куда мне ехать? — кажется, они оба уже были готовы послать друг друга не в самые близкие места и спокойно разойтись по делам. Но у одного долг службы, а у второго, вроде как, бойфренд. Мертвый. Чонгук быстро продиктовал адрес и услышал столь предсказуемые гудки вместо «Прощай». Брюнет устало сполз по стенке, пряча лицо в сгибе локтя. Казалось бы, куда хуже, а вот сюда. Сделав пару звонков и вызвав команду оперативников, Тэхён вдавил педаль газа в пол, надеясь прибыть на место преступления вовремя. Мотор привычно зарычал, успокаивая расшатанные нервы. Ничего не подозревающий Чонгук вырвал его из очередного кошмара, и, несмотря на поздний час, детектив впервые так обрадовался телефонной трели. Ким усмехнулся, вспоминая разговор. Как бы ни бесил этот брюнет, долго злиться на него не получалось. Вспомнив причину звонка, Тэ нахмурился. Очередное убийство и снова в нем фигурирует Чонгук. Если два раза и могут быть совпадением, то после третьего ему смело можно предъявлять обвинение. При наличии весомых доказательств, конечно же. На место он прибыл, когда дом уже оцепили, а внутри сновала команда следователей. Нырнув под желтую ленту, Тэхён в считанные секунды оказался на пороге, заходя внутрь. Найти нужное помещение не составило труда. Детектив ожидал многого, но никак не комнаты, полной чучел кошек и скончавшегося в кресле-коряге мужчину. Сильного и независимого. Усмехнувшись собственным мыслям, Тэ достал пару одноразовых перчаток, собираясь рассмотреть здесь все поближе. — Явился наконец-то, — раздались за спиной знакомые капризные интонации. Ким обернулся, встречаясь взглядом с хитрым прищуром лучистых темных зрачков. — Приехал, как только смог, Чимин, ты же знаешь. Что у нас тут? — не дожидаясь ответа, детектив шагнул в комнату, направляясь прямиком к трупу. Ему не хотелось тратить время на пустые разговоры. Он планировал быстро закончить с убийством и поехать домой, дабы поспать еще пару часов. — Тао Джун, двадцать четыре года, один из танцоров в «Kumamon's House», смерть наступила около полутора часов назад, — словно читая наизусть стихотворение, отчитался Чимин, а затем переключился непосредственно на описание ранений жертвы. — Обычный кухонный нож вошел аккурат в сердце, очень ювелирно. Как видишь, наша звезда снова без полового органа, он отрезан и засунут в задницу, а под сосками опять та надпись — «WMD», — Тэхён рассеянно провел пальцами по вырезанным на груди буквам. — Предполагаю, что чучела котеек свежие, если верить рассказу свидетеля, — Чимин намеренно выделил последнее слово. Он не упустил возможности продемонстрировать свою неприязнь к брюнету. Тэхён только сейчас заметил его вместе с Намджуном в другом конце комнаты. Их взгляды на мгновение встретились, посылая по телу слабый разряд электричества. Уставший, взлохмаченный, под глазами залегли тени, Чонгук даже в таком виде умудрялся выглядеть привлекательным. Закончив отвечать на вопросы, он двинулся в сторону детектива. — Тебя только за смертью посылать, ты ведь знаешь, да? — кривая усмешка на губах, надменный взгляд, способный прожечь дыру, тщательно продуманная эффектная поза, Чон не выглядел скорбящим возлюбленным. — Моя задача — приехать и собрать улики, — равнодушно пожал плечами Тэ. Чимин, стоявший рядом с ним, заметно напрягся, не сводя взгляда с брюнета. Похоже, парни впервые оказались в непосредственной близости друг от друга. До этого им удавалось держать дистанцию, ведь каждый был занят своим делом. — А, ты, видимо, тот парнишка из клуба, что был с Тэхёном, — небрежно бросил Чонгук, сверля взглядом шатена. Намеренный укол по самолюбию. Чон обожал подобные игры. Заметив возникшее между ними напряжение, детектив попытался разрядить обстановку. — Судмедэксперт Пак Чимин, — кивнув в сторону парня, пояснил Тэ. Он всегда чувствовал себя неловко в подобных ситуациях. В конце концов, не часто становишься предметом дележки. — Чон Чонгук, — представился брюнет, однако руку для рукопожатия не протянул. С вызовом глядя на шатена, Гук размышлял, что за отношения могут связывать блондина с этим пареньком. Впрочем, что мешало спросить? — И вы с Тэхёном… — Мы встречаемся вот уже семь лет как, если ты об этом, — перебил его Чимин, с удовольствием отмечая, как в удивлении вытянулось лицо Чонгука. Тем не менее, тот быстро взял себя в руки, натянув надменную маску и кривя губы в усмешке. — Вообще-то, я хотел спросить, не напарники ли вы, но твоя версия страшнее, — Чон должен был догадаться, что существовала какая-то причина вечных отказов Кима. И вот она. Стоит перед ним во всей красе, дерзко облизывая губы и бросая в его сторону уничтожающие взгляды. Смазливый на мордашку и весьма привлекательный. Так вот какой типаж нравился блондину. — Забавно, Тэхён никогда не упоминал о тебе, — решил подразнить парня брюнет, заставив задуматься, сколько же на самом деле раз они встречались наедине. Молодого человека безумно разозлил факт возможной помехи на пути к наваждению. Детектив же лишь устало вздохнул. Его начинала раздражать складывающаяся ситуация. Впрочем, Намджун спас положение, вновь позвав к себе Чонгука для уточнений. — Пописай на меня еще, вдруг отгонит всех мужиков, — холодно предложил Тэхён, отворачиваясь от Чимина, сверлившего блондина укоризненным взглядом. — Забыл, где мы находимся? — демонстрация чувств на работе — самое последнее, чего ему хотелось. — Прости, не удержался. Мне не нравится то, как он пожирает тебя взглядом, — обиженно надув губы, попытался оправдаться Пак, разворачивая к себе детектива. Тот лишь отмахнулся, давая понять, что сейчас это не имеет значения. Он вернулся к осмотру. От него не укрылось то, что комната выглядела чересчур чистой. Будто в ней и не убивали никого. Ни пылинки. Кто-то явно здесь успел все вылизать. Тэ сделал в голове пометку: выяснить, как долго тут пробыл Чонгук, а затем продолжил изучать обстановку. Взгляд зацепился за цветок в горшке, одиноко стоявший на тумбе. Киму показалось, что он уже где-то видел похожее растение, но мозг отказывался соображать. Пришлось переключиться на чучела животных, картинно расставленных по комнате. Намертво застывшая сцена повседневности. За спиной послышалось шуршание. Заинтригованный, Тэхён обернулся, с интересом наблюдая, как Чимин не спеша развернул леденец на палочке, аккуратно попробовал его на вкус, скользя по нему языком, облизнул губы, а затем погрузил в рот. В глазах бесовской огонь вперемешку с похотливыми искрами. Ким, как завороженный, следил за манипуляциями, а в голове — картинка, далекая от той, что дозволено показывать в присутствии детей. Ширинка давила на ощутимую твердость в боксерах, и блондин отвернулся, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Однако взгляд упрямо возвращался к зрелищу, которое, казалось, было организовано специально для него. Карамель медленно скользила за щекой, а затем снова полностью извлекалась изо рта. Не отдавая отчет собственным действиям, Тэхён подошел ближе, облизывая вмиг пересохшие губы. Чимин, будто провоцируя, зеркально повторил его движение. — Позволь узнать, какого черта ты делаешь? — хриплым от возбуждения баритоном поинтересовался Ким, заглядывая в горящие похотью глаза. — Курить хочу, а это помогает отвлечься, — голос ниже на несколько октав. Он сдал Чимина с потрохами. — Займи уже свой рот чем-нибудь полезным, — горячее дыхание Тэхёна опалило шею, а на губах Пака — плутовская ухмылка. Намек как никогда прозрачен, а окружающая обстановка лишь добавила пикантности. Они ворвались в первую попавшуюся комнату, к огромному везению оказавшуюся ванной. Оглушающий щелчок дверного замка, волнительная дрожь в теле. Чимин нетерпеливо толкнул Кима к стене и, довольно хихикая, опустился перед ним на колени. Руки медленно скользнули вверх по брючинам. Пак потерся щекой о бугорок возбуждения через тонкую ткань, вырывая из блондина нетерпеливые стоны. Ремень с молнией поддались на удивление легко, высвобождая из плена наполовину эрегированный орган. Довольно улыбаясь, Чимин сжал его, а затем подался вперед. Он дразняще провел языком вверх по стволу, наблюдая за реакцией Тэхёна. Тот прерывисто задышал, запрокинув голову и стиснув пальцы, из последних сил сдерживаясь, чтобы не запустить их в волосы шатена. Чимин обхватил губами головку, завел за щеку, смакуя, словно леденец, и наслаждаясь солоноватым вкусом. Пака вело от осознания собственной уникальности, ведь такого Тэ, возбужденного и чертовски сексуального, с раскрасневшимися искусанными губами, позволено видеть только ему. И никакой Чон Чонгук этого не изменит. Уж шатен об этом позаботится. Времени катастрофически не хватало, и Чимин с усердием толкнулся вперед, стараясь заглотить как можно глубже. Язык обрисовывал контур каждой венки, быстро скользя по стволу. Ким прикрыл рот рукой, боясь, что кто-то может услышать стоны, в то время как другая с силой сжала пряди на затылке, задавая ритм — жесткий, быстрый и рваный. Шатен давился воздухом, протестующее мычал, но не сопротивлялся, лишь пытался расслабить горло. На глаза наворачивались слезы, однако он не обращал на них внимания. Ему почти удалось полностью вобрать член, отчего блондин потерялся в ощущениях, хрипя от удовольствия. — Подрочи себе, — приказал детектив, и Пак послушно запустил руку себе в штаны, сжимая пальцами возбужденный орган. Гортанные стоны Чимина вибрацией отдались по стволу, скручивая низ живота волнами удовольствия. Тэхёну открылся потрясающий вид на влажные, поблескивающие от слюны и смазки губы, впалые щеки и дрожащий веер ресниц. Ему окончательно снесло крышу. Он без предупреждения толкнулся вперед, упираясь головкой в заднюю стенку глотки. Чимин сдавленно стонал и, игнорируя рвотный рефлекс, вторил размашистым толчкам, двигая головой. Рука скользила по члену в том же быстром ритме. Изможденные, они кончили практически одновременно. Пытаясь перевести дыхание, Тэхён наблюдал за шатеном, размышляя, что парень, растрепанный, загнанно дышащий, облизывающий влажные от слюны и спермы губы, при этом, довольно улыбающийся, как кот, объевшийся сливок, — самое приятное, что он видел за всю свою жизнь. Детектив потянул Пака к себе для поцелуя и, усмехаясь, шепнул в губы: — Надеюсь, ты не обкончал рабочую одежду, — на что Чимин лишь звонко рассмеялся, а затем прижался к блондину, оставив на скуле легкий поцелуй. — Тэхёна-а-а, — лениво растягивая слова начал Мин и, получив в ответ заинтересованное мычание, выдал на одном дыхании, словно боялся, что их разлучат в любую минуту и он не успеет спросить. — Давай съедемся? — Тэхён в его руках будто окаменел. И не ответил: не знал, что сказать. Гнетущее молчание окончательно разбило все надежды шатена. На глаза навернулись слезы. Он задрожал, и попытался отодвинуться, но Ким не отпустил, только крепче сжал в своих объятьях, зарылся носом в волосы и вдохнул родной аромат. — Почему ты вдруг решил все так кардинально поменять? — голос Тэ, низкий и хриплый, гнал по телу стайку мурашек и волну тепла. Шатен шмыгнул носом, вцепляясь в одежду, и прижался к любимому телу сильнее. — Из-за Чонгука, да? — ответ очевиден, и блондин лишь устало вздохнул, сцепляя руки в замок на талии Пака. — Не думаю, что съехаться, уж столь хорошая идея. И не потому, что ты вбил себе в голову, что у меня к этому брюнету есть какой-то интерес. Просто я такой человек, Чимини, и ты, как никто другой, должен понимать это. Разве я тебя хоть раз подводил? — он заглянул в лучистые темные глаза, блестящие от слез, легко коснулся губами покрасневшего носа и ободряюще улыбнулся. Парень отрицательно покачал головой, подтверждая верность партнера, а затем успокоился, понимая абсурдность собственной ревности. Мин счастливо выдохнул и уткнулся в шею блондина, понимая, что тому нужно время. А Чимин готов ждать хоть вечность. Они быстро привели себя в порядок и по одному покинули укрытие, стараясь быть незамеченными. Пак вернулся к работе, а Тэхён отправился на поиски Намджуна. Ему необходима полная картина убийства, чтобы начать разрабатывать теорию. Да и Чонгука не мешало бы расспросить, но того, как назло, нигде не было видно. — Вот ты где, — рука Нама сомкнулась на предплечье блондина, напугав того до чертиков, — разговор есть. — Узнал что-нибудь? — вмиг посерьезнел Тэ, не переставая, однако, взглядом искать знакомую темную макушку. — По словам свидетеля, от умершего не было ни слуха, ни духа на протяжении двух недель. А сегодня парень получил смс с приглашением в гости. Пришел как раз к остывающему любовнику, — отчитался Намджун, недовольно поджав губы. Растрепанный и немного рассеянный Тэхён жутко отвлекал. Руки так и чесались от желания запустить пальцы в белоснежные пряди, навести на голове еще больший беспорядок, а затем впиться жарким поцелуем в слегка припухшие губы. — Окрестности проверили? Чон мог спугнуть убийцу, а прятаться в этом районе особо негде: сплошные тупики. Что по отпечаткам? Не можем же мы брать парня под арест без доказательств, — хмурясь, размышлял детектив. — И пробейте номер, с которого пришло смс, попахивает подставой, — на душе у блондина скребли кошки. Какова вероятность того, что серый волк просто прикидывается невинной овечкой? — Я был неподалеку и первым делом проверил окрестности. Как сквозь землю провалился. Наши ребята собирают улики. Экспертиза покажет, насколько Чон Чонгук причастен к убийству, — спокойно отрапортовал Намджун. Его, в отличие от Тэхёна, не терзал червь сомнения. — Номер я уже выслал. Сегодня к вечеру будут результаты, — детектив удовлетворенно кивнул и, распрощавшись сержантом, отправился на поиски брюнета, надеясь хотя бы немного прояснить сложившуюся ситуацию. Чонгук нашелся на заднем дворе. Тот факт, что Тэ начал узнавать его даже со спины, немного пугал, но не настолько, чтобы подойти поближе, рассматривая широкие плечи и спутанные вихры. Он не знал, с чего начать разговор. Да и брюнет не горел желанием поболтать, сидя на ступенях и глядя куда-то вдаль, сцепив руки на коленях. Взгляд зацепился за что-то яркое, выглядывающее из-под брючины, и детектив не сразу понял, что это носки с довольно странным рисунком. Красные, а на общем фоне — до боли знакомая желтая физиономия. — Веселые носочки с железным человеком, — улыбаясь, произнес Тэхён, наблюдая за реакцией. Парень подошел ближе и навис над Чоном. Тот глянул в его сторону, окинув оценивающим взглядом. — Вы бы застегнули ширинку для начала, детектив, — намеренно выделяя звание, небрежно бросил брюнет, отворачиваясь от блондина и до боли стискивая зубы. Ким, ничуть не смутившись, застегнул молнию на брюках, а затем сел на ступеньку рядом с Гуком, выдыхая в ледяной декабрьский воздух дрожащие клубы пара. Желая чем-нибудь занять руки, Чон достал пачку сигарет. Ядовитый никотиновый дым обжег язык, заполнил рот и щекочущей волной просочился в горло. Тэхён вдохнул незнакомый пряный древесный аромат и недовольно поморщился. Несмотря на свое отвращение к курению, он решил промолчать, понимая, что только эти мерзкие затяжки и останавливают парня от истерики. Его можно было понять. Когда видишь смерть каждый день, поневоле начинаешь абстрагироваться и отключаешь эмоции. Становишься эдаким сухарем, потом обретаешь способность даже жевать на месте преступления, и отвращение сходит на нет. Но видеть труп в первый раз, находиться от него в непосредственной близости, ощущать костлявую подругу с косой под носом — тот еще стресс. — Скажи кому, что детектив трахался с судмедэкспертом в туалете моего покойного любовника, не поверят, — Чонгук горько улыбнулся, нарушая воцарившееся молчание. Сигарета дрогнула в окоченевших пальцах. Впрочем, Гук не придал этому значения. Взгляд апатично следил за безумным танцем хрупкого кружева снежинок. — Потрясающая наблюдательность, — сухо похвалил брюнета Тэхён. Отрицать произошедшее было бы глупо. К тому же, вероятнее всего, Чон стал единственным свидетелем их мимолетной слабости. — Я вообще весь потрясающий, — съязвил Гук, бросая окурок в ночь. Тот ярко вспыхнул оранжевыми искрами, а затем исчез в кустах. — Семь лет, ну и ну, — все еще не веря услышанному, пораженно пробормотал он. — И как ты до такого докатился? — детектив лишь неопределенно пожал плечами. Ему нечего было сказать. Хоть что-то в жизни сохраняло иллюзию постоянства, и это его вполне устраивало. — Я бы уже через полгода не выдержал, — продолжил размышлять Чон, всматриваясь в бездонные ореховые омуты напротив. — Просто ты не встречался со мной, — легкая улыбка на губах, открытый прямой взгляд. Для Тэхёна шутка, а у Чонгука в груди душевный переворот и хотелось закричать. Он испугался собственной реакции и отвел глаза. Нет, наверное, показалось. — Ты главный подозреваемый пока что, Чонгук, — слова окончательно лопнули мыльный пузырь эфемерного счастья. — Это должно меня пугать? — голос у Чона бесцветный. Ему все равно, кем там пытаются его выставить. Он не страшился нависшей над ним угрозы, потому что не чувствовал за собой никакой вины. Нельзя стыдиться того, чего не делал. — Если ты невиновен, то нет, не должно. Если же будет доказано обратное, — Тэхён замолчал, горло сдавило от переизбытка чувств. Брюнет, сидящий рядом с ним, выглядел до безумия несчастным, хрупким и беззащитным. Это сбивало с толку, потому что детективу хотелось неосознанно защитить парня. С Кимом явно творилось что-то неладное. В глазах напротив — океан, черный, беспросветный, отражающий блеск луны. Они притягивали и сводили с ума, вырывая из глубины души чувства, которые были похоронены еще в юности. — Да что в тебе такого? — хрипло пробормотал Тэхён, зарываясь в мягкие смоляные пряди, влажные от снега, притягивая брюнета ближе. А тот и не сопротивлялся, послушно подаваясь навстречу, льнул к разгоряченному телу, боясь, что в любой момент проснется в своей холодной постели. — Ну, я крашу глаза, — выдохнул Чонгук в изгиб шеи, неуверенно улыбаясь. В ответ он услышал низкие переливы смеха, от которых побежали мурашки и растекся жар в груди. И ничего не имело значения: ни парень Кима, что по-прежнему находился где-то в доме, ни унизительная работа брюнета. Два незнакомца, случайно столкнувшиеся на месте преступления. Блондин ничего не говорил, лишь крепче обнимал дрожащего парня и прижимал к себе. Тэ взял в свои ладони окоченевшие пальцы Чона, отогревая дыханием, неотрывно глядя в черноту глаз напротив. Они — отражение его собственного спектра чувств: нежность, удивление, восторг, отрицание и страх. Если бы была возможность остаться здесь навсегда, наверное, они бы так и поступили. Увы, действительность сурова и беспощадна. Она ворвалась в их хрупкий солнечный мирок слишком быстро. Тэхён был нужен в доме, а Чонгук наконец-то мог уехать домой. Блондин нехотя разжал объятья и поднялся со ступени. Чон ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул и отвел взгляд. Ему, как и детективу, необходимо было привести мысли в порядок и разобраться в собственных чувствах. Возможно, когда-нибудь, они поймут, почему судьба столкнула их на деревянной ступени у дома погибшего любовника.۞۞۞
12/14/2016 07:52 p.m. Возвращаться домой под утро было привычным делом. Вот только сегодня явно что-то пошло не так. Иначе как еще можно объяснить то, что уже в восемь вечера Чонгук стоял на пороге собственного дома? Гостиная встретила гнетущей тишиной пустых ярких стен. Не спасал даже чертов камин, который устанавливался для уюта, а ныне выглядел серой резной горгульей. Такой же каменной, как и сердце Гука. Запихнув в шкаф верхнюю одежду, Чон двинулся на кухню, надеясь скрасить скуку в компании чего-то покрепче чая. Он терпеть не мог проводить вечера дома. Днем одиночество не давило столь сильно, и брюнет управлялся с ним так же легко, как с эрекцией клиента. В ночное же время суток все было иначе. Будто обострялся каждый нерв, раздражал любой шорох, а до жути пустая обстановка нагоняла тоску. Мысли, от которых можно убежать в обед, сейчас загоняли в тупик. Сердце отчаянно билось о ребра, а грудь разрывало отвратительное чувство непонятной утраты. Закричать бы, да нет сил. И не услышит никто. Как бы не обманывал себя Чонгук, но закрываться от других железным занавесом равнодушия было делом не из приятных. В такие дни он терял голову, мечтая о случайном слушателе, которому можно излить душу. А потом в испуге давил эту мысль, запирал глубоко-глубоко в дебрях фантасмагории, где хранились чувства и другой мешающий нормально жить вздор. Черные лаковые стены и пол, белоснежные шкафы с коричневой отделкой, отростки зеленых ветвей в стеклянных вазах, минимум мебели: одиноко стоящий у панорамного окна, выходящего в сад, столик на четыре персоны, бесполезный и практически не использующийся, да небольшая барная стойка, за которой Чон проводил большую часть времени. Кухня была полным отражением своего хозяина. Огонь горит, но в доме пусто. Холодильник порадовал бутылкой его любимого розового шампанского. Надеясь как следует надраться и забыться в беспамятстве, Чон плеснул шипящей жидкости в бокал. Но не успел он пригубить блаженное игристое спасение, как тишину дома прорезал дверной звонок. Чертыхаясь, брюнет не спеша двинулся открывать, размышляя, что, вероятно, это снова та сумасшедшая старушка с соседней улицы. Она вечно жалуется на чересчур яркое освещение. Впрочем, Гук не угадал. Если раньше он и думал, что вечер будет отвратительным, то сильно заблуждался, ведь тот принес к нему домой незваного, но столь желанного гостя. На пороге стоял Ким Тэхён. — Я же вроде еще не пил, почему галлюцинирую? — нахмурившись, вслух размышлял Чонгук, разглядывая посетителя. Белоснежные пряди спутанным ураганом спадали на глаза, контрастируя с ореховой радужкой, на щеках играл легкий румянец, тонкое драповое полупальто с высоким воротом открыто нараспашку, демонстрируя угольную рубашку с атласным галстуком цвета металлик, темные джинсы и ботинки на шнуровке. За спиной детектива Чон разглядел знакомую макушку сержанта Намджуна. — Ого, еще и двоится. Чем обязан? — стараясь сохранять невозмутимый вид, поинтересовался брюнет, в то время как сердце отбивало в груди барабанную дробь волнения. — Я бы хотел задать пару вопросов, — Тэхён — сама собранность и беспристрастность, а глаза — холодные зеркальные омуты. — По-моему, я уже ответил на все возможные вопросы, — натянув на лицо маску надменности, усмехнулся Чонгук, на что Нам одобрительно хмыкнул. — Я сказал ему то же самое, но, как видите, мой напарник упрям до безумия, — Чон перевел заинтересованный взгляд на сержанта, будто увидел того в первый раз. Он склонил голову на бок, словно размышляя над чем-то. Наконец, придя к какому-то умозаключению, брюнет отодвинулся, пропуская гостей в дом. Тэхён шагнул первым, с интересом озираясь по сторонам. Детектив будто оказался в конструкторе LEGO для взрослых. Белоснежная глянцевая плитка на полу; помещение было разделено на несколько зон. В первой ныне находились они. Здесь располагался встроенный в стену шкаф-купе, замаскированный ярко-желтой вставкой, впереди — двухцветная пластиковая перегородка, будто из детского игрушечного домика, сочетающая в себе солнце и луну. За ней на деревянном возвышении спрятался графитовый камин, небольшой книжный стеллаж и пара лимонных пуфиков. Чуть поодаль — коридор, уводящий, вероятно, на кухню. Трудно было разглядеть сквозь матовую прозрачную дверь. Справа открывался вид на гостиную с высоким сводчатым потолком, в котором спрятались небольшие углубления, будто часть деталей выпала, потерявшись навсегда, и плоской люстрой, от которой вниз спускалось три цилиндрообразных плафона сливочного цвета. Большое панорамное окно выходило на задний двор. Ярко-зеленая плитка украшала стену, у которой примостился диван цвета очищенного миндаля с бледно-голубыми клетчатыми подушками. По обе от него стороны, подобно охранникам, стояли удобные кресла того же оттенка. Низкий серо-коричневый деревянный столик со стеклянной начинкой удерживал на себе кремовую лампу-тубус на тонкой металлической ножке. На полу расположился большой черно-белый ковер с узорами, напоминающими окрас зебры. Напротив них на темном постаменте возвышалась внушительных размеров плазма. А за ней убегала наверх винтовая галечно-серая лестница с деревянными накладками и хрупкими перилами. Стена рядом с ней была однотонная, оттенка гейнсборо, с яичными выступами, будто детальками конструктора. — Я думал, ты живешь в склепе наподобие той комнаты в клубе, — наконец заговорил Тэхён. Он, в отличие от Намджуна, раздеваться не стал. — Да у тебя никак весь мир с ног на голову теперь перевернулся, — фыркнул Чонгук, убирая пальто сержанта в шкаф и поворачиваясь к блондину. Их глаза встретились: угольно-черные и лучистые карие. Знакомая дрожь по телу, а в голове — воспоминания последней встречи, от которых разлилось тепло в груди. — Каждый раз переворачивается, — тихо произнес Тэ, неотрывно глядя на брюнета. И черт его знает, что именно он имел в виду: химию между ними, что каждый раз ошарашивала, или свежий поток информации. — Чай? Кофе? — вспомнил Чонгук правила хорошего тона, стараясь не думать о произнесенных словах Кима. — А пива нет? — на губах детектива расплылась озорная улыбка. Намджун же лишь фыркнул, хлопая напарника по плечу. — Тэ, мы на работе, — напомнил он, тормоша и без того лохматые волосы. Чон в удивлении вскинул брови, чувствуя слабый укол зависти. Брюнет, увы, не мог себе позволить подобного панибратского отношения. — Поверь, на трезвую голову с ним невыносимо говорить, — улыбнулся Тэхён, глядя на Гука, а тот из последних сил сдерживался, чтобы не засмеяться. Кажется, он начал потихоньку привыкать к неожиданным перепадам настроения этого парня. — К тому же, — добавил Ким, поворачиваясь к напарнику, — я в гражданке, а, значит, не при исполнении. — Ты никогда не надеваешь форму. Даже не пытайся отмазаться подобным образом, — с укоризной глядя на блондина, попытался образумить его Нам. — Я буду чай, спасибо, — обратился он к Чонгуку, и тот кивнул, приглашая следовать за собой. — Беру свои слова назад. Ты еще гробы здесь поставь, и будет вылитый склеп, — выдал Тэ, окинув оценивающим взглядом кухню и усаживаясь за барную стойку рядом с Намджуном, в то время как Чон рылся в холодильнике в поисках пива. Уж чего, а алкоголя у него было в избытке. — Кстати, какой у тебя кофе: зерновой или растворимая дрянь? — Растворимый. Кстати, для гостя ты слишком наглый, — невозмутимо отозвался Гук на подобную критику, протягивая блондину бутылку, но, видя недовольную рожицу того, улыбнулся. Он поставил на плиту чайник со свистком и, видя недоумевающий взгляд Кима, пояснил: — Да, у меня чайник со свистулькой, скажешь еще хоть слово, и она окажется у тебя в заднице, — сержант, довольный, расхохотался, а блондин лишь усмехнулся, наблюдая за тем, как брюнет наливал в свой бокал розовое шампанское. На короткий миг в кухне воцарилось молчание. — Где у вас здесь уборная? — нарушил тишину Нам и, получив ответ, покинул комнату. — Никак не могу понять, — проводив взглядом напарника, заговорил Тэхён, — у тебя в холодильнике есть пиво, но ты пьешь какую-то дрянь для девочек. — Судя по твоей гримасе, спорить могу, что у тебя из выпивки дома только кофейные зерна, — парировал Чон, садясь рядом. Он рад, что они наконец-то остались наедине. Блондин невозмутимо пожал плечами, не отрицая своего пристрастия к вредному для сердца напитку. Тэхён задумчиво крутил в руках бутылку, не спеша открывать. — Так что за вопросы ты хотел мне задать? — напомнил Чонгук, желая, чтобы парень наконец обратил на него внимание. До безумия хотелось вновь заглянуть в теплые глаза. Впервые кухня не казалась такой уж пустой, а вечер потерянным. — Мне нужно точно знать, во сколько ты пришел в дом, с какого телефона пришло смс, и было ли что-то, что привлекло твое внимание? Шорох, скрип, может, непривычная обстановка или еще какая-то несостыковка, — Ким повернулся к брюнету, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Глаза напротив жутко отвлекали от размышлений. — Как нашел его, так сразу тебе и позвонил. Он написал мне со своего мобильника. У меня не первый день его номер в телефонной книжке. Несостыковки? — Чонгук в задумчивости закусил губу, стараясь вспомнить. — Слишком чисто. В доме было слишком чисто, он жуткий неряха, а еще я слышал, как захлопнулась дверь во двор. Сквозняк, скорее всего, — предположил брюнет, задумчиво вертя в руках хрустальный бокал на тонкой ножке. Алкоголь разнес по телу приятное тепло, рождая дрожащие импульсы. А, может, так на него действовал блондин, сидящий в непосредственной близости. — Чонгук, — у парня перехватило дыхание, когда он услышал собственное имя в исполнении мягкого низкого баритона, — это был не сквозняк. Кто-то находился в доме в одно с тобой время, — Чон побледнел, осознав, что чудом умудрился остаться в живых. Что мешало убийце добавить к одному трупу и второй для полноты картины? — Получается, я родился в рубашке? — стараясь унять дрожь в теле, поинтересовался он у детектива. — Получается, что так, — задумчивый прищур ореховых глаз неотрывно следил за реакцией брюнета. Либо тот хорошо играл, либо действительно не являлся убийцей. Шансы пятьдесят на пятьдесят. — Это уже второе убийство, где ты фигурируешь. И если в первом случае вещи можно украсть, то твое присутствие оправдать нечем, кроме как смс, якобы отправленным с телефона любовника, — на это Чонгук лишь горько усмехнулся. — И это мне говорит человек, подделавший пропуск в элитный частный клуб, — Тэхён лишь фыркнул на подобное замечание. На лице ни намека на улыбку, взгляд, серьезный и грустный, направлен прямо в душу. Не скрыться. Брюнет устало вздохнул, начиная злиться. — И что ты мне предлагаешь? Забиться в истерике, как испуганной девчонке? Я понятия не имею, кому могло прийти в голову завалить моего бывшего, тем более, кому тот перешел дорожку, если уж на то пошло. Что же касается первого убийства, то чхать хотел на эту шлюшку. Мне и без него есть о чем тревожиться. А впрочем, посмотри на меня, думаю, тюремная форма подойдет к цвету глаз, — попытался отшутиться Гук. Блондин не разделял его веселости. Пальцы вонзились в плечо, разворачивая Чонгука лицом к детективу. — Придурок, ты что, до сих пор не понял? — встряхнув парня, процедил Тэ. — Это не игрушки. Или кто-то тебя красиво подставляет, или же это твоих рук дело! — Иди к черту, Ким Тэхён, — пытаясь вырвать плечо из захвата, зло зашипел Чонгук. — Я не настолько конченный, чтобы убивать тех, с кем работаю. Но знаешь что, если выбирать из двух отвратительных раскладов в моей жизни, то мне одинаково будет хреново в каждом из них, — слова лились нескончаемым потоком, и брюнет выложил все, что угнетало на протяжении нескольких лет. — Так какая разница? — устало пробормотал он, опустив голову и кусая в отчаянии губы. — Разница в том, — внезапно хриплый и низкий голос блондина разнесся приятной дрожью по телу, и Чонгук невольно поднял глаза, встречаясь с горящим огнем беспокойства в ореховой радужке, — что в случае твоего ареста я… — дыхание опалило щеки, сладкий шепот породил рой мурашек. — Не смогу, — Тэ переместил руку с плеча на шею, медленно притягивая брюнета к себе, словно не до конца осознавая, что творит. Гук не сопротивлялся, загипнотизированный голосом Кима, утопая в глубине омутов напротив. Он послушно тянулся вперед, облизывая пересохшие губы, а блондин смотрел на них и думал, что, возможно, они очень сладкие из-за шампанского и скверного характера хозяина. Чон до безумия желал услышать продолжение фразы, но язык не поворачивался сказать что-либо. Скрип открывающейся двери оглушающим взрывом ворвался в мыльный пузырь наваждения, вынуждая парней в испуге отскочить друг от друга. — А вот и я, соскучились? — радушного Намджуна хотелось если и не задушить, то закопать на заднем дворе так уж точно. Или запереть в ванной, чтобы не высовывался. — Узнал, что хотел? — Да, — холодно бросил Тэхён и, не глядя на брюнета, поднялся с места, шагнув к выходу. — Нам пора, спасибо за информацию, — почти скороговоркой произнес он, пулей выскакивая на улицу, не дожидаясь, пока хозяин закроет за ним дверь. Намджун нагнал его уже около машины, предварительно попрощавшись и поблагодарив за чай, который не удалось выпить по вине взвинченного Кима. На лице застыло неприкрытое удивление. — И чего ты так рванул? — глядя на блондина, что с силой стиснул пальцы на руле и поджал губы, поинтересовался напарник. Тот, словно только сейчас заметив присутствие Нама в машине, повернулся к нему, в задумчивости скользя по телу. — У тебя же не было перчаток, когда мы сюда приехали, — выдал он вместо объяснений. Джун проследил за взглядом Тэ и в раздражении закатил глаза. — Ты совсем поехал, дружище? — искренняя улыбка озарила лицо, и сержант, пораженный, покачал головой. — Я был с ними весь день. Похоже, тебе просто катастрофически необходим сон, — блондин, удовлетворенный таким ответом, кивнул, погружаясь в собственные мысли. Возможно, Намджун и прав. С этим недосыпом он стал творить какую-то дребедень. Детектив молча завел мотор и, вдавив педаль газа в пол, рванул с парковки, желая как можно скорее оказаться вдали от этого дома, от проклятых обсидиановых глаз, от привлекательных пухлых губ и дурманящего запаха дикой мяты. Полумрак салона успокаивал, а тишина ничуть не давила на нервы. Они мчались по магистрали, озаряемые лишь встречными огнями и уличными фонарями. — Ну, что скажешь? — наконец заговорил Намджун, решив, что блондин окончательно успокоился. — Нам есть за что его вязать? — Не уверен, — рассеянно пробормотал Тэхён. — Он как будто оказывается не в том месте и не в то время. Либо очень хорошо играет жертву. В любом случае, экспертиза не показала его отпечатков на ноже. Черт, да там вообще снова никаких следов, — в раздражении стукнув по рулю, процедил детектив. — На теле кошатника вообще следы насилия недельной давности. И опять тот же стиль. Член в заднице, блять. Кому так насолили шлюхи? — размышлял он вслух, не особо надеясь на ответ. — Значит, уже прорисовывается стиль. Ну, мотивы могут разные быть: конкуренция, зависть, ненависть. Кем приходился первый убитый Чонгуку? — включился в беседу Намджун. — Пытался занять его место в этой нише, — не отрываясь от дороги, пробормотал Ким. — Если говорить о мотиве, то получается черте что. Резона убивать своего любовника у него не было. Ну трахаются они с другими. Работа у них такая. К тому же, как сказал сам Чонгук, от парня не было вестей около двух недель. — Думаешь, похищение? — Нам достал из бардачка блокнот, принявшись делать пометки. — Очень может быть. А его вызвонили, чтобы не вызвать лишних подозрений. Мол, любовник со злости и завалил. Вот только убийца не учел одного. Чучела котеек. Нужно будет выяснить, кто их сделал. — По мне, так этот Чон вполне подходит, но хорошо скрывается, — машина въехала на парковку рядом с домом сержанта. — Мы спокойно можем засадить его за решетку, только скажи, Тэ. Достаточно любой лазейки. — Я сказал нет, — начиная злиться, рявкнул Ким. Его раздражало давление со стороны напарника и желание уличить в убийстве. — Он невиновен, пока мы не найдем достаточного количества улик. Что тут непонятного, Намджун? Хочется поскорее закончить с делом? Валяй, давай отловим любого и припишем ему вину, ты этого добиваешься? — сержант резко дернулся вперед, впиваясь в губы блондина в жестком поцелуе. Тэхён замер в удивлении, позабыв о возмущении. Он хотел было оттолкнуть от себя напарника, но тот отстранился сам, слабо улыбаясь. — Ну наконец-то ты заткнулся. Я же пошутил, а ты вон как завелся. До завтра, — с этими словами Ким махнул Тэ рукой и вышел из машины. А тот еще долго смотрел ему вслед. — Да что ж, блять, за день-то такой? — откинувшись на сиденье, поинтересовался Ким, глядя прямо перед собой. Однако ответа не последовало. Устало вздохнув, он завел мотор, намереваясь наконец-то добраться до дома и хорошенько выспаться.