Break down, ya really want it? Wanna make a scene? Show me what ya mean Let's get it started Thousand Foot Krutch — E For Extinction
01/01/2017 04:39 a.m. Тэхён терпеть не мог загородные дома. В основном из-за того, что выезжать на вызов к таким погибшим было довольно проблематично. На дорогу ушло около полутора часов, если учесть, что детектив все же заскочил в макавто за кофе с салатом для себя и Чонгука. — Черт, и как ты только пьешь эту дрянь? — недоумевал он, морщась от послевкусия, но продолжая отпивать горячую жидкость из своего стаканчика. Ким усмехнулся, краем глаза наблюдая за страданиями брюнета. Впрочем, сегодня детектив был с ним согласен. Растворимый кофе — отвратительная мутная жижа. Непонятно из чего сделанный порошок с пережаренными зернами не самого лучшего сбора, он не шел ни в какое сравнение с тем, что обычно готовил для себя Тэхён. У него порою уходили целые часы на то, чтобы выбрать нужный сорт. Даже такому привереде, как Чон, наверняка понравился бы напиток. Впрочем, сейчас не время капризничать, поэтому сгодится любая доза кофеина. Несмотря на все попытки Кима урезонить Гука, тот упрямо отказывался ехать домой, вызвавшись сидеть в машине, пока детектив изучает место преступления. На споры к утру совсем не осталось сил. Отправной точкой в окончательном поражении стал аргумент Чона о потерянном времени, что ныне было на вес золота. Знал, на что давить, манипулятор. Поэтому Тэ лишь махнул на Чонгука рукой, оставив тому включенным подогрев сидений, чтобы брюнет окончательно не заледенел. Кроваво-красные рассветные лучи озарили большой двухэтажный дом алыми бликами, что вспыхивали подобно языкам пламени, отражаясь от зеркальной поверхности больших ивовых окон. Строение было выдержано в той же цветовой гамме, что и все жилища в этом районе: кофейная черепица, перила и даже каменная кладка. В клумбах застыли вечно зеленые растения. Дверь оказалась открытой нараспашку, из нее то и дело выходили люди в форме. Парочка любопытных соседей уже подобралась к ограждению — ярко-желтой ленте, надеясь выяснить, что же произошло. Показав пропуск, Тэхён с легкостью скользнул под полиэтиленовый барьер, шагая в сторону входа. Внутри было намного оживленнее, нежели снаружи. Загорались вспышки от фотоаппарата, работа над уликами шла полным ходом. Гостиная встретила Кима аляповатостью и пестротой красок. Кричащая дороговизна. — Явился наконец-то, — спускаясь с лестницы, произнес явно раздраженный Намджун. Мятая рубашка, съехавший на бок галстук, никак не сочетающийся с пиджаком — видно, сержант собирался в спешке и, похоже, в кромешной темноте. — Извини, дорогая, пробки на дороге, — усмехнулся Тэхён, шагнув к напарнику, уголки губ которого слабо дернулись, оценив шутку. — Ну и где наша жертва? — перешел к делу детектив. Хотелось поскорее закончить с этим и отправиться домой, по дороге закинув Чонгука. От воспоминаний о брюнете, ждущем его в машине, в груди разлилось приятное тепло. Парень встряхнул головой, отгоняя от себя непрошеные мысли. Ким кивнул, приказывая следовать за ним. Они не спеша поднялись по крутой лестнице, миновали длинный коридор, оформленный в стиле арт-деко, и вошли, судя по обстановке, в спальню. Она представляла собой просторную светлую комнату, окрашенную в сливочные тона. Стены украшали песочные вставки наподобие больших картин. Под потолком зависли две огромные люстры-канделябры. Пол устлан перламутрово-золотым линолеумом, на котором расположился ковер цвета серого мха с густым ворсом. У стены, рядом с окном, притаился резной туалетный столик из слоновой кости, заставленный флаконами духов, косметикой и прочими безделушками, с вычурным креслом ему в тон. Огромный платяной шкаф открыт нараспашку, выставляя на всеобщее обозрение наряды хозяйки. В центре комнаты — круглый персиковый пуф на низких изогнутых ножках. Напротив него — софа того же оттенка, а за ней огромная кровать с высоким бортом, по бокам от которой небольшие тумбы-компаньоны. Среди мягких одеял и подушек застыло тело обнаженной девушки. Худощавая мулатка с неестественным огненно-рыжим цветом волос. Она лежала на спине, утопая в мягкой ткани, с согнутыми в коленях ногами и неестественно изогнутыми руками. Стеклянный взгляд темных глаз немигающе уставился в потолок. Завершали картину разбросанные в диком беспорядке игрушки для взрослых: анальные пробки, фаллоимитаторы, вибраторы, меховые наручники, зажимы для сосков, плетка, бандаж, кляп, вагинальные шарики и тюбики смазки с разнообразными вкусами. Тэхён окинул комнату удивленным взглядом, не понимая, что же случилось с жертвой. — Я как будто в секс-шопе во время распродажи оказался, — наконец задумчиво изрек он, поворачиваясь к Намджуну, что держал в руках большой резиновый зеленый член. Сержант ухмыльнулся и подошел к детективу. — Что тут произошло? — Тэхён, ты был плохим мальчиком, — ударяя фаллоимитатором по ладони, с укоризной в голосе произнес напарник, однако в глазах плясали искры веселья. Сама по себе ситуация, да и место не располагали для подобных шуток, но если не переключаться на юмор с их работой, то можно и с ума сойти. Тэ, видя манипуляции офицера, лишь усмехнулся. Намджун даже не догадывался, насколько плохим мог быть блондин, если захочет. — Ну а если серьезно, то тебе лучше самому взглянуть, — он протянул Тэхёну пару медицинских перчаток и вместе с детективом направился к жертве. Одеяло под девушкой алело от запекшейся лужи крови. Еще буквально пару часов назад она была жива. Нынче же распластанное изуродованное тело и кривая надпись на лобке: «WMD». Детектив любил зиму хотя бы потому, что при низких температурах труп дольше сохранял свою целостность, не разлагаясь, а, значит, не источая отвратительный аромат гниения. Он склонился над жертвой, аккуратно раздвинув ноги, изучая повреждения. На месте входа во влагалище осталось лишь жуткое месиво из тканей: оторванные половые губы лежали рядышком, а болтающийся на кусочках кожи клитор вызывал чувство тошноты. Бедра были измазаны в моче, кишечном содержимом и сгустках крови. Судя по количеству жидкостей, что-то, разорвавшее вагину, повредило и внутренние органы. Тэхён брезгливо поморщился. — Используй все, что под рукою, и не ищи себе другое, — задумчиво изрек Намджун, стоя позади напарника. Тот обернулся к нему, нахмурившись. Он явно не разделял этого странного юмора сейчас, когда в нос ударили запахи, далекие от приятных. — Знаешь, советчик из тебя так себе, — ответил блондин, глядя на Кима сверху вниз. Тот слабо улыбнулся, наклоняясь к телу. Горло защекотало от легкого парфюма, которым, вероятно, пользовался сержант. Довольно приятный и ненавязчивый. — Похоже, она ему и следовала, — кивнув в сторону разорванных тканей, сообщил Нам, по-прежнему сжимая в руке фаллоимитатор. Другой же он указал на рваные края раны. — То есть? — не совсем понимая, о чем идет речь, задал вопрос Тэхён, проследив за его жестом. Для него по-прежнему оставалось загадкой то, как у девушки разорвало влагалище. — То есть нечего всякую дрянь в дырки совать, — раздался звонкий голос позади напарников. Блондин медленно обернулся, встречаясь с дрожащим блеском шоколадных глаз. От кричащего в них спектра чувств можно было задохнуться. Не выдержав пытки, Тэхён отвернулся, вновь обращая внимание на тело жертвы. Чимин же продолжил, явно разозленный подобным поведением. — Мастурбировала спреем для волос. От сильной тряски, давления и перепада температур он взорвался у нее в вагине. Отсюда изуродованные участки кожи, разорванные ткани и повреждение внутренних органов. Вследствие чего кровотечение и смерть от потери крови. Если бы вызвали скорую, ее бы успели спасти, но убийца явно хотел не этого, судя по надписи, — по мере рассказа голос все больше наполнялся нотками ярости. Казалось, еще мгновение, и Пак закричит, привлекая к себе внимание детектива, что все так же задумчиво изучал кончиками пальцев труп. Взгляд, сверлящий затылок блондина, будто бы кричал: «Ну посмотри же на меня!». Бесполезно. Тэхён будто нарочно игнорировал Чимина. Он поднялся с места и внимательно слушал отчет сержанта относительно личности погибшей. Как и предполагалось, девушка была одной из танцовщиц «Kumamon’s House». Фиерте Данито, двадцать один год, судя по имеющимся данным, в частном загородном клубе работает около года. — Ну, что думаешь? — закончив рассказ, поинтересовался Намджун, вопросительно глядя на Тэ. Тот снял перчатки и ныне стоял, рассеянно потирая губы кончиками пальцев, всматриваясь в лицо погибшей. Он понял, что его план удался на славу и выделил для себя сразу два немаловажных аспекта. — Я думаю, что у нас в участке крыса, — высказал самый главный из них детектив, поворачиваясь к сержанту. Непонимание отразилось на лице напарника. — Подумай хорошенько, Намджун. Мы отпускаем Чона, и в тот же вечер происходит очередное убийство. В эту же ночь, хотя до следующего рецидива несколько дней, а то и больше. Даже если убийца Чонгук, то вот это, — блондин обвел рукой содержимое комнаты, — не его стиль. Слишком грязно, слишком поспешно, слишком неэстетично для того, кто продумывал каждую смерть до мелочей. И я уверен, что при тщательном обследовании помещения, мы найдем нужные нам улики. — То есть, по-твоему, это чистой воды подстава, и у нас в участке крыса, которая или сливает инфу, или сама является убийцей? Правильно ли я тебя понял? — уточнил сержант, делая пометки в блокноте. Тэхён согласно кивнул, игнорируя по-прежнему находящегося в комнате Чимина. Тот выглядел помятым и расстроенным. Раздосадованный отсутствием хоть какого-то внимания со стороны блондина, он до боли закусил губу. Земля медленно уходила у него из-под ног. — Хорошо, я зайду к тебе вечером, как получу улики, обсудим это, — напарники распрощались, а детектив, так и не взглянувший на Пака, молча прошел мимо. В груди шатена что-то болезненно екнуло, будто острую иглу вонзили в сердце, а вынуть забыли. Тэхёну было не менее неприятно, но ничего поделать с собой тот не мог. В голове творилась жуткая белиберда из-за отсутствия сна, и он боялся сорваться и наговорить лишнего, а Чимин этого не заслужил. Ким не знал, сколько времени он провел в доме, однако в машине его ждал мирно спящий Чонгук. Голова устало склонилась к блестящей от инея прохладе стекла. Дыхание окрасило поверхность в мутные воздушные тона с каплями кристаллизованной влаги. Слабые предрассветные лучи позолотили бледную кожу, серой дымкой очертили изгиб бровей, залегли тенями под глазами, мазнули матовым тоном по губам и яркими танцующими искрами скрылись в смоляных прядях. Тэхён бесшумным очевидцем скользнул на водительское сиденье. Ремень безопасности оглушительно громко звякнул в тишине салона, отчего взгляд блондина невольно вернулся к Чону. Тот лишь умиротворенно вздохнул, довольно причмокнув губами. Удовлетворенный увиденным, Ким завел мотор и, дождавшись, когда двигатель достаточно прогреется, выкрутил руль, надавив на педаль газа, наслаждаясь хрустом шин по неровной наледи асфальта. Всю дорогу до дома Чонгук успешно проспал, а у Тэ появилась отличная возможность привести мысли в порядок, разложив по полочкам все имеющиеся факты. В том, что Чон не является убийцей, детектив был уверен почти на все сто процентов, впрочем, не исключая возможности какого-либо сговора. Тогда бы это объяснила осведомленность преступника снятием с брюнета всех обвинений. В противном же случае, они имели крысу в участке и целую толпу подозреваемых из тех, кто находился там вчера вечером. Тэхён намеревался выяснить, скольким Намджун сообщил об освобождении, а заодно и составить список возможных заинтересованных лиц, изучив досье каждого из них. На это уйдет не меньше недели, и Ким надеялся, что за это время убийца не решится на очередное преступление. Сегодня он явно допустил осечку, предполагая по новой подставить Чонгука. Вот только явно не подрассчитал возможные исходы, в результате одного из которых Гук безмятежно спал, зарывшись в ворот пальто блондина. Глядя на него, и не признаешь в нем преступника. Заноза в заднице? Возможно. Самодовольный засранец? Большую часть времени. Заносчивая скотина? Случается. Потрясающий танцор? Безусловно. Чертовски привлекательный в любом виде? Всегда. Но серийный маньяк-убийца? Тэ остановил машину аккурат рядом с домом Чона и заглушил мотор, всматриваясь в лицо брюнета. Несмотря на все пережитое за прошедшую неделю, парень был расслаблен и спал как убитый, совершенно не беспокоясь ни о чем. Потрясающая выдержка. Или же безбашенный нрав. В любом случае, Тэхён невольно проникся к брюнету симпатией. В голове всплыли воспоминания о прошлой ночи, посылая приятную волнительную дрожь по телу. Сожалел ли детектив о случившимся? Может быть, совсем немного. Он был уверен в том, что это лишь случайная интрижка, которая не выльется ни во что серьезное, а, значит, и думать о ней лишний раз не имеет смысла. Чонгук, будто почувствовав мысли блондина, слабо дернулся, зашевелился, а затем густой веер ресниц дрогнул, и парень сонно приоткрыл глаза. Закрыл их из-за слепящих солнечных лучей, лениво потирая пальцами, а после вновь распахнул, глядя мутным взором на улыбающегося Тэхёна, что даже не скрывал того факта, что следил за Чоном. — И как давно ты за мной наблюдаешь? — хрипло поинтересовался Гук, лениво потягиваясь. Поначалу он растерялся, не понимая, где находится, но буквально через пару мгновений память услужливо вернулась к нему, окатив волной приятных воспоминаний, разливающихся внизу живота сладостной истомой и щемящим шаром нежности в груди. Его не смутил взгляд ореховых глаз, что мягко наблюдал за ним. — М-м-м, дай-ка подумать, — задумчиво протянул Тэхён, постукивая кончиками пальцев по губам и притворно закатывая глаза. — Всю дорогу, плюс-минус пятнадцать минут. — А разбудить не судьба? — в удивлении вскинув брови, усмехнулся Чонгук, разминая затекшие конечности. Спать на сиденье автомобиля оказалось отвратительной затеей. Шея отозвалась тупой ноющей болью, а плечи отказывались распрямляться. — Ты выглядел измученным, подумал, что тебе не помешают лишние минуты сна, — невозмутимо пожав плечами, парировал Ким, помогая Гуку расстегнуть ремень безопасности. Руки того по-прежнему не слушались. — Измученным? — невольно фыркнул Чонгук, глядя на блондина исподлобья и ежась от прохлады салона. — Ты себя давно в зеркало видел? Ты вообще спишь? — на это Тэ лишь отрицательно покачал головой. Притягательные губы сжались в жесткую линию, будто детектив вспомнил о чем-то неприятном. — Слушай, я, конечно, понимаю, у вас серьезное дело, и все такое, — неопределенно взмахнул рукой Чон, убирая со лба непослушные пряди, — но никто не скажет тебе спасибо, если ты вырубишься во время осмотра, — Ким на это лишь горько усмехнулся, прожигая брюнета печальным взглядом ореховых глаз, дрожащий блеск в которых, казалось, окончательно померк, оставив после себя звенящую пустоту. Гук на мгновение замер, всматриваясь в эти мрачные омуты и находя в них отголоски собственной тоски. А с первого взгляда и не скажешь, что между ними есть что-то общее. Боясь, что еще минута, проведенная в машине, и он сделает что-нибудь, о чем позже начнет жалеть, парень решил закончить разговор. — Что ж, мистер Ким, спасибо за отлично проведенное время, — распахнул тот пассажирскую дверь, впуская в салон колючие вихры мороза. — И да, в твоей тачке жутко неудобные сидения, не представляю, как вы сзади с Чимином трахались, — не удержался от язвительного замечания Чон, наблюдая, как вытягивается в удивлении лицо детектива, а пустой взгляд обретает краски, наполняясь яростью. — Какого… — возмутился было Тэхён, но был остановлен довольным смешком Гука. — Ой, я сказал об этом вслух? — ониксовые глаза невинно округлились, а Чон театрально прикрыл ладонью рот в притворном ужасе. — Неловко вышло. Ну, я немножко за вами подсмотрел у клуба, — стыдливый взмах ресниц на свою провокацию и хитрая улыбка на губах. Чонгук выскользнул на улицу, а после обернулся, жадно ловя каждое движение Тэхёна. — Извращенец, — только и смог выдохнуть детектив, улыбаясь в ответ. На парня невозможно было долго злиться. — О, не больше, чем вы, мистер Ким, — усмехнулся Чон и выпрямился, позволяя морозу кусать за щеки. Хлопнула пассажирская дверь, и вскоре брюнет скрылся в доме, оставив блондина наедине с новым ураганом мыслей. Машина вновь зашуршала шинами по скользким улицам, и, лишь добравшись до дома, Тэ вспомнил, что синее пальто так и осталось согревать плечи беспечного Чонгука.۞۞۞
01/02/2017 00:02 a.m. Вот уже несколько дней к ряду Чимин изводил себя, прокручивая в голове слова Тэхёна, из-за злосчастного разговора в его машине. После него детектив сильно отдалился, перестал отвечать на звонки, а то и вовсе избегал встреч. От развившейся на нервной почве бессонницы под опухшими покрасневшими глазами залегли темные круги, а тело пронизывало ощущение, будто оно если и не полностью, то большая его часть так уж точно, сделано из ваты. В этот вечер крик отчаяния в виде двадцати семи пропущенных на телефоне не был услышан. В конечном итоге, оператор услужливо оповестил о том, что абонент временно недоступен. Не сумевший провалиться хотя бы в беспокойную дрёму Чимин в очередной раз поднялся с постели за подушкой, которую он бессильно швырнул в угол в качестве жеста безоговорочного поражения в этом сражении. С самим собой, с чувством вины, с отвратительной никотиновой зависимостью, нежели с тем, из-за кого сладкие объятия Морфея оказались недоступны. Чёртов Ким Тэхён. Он был нужен ему больше, чем черные пластмассовые стержни, стремительно заполнявшие своим сладковатым запахом пустоту комнаты, но не способные заполнить пустоту в груди. Молодой человек зависим от этого белобрысого больше, чем предполагал, и от этого становилось только хуже. Все попытки доказать себе обратное заканчивались тотальным провалом еще в самом начале. Зажатая в объятиях подушка не изменила ситуацию, поэтому Пак продолжал вертеться с бока на бок, словно заведенный. Если бы не его дурацкая оплошность, Чимин мог бы ощущать тепло чужого тела, а не нагретой собой наволочки. Где-то под боком раздалось противное металлическое дребезжание. Чимин недовольно поморщился, пытаясь выключить надоедливый источник шума. Это удалось не с первого, и даже не со второго, раза. Впрочем, остатки сна, если они и были, улетучились, оставив после себя давящую на виски и глаза тяжесть в голове. Телефон радостно оповестил о том, что абонент появился в сети. Две ладони, мизинец к мизинцу, опустились на лицо, словно в глупой попытке отгородиться от внешнего мира. Судя по лунному свету, льющемуся из окна, шатен мог бы еще спать и спать. Голова поднялась, а затем опустилась, ударяясь о довольно жесткий матрас. Подушка, если таковая и имелась, пропала бесследно, а на электронных часах устало мигало угловатое «00:32». Можно было бы спать еще четыре с половиной часа. Но зачем? Вот уже который день он убеждался, что утро — абсолютное дерьмо, как, в принципе, и жизнь без Тэхёна. Она превратилась в идиотскую закономерность: подъем на автопилоте, поход на работу, тотальное нежелание видеть кого-либо и делать что-либо, вечер в обнимку с одиночеством и бутылкой вина. Надоело до чертиков, тошнило жутко, а еще хотелось тепла. Образ безрадостного будущего, так любезно подкинутый воспаленным сознанием, заставил еще сонного парня подорваться в поисках одежды. Чимин был намерен, если не изменить, то хотя бы попытаться что-то исправить. Правда, еще не знал как. Может, будет ползать на коленях, вымаливая прощение, может, даже будет исполнять любое желание Тэхёна. Но он точно знал, что медлить нельзя. Зеркало в ванной хотелось чем-нибудь завесить, ибо парень в отражении ну никак не мог быть Паком. Стараясь привести себя в более-менее божеский вид, он принял ледяной душ и кое-как пригладил непослушные вихры на голове. Вытянутые из шкафа первые попавшиеся брюки и кофта надеты в спешке, как и верхняя одежда. Уже на выходе Чимин вспомнил про чёрненькую коробочку как раз на такой «крайний случай», спрятанную от чужих глаз в нижнем ящике комода. Решимость била через край, поэтому дубликат ключей от квартиры Кима, удачно стянутый однажды, опустился в маленький карман на рукаве куртки. Кажется, что вселенная против их воссоединения: при наборе номера такси — короткие гудки, оповещающие о недоступности в данный момент, а ожидание застрявшего где-то лифта — пустая трата драгоценных минут. Мин действительно пытался успокоиться: глубоко дышал, посчитал от одного до десяти. Но получалось это из рук вон плохо, потому что на скулах играли желваки, ногти болезненно впивались в кожу ладоней, а сквозь стиснутые зубы лился поток отборной брани. Он вспомнил всех, начиная с «кривожопых лифтеров» и заканчивая «этим слизняком Чон Чонгуком». В процессе всего этого среди безумного роя мыслей, мечущихся в голове шатена, проскользнула одна немаловажная: под ним всего два этажа, а лифтом Пак тут с роду не пользовался. Широкими прыжками, пропуская по две, а то и три ступени, Чимин стремительно спускался вниз, пытаясь представить реакцию Тэхёна. Естественно, надеясь на благосклонность к подобной жертве с его стороны. Однако это не мешало параноидальной идее грызть, подобно термитам изнутри: могло случиться и так, что гнев на милость не сменят. Одолеваемый противоречивыми мыслями, парень отчаянно пытался поймать такси. Спустя минут пятнадцать, в течение которых Чимин то и дело уточнял время, поглядывая на экран смартфона, перед ним остановился старенький Ford с миловидной женщиной на месте водителя. Открыв пассажирскую дверь, она выжидающе уставилась на отчего-то растерявшегося парня. Когда же до того наконец дошел смысл этих простых жестов, он уселся в соседнее кресло, обтянутое потрепанной от времени кожей. В салоне приятно пахло лимонным освежителем, и приглушенно играла ритмичная музыка. Здесь было намного теплее, чем на ночном морозе. — Ну, куда едем? — вскинув бровь, поинтересовалась женщина. В ответ на названный заветный адрес она улыбнулась, отчего в уголках глаз образовались тонкие молнии морщинок. Он дал бы ей лет сорок, может, чуть меньше. Довольно привлекательная полноватая брюнетка с копной кудряшек и лучистыми зелеными глазами. — Хорошо. И пристегнуться не забудь, — парень послушно выполнил просьбу, мгновенно погружаясь в собственные мысли. Казалось, что они с Тэ — подопытные крысы: мечутся в клетке, задевая прутья, которые бьют их током. Но самым главным был тот факт, что они ничему не учились, страдая сами и мучая друг друга. Хотелось заглянуть в родные ореховые глаза и спросить: «Ты не устал от этого?». Потому что Чимин устал. Устал от этих странных отношений, связывающих их уже длительное время, от отстраненного и холодного отношения Кима ко всему, от вечных игр в кошки-мышки. Может, стоило согласиться и прекратить все это, однако впереди показался знакомый двор, а от мыслей захотелось разрыдаться и сбежать. Обратно, в пустую квартиру, и жить на автопилоте, как во сне. Возможно, остыл бы. — Или сгорел к чертям собачьим, — пробубнил себе под нос Чимин, задумчиво глядя в окно. — Вы что-то сказали? — переспросила женщина, заняв парковочное место. Пак отрицательно мотнул головой, сунул ей в руки деньги и, сухо поблагодарив, собирался было покинуть транспорт, однако теплая ладонь несильно сжала запястье. — Все будет хорошо, — она определенно заметила отчаяние, что так интенсивно источал парень, поэтому и решила поддержать, тепло улыбнувшись ему. Кажется, действительно стало чуточку легче. Или нет. Квартира встретила парня немой тишиной и знакомой монохромной холодной темнотой. Чимин пытался найти хотя бы какие-то признаки присутствия Тэхёна в собственном доме, но тщетно: вымытая до блеска турка, та самая, что подарил шатен взамен старой разбившейся, с самого утра пребывала на своем излюбленном месте. От осознания того, что подарок пришелся по душе, в груди защемило от странной ноющей боли. Из ванной не тянуло гелем для душа и влагой, а постель оказалась педантично заправленной без единой складки на покрывале. Хозяина здесь явно не наблюдалось, по меньшей мере, целый день, и подобный факт не мог обрадовать Пака, желавшего помириться во что бы то ни стало. Хотя для Кима вполне нормальное явление — пропадать на работе целыми сутками, заезжая домой лишь за сменной одеждой. Поэтому Чимин здраво рассудил, что для белого флага не место и не время. Отсутствие Тэхёна лишь подтвердило тот факт, что детектив вновь заработался допоздна. Шатен бережно запер дверь на замок, покидая квартиру. Решив не заморачиваться с вызовом такси, он зашагал в сторону метро, не желая терять драгоценные минуты. Пак вышел из Старбакса с двумя пластиковыми кружками и направился к зданию полицейского участка напротив. Чим не был уверен, что его приходу обрадуются, но попытка не пытка. Раз Тэхён в такое время еще на работе, то уж хотя бы ради кофе сменит гнев на милость. По крайней мере, так рассудил Пак, покупая возможность затянуть их разговор хотя бы на лишних пять минут, если Ким, конечно, не погонит его взашей. Сквозь приоткрытую дверь кабинета лился золотой свет, бросая танцующие тени на стены. В комнате слышались приглушенные голоса мужчин. Похоже, Тэхён был не один. Чимин застыл, не решаясь постучать, становясь невольным свидетелем чужого разговора. — Это не мог быть Чонгук, черт тебя побери, Намджун, — выдохнул Тэхён, опускаясь в кресло. Его уже порядком начинала бесить предвзятость напарника, даже когда перед ним сидит живое алиби подозреваемого. — С чего ты это вообще взял? У тебя есть хоть какие-то доказательства? — Намджун никак не унимался, пытаясь понять, зачем детективу защищать этого парня. — Да потому что он был всю ночь со мной, — Чимин оперся спиной о стену, закусив губу. Сердце в груди пропустило удар и больно сжалось, словно в ожидании чего-то страшного, непоправимого. — Сначала в кабинете, а потом попросил отвезти его на кладбище, — блондин был крайне раздражен, видимо, подобный спор длился уже около получаса, если не больше. — И чем же вы занимались всю ночь у тебя в кабинете? — не скрывая насмешки в голосе, поинтересовался сержант. Он был заинтригован не меньше Чимина, у которого, казалось, уже подкашивались ноги и сбилось дыхание от нехорошего предчувствия. — Сосал он мне, блять, — выругался Ким, даже не подозревая о еще одном слушателе, пока за дверью не послышался грохот. — Боже, это еще что? Тэхён, поднявшись со своего места, быстрым шагом пересек комнату, выглядывая из кабинета. У входа валялось два разлитых напитка, а в конце коридора мелькнула знакомая темная макушка. Матерясь, Ким отправился следом за Чимином. Тот петлял на поворотах, словно желая скрыться, даже не зная о наличии преследователя, но делал это настолько медленно, что догнать его не составило труда. Чужая ладонь больно сдавила локоть, разворачивая лицом к себе. Сквозь застилающую глаза пелену слез Пак увидел виновника своего состояния, попытался вырвать руку из чужой, но тщетно. Шатена впечатали в стенку, выбивая воздух из легких на пару с коротким всхлипом. Теперь Тэхён хотел разговора, а Чимин — нет. Голова кружилась от аромата, исходящего от Кима: кофе и мед. Ядовитая симфония, проникающая под кожу и вызывающая дрожь во всем теле. — Отпусти, — сдавленно прошептал, Пак, глядя куда угодно, только не в глаза детективу. — Мне больно, — взмолился парень, опаляя дыханием шею блондина. Немного помедлив, Тэ чуть ослабил хватку, по-прежнему удерживая того в кольце своих рук. — Чимина… — начал было Ким, но тот упрямо замотал головой, не желая ничего слушать. По щекам лились безмолвные слезы, рисуя прозрачные дорожки на смуглой коже. Тэхён замолчал, не зная, что сказать. Мин в его руках весь дрожал, вжимался в стенку и, казалось, угрожал вот-вот рассыпаться от одного неверного движения. И виновник подобного состояния стоял перед ним, жарко дышал в шею, нагло заглядывал в глаза, прожигая ореховым взором. — За что ты так со мной? — голос предательски дрогнул, Чимин замолк, ожидая хотя бы какого-то ответа, но тот молчал, осторожно ведя своим носом по влажной от слез щеке. — Тебе надоело, да? Приелось? Жалкий Чимин, что пытается вечно во всем угодить и сделать приятное, — Пак обиженно всхлипнул, попытался оттолкнуть теплые руки, что спустились с плеч на талию, прижимая к себе еще ближе. — Это не так, — тихий низкий баритон болью отдавался в сердце. Шатен не знал, от чего ему больше обидно: от того, что он услышал, или от напускного спокойствия, что открыто сквозило в голосе. У Чимина в душе переворот, извержение вулкана и падение Помпей, а Ким лишь обжигал шею поцелуем и успокаивающе гладил ладонями по спине. — Ну конечно не так, — с какой-то дикой злобой вытирая слезы, вновь заговорил Пак, смело встречая чужой взгляд. — Я всегда был для тебя в тени. Сколько ты играл с моими чувствами, прежде чем трахнуть? Год? Два? А все те интрижки в университете? Я терпел их. Как идиот, хранил верность, а ты в очередной раз вытер об меня ноги, — к концу тирады он обессилел, ощущая себя опустошенным. Его тянуло домой, парень мечтал забиться в темный угол и немного поплакать, освободившись от этих удушающих тисков, в которых хотелось раствориться или же умереть. — Интересно, в какой момент времени ты вдруг вспомнил о верности: до того как пойти на свидание с Хосоком или после? — тихий голос Тэхёна ударил подобно пощечине, заставляя испуганно вздрогнуть и поднять голову, заглядывая в стеклянные глаза напротив. Безжалостные и жестокие. — Откуда ты... — тихо прошептал шатен, ощущая на языке кисловатый привкус горечи и паники. Руки до скрипа сжали несчастную ткань на спине, а взгляд Тэ не предвещал ничего хорошего. — Видел вас в кафе той ночью. Ну так что, Чимин? — слова, как гром среди ясного неба, обрушились на него лавиной, заставляя сжаться в комок и задохнуться от нехватки кислорода. — Это не то… — тихо попытался оправдаться Пак, но его заткнули, не дав и шанса на спасение. — Это не то, что я подумал? — горько рассмеялся Тэхён, до боли сжимая в пальцах темные пряди волос и оттягивая голову назад, отчего парень испуганно всхлипнул. — Забавно, потому что его ладонь на твоей руке говорила об обратном. А уж блядскую улыбку я узнаю из тысячи, — обжигающий укус пришелся на шею, вырывая из Чимина тихий крик. Словно в утешение, детектив размашисто провел языком по ранке, а затем нежно поцеловал: сменил гнев на милость. — Он просто подсел ко мне в кафе, — размазывая слезы по щекам, заикаясь, пробормотал Пак, загнанно глядя в горевшие опасным огнем глаза блондина. — Я был разбит. Ты игнорировал мои звонки все время после нашего разговора. Это сводило меня с ума. И я, в отличие от тебя, не изменял, и уж тем более не полез к шлюхе за утешением. Что, застукал за сигареткой и сразу побежал новый член искать, да? Хороша любовь, Тэхёна. Просто браво, — на губах Чимина не улыбка — жалкая гримаса боли и отчаянья. — Это была не одна сигарета, Чимин, и ты это прекрасно знаешь. Я терпел это на протяжении многих месяцев, — взгляд на мгновение смягчился, а пальцы осторожно провели по щеке, стирая соленые капли. Он поднес их к своим губам, на пробу коснулся языком, пробуя на вкус, а шатен, как завороженный, проследил за Кимом не в силах отвести взгляда. Его душила ревность, ядовитая и беспощадная. — О, и ты решил, что уж Чон Чонгук от тебя ничего скрывать не станет, да? Решил сменить игрушку? — слова сорвались с губ прежде, чем Чимин успел подумать, а в глазах Тэхёна мгновенно загорелся дьявольский огонь. — Ты — моя игрушка, — жарко выдохнул он, сдавливая рукой тонкую шею Пака. На губах заиграла кривая усмешка, которая не предвещала ничего хорошего. Ким подался вперед и, опаляя дыханием кожу, зашептал на ухо эксперту. — Это был ничего не значащий отсос. Я его не трахал, даже не целовал, — дыхание защекотало шею, а язык прошелся по кромке уха. Зубы вонзились в мочку, вырывая из Чимина сдавленный всхлип. — Не трогай меня, — жалобно захрипел шатен, а сам нетерпеливо подался вперед. Прерывисто задышал, откидывая голову и подставляя шею под поцелуи. Ему безумно хотелось чужой ласки. Он истосковался по ней, как страдающий от жажды в пустыне странник. — Нет, нет, — отчаянно шептал Чимин в губы, впиваясь пальцами в плечи, послушно открывая рот и позволяя чужому языку скользнуть внутрь. Парень весь прильнул к горячему телу Тэ, что вжимал его в стену, скользил руками под рубашку, коленом давил на пах, сминал волю, подчинял. Низ живота свело судорогой удовольствия, и от этого вдруг стало мерзко и стыдно за собственную слабость. Тошнота и отвращение подступили к горлу внезапно, щекоча желчью небо. — Тэ, хватит, — сдавленным от рыданий голосом взмолился Пак, пытаясь вырваться из любимых пут. — Я тоже просил тебя прекратить и не один раз, — холодно заметил Ким, отрываясь от покрасневшей кожи. Во взгляде плескалось отчаянье вперемешку с болью. — Но ты меня слушал? — Чимин отрицательно мотнул опущенной головой, отчего челка, скрывавшая влажные от слез глаза со слипшимся веером ресниц, дернулась из стороны в сторону. — Так почему я должен сделать это? — Подай мне пример, — до боли закусив губу, предложил шатен, а затем добавил, боясь, что сказанного было недостаточно: — Для тебя, может, отсос ничего и не значил. А для меня так многое. Это больно, Тэ, — сквозь всхлипы, пробормотал парень, отталкивая заботливые руки. Он больше не хотел этих объятий. — Блядски больно. И я не хочу это терпеть. Только не снова, спустя столько лет, — внутри детектива что-то противно треснуло, а затем раскололось на мелкие частички. Чимин поднял голову, встречаясь с потускневшими глазами напротив. Лицо — идеальная маска равнодушия и бесстрастности, но Пак знал, что она скрывала за собой, и от этого стало еще хуже. Тэхён ничего не сказал, лишь молча отодвинулся, опустив руки, и отвел взгляд. Боясь, что еще мгновение, и он бросится ему на шею, Мин на негнущихся ногах зашагал прочь. Завернув за угол, парень достал телефон и набрал номер, совершенно недавно появившийся в его записной книжке. — Хосок? Это Пак Чимин. Мы можем встретиться?۞۞۞
01/05/2017 01:56 a.m. Худые костлявые пальцы, изляпанные в чем-то вязком, смутно определяемом сознанием, как кровь, тянулись вперед. Мазали желтыми ногтями с толстым слоем грязи под ними по щеке, а затем мертвой хваткой сомкнулись на шее. Холодный липкий страх размашисто лизнул спину. Стальной захват рук надавил тугим кольцом на гортань, отчего стало трудно глотать, до боли сминая сонную артерию. Из груди рвался наружу сдавленный крик, однако вместо него — лишь глухой стон и противная трель в уши. Будто побывав под мутной толщей воды, Тэхён вынырнул из сна, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Под ребрами в безумном танце зашлось сердце, виски сдавило тупой ноющей болью. Стрелка настенных часов мерно отсчитывала минуты, медленно стремясь к половине третьего ночи. Глаза беспокойно зашарили по комнате в поисках источника шума и нашли его на прикроватной тумбе. Ослепляющая яркость экрана услужливо продемонстрировала настырного ночного собеседника, но Ким не увидел имени. Прикрыл лицо руками, слабо щурясь, и наугад провел пальцем, принимая вызов. — Второй час ночи. Какой суке не спится? — устало пробормотал он хриплым ото сна голосом. В нем не было привычной безосновательной злости или присущего ему раздражения. Выбирая между ночным кошмаром и неожиданным звонком, Тэхён не колебался. — Самой сексуальной в этом городе, и я сейчас не о тебе, — услышал детектив самодовольные интонации на том конце провода. Безумное сердце пропустило удар, а затем успокоилось, возвращаясь к привычному ритму. Оглушающая тишина и судорожный всхлип вместо тысячи слов. Тэхён некоторое время слушал хриплое дыхание в трубке, будто завороженный, а затем решился задать вопрос. — Что стряслось, Чонгук? — сонливость как рукой сняло. На ее место пришла тревога, разворошив клубок нервов, свернувшийся в груди. Ким приподнялся на кровати, скидывая с себя раздражающе теплое одеяло. — Я… Ох, я не знаю. Это просто… — Чон тяжело вздохнул, пытаясь навести порядок в собственной голове. — Очередной ночной кошмар, и я… Черт, да я даже не знаю, зачем звоню тебе, — казалось, брюнет пребывал в подвешенном состоянии, находился на грани истерики, давясь коктейлем из растерянности и страха. Мозг услужливо подкинул образ Гука, рассеянно кусающего бледно-розовый бутон губ. — Эй, все в порядке, — попытался успокоить парня Тэхён. Уж ему-то не привыкать просыпаться от собственных криков из-за кошмаров, потому блондину была понятна реакция Чона. — Делай то, что я тебе сейчас скажу, — Ким поднялся с кровати и зашагал к лестнице, намереваясь скоротать остаток ночи за чашкой свежесваренного кофе. — Спустись на кухню, выпей холодной воды вместо своей розовой дряни и сделай глубокий вдох, — при упоминании его любимого шампанского Гук лишь хмыкнул. Послышался скрип двери и тихий шорох, затем тишина, разбавляемая электронным шумом. Шелест льющейся воды оповестил Тэ о том, что тот все же прислушался к его словам. Мягкий вздох отозвался сладкой дрожью в теле Кима, будто прохладное покрывало соскользнуло с плеч, пуская по телу толпу мурашек от легкого прикосновения. — И что дальше? — поинтересовался Чонгук, чувствуя себя до жути неуютно, стоя посреди мрачной кухни с безумно колотящимся сердцем и подкатывающим к горлу комом беспричинной паники. Он сделал еще пару глотков из стакана, а затем подошел к окну, всматриваясь в беспробудный мрак улицы. — А теперь расскажи мне, что ты видел, — Тэхён тем временем успел достать заранее смолотые в порошок зерна, смешать с водой, залить в турку и оставить ее закипать на плите. — Знаешь, если бы ты работал в сексе по телефону, я звонил бы только тебе, — тихо рассмеялся Чонгук, озвучивая собственные мысли. Сердце забилось быстрее, но на этот раз не от страха. Ему нравился низкий баритон детектива: он успокаивал его расшалившиеся нервы и одновременно будоражил сознание. — О кошмаре мне расскажи, дубина, — Тэхён слабо улыбнулся, уверенный, что собеседнику стало легче, раз тот пытался шутить. Он вернулся к плите, продолжив варку. Один из недостатков подобного приготовления кофе — напиток сбежит из емкости, заляпав к чертовой матери всю поверхность конфорки. Поэтому приходилось без конца распределять жар, вращая турку по разогретой поверхности. В динамике послышался разочарованный вздох. — Он всегда один и тот же, но снится только ночью. Поэтому я не люблю проводить вечера дома, днем меня эта дрянь не беспокоит, — попытался оправдаться Чонгук, прижимаясь разгоряченным лбом к ледяной поверхности оконного стекла. Тэхён молчал, вероятно, ожидая продолжения. — Авария. Мне снится авария моей семьи, — Гук до боли закусил губу, стараясь отгородиться от вновь накативших воспоминаний. — Эй, Гуки, все нормально, дыши, — от ласкательного прозвища перехватило дыхание, а в груди разлилось умиротворяющее тепло. Неприкрытая забота в голосе царапала изнутри грудную клетку острыми когтями нежности вперемешку со страхом. Интересно, Ким осознавал, насколько странно это звучало, если учесть, что они не настолько близки? Впрочем, сейчас это не имело значения. Чонгук послушно кивнул, хотя и понимал, что собеседник не видит этого, сделал глубокий вдох, наконец, решаясь продолжить. — В тот день мы возвращались с моря. Шел жуткий ливень, дорогу размыло. Был уже поздний вечер, все довольно сильно вымотались за сутки. Я о чем-то начал спорить с матерью, вмешались папа с братом. Шум стоял отменный. Не знаю точно, кто из нас отвлек внимание отца, помню только огромную фуру, мелькнувшую в лобовом стекле, а затем жуткий удар и грохот. Кажется, машина улетела кювет, несколько раз перевернувшись. Потом я ударился головой и отключился, — Чон замолчал, часто моргая, тем самым пытаясь сдержать подступающие слезы. — А, когда пришел в себя, вокруг меня творилось черте что. Матери в машине не было, зато была огромная дыра впереди с кучей острых стеклянных зубцов, окрашенных чем-то красным. Знаешь, наяву все было не настолько ужасно, как во сне. Кошмар придает яркости краскам. Кровь, Господи, ее так много. Она повсюду: на сиденье, на приборной панели, на затылке отца. Стекает с моих пальцев, застилает лицо брата, что лежит без сознания. Я пытаюсь закричать, но ни черта не получается, Тэхён. Ебаное мычание, будто мне заткнули рот, или я превратился в глухонемого. И страх. Этот липкий отвратительный страх. Меня всего трясет. Я пытаюсь выбраться из машины, дергаю за эту проклятую ручку, а она не открывается. Заперты. Мы все заперты внутри, и моя семья, возможно, умирает из-за того, что я не могу помочь ей, выбравшись наружу, — голос предательски дрожал, а по щекам начали катиться крупные соленые капли. Гука душили рыдания, и он замолк, не в силах что-либо добавить. Опустился на пол и с глухим стуком ударился затылком о стену, закрыл глаза, стараясь отогнать жутко реалистичное видение. — Эй, Чонгук, ты еще здесь? — бархатный баритон Тэ проникал сквозь толстый слой паники. Парень молча кивнул и закусил от досады губу, ему почему-то захотелось, чтобы Ким оказался сейчас рядом. Чон, перепуганный до смерти, уткнулся бы ему в грудь, пряча лицо в изгибе шеи. Тогда бы он смог вдоволь насладиться запахом, исходящим от него: приторно сладкий душистый мед и горький ароматный кофе. — Да, — хриплый голос Гука прозвучал довольно жалко, но Тэхён, казалось, не заметил этого. — Наверное, стоит начать с того, что я жутко рад, что ты не звонишь мне из-за очередного трупа, — Тэ облегченно вздохнул, услышав тихий смех. — И да, поднимись с пола. Я помню эту отвратительную плитку, — на это Чонгук только недовольно хмыкнул. — Никогда не отличался мастерством толкания успокаивающих речей, — он замолчал, пытаясь подобрать нужные слова, однако голова, как назло, была пуста. Пара часов сна не способствовали трезвому мышлению. — Зато стонешь ты отпадно, — не удержался Чон от очередной ремарки. Казалось, разговор на отвлеченные темы действительно помогал. Паническая атака медленно начала отходить на второй план. — Пытаешься шутить? Уже хорошо, — усмехнулся Тэхён, понимая, что так ему проще справиться с эмоциями. — Ты не виноват в этой аварии, Чонгук. — Я знаю, но черт, это страшно, Тэхён, — до боли стискивая в руках телефонную трубку, зашептал парень, терзая мягкие губы зубами. — Хей, уже все закончилось. То, что произошло, теперь не изменишь, это всего лишь ночной кошмар. Хочешь забыть о нем, отвлекись, — предложил Тэхён и мысленно решил, что сегодня таким отвлечением для него служил звонок Гука. На столе дымилась кружка кофе, но он почему-то медлил. — Предлагаешь мне начать представлять тебя обнаженным? — хмыкнул Гук, чувствуя, как напряжение начинает потихоньку отпускать тело, а страх уходит прочь. Голос детектива действовал лучше любого успокоительного. А еще Чон был благодарен тому за то, что не лез с лишними расспросами и не просил подробностей касаемо аварии. — Странные у тебя способы отвлечься, — беззлобно фыркнул Ким. Тэ начал понемногу привыкать к странным шуткам Чона и не воспринимал их всерьез. В голове вертелся вопрос, который хотелось задать с самого начала. — Разве ты не должен работать по ночам? — Я освободился пораньше и десять раз пожалел об этом. Ненавижу проводить вечера дома, — темные стены кухни давили на Гука, поэтому он поспешил перебраться в гостиную, спрятавшись среди огромных подушек. — Знаешь, с той обстановкой, что у тебя сейчас, я бы там тоже не стал проводить вечера, — Тэхён вдохнул дразнящий аромат кофе и пригубил напиток. Горькая волна обожгла нёбо, язык и ухнула в горло. — Эй, чем тебя моя обстановка не устроила? — притворно возмутился Чонгук, втайне соглашаясь с детективом. Ему бы и хотелось что-то поменять, но зачем? Это не заполнит огромную дыру, разрастающуюся в душе. — Она пустая. Создается впечатление, что тебе либо вечно холодно, либо невыносимо грустно, — тяжелый вздох в динамике послужил ему ответом. Проницательность Тэхёна обескураживала. — Чонгук? — Да? — Гук переместил телефон в другую руку, чувствуя, как начинают дрожать пальцы от волнения. Он зарылся лицом в подушку, желая оказаться где-нибудь подальше отсюда. — Это нормально — ненавидеть одиночество, — вкус кофе совершенно не чувствовался. Возможно, из-за того, что Ким в своей неисправимой спешке обжегся, а, может, из-за того, что слишком внимательно вслушивался в чужое дыхание. — А ты свое ненавидишь? — ночью гостиная казалась чересчур светлой, а стены кричащими, что, впрочем, не помешало Чону остаться на диване. На грудь давило странное противоречивое чувство тоски вперемешку с волнением. — Нет, у меня с ним роман на всю жизнь, — казалось, Тэхён не в первый раз отвечает на подобный вопрос. Теплые нотки выдавали его с головой, и Гук отчетливо представил себе квадратную улыбку-оскал, что, несомненно, на мгновение мелькнула на лице Кима. — Оу, а как же Чимин? — не удержался от новой колкости Чонгук. Нет ничего приятнее, чем доведение до ручки другого человека. Подобное стало для него своего рода хобби. А, может, всему виной была ревность и неприязнь к этому привлекательному шатену. На этот раз пришла очередь Кима тяжело вздыхать. — Давай не будем об этом, — баритон стал ниже на несколько октав, и Чон уловил эти перемены, обратившие теплый уют в ледяную корку отчужденности, однако не собирался просто так сдаваться. — Знаешь, если я выгляжу человеком, который ненавидит одиночество, то ты выглядишь так, будто Пак совершенно не тот человек, что тебе нужен, — наглость — одно из любимых качеств. Не будь его, и Гук пропал бы в этом грязном мире, не добившись ничего. Маска самоуверенного засранца порою творила настоящие чудеса. — Да ну? И какой же, по твоему мнению, мне нужен человек? — кружка давно опустела, а чувство непонятной жажды до сих пор осталось. Жар медленно разливался по всему телу, отдаваясь нетерпением в кончики пальцев, будто Ким ждал чего-то, но не имел представления, чего именно. — Хм, я слишком мало тебя знаю, поэтому осмелюсь лишь предположить. Можно? — Чон закусил губу в предвкушении, совершенно позабыв о причине своего звонка и кошмаре, что мучил его каких-то полчаса назад. Ему нравилось говорить с Тэхёном, вслушиваться в низкие переливы его голоса, наслаждаться басом и хрипотцой, скользящей в смехе. — Ну попробуй, — Ким не знал, зачем согласился на это. Всему виной было необъяснимое обаяние Гука, что с каждым разом озадачивало его все больше и больше. — Кто-то более напористый и одновременно ненавязчивый, в компании которого ты бы не чувствовал, что он пожирает твое личное пространство. Между вами не должно быть особо много общего. Или лучше вообще полная твоя противоположность. А еще он должен ненавидеть твою работу, да-да, не смейся. Просто другой не сможет следить за тем, чтобы ты хоть иногда спал. О, и, хм, он обязан быть чертовски сексуальным, чтобы ты не расслаблялся, думая, что способен все контролировать. Встряска тебе не повредит. И капельку безбашенности. Судя по нашему ночному приключению, ты определенно тот типаж людей, глядя на которых, крутишь у виска, но продолжаешь, как завороженный, наблюдать, — если поначалу Гук и чувствовал себя неловко, то сейчас он полностью увлекся их новой игрой, позабыв про собственную скованность и панический страх из-за кошмара. — Ты действительно думаешь, что такой человек существует? — горько усмехнулся Тэхён. Отчасти он был согласен с определением Чона, но какой в этом смысл, если привык к одиночеству? — Я бы тебе подошел, — Ким расхохотался на подобное смелое заявление, однако сердце предательски екнуло, соглашаясь со сказанным. Пальцы, до этого легко скользившие по кромке кружки, с силой сжали глянцевую поверхность, так что на костяшках проступили белые пятна. Иногда Чон вызывал в нем совершенно противоречивые чувства, и Тэ не знал, чего ему хочется: самолично задушить этого кретина или задохнуться от смеха. Они замолчали, каждый думая о своем, наслаждаясь мерным дыханием друг друга. — Чонгук, — наконец, решился нарушить тишину Тэхён, отодвигая от себя несчастную емкость. Пальцы свободной руки рассеянно зарылись в отросшие песочные пряди. — Ммм? — парень приподнялся на диване, чувствуя, как сердце заходится в безумном танце, разбиваясь о ребра грудной клетки. — Я рад, что ты позвонил, — слова дались ему с трудом. Намного проще изображать из себя каменное изваяние. Ответом ему послужил сдавленный смешок. — Ну разумеется ты рад, я же восхитителен, — самодовольно произнес Чонгук, улыбаясь в полумрак гостиной. Он закрыл глаза, чувствуя, как толпа мурашек марширует по телу от столь незаурядных слов собеседника. Чону были рады, его общество не казалось обузой. — Боже, какой же ты самовлюбленный засранец, — обреченно вздохнул Тэхён, понимая, что все же больше хочется вмазать по этой самодовольной физиономии. — Тебе же это нравится, признай, — не унимался парень. Он вскочил с дивана, чувствуя в теле необъяснимую тягу к движению, а потом закружил по комнате, касаясь кончиками пальцев любой понравившейся поверхности. — Чтобы ты возомнил о себе невесть что? Нет уж, мучайся в неведенье, — раздражение смешались в нем с весельем, создавая новую гамму противоречивых чувств. Желая хоть чем-то занять себя, Тэхён поднялся из-за стола, направляясь к окну в гостиной. Несмотря на все его колкости в адрес интерьера брюнета, собственная крохотная двухуровневая квартира не отличалась пестротой красок. Он не любил излишнюю броскость и кричащую роскошь, а потому золотисто-каштановая кирпичная облицовка смешалась в гармонии стиля с кремовыми сэндвич-панелями. Всю стену занимал высокий книжный шкаф, который легко преобразовывался в полотно для проектора, что завис над потолком, окруженный с двух сторон серыми пузатыми лампами. Пара мягких ламантиновых пуфов и небольшой диван того же цвета, украшенный разноцветными подушками различных размеров, овальный журнальный столик и в компаньоны к нему — кофейный, чуть поменьше. Вдоль окон тянулась своеобразная барная стойка-подоконник. Троица высоких стульев, узенькая кухня и замаскированный в стене санузел с душевой. На второй уровень вела железная лестница с деревянными ступенями. Там спрятались низенькая кровать, большое панорамное окно, стеллаж под разные мелочи и гардероб. Ничего лишнего. — Тэхён? — тихий голос Чонгука вырвал парня из задумчивости. — Да? — без раздражения ответил он, размышляя, что на этот раз может выдать этот непредсказуемый брюнет. Тот не заставил себя долго ждать. — У тебя потрясающий голос, — без доли смущения выдал Гук, вертя в руках бесполезную статуэтку. Это отвлекало и одновременно успокаивало. — Ты всегда такой прямолинейный? — озадаченно потирая лоб, поинтересовался Тэхён. Чон не переставал его удивлять своими откровениями. — Нет. Как правило, я молчаливый и неулыбчивый, но ты что-то со мной такое делаешь, что мне срывает крышу, — честно признался тот, решив, что лишнее кокетство не в его стиле. — Ты просто боишься признаться самому себе, что всегда был таким, но загонял себя в жесткие рамки, — за окном начиналась метель, сильный ветер поднял беспокойный ворох снежинок с усталых улиц, кружа их в безумном танце. — Может и так, но какого черта ты ломаешь мои шаблоны? — раздосадовано пробормотал Чонгук, до конца не понимая, что за чертовщина с ним сейчас творилась. — Потому что я всегда так действую на людей, — Кима ничуть не удивила реакция парня. Он частенько замечал свое странное влияние на других людей, свыкся с ним и научился использовать в собственных целях. И плевать, что сейчас был несколько иной случай. — Сколько же всего я о тебе не знаю, — Гук застыл около камина, размышляя, стоит ли заморачиваться с розжигом или же проще вернуться в объятья теплого одеяла. — Поверь, это взаимно, — рассеянно заметил Тэхён, наблюдая за танцем крохотных снежинок. Возможно, оно было и к лучшему — ничего не знать друг о друге. Сближаться им ни к чему. — Нет, ты слишком легко меня читаешь, — казалось, сам факт того, что кто-то мог настолько глубоко залезть к нему в голову, пугал Чона до смерти. Гук закрыл глаза, стараясь привести мысли в порядок. Иногда чужая проницательность — это сущий кошмар. Сейчас парень не признался бы даже самому себе в том, как сильно ему хотелось, чтобы существовал человек, понимающий его с полуслова. — Тебе это не нравится? — вой за окном становился громче, а видимость вскоре сошла на нет. Впрочем, это совершенно не огорчило Тэхёна. У него все еще оставался отличный слушатель на линии, и он надеялся, что связь не оборвется из-за ухудшающихся погодных условий. — Не то чтобы не нравится. Просто это... — Чонгук замолчал, пытаясь подобрать нужное слово. — Обескураживает. — Тебе это нравится, засранец, — довольно рассмеялся Ким, прислоняясь разгоряченной головой к ледяному стеклу. — Да иди ты к черту, Ким Тэхён! Как у тебя это получается вообще? — в сердцах выкрикнул Чон, от досады кусая губы и скидывая подушки с дивана. — Я не знаю, — хмыкнул тот, размышляя над тем, что за эту ночь он сказал так много слов, сколько, наверное, за всю свою жизнь не наберется. Черт его знает, хорошо это или плохо — чувствовать себя комфортно, разговаривая с почти незнакомцем. — Тэхён? — Гук вдруг понял, что ему жутко нравится произносить это имя. Оно казалось невесомым и легким, ласкало слух и растворялось на языке подобно взбитым сливкам. — Да? — мягкий голос собеседника обволакивал сознание, действуя на Тэхёна лучше любого снотворного. — Спасибо, что выслушал сегодня, а не послал далеко и надолго, решив, что я истеричка, — отступившая было, неловкость вернулась вновь, свернувшись червяком волнения в животе. — Ты истеричка, но я бы все равно не сделал этого, — взгляд скользнул по матовому полумраку комнаты, остановился на дрожащих бликах света, просачивающихся из кухни, а затем вернулся к окну. — Почему? — сердце зашлось в необъяснимом приступе аритмии, пугая своего хозяина до чертиков. Потому что не смог бы. Потому что ты был таким испуганным. Потому что до дрожи нравится твой голос. Потому что хочется защитить тебя. Потому что я сам не знаю, что за чувства ты во мне пробуждаешь. Потому что ты неосознанно позвонил тогда, когда я и сам нуждался в помощи. Потому что сегодня не я спас тебя, а ты меня, не дав утонуть в очередном грязном омуте воспоминаний. Потому что ты обладаешь надо мной непостижимой властью. — Я не знаю, — нагло соврал Тэхён, вслушиваясь в ровное дыхание через динамик смартфона. — Это странно, что мы до сих пор говорим? — Чонгуку казалось, что тот устал от их беседы, либо же чувствовал некий дискомфорт. Трудно поверить, что твоей компании рады, когда обычно общество покупают за деньги для личного удовольствия. — А тебе кажется это странным? — задал встречный вопрос Ким. — Немного. По тебе не скажешь, что ты разговорчивый, — честно признался Чон, наконец, озвучив собственные мысли. — Предпочитаю делать, нежели говорить, — нехотя согласился Тэхён. В голове Гука всплыл образ горящих страстью ореховых глаз, его сильные и одновременно нежные руки, крепко сжимающие член, низкий бархатный голос и сбившееся дыхание. Низ живота скрутило в сладкой истоме от нахлынувших воспоминаний. — Черт, почему я подумал не о том? — хриплым от возбуждения голосом пробормотал Чонгук, стараясь прийти в себя. — Потому что ты гребаный извращенец, — понимающе хмыкнул Ким, пытаясь стереть из памяти сладкие стоны Чона, но тщетно. Тот засел на подкорке, разъедая мягкими тонами серую картину настоящего. — А ты будто нет, — язвительно заметил Гук, не намереваясь сдавать позиций. — Я намного хуже, — густой и вязкий, как патока, бас обволакивал, заставляя терять нить разговора. Брюнет растерянно замолчал, наслаждаясь его звучанием. — Тэхён, — наконец, заговорил парень, надеясь, что его голос не дрожит от переполнявших его эмоций. — Да? — рассеянно ответил тот, витая, по-видимому, где-то в собственных мыслях. — Постарайся поспать хотя бы пару часов, — откуда взялась подобная забота — не понятно. Ему просто захотелось сказать это. Гук должен быть уверенным, что хотя бы раз в неделю детектив сможет провести ночь спокойно. — А что если я не стану? — на полном серьезе спросил Тэхён, вдруг осознав, что уже не сможет заснуть. Не потому что его мучают кошмары или же снова беспокоит ссора с Чимином. Ему слишком тепло от чужого голоса, и, похоже, он проведет остаток ночи, размышляя над тем, как избавиться от своего нового наваждения. — Я заявлюсь к тебе на работу и подсыплю снотворное в твой кофе, — предупредил Чонгук. Брюнет действительно сделал бы то, что обещал. Благодаря аресту, парень отлично знал, в каком именно участке работает Ким, а уж тем более запомнил маленький кабинет. Ему до сих пор снились горячие сны с воспоминаниями о той ночи. — Я не пью кофе на работе, — слова Тэ звучали слишком неправдоподобно, если учесть, насколько он любил данный напиток. — А я не танцую. Рассказывай кому-нибудь другому эти сказки, — Чонгук ни на секунду не поверил столь абсурдному заявлению. — Вот же неугомонный, — обреченно вздохнул Ким, понимая, что спорить с парнем бесполезно. — Хорошо, я попытаюсь. — Доброй ночи тебе, Ким Тэхён, и спасибо, — тихо прошептал брюнет, сжимая в пальцах жутко горячий телефон. Гук задохнулся от нахлынувших на него противоречивых чувств. Так хорошо и одновременно плохо ему не было никогда. — Тебе спасибо, — прошептал Тэ в тишину, слушая короткие гудки.۞۞۞
01/06/2017 09:22 p.m. Очередная попытка дозвониться не увенчалась успехом. Тэхён сидел в мертвой тишине салона и слушал мерные гудки. Он поднял воспаленные от недосыпа глаза на окна треклятого третьего этажа, где горел свет. Так какого черта Чимин не брал трубку? Чертыхаясь себе под нос, Ким обнял кожаную гладь ледяного руля, опустил на него голову, стараясь унять закипающую в нем бессильную злость. Не помогло. В раздражении Тэ вновь взял телефон, наивно полагая, что там высветится оповещение о пропущенном вызове или сообщении. Пусто. Несчастный аппарат полетел на заднее сиденье, а его владелец наконец-то покинул салон авто, направляясь в сторону знакомого подъезда. Шесть лестничных пролетов, шестьдесят ступеней и черная железная дверь, оказавшаяся распахнутой настежь. Сотни мыслей в голове, один пистолет наизготове, одно колотящееся сердце, норовящее разбить хрупкую структуру ребер, гадкий вкус металла на языке. После полумрака подъезда яркий свет коридора ослеплял. Тэхён недовольно прищурился, стараясь привыкнуть. Из гостиной доносились чьи-то голоса, заливистый смех и громкая ритмичная музыка. Знакомые лица офицеров, явно нетрезвых, немного успокоили. Ким убрал пистолет, понимая, что здесь вряд ли кого-то убили. Просто обычная вечеринка в самом разгаре. А он на ней — незваный гость.И до краев наполняя бокал
Тэ натянул на лицо дежурную улыбку, приветливо здороваясь со всеми, и двинулся вглубь квартиры. На кухне царил жуткий кавардак из бутылок и пустых пластмассовых стаканчиков. Тусклые синие шкафчики вперемешку с белыми вставками, кучей грязной посуды в раковине и одиноким засохшим цветком на подоконнике. Сегодня помещение казалось более запущенным, нежели обычно. За барной стойкой — смутно знакомая фигура с рыжей шевелюрой. — О, красавчик-детектив, — икнув, пьяно захихикала девушка, заметив Тэхёна. В голове услужливо вспыхнуло имя. Бриджит Кросс. Ким замер в проходе, скользя изучающим взглядом по явно нетрезвому биологу. Острый крюк беспокойства стянул внутренности живота в тугой узел, царапая тонкие стенки. — Приветики-и-и, а ты опоздал, — заговорщически прошептала Бри. Мерно бьющееся сердце сделало немыслимый кульбит и рухнуло о скалы мнимого самообладания.Я выливаю осадок на стол
Как сомнамбула, Тэхён двинулся в сторону искомой комнаты, откуда доносились до боли знакомые нетерпеливые возгласы. Ноги, будто ватные, не слушались, сами несли вперед. Каждый шаг эхом разносился по коридору, набатом крови отдаваясь в голове. Так гонг считает удары до неминуемой гибели. Раз. Два. Три. Трясущаяся рука потянулась к ручке приоткрытой двери. За ней-то и пряталась та самая костлявая подруга с косой. Мучительно сладкая, горячая, душная, ядовито смешавшая в себе запахи пота, чужого одеколона, лимона и бергамота. Развязные стоны, скрип кровати, два тела, озаренных лишь светом луны. Она — их ночной надзиратель, хранитель грязных секретов. Сердце, до этого бьющееся, словно загнанная птица, пропустило ход, горло сжала чья-то невидимая рука. Почему так трудно дышать? Каждый глоток воздуха причинял нестерпимую боль. Перед ним — смуглое гибкое тело, покрытое бисеринами пота, как будто алмазной крошкой. Распахнутые в немом стоне губы, шаловливо мечущийся язычок, полуприкрытые глаза в обрамлении влажного веера ресниц, судорожно сжатые пальцы, царапающие чужую грудь, крутой изгиб дрожащих бедер, нетерпеливо вздымающихся и опускающихся на возбужденную плоть. Сладкозвучный вздох, и взгляды встретились, разбивая души на сотни осколков. Ореховые, пустые и отчасти стеклянные, и шоколадные, подернутые пеленой страсти.Кто-то поранил, а кто-то пропал
Испуг напротив холодной стены бесстрастности, за которой тщательно скрывалась боль. Сердце остановилось, дыхание замерло, а глаза с жадностью ловили каждую деталь, стараясь навсегда запечатлеть в памяти этот отвратительно-прекрасный образ. — Тэхён, — тихо выдохнул Чимин. Ему стало страшно. Шатен не в первый раз видел этот потемневший взор и хмурый изгиб бровей, сдвинутых к переносице. Но сегодня он впервые был направлен на него, а это означало лишь одно. Конец. Карточный домик счастья, так кропотливо строившийся Паком, рухнул от одного неосторожного взмаха руки. Или бедер? Ким молчал, медленно подходя ближе. Ему почему-то было жизненно необходимо заглянуть в эти испуганно расширившиеся зрачки. Глаза беспокойно искали ответ на безмолвный вопрос, что кричало сердце, гулко отбивая ритм о ребра. Оно всегда его получало, но сегодня в омутах напротив — лишь пустота. Абсолютный, леденящий душу вакуум. И резко вздымающаяся грудь от безумной скачки. Рука потянулась к пистолету, ствол резко уткнулся в глотку Хосока, что застыл, в удивлении глядя на дуло над собой. Холодный металл скользнул глубже, надавил на небо, царапая нежные стенки. Тэхён ощущал какое-то садистское удовольствие от чужой паники, на языке проступил горький привкус страха. Он уже и позабыл, насколько тот сладок вкупе с холодным оружием. Сейчас в его руках жизнь этого малознакомого человека. Нажми на курок, и она оборвется. В тишине комнаты оглушающе громко щелкнул предохранитель. Палец медленно надавил на спусковой крючок, но застыл на полпути. Нет. Ким похоронил того себя вместе с прошлым давным-давно. За такую игрушку уже не стоит бороться: она добровольно отдалась в руки новому хозяину, позволив сломать себя. А Тэхёну никогда не нужен был чужой хлам. Отвращение в обнимку со щемящим чувством одиночества и обиды ворвались в грудную клетку, разрывая ее на части. Закричать бы, да сил нет. Но все еще был выход. Щелчок, и давящая на виски боль исчезла, пистолет же возвратился на свое законное место — в набедренную кобуру. И снова дышится легко. Никакого давления в груди: сердце застыло в алебастровой клетке ребер. Оставаться и дальше в комнате не было смысла. Так и не сказав ни слова, Тэ развернулся спиной к обнаженному Чимину и шагнул к двери. Походка на этот раз стала быстрой и свободной, словно и не было стопудовых гирь отчаянья на ногах. Прочь из этой квартиры, прочь из подъезда, прочь из жизни Пака. И плевать, что им еще вместе работать. К черту все. Ему хотели отомстить? Что ж, получилось блестяще. Ким перепрыгивал через ступеньки и будто не слышал где-то наверху надрывные всхлипы Чимина и звонкий голос, зовущий его по имени. Довольно. Поздно извиняться и объяснять что-либо. Последний мост подожжен и вот-вот сгорит. Тэхён распахнул дверь подъезда и жадно вдохнул полной грудью ночной городской воздух, пропитанный сыростью, грязью и колючими нотками мороза. Ким быстро пересек улицу и зашагал к своей машине.Кто-то остался, но главный ушел*
Он не спеша сунул руку в карман, краем глаза улавливая чужую тень за спиной. Тэ успел лишь слегка повернуть голову. Обжигающая затылок боль, а затем его приняла в свои объятья вязкая глухая темнота.