Something lately drives me crazy Has to do with how you make me Struggle to get your attention Simon Curtis — Super Psycho Love
11/25/2016 03:59 a.m. Утро. Одно слово. Два слога. Четыре буквы. Для каждого это время суток начинается по-разному. Идеальное утро Тэхёна — кружка натурального крепкого свежесваренного кофе. Непременно без сахара. Если он не сможет зарядиться этим горьким напитком, то чувствует себя разбитым и пребывает в отвратительном настроении на протяжении всего дня. Поэтому каждое утро Ким совершал свой нерушимый ритуал: подъем в пять утра, холодный душ, чашка горячего кофе, изучение материалов дела. Сегодня же явно что-то пошло не так. Вероятно, потому что дома Тэхён появился уже в четвертом часу. Чимин предлагал ему остаться на ночь, однако Ким был непреклонен, предпочитая встречать рассвет в собственной квартире. Какие бы отношения ни связывали его с шатеном, Тэ старался держать небольшую дистанцию. Будучи одиночкой по натуре, продолжительные связи ему претили. Тем не менее, это не мешало им с Чимином встречаться вот уже более семи лет. Еще в раннем детстве Тэхён осознал, что неравнодушен к собственному полу. Он старался не выставлять свою ориентацию на всеобщее обозрение. Кому какое дело, что за интересы занимают голову мальчишки? Масло в огонь подливала и мать, которая с младенчества вбивала Тэ постулаты «правильной» жизни. Соен, потерявшая славу актриса, пыталась всячески сохранить былое величие. Не особо заботясь о чувствах ребенка, она всегда поступала так, как было выгодно ей, заставляя знакомиться с богатыми детьми и налаживать связи. Через своего сына она подбиралась к влиятельным людям, укрепляя свое шаткое положение в обществе. Отца Тэхён не знал. По словам матери, он был жалким алкоголиком, о котором она и слышать не хочет, а посему и говорить не о чем. Ким рос под неустанным надзором. Каждый его шаг контролировался до мелочей: что ему делать, что есть, что надевать и что говорить. Как только у матери появлялся новый кавалер, контроль ослабевал, однако, стоило Тэ где-то оступиться, град насмешек не заставлял себя ждать. Как ни старался Тэхён, но однажды правда всплыла наружу. Он был застукан в школьном туалете в довольно щекотливой ситуации. Скандал удалось замять, а Кима перевели на домашнее обучение. Приходящие преподаватели, словно в насмешку, были исключительно женского пола. Впрочем, подобная ситуация ничуть не огорчила мальчика. Расценив это как очередной вызов, он на время затаился, решив, что в скором времени родитель сменит гнев на милость. Ему повезло. Года через четыре, видимо решив, что Тэхён перебесился и оставил свои увлечения в прошлом, Соен позволила ему вернуться к прежней жизни. Для большей безопасности и предотвращения слухов его перевели в частную школу для одаренных детей. Тэ было все равно где учиться, поэтому принятое матерью решение воспринял безоговорочно. А потом вся его жизнь встала с ног на голову. Именно в тот период они с Чимином и познакомились. Между ними довольно быстро завязалась дружба, позже переросшая, правда, в нечто большее. Хотя это скорее походило на безумный коктейль из ссор, примирений, ревности и любви, что бесконечным шлейфом чувств следовал за ними по жизни, будь то учеба в школе, а позже в университете, стажировка в полицейской академии или работа. Тэхён стянул с себя пальто, небрежно бросив его на спинку стула, ослабил ворот рубашки, расстегнув верхние пуговицы, и, наконец, проверил автоответчик, что мигал красной лампочкой, оповещая о новых сообщениях. Тишину комнаты заполнил восторженный голос Чимина: «Тэхёни, ребята из лаборатории прислали официальное заключение, и тут полно несостыковок, нужно будет разобраться. Заскочи ко мне сегодня. Целую». Похоже, этот парень и вправду никогда не спит. Как вообще можно быть таким жизнерадостным в четвертом часу утра? Ответа на этот вопрос у Тэхёна не было. Сделав себе заметку, заехать к Чимину в обед, Ким прошел на кухню. Понимая, что сон ему не светит, он намеревался хотя бы в чем-то сохранить традиции утра и выпить кофе. Следующее сообщение застало Тэ у холодильника. — Мистер Тэхён? Это Чон Хосок из антикварного магазина, — Ким усмехнулся, настолько неуверенно звучал голос звонившего. Однако же парень все же набрался смелости. Похвально. — Вы просили позвонить, если что-нибудь вспомню. Мы могли бы встретиться, скажем, в девять за чашечкой кофе? Буду ждать звонка. Автоответчик замолк, оповещая о завершении записи. Тэхён, устало вздохнув, глянул в окно. Там занимался рассвет: первые бледно-золотые лучи ворвались в полумрак кухни, раскрашивая ее в яркие краски. Дурманящий запах варящегося кофе заполнил помещение. Решив не медлить, Ким отправился в душ, желая освежиться и привести мысли в порядок. Предстоял тяжелый рабочий день, поэтому голова должна быть ясной, а поспать он и после успеет. Довольно абсурдно выбирать для беседы лучшую в городе кофейню и заказывать при этом чай. Впрочем, Тэхёну было плевать, что там выбрал для себя собеседник. Он лениво наблюдал за Чоном, что обнял руками чашку и нервно скользил пальцами по ее гладкой кромке. Тэ намеренно не начинал разговор, еще больше раздраконивая парня, делая тишину невыносимой. Хосок поднял голову, встречаясь с горящим взглядом напротив. Ореховая радужка глаз завораживала, и Хос невольно залюбовался танцующими в них рыжими бликами. Тэхён пригубил принесенный ему кофе, оказавшийся редкостной порошковой гадостью. Довольно трудно найти стоящий ароматный букет среди всей этой химической дряни, которой их пичкают. Хосок нервно облизал губы, наблюдая за Кимом. Наконец, собравшись с мыслями, он заговорил. — Буквально на днях я вспомнил, что альт в тот день покупало несколько человек, — Тэхён медленно опустил кружку на стол и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула, весь обратившись в слух. — Женщина и мужчина. Дама была в возрасте, лет пятьдесят, не меньше, она сказала, что покупает альт для своей внучки, — улыбнулся собственным мыслям Хосок, — а вторым был мужчина приблизительно одного с вами роста, довольно привлекательный, — Тэхён усмехнулся. Парень слишком много внимания уделял мужской красоте, выдавая себя с потрохами. Впрочем, это было Киму даже на руку. Своим очарованием он сможет вытянуть из него всю необходимую информацию. — Темноволосый, выразительные черные глаза, широкая открытая улыбка. Он сказал, что работает танцором и берет альт для своего выступления в каком-то клубе, — Ким насторожился. Описание смутно напоминало ему кого-то. В голове невольно всплыл образ парня из загородного клуба, в котором они были на днях с Чимином. — Самоуверенный хлыщ в дорогой одежде, немного детское выражение лица, дорогой парфюм? — перебил Хосока Тэхён, желая убедиться в собственном предположении. Парень растерянно кивнул. Ким вынул из кармана пиджака фотографию, на которой был изображен мужчина, представившийся как Чон Чонгук. Буквально на днях Тэхён пробил его по базе данных и прихватил фотографию. Как чуял. — Да, это он, — подтвердил опасения детектива Хосок, с тревогой глядя на блондина. Тот удовлетворенно кивнул, вновь отпивая кофе из чашки. Парень заметил, как Тэхён поморщился, видимо, не такое уж и хорошее кафе он выбрал. Ким поднялся, отчего Чон рефлекторно вскочил следом. — Что ж, спасибо за помощь, — поблагодарил растерянного Хосока Тэ. — Я, — парень осекся на полуслове, не зная, что сказать, поэтому лишь согласно кивнул, наблюдая, как блондин бросил на стол деньги за кофе, вежливо попрощался с Хосоком и, не оглядываясь, зашагал к выходу. Странное чувство тоски гадким червяком завозилось где-то в груди. Кажется, Чон знал, чьи глаза снова будут преследовать его во сне.۞۞۞
— Если ты вызвал меня сюда только из-за того, что скучал, тебе не жить, — предупредил Тэхён, заходя в прозекторскую*. — Скучал, конечно, но нет, вызвал я тебя не поэтому, — улыбнулся Чимин, выпрямляясь и разминая затекшую шею. На столе перед ним лежал чей-то труп, который эксперт и изучал, пока не пришел детектив. Стянув с себя перчатки и выбросив их в урну, Чим махнул Тэхёну, приказав следовать за ним. Кабинет Пака больше походил на мини-лабораторию, нежели на офисное помещение. Воздух насквозь пропитался медикаментами. Запах проникал в легкие, оседал на языке и стекал в горло ядовито-горьким осадком. Длинный белоснежный стол пестрил разнообразными колбами и пробирками, в которых плескался, бурлил и закипал целый спектр жидкостей. Пластмассовые коробки различных размеров с физраствором скрывали в своем мутном нутре кусочки тканей — частицы чужих ДНК. Стеллажей, наподобие тех, что стояли в кабинете Тэхёна, было на порядок больше. На фоне общего хаоса рабочий стол Чимина выглядел маленькой серой игрушкой. Да и Ким обратил на него внимание только из-за того, что эксперт склонился над ним, извлекая из ящика бледно-желтую папку. — Ты же видел предварительное заключение? — на всякий случай осведомился Пак, протягивая детективу документы. — Шутишь что ли? Я его скоро до дыр затру, — хмыкнул Тэхён, раскрывая папку. — Что в итоге мы имеем? — Презабавную историю о женщине-убийце, которая и не женщина вовсе, — придвинувшись к детективу, начал объяснять Чимин. Тэ лишь скептически выгнул бровь, листая материалы дела. Сочтя его молчание за одобрение, Пак продолжил. — Ноготь, что нашли на месте преступления, накладной и, судя по остаткам клея на нем и плотности вещества, крепился он приблизительно часа за два до убийства. Далее стопа. Когда в последний раз ты видел даму с сорок третьим размером ноги? — изящно выставив перед детективом ногу, игриво поинтересовался Чимин. Тэхён молча кивнул, проигнорировав заигрывания. Эксперт, поняв, что детектив явно не в настроении, обреченно вздохнул. — Экспертиза показала, что волосы, найденные на полу, ничто иное как качественно сделанный парик. Натуральный, разумеется. Нам даже удалось найти производителя. Вот, правда, женщина, у которой покупался волос, уже мертва лет как пятнадцать. Орудие убийства предположительно разделочный нож Maglio Nero С 130. У него довольно удобная рукоять, лезвие тридцать сантиметров, вес около семиста грамм, такой и на кухне легко спрятать, сославшись на обычный бытовой прибор. Края среза соответствуют. — И, разумеется, никаких отпечатков, — задумчиво пробормотал Тэхён, просматривая отчет. — Абсолютно никаких, но с вероятностью около семидесяти процентов можно утверждать, что это не женщина, — продолжил Чимин. — Что по поводу костюмов и декораций? — напомнил Тэ. — Насчет альта ты уже знаешь, остальной инструментарий просто-напросто украден из местного театра. На камерах пусто: ни преступника, ни пропажи. Администрация сама обратилась в полицию, когда заметила исчезновение. Что же касается одежды, то она шилась на заказ. Мы пробили адрес, однако хозяйка ателье отказалась предоставлять какую-либо информацию о своих клиентах, сославшись на политику конфиденциальности. — Вы объяснили ей, что молчание может быть расценено, как пособничество преступнику? — Сказали. Все равно что биться головой о стену. Но наши ребята слишком дотошные. Эти руки не для скуки, как выразился Стюарт, вручая мне вот это, — Чимин протянул Тэхёну листок, который не был пришит к делу. — Незаконная деятельность, сам понимаешь, поэтому не афишируй. — Ким понимающе хмыкнул, изучая запись. Чон Чонгук. Похоже, этот парень никак не хотел оставить его в покое. — Знаешь его? — поинтересовался Чимин, заметив, как нахмурился детектив, сжимая злосчастный листок. — Еще один из того закрытого клуба, — нехотя пояснил Ким. — Хозяин антикварного магазинчика тоже на него указал сегодня, сказав, что это он покупал альт. — Выходит, шлюшка, устраняющая конкурентов? — усмехнулся Чимин, забирая из рук Тэхёна папку и убирая в стол. — Не обязательно. Прямых доказательств у нас нет, лишь косвенные улики. В конце концов, его могут красиво подставлять, украв принадлежащие Чону вещи, — рассеянно поправил Тэхён, спрятав руки в карманы брюк. — Защищаешь его? — подколол детектива Чимин. Парня почему-то задевало, что Тэ не рассказал о знакомстве с неким Чонгуком. А ведь тот не был просто прохожим с улицы. Ким недовольно поморщился, ощущая ревность Пака как приторную сладость, прилипающую к зубам подобно тягучей ириске. — Ты как ребенок маленький ей-богу. Я просто рассуждаю. Это моя работа — докапываться до сути, не делая поспешных выводов, — голос Тэхёна прозвучал слишком резко. Впрочем, на то были причины: он терпеть не мог глупости, что следовала за слепыми человеческими чувствами как бродячая голодная собака. — Придется наведаться сегодня в этот клуб и разузнать все из первоисточников, — уже более спокойным тоном продолжил детектив. — Я пойду с тобой, — начал было Чимин, однако был тут же прерван Тэхёном. — Нет. Никаких командных вылазок в ближайшие дни. Я один не вызову подозрений. Они примут меня за очередного заинтересованного клиента, очарованного шармом их звезды, — Тэхён был уверен, что Чон Чонгук не был низкосортной шлюхой. Не та подача. Учитывая то, как они распрощались, встреча должна быть довольно веселой. — Не думаю, что их глава слепой дурак. Кто-то да доложит ему, что у него под носом разнюхивает какая-то парочка, которая, случись проверить по базе данных, официально-то и не числится в их клубе. Против подобных аргументов Чимину нечего было возразить. Несмотря на червь беспокойства и ревности, что развернулся у него в груди и вгрызался в нервные окончания, ему пришлось признать правоту детектива. Пак согласно кивнул, провожая взглядом удаляющуюся фигуру любовника.۞۞۞
09:07 p.m. Когда твоя жизнь летит по наклонной, а работа уже не приносит былое удовольствие, поневоле начинаешь выбирать иной способ развлечься. Поиск новых источников удовольствия становится своего рода зависимостью, а капля радости — дозой, за которую готов продать родную мать. Но это для совсем пропащих. Чон себя к таким никогда не относил. Он слишком самовлюбленный и тщеславный для подобного унижения. Чонгук любил вечер пятницы. Вероятно, потому что в этот день в их клубе было больше народа, чем обычно. Или из-за того, что он обслуживал всего пару-тройку клиентов, а затем неуловимой тенью ускользал домой под покровом ночи. Или из-за нового дорогого одеколона, что подарил ему очередной благосклонный покровитель. Впрочем, кого брюнет обманывает? Пятница была звездным днем Чон Чонгука. Зал заполнялся под завязку разгоряченными телами, мужчины и женщины в строгих деловых костюмах занимали диванчики. Шампанское, вина и другие горячительные напитки лились рекой. Богачи наведывались в этот день лишь для того, чтобы посмотреть на танец брюнета, а после, когда он доводил публику до безумия так, что они визжали от восторга, Гука покупали на ночь за баснословные деньги. Парень купался в лучах славы, наслаждаясь взорами, полными слепого обожания. В этот день касса «Kumamon's house» бывала битком забита хрустящими зелеными бумажками. Золотая пятница, как любил говаривать его босс. Иллюзия любви подобна наркотику, что так необходим пустышке вроде него. Она яркими искрами вспыхивала на ладонях, что протягивали к нему мужчины и женщины, а после, когда эйфория рассеивалась, оседала серым пеплом глубоко в груди, эхом разносясь по истерзанной душе. В такие моменты Чонгук ощущал себя жалкой букашкой, раздавленной если не гнетом обстоятельств, то чьей-то безжалостной рукой, решившей, что он не достоин хорошей жизни. После, когда приступ самобичевания отпускал брюнета подобно морской волне, схлынувшей с берега, он поднимался с колен и, как ни в чем не бывало, уверенно и нагло шел дальше по дорожке, усыпанной похотью и ненавистью, гордо вскинув голову, и блядски улыбаясь. Потому что никому не позволено видеть его слабым. Многие дилетанты считают, что публичный дом создан лишь для плотских утех, но подобное давно вышло из моды в Америке. На место старым порядкам пришли модернизированные частные загородные клубы. Цель подобных заведений — доставить не только физическое, но и эмоциональное удовольствие. Плацебо измученной души. По правде говоря, «Kumamon's house» разительно отличался от других клубов. Здесь каждый мог осуществить заветную мечту — познакомиться с танцором поближе, купить его внимание. Не навсегда, разумеется. Да и обращаться с ними клиент должен был аккуратно, не повредив товар, как в каком-нибудь грязном притоне. Испортишь игрушку — заплатишь баснословные штрафы. И такое случалось порою. Каждому танцору или танцовщице здесь уделялось особое внимание, оттачивался их стиль, манеры, следили за здоровьем, фигурой и контролировали, чтобы те не навели излишней шумихи. Тем не менее, несмотря на все старания, судьба каждой игрушки была в ее руках. Не сумеешь никого заинтересовать — не засияешь ярко, словно звезда. А кому нужен невостребованный товар? Такое здесь не держали. В гримерной было тихо. Приглушенный золотистый свет лился с настенных ламп, вырывая из темноты стройную фигуру, сидящую перед большим зеркалом. К своему шоу Чонгук всегда подходил творчески и основательно. В такие дни у него словно открывалось второе дыхание, грудь разрывало от переполняющего чувства восторга. Парень тщательно продумывал представление: выбирал танец, костюм, прическу, макияж, освещение, массовку. Порою на это уходил не один день. Немножко по-женски, но кого это, блять, волнует, когда он мог с легкостью превзойти любую из этих не по заслугам эфемерных созданий? Каждая деталь, каждый жест, каждая прядь, каждая пылинка, каждая складочка и каждый клочок ткани в его образе от плеч и до кончиков элегантных туфель представляли собой единый гармоничный водоворот стиля. Сегодняшнее выступление должно было стать особенным. Чонгук приготовил сюрприз для своих поклонников. Приталенные черные брюки из тончайшей ткани, приятно холодившей кожу, того же цвета кружевная прозрачная рубашка с длинным рукавом, плащ ей в цвет и аккуратная шляпа. Густой слой угольной подводки делал глаза яркими и выразительными, немного тона на лицо, блеск на губы, чтобы выглядели более манящими. Прическа представляла собой легкий ураган, который создавался не один час, а выглядел так, будто ветер нежно растрепал его пряди. Образ завершали туфли, украшенные ажурной вышивкой, на дико высоком каблуке. Немногие знали о подобном фетише Чонгука. Впрочем, походке Чона могла бы позавидовать любая женщина. Главное правило ношения такой обуви: уверенность в себе, широкий шаг и плавное покачивание бедрами. Забудешь хотя бы один из пунктов — рухнешь на пол, словно неуклюжая корова. А таких Чонгук за свою работу повидал немало. Брюнет усмехнулся собственным мыслям. Если до сегодняшнего дня и существовали равнодушные, то после танца таковых не останется. Мало кто способен творить на сцене то, что планировал изобразить Чонгук. Наконец, последний штрих — трудный выбор между парфюмом и маслами. Немного поколебавшись, он отложил флакон с духами в сторону. Не сегодня. Хотелось чего-то нового, сладкого и страстного, как представление, что увидят зрители. Выбор Чона пал на цветочный терпкий аромат. Пара капель на ключицы и очаровательную ложбинку между ними, по одной капле на запястья и локтевые сгибы, легкое касание за чувствительными ушами. Масло приятной прохладой растекалось по коже, брюнет осторожно втер его, стараясь не испачкать костюма. Наконец, когда все приготовления были завершены, парень взглянул на собственное отражение. Увиденное заставило Чонгука усмехнуться. Он развернулся к выходу и уверенным шагом двинулся в сторону сцены. Пришла пора зажечь это место. Тэхён припарковал машину на последнее свободное место. Похоже, сегодня здесь довольно многолюдно. Тем лучше: ему будет проще слиться с толпой. Киму стало смешно от абсурдности собственной мысли. Черт его дернул надеть сегодня ярко-желтый брючный костюм с белоснежной рубашкой. Ехать переодеваться уже нет смысла, поэтому Тэ заглушил мотор и вышел из машины, направляясь к знакомому входу. Серьга предусмотрительно была надета еще в авто. Короткий осмотр, и вот блондин уже внутри. Здесь ничего не изменилось, за исключением, разве что, количества гостей. В клубе было тесно, что, впрочем, не помешало детективу занять полюбившийся ему диванчик перед сценой, оказавшийся, как ни странно, свободным. Удушающая феерия из ароматов чужих духов, пота и алкоголя вызывала у Кима мигрень, однако он ждал, упрямо поджав губы. У него не было определенного плана. Подобного глупому мальчишке, Тэхён надеялся придти и мгновенно отыскать Чонгука в толпе. Однако того, как назло, нигде не было видно. Возможно, тот обслуживал клиентов, и Тэ следовало бы отыскать его где-нибудь наверху, но у фатума на этот счет были свои планы. Смеясь, он швырнул в ошарашенного блондина карту с его судьбой, что стояла в серебристых софитах на сцене и намертво приковала детектива к дивану. Как завороженный, молодой человек неотрывно следил за разворачивающимся представлением, понимая, как ничтожно мало все же знает о Чон Чонгуке. От волнения покалывало кончики пальцев. Погас свет, мгновение тишины вполне достаточно, чтобы рассредоточиться по сцене и занять свои места. Чон вышел вперед, намереваясь быть ведомым в этой страстной пляске. Танцоры, что собирались сегодня сойтись с ним в безумном урагане движений, были одеты иначе, нежели сам брюнет. Приталенные блестящие серебристые брюки и короткие топы, ноги же украшали сапоги на безумно высоком каблуке, доходившие до середины икры, обнимая тело подобно второй коже. Сердце билось в груди, будто загнанная птица, так что Чону пришлось закусить губу, чтобы хоть как-то унять волнение. Ярко вспыхнул белый свет, заиграла музыка, и страхи мгновенно выветрились из головы, оставляя после себя сладкозвучный ритм, за которым безоговорочно последовало тело. Резкий выпад вперед, правая рука плавно ушла в сторону, а затем поднялась верх, уводя за собой свою постоянную спутницу. Легко прогнуться в спине, а затем откинуться назад, мягко оглаживая тело. Призывно, но совсем не пошло. Плащ, словно вторая кожа, неустанно следовал за ним, повторяя контуры. Руки двигались в безумном ритме, вырисовывая в воздухе узоры подобно крыльям бабочки, легко порхающей с цветка на цветок. Чуть наклонить корпус в сторону, взмахнуть головой и распрощаться с блестящей шляпой. Она, ничуть не сожалея о расставании, улетела в зал, находя себе нового хозяина. Толпа восторженно закричала, а какой-то счастливчик, возможно, стал обладателем дорогого аксессуара. Впрочем, сейчас это мало волновало Чона. Изящно подаваясь вперед, он вызывающе вел плечами. Шире расставлял ноги, удерживая равновесие, призывно качал бедрами, почти оседая на пол, а затем резко выпрямлялся. Его рука небрежно взлетела к лицу, словно немая пощечина за столь развратные действия. Тогда его взгляд и зацепился за что-то желтое. Шаг вправо, скользящее движение по животу, глаза же направлены в толпу. Он искал источник беспокойства и нашел в первом ряду на диване. Чон принял вызывающую позу, отставив бедро в сторону и небрежно положив на него руку, словно провоцируя незнакомца. Знакомая шапка белоснежных волос, внезапно участившееся дыхание. Чонгук узнал своего загадочного зрителя, чей взгляд прожигал в нем дыру. Приятный сюрприз в яркой мешанине красок и чувств. Все, что он знал о нем, это имя, принесенное охранником, будто на блюдце, с утра вместо завтрака. Оно засело в памяти подобно липкому воску, что засыхает мутной коркой на любой удобной поверхности. Но сейчас не время и не место вспоминать об этом. Брюнет не повелся на провокации. Небрежно вскинув голову, он протянул руку в зал, а затем поднял вверх, будто карабкался по видимой ему одному веревке. Резко дернуть плечо, обхватив его, словно в него вонзилось что-то острое, а жуткая боль мешала двигаться. Забрать ее и выбросить прочь. Руки медленно сомкнулись в замок на затылке, упорхнули вверх, а затем рухнули океаном чувств к ногам. На губах играла улыбка, обещающая исполнение самых сокровенных желаний. Она для всех и ни для кого одновременно. Правда знал об этом лишь Чонгук, что плавно выгибался, поднимаясь с пола. Тело манило, словно крича зрителю: «Посмотри на меня, я не достанусь тебе, но ты можешь видеть, как я умираю в экстазе». Точно утомленный, он припал к колену. Его томный взгляд легко нашел среди зрителей столь желанное сейчас лицо. Гук облизал вмиг пересохшие губы, а затем, будто очнувшись ото сна, выпрямился. Его бедра двигались в безумном ритме музыки. Резкий взмах руками, и тело медленно опустилось на пол. Чон томно припал к ноге танцора, а мутный взор неотрывно следил за блондином. С брюнета стянули пальто, а глаза, скрытые пеленой возбуждения, подали его покорному зрителю сигнал, что подобное с ним мог сотворить Тэхён. Чонгук позволил бы ему все что угодно. Зал погрузился во мрак, а музыка резко прервалась. Воздух нагрелся до предела. Может, всему виной Ким Тэхён, чей взгляд он ощущал даже в темноте? Его желание чувствовалось сладкой карамелью на языке. Однако чуть сдвинь конфету, и ты порежешься об острый край. Времени перевести дыхание совершенно не осталось. Чон успел подняться с пола и занять свое место, когда зал разорвали алые вспышки, а Бритни Спирс оглушила танцпол своей мелодией. На этот раз он стоял к зрителям спиной, кружевная рубашка прилипла к телу, обнимая его чернотой узоров. Бедра качались в плавном ритме. Торс сдвинулся вправо, а затем Чонгук повернулся лицом к залу, медленно шагая вперед. Его походке позавидовала бы любая модель. Каблуки стали продолжением тела, даруя ему те крохи пластики, которых не было бы без этой опасной высоты. Он сделал резкий выпад влево и плавно опустился вниз, скользя ладонями вдоль бедер. Нежная ласка, доступная ему одному. А, может, и Ким Тэхёну, который, без сомнений, сейчас наблюдал за Гуком. Правая нога припала к полу, рука подобно птице, легко и непринужденно коснулась холодного покрытия. Чон перенес на нее корпус, вскинул бедра, а затем практически лег, продолжая все так же удерживать вес тела на ладони. Сердце загнанной птицей билось в груди. Волнение сошло на нет, сменившись крышесносным возбуждением. И где-то на задворках сознания плескался восторг, взрываясь яркими искрами, как шипучка на языке. Правая рука прижалась к груди, а ноги следовали за ней, как послушные марионетки. Он превратился в дрожащий узел, повернулся к зрителям спиной, наконец-то сел и легко обмахнул себя рукой, словно ему безумно жарко. О, если бы брюнет мог передать весь пожар чувств, что ныне горел в нем, зал бы вспыхнул синим пламенем. Перенести вес тела на вторую ногу, теперь опираясь о колени и ладони. Прогнуться в спине подобно грациозной кошке, а затем резко вскинуть правую руку вверх, разворачивая корпус и опираясь на правую стопу. Пальцы лениво скользнули за спину, а после потянули за собой. Он позволил себе лечь на пол, в то время как длинные ноги слились в безумном танце в воздухе. Перевернуться на живот, растянуть себя в шпагате, а затем вновь прижать колени к груди лишь для того, чтобы в очередной раз продемонстрировать свое гибкое тело. Наконец, вернуться в сидячее положение, опереться подбородком о ладонь, словно размышляя о чем-то. Изящно подняться, поманить пальцами к себе, наклониться вперед. Отпрянуть, прогнуться в спине, позволив рукам заскользить по шее вверх, зарываясь во влажные волосы. Вновь опуститься вниз, сместив плечи вправо и вытянув левую ногу. Притянуть непослушную конечность. Взмахнуть руками, словно злясь на них за подобную своенравность, а затем рухнуть на пол, будто умелый кукловод оборвал все нити, лишь для того, чтобы вновь подняться, направляясь к своим танцорам, что безмолвной тенью следовали за ним, повторяя его движения. Как по команде, они протянули к нему руки, медленно стягивая с Чонгука проклятый кусок полупрозрачной ткани. Публика заголосила, предвкушая развязку. Вот только Чону уже было все равно. Повернувшись к залу лицом, он не заметил самого главного зрителя. Злость ядовитой волной всколыхнулась в нем. Настрой сошел на нет, а конец танца прошел как в тумане. Ему не давала покоя мысль об ушедшем блондине. Возможно, не так уж Чонгук и хорош, раз главная жертва устояла против его чар и сбежала с представления подобно Золушке, не дождавшись завершения бала. Удивление, восхищение, любопытство, ирония, страх и восторг — невозможно описать весь спектр эмоций, что охватили Тэхёна, когда он увидел Чонгука на сцене. Что-то в его образе не давало детективу покоя, но что именно? Взгляд жадно скользил по фигуре в плаще, по рельефным рукам, по манящему изгибу шеи, сверкающей в открытом вороте, по стройным ногам, по изящным ступням, обутым в… Тэ, пораженный до глубины души, уставился на туфли. Вот что не давало ему покоя. Обувь. Совершенно неуместный для мужчины атрибут смотрелся на Чонгуке на удивление гармонично. Ни грамма скованности, четкий шаг, высокомерный взгляд. Парень уверенно чувствовал себя на каблуках, потрясающе двигаясь и лаская взор гибким телом. Ким неотрывно следил за руками танцора. Духота зала давила на легкие густой пеленой. Пульс безумной жилкой разрывал сгиб шеи, когда Тэхён следил за бедрами Чонгука, понимая, что в штанах становится тесно. Какого черта этот брюнет творил с ним? Реакция собственного тела немного пугала, однако новая волна возбуждения заглушила паническую атаку разума. Тэхён прикрыл глаза, пытаясь выровнять участившееся дыхание, а когда открыл их вновь, то встретился с глубокой обсидиановой бездной расширившихся в удивлении зрачков напротив. Расстояние совершенно не помеха сейчас для этих двоих. Миг узнавания одинаково сладок для обоих. Неугомонное сердце пропустило ход, а после вновь забилось в бешеном ритме. Зрительный контакт разрушился, Чонгук вновь погрузился в танец с головой, отдавая всего себя на волю ритмичной музыки. В этих движениях вся его жизнь, его чувства и религия. Такому вряд ли где-то учат. Тем, что вытворял Чон на сцене, просто нужно было жить. Если раньше Тэхён не представлял, с какой страстью можно отдаваться любимому делу, то сейчас он понял, каково это. Взгляд Чонгука неотрывно следил за блондином, отчего низ живота стягивало в приятной истоме. Ким не до конца осознавал своих действий, жадно улавливая каждое движение танцора. Темный плащ упал к ногам Чона, и детектив, как завороженный, наблюдал за тем, как парень медленно скользил руками по груди и ниже. Каждая клеточка тела Тэхёна была напряжена до предела. Кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к соблазнительным изгибам. Пара минут подобной пытки, и вслед за плащом с брюнета стянули рубашку. Поняв, что еще мгновение, и Ким ринется к сцене, блондин поднялся с дивана и двинулся в сторону выхода. Необходимо срочно остудить голову. Ледяной ветер вонзился в лицо тысячей острых осколков. Морозный воздух принес с собой запахи сырости, лесной хвои и пожухлой травы. Уже не осень, но еще и не зима. Тонкий пиджак не спасал от непогоды, но сейчас в тепле не было никакой нужды. На парковке оказалось безлюдно, какой дурак покинет клуб в самый разгар представления? Тэхён усмехнулся собственным мыслям и зашагал в сторону леса. Небольшая прогулка окончательно отрезвила голову и развеяла остатки возбуждения. Детектива била мелкая дрожь, а руки, внезапно заледеневшие, были спрятаны в карманы, где и нащупали что-то гладкое и продолговатое. Ким проверил мобильный, отмечая десять пропущенных. Чимин. Ну конечно же. — Скажи мне, что ты что-нибудь выяснил, — вместо приветствия выпалил Пак. Утомленный голос, тяжелый вздох, похоже, ему пришлось несладко сегодня ночью. — Наша жрица танцует, — благодушно поведал Ким о том, что не давало ему покоя. Чимин на другом конце трубки лишь недовольно фыркнул. — Он хорош? — казалось бы, простой вопрос, но как на него ответить человеку, к которому неравнодушен? Тэхён не знал. А потому промолчал, слушая участившееся дыхание Пака. — Значит, хорош, — нервный смешок, рождающий чувство вины. Ким лишь кивнул, но затем понял, что парень этого не видит. Блондин осмотрелся по сторонам: примятая серо-бурая трава, сухая, потрескавшаяся от холода земля и голые ветви деревьев, раскинувшие свои кривые ветви в отчаянном желании дотянуться до солнца. Нужно было что-то сказать, но, как назло, на ум ничего не приходило. Хриплое дыхание в трубке сводило живот в тугой комок из тревоги и предчувствия надвигающегося скандала. — Если тебя это так заводит в мужчинах, я бы мог устроить специально для тебя парочку занимательных представлений, — стараясь скрыть дрожь в голосе, предложил Чимин. — Чимини, — начал было Тэхён, однако шатен не дал ему договорить. — Какого черта, Тэ? Потянуло на шлюх? Разнообразия захотелось? — сорвался на крик Пак. Блондин недовольно поморщился. Не хватало только истерики на пустом месте. Он отнял телефон от уха, не желая слушать всхлипы и беспочвенные обвинения. Наконец, выждав момент, когда в трубке все стихло, он заговорил. — Успокоился? А теперь слушай меня. Мне глубочайше плевать, что ты там себе придумал, потому что для меня Чон Чонгук был и остается работой, и если ты этого не понимаешь, то, возможно, нам следует перейти на чисто деловые отношения, — слова были такими же холодными, как кончики пальцев, которыми он до боли сжимал трубку. На том конце телефона послышался судорожный вздох. — Прости, я полный идиот. Когда мне ждать тебя? — Я буду приблизительно через час, — пробормотал Тэхён и, не дожидаясь ответа, бросил трубку, не желая и дальше продолжать бесполезный разговор. Сперва необходимо отловить один занимательный экземпляр. Слишком много вопросов и так мало ответов. Предполагая, что выступление уже закончилось, Тэхён направился на второй этаж. Длинный ярко освещенный коридор и бесконечная череда закрытых дверей с табличками, на одной из которых он и заметил нужное ему имя: Чон Чонгук. Толкнув беззвучно деревянную преграду, Ким вошел внутрь.۞۞۞
Чонгука сняли прямо после выступления, не дав сорвать последние овации публики. Клиент был настойчивым и нетерпеливым. Им оказался мужчина средних лет, довольно привлекательный и, кажется, они уже встречались раньше. Гуку было плевать, он старался не заострять внимание на мимолетных связях. О душе даже речи и не шло. Они ворвались в комнату единым клубком из тел и жадных рук. Чон не противился такому напору. Не успев остыть после выступления и помня горячие взгляды Тэхёна, он легко отзывался на грубые ласки и поцелуи, неприятно жалящие кожу. Щелкнул выключатель у стены, озаряя комнату золотым светом. Удивленные, мужчины оторвались друг от друга. Глаза непривычно болели от яркого освещения. — Продолжайте, продолжайте, я вам не помешаю, — Чон дернулся как от удара пощечины, услышав этот голос. Он повернулся, встречаясь с холодным изучающим взглядом ореховых глаз. В горле мгновенно пересохло, сотни предположений заметались в голове, а сердце в груди восторженно ухнуло и капитулировало куда-то в район желудка. Чонгук внезапно смутился, не хотел, чтобы Ким Тэхён видел его таким: доступным, сломленным, продающим свое тело по первому требованию. Но затем гордость возобладала над глупыми чувствами. Брюнет резко дернул головой, с вызовом глядя на блондина, сидящего перед ним в кресле. Весь его вид будто кричал: «Я именно такой, каким ты меня видишь, и меняться не собираюсь. Не нравится — проваливай». Но Ким не ушел, даже если бы смог. Вид помятого Чонгука с зацелованными губами, подернутыми пеленой возбуждения глазами, дрожащими ресницами и вздымающейся от прерывистого дыханья грудью завораживал. Не желая спугнуть столь прекрасную картину, Тэхён лишь сидел и молча наблюдал. — Чонни, ты не говорил, что на нас будут смотреть, — рассмеялся мужчина, которого Ким Тэхён, казалось, ни капли не смутил. Очарование гнетущей тишины было разрушено. — Но я не против, так даже интереснее, — клиент, представившийся Джонатаном, одобрительно шлепнул Чонгука по заднице. Тот дернулся, выходя из оцепенения. — На самом деле мне необходимо поговорить с Чонгуком, — Гук вдруг осознал, что ему чертовски нравится, как Тэхён произносит его имя. Низкий глубокий голос с приятными тягучими интонациями. — Но поскольку сейчас он занят, то я подожду, не обращайте на меня внимания, — Ким снисходительно махнул рукой, давая понять, что он ничем не потревожит мужчин. Чонгук задохнулся от подобной наглости, не в силах сказать что-либо, в отличие от своего клиента. — Ну что, Чонни, покажем гостю, как мы умеем развлекаться? — усмехнулся Джон, притянув парня к себе. — Чонни? — но Чон его не слышал. Он замер, неотрывно глядя на гостя в кресле. Выразительные глаза насыщенного шоколадного оттенка смотрели на Гука холодно, изучающе, проникали, казалось, в такие глубины его души, о которых брюнет и не подозревал. Молодому человеку захотелось разбить эту маску отчуждения вдребезги, стереть напускное равнодушие, вырвав настоящего Тэхёна из недр этих красивых бездонных омутов. Гук вдруг понял, что простых эмоций вроде злобы, восхищения или похоти ему будет мало. Чон хотел обладать всем блондином без остатка. Узнать, чем он живет, чем дышит, что заставляет его улыбаться, а что наталкивает на грусть — стать частью всего этого, да не какой-то там отдельной составляющей, а самой главной, без которой щемило бы сердце, а на душе становилось так мерзко, что в пору на стену лезть. Брюнет пока еще не знал ключей от сердца Ким Тэхёна, но пообещал себе, что обязательно добудет их любой ценой. Даже если для этого придется играть в подобные игры. А уж в этом он преуспел как никто другой. — Значит, любишь наблюдать? — губы Чонгука растянулись в обольстительной улыбке, томный взгляд опалил кожу Тэ. Последняя часть гардероба Чона медленно соскользнула на пол. Представление началось. Тэхён лукавил. Его не особо интересовало происходящее, просто иного способа поговорить с Чонгуком у него может и не представится. А потом блондин притворился глухим и наконец смог изучить убранство комнаты. Черные деревянные панели придавали помещению мрачноватый вид, впрочем, идеально гармонирующий с остальным интерьером. Низкий кофейный столик из ивового дерева. На нем уютно примостилось блюдо со льдом, в котором утопала бутылка шампанского, рядом стояли высокие фужеры из тончайшего стекла. Напротив — огромная махагоновая кровать с высокой спинкой, обитой темно-коричневой кожей, небрежно разбросанные меховые подушки и одеяла создавали эффект беспорядка. Две квадратные тумбы занимали пузатые лампы с резными человеческими черепами, украшенные белоснежными абажурами. На стенах — картины-пустышки в черной рамке. Деревянный пол утопал в темно-сером ковре с густым ворсом. И, наконец, удобное белое кресло, в котором устроился Тэхён, упрямо отводящий взгляд от представления и размышляющий, надолго ли его хватит. В конце концов, он спрятал лицо в телефоне. Чонгук, исподтишка наблюдающий за ним, не на шутку разозлился, глядя, как блондин с невозмутимым видом рылся в гаджете, потеряв всякий интерес к тому, что происходило в комнате. Неслыханная дерзость — расточать свое внимание на что-то, кроме брюнета, извивающегося под чужими руками и наслаждающегося сладкой пыткой горящих губ. Очередной вызов для Чонгука. Он решил пойти ва-банк, пустив в ход одно из своих главных оружий — голос. Нетерпеливые стоны будоражили воображение, заставляя Тэхёна нервно возиться в кресле. Как бы Тэ себя не сдерживал, но взгляд все-таки упал на кровать, где слились в порыве страсти два тела. Увиденное разочаровало Кима. Чары рассеялись. Никакие танцы не изменили того факта, что Чон, как и все работающие здесь, просто продавал свое тело. Пелена восторга, что застилала глаза, исчезла безвозвратно. Ей на смену пришло омерзение. Это чувство было Тэхёну знакомо еще с раннего детства, поэтому он завернулся в него, будто в бархатную шаль, смакуя спектр негативных эмоций, что вызывали у него два тела, сплетенных в урагане страсти на кровати. Сейчас Ким с легкостью мог видеть все недостатки Чонгука: искусственные стоны, отсутствие эрекции, чрезмерная игривость и напускное возбуждение. Жуткая мерзость под маской страсти. Когда ты слеп, то можешь позволить себе нарисовать идеальный образ, который будешь желать каждой клеточкой тела. Но стоит распахнуть глаза, реальность больно бьет по голове, отрезвляя. Правда сейчас Тэхён искренне благодарен этому чувству. Оно спасло его от необдуманных действий, которые впоследствии могли бы пагубно сказаться на его жизни. Любовные игры на кровати, впрочем, скоро подошли к концу. Клиент, довольный результатом, попрощался и покинул комнату, оставив молодых людей в напряженной тишине. Тэхён не спешил начинать разговор, стараясь обдумать каждое слово. Чонгук же, наоборот, являл собой чистейший образец нетерпения. Вскочив с кровати, танцор двинулся к Тэ, вставая аккурат напротив него. — Какого хрена ты вообще сюда пришел, если даже не смотрел? — злобно зашипел Чон. Его явно задело равнодушие блондина. Так и хотелось запустить в него чем-нибудь. Как ни старался Чонгук, его возмущений словно и не слышали. Парень, как ни в чем не бывало, медленно скользил взглядом по обнаженному телу Чона, зрительно лаская каждую клеточку, рассеянно отмечая блестящие капельки пота. Тэ понял, что не прочь слизать их языком, пробуя стоящего перед ним человека на вкус. Подобная мысль если и не испугала, то явно озадачила детектива, поэтому он поспешил спрятать ее на задворках сознания. Это оказалось непосильной задачей, потому что перед ним все еще маячил Чонгук. Как назло, в голове всплыл образ танцующей в красном полумраке фигуры. Воспоминания сладкой истомой разлились по телу детектива, штаны внезапно оказались жутко тесными. Лицемерные стоны, когда-то оттолкнувшие его, сейчас казались чем-то далеким и нереальным. Мысленно чертыхаясь, Тэ сто раз пожалел, что пришел сюда. — Разговор есть, — Чон закусил губу. Низкий голос блондина отозвался в нем волнительной дрожью, затрагивая в душе такие струны, о которых брюнет и не подозревал. Парень и забыл, насколько его сводил с ума этот Ким Тэхён. — Ну так говори, — легкая улыбка тронула губы блондина. Его забавляло нетерпение брюнета. А тот явно закипал от злости и спокойствия сидящего перед ним парня. — Ты бы оделся для начала, — небрежно бросил Тэхён, отмечая, что тот ни капли не смутился от подобного предложения. Глаза Чонгука с вызовом смотрели на детектива. Бездонные смоляные омуты. Невозможно выбраться из этой тягучей и сладостной темноты. — Я тебя смущаю? — игривый взгляд из-под дрожащих пушистых ресниц, кривая усмешка на пухлых от поцелуев губах. Заигрывает даже полностью обнаженным без стыда и совести. — Мне за тебя холодно, — невозмутимо парировал детектив, не ведясь на провокации. Он — скала, что не играла в подобные игры. Жаркие волны невысказанного предложения разбились о ледяной гранит стен. Разочарованный и побежденный, Чонгук вздохнул и зашагал за халатом. Тонкий шелк приятно холодил разгоряченную кожу. — Доволен? — капризно надувая губы, поинтересовался Чон. Тот лишь коротко кивнул, изучая жалкий клочок одежды. И продолжил молчать. Брюнет начал нервничать, чувствуя себя неуютно в тишине под изучающим колючим взглядом. От него у Чона бежали мурашки по телу. Он плотнее запахнулся в халат, пытаясь хоть как-то согреться, но тщетно. — Зачем тебе женские платья, Чонгук? — тихий бархатный голос прорезал тишину подобно удару плети. Брюнет вздрогнул, в удивлении уставившись на Тэхёна. Язык нервно обрисовал контур губ. Танцор был растерян и обескуражен. Откуда Тэ узнал о предпочтениях Чона, а главное — зачем? Полнейшая бессмыслица. Осознание вспыхнуло в голове яркой искрой, срывая с губ обреченный стон. — Блять, только не говори, что ты коп, — но Гук и так уже знал ответ на свои мольбы. Вот он — его личный палач, к которому по-прежнему безрассудно тянуло. Чон мог бы давно догадаться по его изучающему холодному взгляду, сдержанности и неприметному виду. А ведь брюнета не смутило даже то, что Тэхёна видел в ту ночь в клубе в первый раз. Это при том, что практически все новые клиенты проходили через его постель. Какой же он идиот. — Мне ведь не составит труда позвать охрану, знаешь ли, и сделать так, что твое тело найдут в канаве, — выпалил Чонгук. Нет, он не сдастся без боя и уж тем более не станет ничего рассказывать этому лицемеру. — Хотел бы сдать себя с потрохами, заявился бы сюда с отрядом и повязал бы вас всех, — пожал плечами Тэхён, ничуть не испугавшись нависшей над ним угрозы. — Мне нужны ответы, Чонгук, и если я их не получу, у тебя будут неприятности. Это отнюдь не угроза, — предвидя очередной поток возмущений, добавил Тэ. Уголки его губ дернулись, словно детектив старался сдержать улыбку. — Тогда зачем тебе я? Мне плевать на все эти криминальные разборки. Как видишь, я всего лишь дорогая шлюха, — взяв себя в руки, произнес Чон, садясь на подлокотник кресла, ненароком вдыхая дурманящий аромат блондина. Горький кофе и сладкий мед — диссонансная симфония, опьяняющая с первых нот. — Зачем тебе женские костюмы и альт? — настаивал на своем детектив, словно не слыша парня напротив. — Костюмы я покупаю для сексуальных игрищ. Желание клиента — закон, знаешь ли, — усмехнулся Чонгук в горящую сепию глаз напротив. — На инструменте играю дома в свободное время. Как ты вообще узнал об этом? — Знаешь ли ты некоего Влада Козырёва? — ответил вопросом на вопрос Тэхён и, видя, что брюнет хмурится, явно не понимая, о ком идет речь, перефразировал. — А Рэя Марльборо? — имя вызвало у Чонгука довольно странную реакцию. Лицо исказила гримаса презрения. — Та еще паскуда, — злобно выплевывая слова, ответил Чонгук. — Заявился сюда около двух месяцев назад, начал качать свои права, пытаясь занять мое место. Потом пропал. — Его убили, — пояснил Тэ, внимательно наблюдая за реакцией брюнета. Пальцы рассеянно вырисовывали узор на обивке кресла. Брюнет невозмутимо пожал плечами. Смерть не была для него в новинку. Он жил сегодняшним днем, не задумываясь о будущем, но предполагая, что его жизнь намного короче, чем у обычных людей. А потому жадно наслаждался каждым часом, наплевав на предрассудки. — А часть улик ведут к тебе. — Предпочитаю маленькую смерть**, — усмехнулся Чон, склонившись к губам Тэхёна. Однако тот, несмотря на безумное желание завалить брюнета на какую-нибудь горизонтальную поверхность, отодвинулся, явно не оценив шутки, и встал с кресла. — Какого черта, Тэхён? — блондин вздрогнул, впервые услышав свое имя из уст Чонгука. Интересно, что еще он успел выяснить за эти дни? Брюнету было плевать на внутреннюю борьбу Тэ, он поднялся с кресла, приближаясь к парню. — Ты то пожираешь меня взглядом в клубе, то изображаешь из себя ледышку, может, хватит уже? — горячее дыхание обожгло щеку, мешая сконцентрироваться. Тэхён не отрицал своего интереса к этому парню, но сближаться с ним сейчас или позже было бы огромнейшей ошибкой. Держаться на расстоянии казалось единственно верным решением, несмотря на сводящее с ума желание впиться в искусанные губы напротив. Ким легко сократил расстояние, разделяющее их. Его рука скользнула по шее вверх, зарываясь в волосы брюнета. Жестко схватив пряди на затылке, он наклонился вперед, выдыхая в приоткрытые губы заезженную до дыр мантру. — Ты меня не интересуешь. Смирись уже, — бархатный голос сводил с ума. Чонгук потерялся в сладкозвучных тонах, прощаясь с остатками гордости и здравым смыслом. — Никогда, — выдохнул Чон, до боли кусая нижнюю губу и чувствуя на языке солоноватый вкус. Он подался вперед, желая быть признанным, однако Тэхён оттолкнул его. — Тогда у меня для тебя две плохие новости, — добродушно сообщил блондин, скользя кончиками пальцев по скуле. — Первая, — едва уловимое касание вдоль линии шеи подобно электрическому удару, — возможно, очень скоро под тебя начнут копать. Вторая, — ключицы пылали под пытливым изучающим взглядом, — тебе придется смириться с моим отказом, потому что я не намерен вестись на твои блядские уловки, — слова действовали лучше любой пощечины, отрезвляя Чонгука. Злость разгоралась в нем, пожирая внутренности. Он потерял дар речи, задыхаясь от унижения. — А это тебе может пригодиться, — его ладони коснулись ледяные пальцы, вкладывая в них что-то твердое. Визитная карточка. Строчки поплыли перед глазами. Чонгук пришел в себя, когда хлопнула входная дверь. Первая мысль — броситься следом, затащить в комнату и завалить на кровать, принудив к сексу. Но Чонгук не любил играть подобным образом. Это его должны были добиваться. Его всегда хотели подчинять. Ему не давали прохода. В порыве слепой ярости парень бросил о стену настольную лампу. Хрупкое стекло со звоном раскололось на кусочки, разлетевшись на полу в укоризненном беспорядке. Скомканный клочок бумаги с номером телефона Чонгук засунул в карман халата. Злость плескалась в нем волнами, не находя выхода. Небольшой погром совершенно не помог. Сердце гулким набатом зашлось в грудной клетке, разбивая ребра в клочья. Вспомнив, что к нему с минуты на минуту должен прийти еще один клиент, последний за сегодняшнюю ночь, Чонгук решил принять душ и смыть с себя чужую сперму. Ледяные струйки воды приятно холодили разгоряченное тело. Капельки влаги застыли на пушистых ресницах, полных губах, в плавном изгибе ключиц. Не обращая внимания на озноб, Чон медленно скользнул мочалкой по смуглой коже. Настолько медленно, что казалось, словно он пытался закрыться, обняв себя за плечи. Может, молодой человек стеснялся висящих в его ванной камер? Навряд ли. Когда тебя ежедневно трахают по несколько десятков богатеньких ублюдков, довольно легко забываешь о смущении. Забываешь вообще обо всех чувствах, кроме ненависти и отвращения. Впрочем, Гук не сильно расстраивался до тех пор, пока мог тянуть из них жилы, вертя в собственных интересах и утопая в подарках. В голове невольно всплыл образ одного из любимых клиентов. Жаль, что его убили. Чону было уютно в компании этого чудаковатого парня: начиная с разговоров за бокалом вина и заканчивая крышесносными ночами в постели. Значил ли он что-то для Чонгука? Нет. Определенно. Чувства в его профессии не ценились, а потому Гук не позволял себе разбрасываться ими, заперев глубоко внутри себя на тысячу замков. Все, что нужно было Мину, — секс без обязательств. Все, что нужно было Чону, — связи Мина-младшего для поставок наркотиков и искусное владение членом. Единственное, что испытывал Чонгук, узнав о смерти Хо, это жалость. Пришлось искать нового поставщика. Никогда раньше он не чувствовал себя таким зажатым. Может, Гук пытался скрыться от собственного отражения в зеркале душевой кабины? Смешно. Чон любил свое тело, любил пользоваться им. Возможно, даже страдал каплей нарциссизма. Тогда, может, от позора? Да, определенно. Он, лучшая шлюха на ближайшие пару сотен миль, не смог соблазнить ебаного Ким Тэхёна. Сжав мочалку в руке, танцор с остервенением принялся тереть плечо до красноты, пока чувствительная кожа не начала гореть, как от ожога. Чертов Ким просто взял и оттолкнул Чонгука. Брюнета просто распирало от бешенства. — Сука, — мочалка с шлепком стукнулась о дверцу душевой кабинки и упала на её дно. — Он еще молить меня будет, чтобы я ему дал, уебок. От мыслей о том, как этот белобрысый будет трахать его прямо посреди комнаты для допросов, Чон начал заводиться. Рука медленно заскользила по животу к полувозбужденному члену, пока фантазия рисовала картину сего действа: настольная лампа улетела бы на пол от резких размашистых движений полицейского, вдалбливающегося в податливое тело. Ким бы даже не удосужился расстегнуть ремень, просто вытащив пульсирующий орган через ширинку, а слюна прекрасно заменила бы смазку. Гук пытался найти хотя бы что-то подходящее, чтобы ухватиться. Стол оказался бы непригодным для подобных игрищ, поэтому брюнет схватился за галстук и потянул к себе светловолосого, впиваясь в пухлые губы. — Блять, — юноша убрал руки от разгоряченной плоти, вспомнив про ожидающего клиента. Настроение вмиг испортилось. Фантазия взорвалась мыльными брызгами подобно пузырю. Мечтам не место в его мире. Повязав пушистое желтое полотенце на бедра, парень повернул ручку двери в комнату. На огромной двуспальной кровати развалился типичный шестидесятилетний боров: обвисшие бока, толстые и короткие, словно у свиньи, конечности, тройной подбородок, глаза-щелочки, не раз сломанный нос картошкой и несколько седых волосков, которые, как, вероятно, думал хозяин, скрывали его лысину. После произошедшего работать совершенно не хотелось. Тело все еще помнило сладкую истому, что охватила Гука в душе. На мгновение на лице Чонгука отразилась гримаса отвращения, но, незамеченная, она быстро сменилась на томный взгляд и полуулыбку. — Простите, господин, но сегодня я не обслуживаю клиентов, — вежливый до мозга костей, брюнет прошел в комнату, становясь напротив кровати. — То есть как это не обслуживаешь? — мужчина переменился в лице, не веря собственным ушам. Чон захотел рассмеяться, настолько глупо сейчас выглядел этот толстяк. — Легко и непринужденно, — брюнет закусил щеку изнутри, сохраняя фальшивую улыбку. — Мы так не договаривались. Я отвалил кучу бабла за тебя, а теперь ты не обслуживаешь клиентов, сопляк? — мужчина начал подниматься со своего места. В глазах плескалась неприкрытая злость. Наглость купленного им парня обескураживала. Неслыханная дерзость. — Я могу привести замену, или вы можете прийти в другой раз, — миролюбиво предложил Чонгук. Его напряженный взгляд следил за мужчиной. — Я платил, блять, за твою жопу сейчас, значит, и воспользуюсь я ей сейчас, подстилка, — толстяк надвигался на Чона, тому оставалось лишь попятиться к стене. Страха не было, в конце концов, брюнет, несмотря на свою невинную внешность, мог за себя постоять в случае чего. — Не советую вам переступать границы. Еще один шаг, и мне придется вызвать охрану, — на лице Гука уже играли желваки от плотно стиснутых челюстей. — Зазнаешься, шлюха, — хлесткая пощечина на мгновение оглушила парня, а мужчина попытался ухватить того за локоть, чтобы кинуть на кровать. К счастью, Чон перехватил руку клиента, заламывая ее и опрокидывая клиента-борова на пол. Никто не прикасался к нему подобным образом, если того не предусматривали любовные игры. Ярость, так долго сдерживаемая, захлестнула брюнета с головой, окрасив мир алыми красками жестокости. — Я же просил тебя по-хорошему, — прошептал Чонгук, обжигая горячим дыханием чужое ухо. — А теперь ты не получишь ни замены, ни денег, ни меня. Да и уйдешь отсюда не таким целеньким. — Ах ты сукин сын, — прохрипел толстяк, пытаясь вырваться. Надавив коленом на лопатку, брюнет потянул заплывшую жиром руку на себя, вынуждая её обладателя заверещать. — Заткнись, грязная свинья, — ухватившись за остатки волос на загривке, Чон потянул голову мужчины вверх, а затем резко ударил ей об пол. Злость опьяняла, застилая глаза поволокой. Первобытный животный восторг хищника от совершаемой жестокости ощущался на языке подобно металлической монетке. Брюнет поднялся с пола, брезгливо глядя на лежащего перед ним толстяка. Ни сожаления, ни страха за содеянное, ни дрожи в руках. Он будто погрузился в вакуум, скрывающий его от звуков реальности. Чон поднял упавшее с бедер полотенце и направился к телефону, расположенному рядом с лампой-черепом на прикроватной тумбе. Быстро набрав комбинацию из девяти цифр, которую парень знал лучше собственного имени, Чонгук вызвал охрану. — В моей комнате клиент без сознания. Распускал руки. Заберите и выкиньте его куда-нибудь, — услышав короткое "хорошо" на том конце провода, парень положил трубку. Пока минуты ожидания тянулись бесконечно долго, брюнет решил осмотреть валяющееся посреди его комнаты тело. Одно только лицо вызвало у парня неудержимое желание заехать по нему пару раз ногой, но он сдержался. Здравый смысл никуда не делся, напоминая, что за подобную наглость шеф не погладит по головке. А потому парень позволил себе лишь презрительно сплюнуть на лицо толстяка. — И кто тут еще сукин сын? — ответа на вопрос, конечно, не последовало. Раздался стук в дверь, и в комнату вошли два амбала. Бесстрастное лицо, строгие черные костюмы, крепкое телосложение — идеальная машина для убийств. Они коротко склонили головы в приветствии, подхватили с разных сторон мужчину и вынесли его, закрыв за собой дверь. Брюнет расслабленно упал на кровать, запуская длинные пальцы в мягкие локоны. Ярость исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив после себя гудящую пустоту. Сцепив пальцы на затылке, он резко оттянул волосы, запрокидывая голову назад и вбок. Схлынувшее возбуждение начало возвращаться, заполняя собой зияющую дыру в душе. — Чертов Ким Тэхён, — сквозь стиснутые зубы выдохнул Чонгук. Имя сладкой агонией обожгло сознание. Он — местная игрушка. Но не каждый способен правильно играть с ней. Даже из своей неполноценности брюнет смог сделать аттракцион, на котором хотели покататься многие. Вечный вызов. Возбуждение Чонгука было подобно выигрышу миллиона в лотерее. Вот только чертов блондин отказался от награды. Гук хотел, чтобы это изящные тонкие пальцы Тэ тянули его за волосы, а губы впивались в шею, оставляя алые отметины на коже. До дрожи в коленках он желал ощутить, как сильные руки ласкали бы его грудь, бедра. Подобно сошедшему с ума мазохисту, Чон мечтал, чтобы Ким резко раздвинул бы в стороны его подкачанные ноги, проникая без подготовки, срывая болезненные стоны с искусанных до крови губ. Сладчайший коктейль из боли и наслаждения опьянил бы их не хуже вина. Чон хотел Кима. Стоящий колом член, подрагивающий от нетерпения, был тому подтверждением. Полностью забравшись на кровать, Гук потянулся к тумбе, стоящей с другой стороны. Лежа на спине, было неудобно открывать ящик, поэтому брюнет перевернулся на живот, утыкаясь членом в матрас и шумно выдыхая от легкой стимуляции. Выудив из верхнего ящика изогнутые анальные игрушки, тюбик лубриканта и льняную веревку, парень кинул их рядом с собой. Удобно устроившись на пуховых подушках, Чон открыл смазку, выдавливая немного прохладной жидкости, стремящейся стечь с ладони на черные шелковые простыни. Проведя вверх-вниз по упругой вызывающе-красной силиконовой головке, Чонгук резким движением вогнал в себя пробку, заставившую вскрикнуть. Брюнет потянул освободившуюся от тюбика руку к небольшому пультику и нажал на несколько кнопок. Пробка мощно завибрировала, срывая с губ парня сдавленный стон. Ни с чем не сравнимое ощущение внутренней заполненности. Удовольствие разрывало на части, сводя судорогой икры. Пальцы одной руки отбросили контролер в сторону и сжали мягкую ткань покрывал, пачкая ее остатками прозрачной жидкости, а второй Гук ухватился за изголовье кровати, прогибаясь в спине. Вместо силиконовой головки пробки Чон хотел почувствовать пульсацию налитой кровью плоти Кима. Детектив бы медленно вбивался в него длинными методичными толчками, заставляя молить о большем. Брюнет перенес руку с изголовья на свой член, плотно обвивая его тонкими пальцами. Чон двигал рукой резко, отрывисто и остервенело, выстанывая чужое имя, так крепко засевшее в этот вечер в голове. Парень не собирался так быстро прекращать балансировать на грани между болью и удовольствием, поэтому убрал ладони подальше от пульсирующей плоти, пытаясь найти пульт. — Блять, — выдохнул парень, волна удовольствия сотрясала тело, не давая здраво мыслить и лишая возможности шевелиться. Чертов кусок пластмассы, как назло, где-то потерялся. Пробка начала вибрировать еще сильнее, вынуждая выгнуться дугой. Чон раздвинул ноги шире, чем прежде, желая более глубокого проникновения. Брюнет приподнялся на дрожащих локтях и наконец заметил на полу цель своих поисков, лежавшую рядом с одиноко стянутой простыней. Кое-как со второй попытки перевернувшись на живот, парень на четвереньках пополз к краю кровати. Ноги почти не двигались, а руки предательски подгибались. Оставалось только подхватить холодный металл, но Чонгук не выдержал, рухнул на грудь, громко застонав: пробка заработала на максимальной мощности. — Блять, как хорошо, — громко простонал Чон, едва сдерживая желания прикоснуться к болезненно пульсирующей плоти. Даже сейчас мысли о блондине не покидали его. Гук хотел, чтобы Ким также издевался над ним, доводя до исступления, обхватив член у основания и не позволяя кончить. Закушенная губа начала кровоточить, когда непослушные пальцы с пятого раза ухватили маленький кусок металла, напичканного микросхемами. Одно нажатие и парень вымотано перевернулся на спину, пытаясь перевести дыхание. Он не собирался кончать от одной лишь пробки, поэтому, удобно перехватив рукоять, парень вытянул предмет, с шумом выпуская из легких воздух. Грудь все еще танцевала в рваном ритме, то поднимаясь, то опускаясь, а член болезненно пульсировал. Брюнет потянулся к своей любимой игрушке, оставленной рядом с веревкой, нужда в которой все же отпала. Да и какой прок в ней, если нет того, кто связал бы его, подчиняя своей воле. По форме очередная игрушка напоминала крюк с насаженными на него, словно на шампур, шариками. Довольно небольшие для разработанного Чонгука они сменялись крупными, подобно прошлому алому мучителю, который едва ли не довел возбужденного Гука до разрядки. Выдавив немного лубриканта и смазав поверхность, брюнет развел ноги в стороны. Переведя дыхание, он начал проталкивать в себя следующую игрушку, которая встречала сопротивление мышц из-за почти полного отсутствия смазки. Первые два силиконовых шарика со стволом легко проникли в податливое тело. Остальные Чон проталкивал, кусая губы, стараясь заглушить болезненные всхлипы. Комната на мгновение заполнилась громким гортанным стоном, когда последний, пятый, шарик оказался внутри. Непослушные пальцы не сразу нашли ползунок, чтобы включить игрушку. Силиконовая головка уткнулась в простату, начав тихо вибрировать. Громкие стоны, отражающиеся от стен комнаты, сменились тихими поскуливаниями. Чон судорожно двигал бедрами, но, не встречая сопротивления, наталкивался лишь на воздух. Больше, чем проклятого оргазма, хотелось только чертового Ким Тэхёна. Руки плавно с хлюпаньем двигались по изнывающей плоти, скользкой от естественной смазки. Сейчас бы Тэхён рывком перевернул скулящего парня на живот, утыкая лицом в мягкий матрас, звонко шлепнул его сначала по одной, а затем и по второй ягодице, оставляя алеть на смуглой коже ярко-красные отпечатки. В легких танцора горел пожар, дыхания катастрофически не хватало, а в пересохшей глотке застыл крик. Безумная судорога скрутила тело, яркими звездами вспыхивая на затворках сознания. Удовольствие накрыло соленой волной оргазма, орошая живот и грудь белоснежными брызгами. — Чертов Ким Тэхён, — хрипло прошептал Чонгук одними губами, не в силах пошевелиться.